***
Рейнальд всё больше удивлял Хинату. Сперва он, встревоженный и возбуждённый, как если бы решился на что-то невероятное, сообщил ей, что остаётся в школе на каникулах. Через неделю после этого Итачи поделился тем, что Рейнальд придумал им и Северусу отселиться от Уолтера и Эвана, более того, сам воплотил план в жизнь. Итачи относился к этому с прохладным интересом, а вот Хината в душе радовалась. Сама она с Рейнальдом… сблизилась. После инцидента с нападением Мальсибер стал искать её компании (вероятно, потому что утратил собственную), теперь даже когда Хината была не одна: если прежде появление Лили и Марлин могло его спугнуть, нынче Рейнальд мог завести с ними вполне вежливую беседу. Хината видела, делал он это не из желания, но ценила его попытки поддерживать хорошие отношения с девочками. Впрочем, нет смысла лукавить: как и Рейнальду, и Итачи, ей самой было сложно найти общие темы с Лили и Марлин, пусть они и называли друг друга подругами. Хината испытывала к обеим скорее покровительственное тёплое желание оберегать. Как минимум Лили это чувствовала, чуть-чуть обижалась и всё чаще, если хотела просто поболтать, полагалась на компанию Марлин. Тем самым она — намеренно или нет — давала Хинате возможность побыть в большем спокойствии: заниматься рукоделием, учиться, обсуждать с Рейнальдом и Итачи нечто более серьёзное, чем школьные сплетни и проделки Джеймса, Сириуса и Питера. Это было хорошим решением для всех. Если ещё Рейнальд и Итачи найдут общий язык… Хината обещала доказать брату, что он не лишний в их новом мире. В меру своих сил и понимания делала для этого всё возможное. Проблема заключалась в характере Итачи. Его травмы слишком глубокие, а фатализм — устоявшийся. Иногда Хината думала, знай она больше о прошлом Итачи, ей было бы легче помочь ему. Однако расспрашивать было… неуместно. Не принято между шиноби. Возможно, однажды Хината решится спросить брата о его юности, годах в АНБУ и Акацуки. Однако теперь — неподходящее время. Хината чувствовала, пусть напоказ Итачи вёл себя с ней как прежде, их стычка в марте серьёзно его зацепила. Всё же она дала много пищи для размышлений, и Итачи переваривал новую информацию тщательно, скрупулёзно. Казалось, сделал какие-то выводы, однако какие точно, Хината не знала. По крайней мере, против её дружбы с Рейнальдом и сотрудничества с Дейдарой более ничего не говорил. Последнее развивалось интересно и приобрело, помимо продажи ручных изделий, новую ветвь. Лиам ярко загорелся идеей создания студсовета, и Хината согласилась ему помочь — это соответствовало её видению своего предпочтительного круга занятий. Что вызвало у неё поначалу тревогу, к планированию подключился Дейдара. В чём был его интерес, Хината так и не смогла выяснить до сих пор, однако радовало уже и то, что бывший подрывник на неё не кидался и никоим образом не провоцировал. Студсовет был чем-то важен Дейдаре, и Хината уважала это. Свой проект они трое собирались представить директору Дамблдору после каникул. Они занимались планированием всю первую половину апреля, приостановились только когда начались триместровые контрольные. Как и ожидала, хуже всего Хината сдала трансфигурацию, завалила практику: в то время как весь курс превращал змей и ящериц в столовые приборы, сама Хината лишь сумела изменить форму раковины улитки. Профессор МакГонагалл выглядела разочарованной. — Жаль, я не могу сдать за тебя трансфигурацию, Хлоя, — шутя лишь частично, заметил Рейнальд после контрольной. — А ты за меня — защиту. — Мы должны самосовершенствоваться, — Хината была расстроена, но не собиралась признавать поражение. Результаты всего лишь означали, что на каникулах нужно приложить больше усилий. Рейнальд посмотрел на неё с любопытством; у него на языке крутился какой-то вопрос, но, по всей