Трилистник. Хогвартс

      С ногами забравшись в скрипящее кожаное кресло, Сириус Блэк задумчиво поглаживал пером висок. Выглянувшее из-за домов на площади Гриммо солнце отметило начало очередного часа, проведённого Сириусом у окна за размышлениями. Именно они не давали спать юному Блэку всю ночь и сдёрнули с перины, едва забрезжил рассвет.       На столе перед мальчиком лежали два идентичных пергамента — будущих письма.       Одно начиналось с «Дорогой Джеймс».       Второе — с «Дорогой Дэвид».       Сириус был в растерянности. Логично задать все волнующие его вопросы напрямую Дэвиду… Но как он на них отреагирует? Станет ли отвечать? Сириус в этом, откровенно говоря, сомневался.       Всё-таки лучше написать Джиму. Он близок с братом и наверняка сумеет удовлетворить любопытство Сириуса. Причём Джим достаточно добр и прост для того, чтобы не напридумывать себе никакого дурного умысла Блэка — а вот подозрительный Дей однозначно без этого не обойдётся… Наконец решено, нужно писать Джеймсу!       Вот только… как писать? Откровенно, прямо в лоб спросить, что, на его взгляд, за мордредщина творилась позавчера в подземельях? Откуда у Дэвида нож и почему он так твёрдо, уверенно приставил его к шее малышки Бенсон? Откуда у Бенсон нож и почему на её лице не было страха, когда она замерла с клинком у горла, внимательно и преданно глядя на Холмса, словно спрашивала приказа?..       На большую часть из этих вопросов Джеймс ему, даже если захочет, скорее всего, ответить не сможет. Когда его ловушка взметнулась к потолку, Джим сильно приложился головой и пропустил самую пикантную сцену с участием Дэвида, Бенсон и Холмса. Да и знает ли Джим вообще о тёмной стороне своего приёмного брата?..       Должен догадываться, по меньшей мере. Дэвид уже вёл себя некрасиво несколько раз, самый недавний — с Питером Петтигрю. Сириусу не было дела до Питера, он просто игнорировал этого зашуганного мальчишку; а вот Дэвид сорвался на него, запретил приближаться и угрожал. Почему он так себя повёл? Когда Сириус спросил об этом у Джима, тот развёл руками.       — Ну, Дей переживает, чтобы за нами никто не шпионил, а Питер, по его словам, может стать чьими-нибудь ушами… Бред, да? Но в таких вещах с Деем лучше не спорить…       Сириус выпрямился в кресле. Даже Джим говорит, что с его братом лучше не спорить. Может ли оказаться, что Джеймс тоже боится Дэвида?..       — Хозяйка требует молодого хозяина на завтрак, — возникнув посреди комнаты, буркнул Кикимер, цепким взглядом впиваясь в мальчишку. Сириус досадливо и с неприязнью поморщился. Он не любил Кикимера, и эльф отвечал ему взаимностью. Это дрянное существо немедленно докладывало матери, стоило Сириусу сделать что-то не так: когда в шесть лет утащил в свою комнату остатки торта со дня рождения, чтобы доесть вместе с Регом потихоньку; когда в восемь принёс в дом магловские журналы, найденные на улице; когда в прошлом году украл у кузины Беллы гребень с защитными чарами, нанесёнными на слоновую кость, чтобы посмотреть, как вредная сестрица будет метаться и искать дорогой её тёмному сердцу подарок. Уже сейчас Сириус Блэк всей душой ненавидел стукачей.       — Иду, — он бросил перо с засохшими на кончике чернилами поверх едва начатых писем и поднялся, откинул со лба тёмные кудри. Буркнув что-то себе под нос, Кикимер исчез, и Сириус — заглянув по пути в зеркало и убедившись, что его внешний вид приемлем для семейного завтрака — покинул свою комнату. Спустившись по тускло освещённой лестнице, где немало гостей в подпитии ломало конечности, Сириус свернул и на секунду застыл у двери столовой, прислушался. Изнутри доносился приглушённый тяжёлым дубовым полотном голос матери и односложные ответы отца. Глубоко вдохнув, Сириус на выдохе открыл дверь.       — Доброе утро, отец. Доброе утро, матушка.       — Доброе утро, — ответил Орион Блэк, а Вальбурга смерила наследника строгим взглядом.       — Ты не умылся, — констатировала она.       — Умылся, — коротко возразил Сириус и занял своё место за столом. Рега ещё не было, но он вошёл вскоре: розовощёкий, с влажными кончиками волос, пахнущий банным теплом и хвоей. Мать уронила на него благосклонную улыбку.       — Как ты спал, Регулус?       — Очень хорошо, мама! — улыбнулся мальчик, нежно целуя мать в щёку. — А вы?       — Боюсь, не так, как ты, — сказала Вальбурга, вновь обращая внимание на старшего сына, уже взявшегося за ложку. — Впрочем, не мне одной не спалось.       — А почему вам не спалось? — спросил было Рег, но мать одновременно с ним потребовала:       — Кому ты пишешь, Сириус?       — Джеймсу Поттеру, — ответил он, покосившись на отца. Тот перевернул страницу «Ежедневного пророка» и скрылся за газетой.       — Поттеру, — мать поморщилась.       — Да, — Сириус вскинул голову, упёрто и непокорно. — И я не вижу в этом ничего зазорного, — Рег тихо ойкнул и, вжав голову в плечи, поспешил усесться и притвориться невидимым. — Джеймс — мой друг.       — Мы с твоим отцом не одобряем, — подчеркнула Вальбурга. — Его дед выступал в Министерстве в поддержку грязнокровок.       — А четвероюродный дядя женат на Блэк, — парировал Сириус, всё больше распаляясь.       Мать отмахнулась.       — Моя тётка Дорея — далеко не пример для подражания.       — А я никому и не стремлюсь подражать! — Сириус ожесточённо стиснул ложку, аж костяшки пальцев побелели. — И буду дружить, с кем захочу!       — Нет, не будешь, — отрезала мать. — Твой так называемый друг Поттер втянул тебя уже далеко не в первые неприятности. На первом курсе спуститься в глубинные подземелья — это же надо придумать!       — В неприятности мы попали из-за Эйвери и Розье, — буркнул Сириус. Он-то надеялся, что вчерашняя буря, последовавшая за его появлением дома через каминную сетку и письмом-объяснением от МакГонагалл, миновала.       — Я поговорю с их отцами, — коротко заявил Орион, не отрываясь от газеты.       Сириус на это хмыкнул, вызвав новый виток неудовольствия матери:       — Сириус Блэк, следи за манерами!       — Мне что, даже дышать нельзя?! — огрызнулся Сириус, не обращая внимания на отчаянно мотающего головой из-за материнского плеча брата.       Только секунд десять спустя по выражению лица Вальбурги Сириус понял, что переборщил с дерзостью. Впалые щёки матери неаристократично покраснели. Пальцы впились в салфетку. В глазах появилась жестокость. Но идти на попятную было поздно, и Сириус нагло уставился на мать, готовясь принять наказание.       — Сегодня без завтрака, — вдруг заявил Орион, опустив газету. — Возвращайся в свою комнату, молодой человек. Я запрещаю тебе выходить, пока не извинишься.       Поднявшись, Сириус скривил губы в злой усмешке.       — Тогда увидимся мы нескоро! — выпалил он и, пыша гневом, вылетел прочь из столовой. Рассерженно топоча, чем вызвал волну возмущения вывешенных в коридоре портретов бесчисленных родственников, Сириус взлетел по лестнице и звучно хлопнул дверью своей спальни. Замок тут же щёлкнул — Кикимер как всегда безукоризненно выполнял приказы хозяев… за исключением Сириуса.       Обида вспыхнула в сердце мальчишки, и он ничком упал на кровать, впился зубами в подушку и тихо зарычал. Его накрывало ощущение мировой несправедливости. Вот чем, чем Сириус заслужил такое отношение семьи?! Только тем, что хочет сам решать, что ему делать?! Что ужасного в этом?       Джиму, вон, разрешают всё. Сириус не завидовал лучшему другу — но хотел того же. Хотел ехать домой с улыбкой на лице, а по возвращении в школу взахлёб рассказывать, как хорошо провёл время с родными. Хотел, чтобы мама пекла пироги, а отец помогал чинить старую метлу…       Мысли сами собой вернулись к Дэвиду. Даже его Флимонт и Юфимия Поттеры приняли, несмотря на характер. Даже такой, как он, купается в любви и заботе. От этого Сириусу стало ещё тоскливей и как-то злее. Джим, может, и лучше него — но не Дэвид. Только не…       «Безродный грязнокровка», — подсказало сознание голосом матери, и Сириус испытал такой оглушительный стыд, что не смог оставаться на месте — вскочил с кровати и заметался по комнате.       Поттеры никогда не рассказывали, как Дэвид оказался в семье. Стоило кому-то спросить, Джим сердился и заявлял, что Дей — его брат, и на этом всё. Сам Дэвид чаще загадочно улыбался на подобные вопросы, но порой рассказывал истории, и ни разу ещё они не повторялись. Была ли в них хоть капля правды, сомневался весь факультет, но из-за особого обаяния и ума Дэвида никто не вдавался в подробности: чего ворошить прошлое хорошего парня?       