видимости, юноша считал его неприличным. Хината улыбнулась. — Ты что-то хотел спросить? — Да, — Рейнальд помялся ещё немного, убедился, что они одни в коридоре, после чего деликатно понизил голос: — Ты много работала над собой, это заметно. Я имею в виду, не только над уроками — над речью, поведением… Когда ты это делала, ты… что тобой двигало, Хлоя? — О чём ты? — искренне удивилась Хината, и Рейнальд, смущённо проведя рукой по волосам, сбивчиво пояснил: — Пожалуйста, не обижайся на мои домыслы. Но, может быть, взращивая в себе леди, ты мечтаешь о том, что тебя найдёт твоя семья, которую нельзя разочаровать? Они остановились у окна, и Хината перевела взгляд на Запретный лес, только начавший одеваться зеленью. На опушке топтались крылатые чёрные кони, возившие школьные кареты; лесничий Хагрид кормил их чем-то красным и гладил по холкам. — Нет. У моей работы над собой нет цели удовлетворить чьи-то ожидания от меня… больше нет, во всяком случае, — добавила она честно, подумав об отце. — Мы не должны заслуживать ничьего одобрения, чтобы быть любимыми. Рейнальд тихо усмехнулся. — Ты бы понравилась моей маме. Отвлёкшись от происходящего на опушке, Хината повернулась к нему. Рейнальд задумчиво улыбался, почти с мечтанием глядя вдаль. Хината аккуратно тронула его плечо. — Всё в порядке, Рейнальд? — Возможно, будет… — прошептал Мальсибер. Хината не понимала, что он имел в виду, но и не стала уточнять. Как правило, ровная тактичная поддержка куда лучше прямых вопросов. Тем временем прошли контрольные и начались пасхальные каникулы. За один день школа опустела: большая часть студентов и даже некоторые преподаватели отправились по домам. Профессор Хоукинсон уже в неделю контрольных витал в облаках, часто улыбался и даже щедро закрывал глаза на мелкие ошибки в работах. Получив своё выстраданное «Превосходно», Рейнальд вздохнул так, словно с его плеч свалилась гора. Вот кому, казалось, требовалось быть лучшим, чтобы заслужить одобрение — Хината не видела другой для него причины так переживать из-за оценок. Школа опустела, и все, с кем Хината проводила время, разъехались — не считая Итачи и Рейнальда. Шанс был слишком хорош, чтобы его упускать. В пасхальный понедельник Хината вытянула обоих на улицу под предлогом хорошей погоды и пользы учёбы на свежем воздухе. Хината заранее сходила на кухню и попросила у эльфов припасов для пикника (те как всегда с огромной радостью собрали ей всё заказанное и даже больше), и на улицу вышла с массивной плетёной корзиной. С портфелем в одной руке, Рейнальд вёл на поводке Сэра Дункана, но стоило им покинуть замок, спустил пса, и тот радостно унёсся исследовать луг. Ни солнце, ни тёплый ветер, ни забавный пёс не могли вызвать улыбку Итачи; отчётливо усталый, он варился в собственных мыслях, и были они далеки. Порой Хината гадала: о чём думает брат, когда у него такое лицо? Как много настоящего в его мыслях — или их полностью занимает прошлое? Они пустились к озеру и устроились на его берегу под раскидистой ивой. Рейнальд трансфигурировал платок в тёплый шерстяной плед, и Хината принялась распределять еду и напитки, пока Итачи раскладывал библиотечные книги и конспекты. — Хороший день сегодня! — протянул Рейнальд, растянувшись на пледе, глядя на солнце через ветви ивы. Хината улыбнулась и прикрыла глаза, глубоко вдохнула: пахло принесённой едой, а ещё свежестью ранней весны. Шумно сопя, прибежал бигль и ткнулся мокрым носом в руку Хинаты — она распахнула глаза, поправила очки и погладила пса. Он нравился ей, но каждый раз, когда гладила Сэра Дункана по короткой бело-рыже-чёрной шерсти, Хината вспоминала мохнатого зверюгу Акамару. Нинкен Кибы был больше в несколько раз, пушистее, лохматее и норовистей. С ним было хорошо на миссиях — можно как прижаться к тёплому боку в холодную