Вот только Сириусу сложно было продолжать считать Дея хорошим. Не после того, как он уверенно — словно выполнял отработанное сотню раз заклинание — приставил нож к горлу Хлои. Да, он бесспорно переживал за Джима (и Сириуса, хотя и в качестве прицепа к брату), но едва учителя оставили их в больничном крыле, устроил выволочку, на фоне которой материнские показались Блэку нейтральным разговором. Дей не кричал, но негодование выразил так, что до самого отправления по домам камином Джим проронил от силы десяток слов. Видеть друга таким Сириусу было почти физически больно, и он ввязался было в жёсткий спор с Дэвидом, но быстро и позорно проиграл и дальше выслушивал нелестные отзывы уже в свой адрес. Гордость Блэка значительно пострадала в тот день.       А теперь ещё родители хотят от него извинений непонятно за что!       Вновь полыхнувшая злость не успела угнездиться в душе: Сириус был отвлечён вороватым окликом:       — Сириус!.. Сириус!..       Заворчав себе под нос, Сириус подошёл к настенному зеркалу, где отражалось бледное взволнованное лицо младшего брата. Кузина Меда заколдовала настенные зеркала для ребят уже очень давно — в то время, когда её ещё принимали в доме, а сама Меда не обручилась с маглорождённым парнишкой Тонксом.       — Чего тебе, Рег?       — Ты сильно злишься? — одновременно с ним спросил Регулус.       — Скажи ещё, повода нет! — воскликнул Сириус.       — Ну Сириус… — протяжно вздохнул Рег, качая кудрявой головкой, внешне так похожий на старшего брата и в то же время разительно отличающийся характером. — Ты и родителей должен понять. С тех пор, как ты уехал в школу, мама себе места не находит…       — Это оттого, что я распределился на Гриффиндор, — желчно заметил Сириус, вновь принявшись мерить шагами комнату. — Не прикидывайся, Рег, что не понимаешь! Я для неё теперь чёрная овца! Даже Меда училась на Слизерине! Я вообще удивлён, как меня ещё из дома не вышвырнули!..       — Не говори так! — взвизгнул Регулус, от злости бледнея. — Мама и папа никогда так не поступят!       — А ты попади на Гриффиндор — посмотрим тогда, что скажешь! — прикрикнул Сириус и мазнул рукой по отражению, разрывая связь. — Учить он меня будет!.. — забурчал Сириус, подходя к окну. — Не дорос ещё… — опёршись на подоконник ладонями, он тяжело вздохнул и понурил голову. Ссориться с братом для него всегда было куда тяжелее, чем с родителями.

***

      Вечером немое противостояние закончилось с ничейным счётом — в гости прибыл дядюшка Альфард, и Сириуса выпустили из комнаты, но взамен ему пришлось улыбаться матери и следить за её удобством. Отец убедился, что все партии умиротворены, после чего извинился и, сославшись на неотложную встречу, удалился.       Проводив его странным взглядом, дядя Альфард, надушенный и неизменно с сигарой в зубах, стиснул Сириуса и Рега в мощных объятиях. Его звучный голос отразился от холодно-зелёных стен гостиной чуждым, но согревающим звуком:       — Вот они, мои мальчишки! Как выросли! Сириус, ещё годик-другой, и мне придётся раскошеливаться на бритву для тебя, как и обещал, помнишь? А ты, Рег, уже готовишься к школе?..       — Школа для него начнётся в сентябре, Альфард, — промолвила мать, жестом подзывая сыновей к себе. Рег тут же метнулся — его пугал огромный и громкий дядюшка, а вот Сириус вернулся к матери с неохотой, мечтая простоять так целый час, вдыхая запах одеколона, табака и приключений.       — В сентябре будет поздно готовиться, Вэл, — усмехнулся дядя, планируя на софу. Мать опустилась в кресло, и Сириус заученно осведомился, удобно ли ей, не подать ли подушек. Больше в наказание ему мать кивнула, и Сириус, стараясь держать лицо, отошёл к креслу за лежавшей на нём подушкой. Когда он проходил мимо, дядя мимолётно усмехнулся и подмигнул — Сириус не устоял и скорчил ему страдающую рожицу.       — Спасибо, без тебя я не разберусь, как воспитывать сыновей, — отмахнулась мать, устраиваясь на поданных Сириусом подушках. Рег при виде этой картины искренне просиял и поспешил сесть на другую софу подле старшего брата. — Как прошла поездка?       — Замечательно! — дядя махнул палочкой в сторону саквояжа, который принёс с собой, и тот подплыл, опустился на журнальный столик. — Привёз много подарков, — с новым взмахом стрекотнула защёлка, и крышка бодро отскочила назад. — Тут много сладостей — мы же любим сладости, да, Рег? Ха-ха-ха!..       С позволения матери Сириус и Рег налетели на подарки, разворачивая яркие обёртки, нюхая и рассматривая незнакомые и более привычные угощения, пока дядя рассказывал про свои приключения в Стамбуле. Слушая истории о высоких мечетях, Золотом базаре, проливе, разделяющем город на две части, и турецких магах, носящих фески и расшитые серебром сапоги из драконьей кожи, Регулус восторженно ахал и охал, а Сириус больше молчал, задумчиво жуя сладости и думая: вот бы и ему отправиться в такое путешествие!..       За разговорами они забыли о времени, и только в девять мать опомнилась. Охнув, она погнала Рега спать, и Сириус ненадолго остался один с гостем.       — Дядя, — обратился он, решив, что Альфард — его лучший шанс получить до конца каникул ответ хотя бы на один из волнующих вопросов. — Я могу спросить кое-что о Хогвартсе?       — Надеюсь, не о том, как перевестись на другой факультет? — притворно насупил брови дядя, болтая в стакане виски.       — С чего бы?! — возмутился Сириус, чем вызвал раскатистый хохот.       — Я проверяю, не переломила ли тебя Вальбурга, — дядя покосился на дверь и заговорщицки наклонился ближе к племяннику. — Будь её воля, она бы тебя перевела сама.       — Как будто я не знаю, — устало вздохнул Сириус, рассматривая свои руки. Он так хотел, чтобы родные смирились с тем, на каком факультете он учится…       — Ну, не кисни. Что ты хотел спросить?       — Про подземелья, — вскинул голову Сириус. — Я тут, мм… случайно узнал, что там есть комнаты со всякими приспособлениями… как будто для пыток, ты знаешь?..       — Я-то знаю, — теперь всерьёз нахмурился дядя. — А тебе откуда известно?       Поколебавшись немного, Сириус рассказал о своём приключении в подземельях и тревогах, не скрыв ничего. По окончании истории дядя сделал большой глоток виски и покрутил ус.       — Дела… — вымолвил он. — Я ничего не могу сказать об этих ребятах… как их? Холмс, девочка и приёмный Поттера… Но прошу тебя больше так глубоко в подземелья не соваться. Я серьёзно, Сириус. Это очень опасно.       — Я уже понял, — проворчал мальчик, от волнения закусывая губу — мать бы дала пощёчину, если увидела. — Но откуда там вообще этим приборам взяться, а?!       — Из разных времён, — отозвался Альфард. — Хогвартс не всегда был таким спокойным и мирным местом, как при Дамблдоре. Когда директором был Финеас Найджелус Блэк, учеников наказывали розгами и карцером. До него была практика подвешивать провинившихся студентов за большие пальцы ног…       — Но что насчёт этой комнаты? — перебил его Сириус, боясь, что мать вскоре вернётся.       — Дай закончить! — повысил голос дядя и прокашлялся. — Я как раз подходил к тому, что в давние времена в Хогвартсе был предмет под названием «Противодействие злому умыслу не-волшебников».       — Что? — удивился Сириус.       — Что и сказал, — хмыкнул Альфард. — Юных колдунов учили справляться с маглами и особенно их ловушками, с палочками и без. Это было до введения Статута секретности — во времена, когда маглы знали о нас. Ненавидели. Охотились. И у них были приёмы — будет любопытно, покопайся в семейной библиотеке, найдёшь пару книг на эту тему… О да, было время, когда маглы заставали наш народ врасплох, хватали без палочек и истязали. Поэтому в Хогвартсе стали учить полагаться не только на магию, а разбираться в магловских уловках, уметь выбраться из ловушек. Ну и быть готовыми ко всему, само собой… — дядя прищурился. — Ты мне не веришь?       — Верю, — поразмыслив, кивнул Сириус, морща лоб. — Но откуда Эйвери и Розье могли знать?..       — Великий Мерлин, а я думал, ты умный малый! — в сердцах воскликнул дядя Альфард. — Чьи, как ты думаешь, предки жили в то время? Кто писал мемуары, которые нынче хранятся в родовых библиотеках, приводимые в доказательство справедливости идей… — дядя запнулся и быстро сменил тему: — Священные двадцать восемь называются так не напрасно, Сириус. Под налётом тщеславия и идиотизма, миллиона правил и палки в заднице у каждого «достойного члена», это двадцать восемь древнейших и наиболее могущественных родов магической Британии. В них знания передаются от поколения к поколению…       — Сириус, ты всё ещё здесь? — раздался вдруг от двери раздражённый голос матери. — Ты давно уже должен быть в постели.       — Прости, Вэл, мы заговорились, — дядя Альфард грузно поднялся и потрепал тоже вставшего Сириуса по кудрявой макушке. — Подумай о том, что я сказал, племянник.       — Да, дядя. Спокойной ночи, — механически проговорил Сириус и поспешил прочь. Наконец хоть часть произошедшего для него прояснилась!       «Нужно заглянуть в библиотеку, — подумал Сириус, уже ныряя под одеяло. — А с Джимом можно поговорить и в Хогвартсе…»