ночь, так и доверить охрану лагеря. Киба хорошо его обучил. Своим псом Рейнальд тоже занимался много и с живым восторгом. Урывая время у сна, не учёбы, он терпеливо и ответственно подходил к ежедневным тренировкам, отработке команд. У Хинаты была возможность сравнить подходы к воспитанию пса Рейнальда и Кибы, и она не могла не отметить разницу в уровне ориентированности на бой и жестокости, закладываемом питомцу. Это наблюдение являлось очередным добавлением в копилку признаков мирности данного мира. Впрочем, что означает «мирность»? Как её измерить?.. — О чём задумалась, Хлоя? — спросил Рейнальд. Перевернувшись на бок, он внимательно наблюдал за ней, поглаживая по холке улёгшегося рядом пса. Чуть в стороне, за стопочкой книг и конспектов, Итачи отрабатывал какие-то чары и делал вид, что полностью поглощён упражнением, хотя, разумеется, не пропускал ни взгляда, ни слова. Это неотъемлемая часть идеального шиноби: мультизадачность на фоне постоянного внутреннего тонуса. Расслабиться — немыслимо, ведь каждый миг тебя могут атаковать. Покопавшись в себе, Хината поняла, что не помнит, чтобы когда-либо в полной мере испытывала данное состояние. Да, на миссиях приходилось держать ухо востро, однако у неё всегда были товарищи, на которых можно полностью положиться, а самой — хоть ненадолго, но расслабиться, передохнуть. Почувствовать себя в безопасности. А вот могут ли шиноби, подобные Итачи, испытывать ощущение безопасности вовсе? Связан ли ответ на данный вопрос с отношением Итачи к их новому, мирному миру? — Ты верно заметил, сегодня очень хороший день, — произнесла Хината, повернувшись к Рейнальду. — Прошли контрольные, в школе наконец тихо и спокойно, стоит замечательная погода, а мы с вами имеем возможность просто насладиться всем этим. Является ли это показателем того, что в нашей стране сейчас мир? — О, — Рейнальд широко распахнул глаза — видимо, вовсе не такого ответа ожидал на свой вопрос. — Я об этом никогда не задумывался, если честно. — А если подумать сейчас? — Хината села поудобнее и мягко, приглашающе улыбнулась, обращая слова и к брату тоже. Хината пустила беседу в это русло неспроста. Она хотела посмотреть, есть ли у Рейнальда так нужная шиноби глубина. Посмотреть самой — и показать Итачи, чтобы он изучил, приценился, решил, будет ли ему интересно более тесное общение с Рейнальдом Мальсибером. Две цели одним ударом. — Хм, — потрепав бигля по боку, Рейнальд медленно произнёс: — Мне кажется, является. Хината кивнула, принимая ответ, и изменила условия задачи: — А если бы мы точно так же сидели под этой ивой и наслаждались днём, но по ту сторону ворот стояли бы лагерем враги, а Хогвартс был бы в осаде? Рейнальд открыл было рот, однако так ничего и не сказал. Бросил на Итачи очень интересный своим окрасом взгляд: как будто бы спрашивал мнения и поддержки. И пусть Рейнальд почти сразу отвёл глаза, Хината с тёплым удовольствием отметила для себя его рефлекс. Так кохай глядит на семпая в сложной, непонятной ситуации. — Это выставляло бы нас в дурном свете, — подал голос Итачи, к великой радости Хинаты — она боялась, что брат предпочтёт отмолчаться. — Раз мы позволяем себе тратить время в праздности во время осады замка. — Однако передышки важны, в первую очередь для морального состояния, — спокойно возразила Хината. Параллельно она откупорила термос с чаем, наполнила кружки, добавила молоко для Рейнальда, сахар для Итачи и подала собеседникам. Рейнальд поблагодарил, а вот Итачи посмотрел чуточку пытливо, но слегка улыбнулся. Хината улыбнулась ему в ответ, радуясь, что брат позволяет ей вести затеянную игру. — Я бы не смог наслаждаться жизнью, если бы за воротами Хогвартса была угроза, — проговорил Рейнальд. Казалось, он ярко представил такой расклад: его руки мелко подрагивали, а вместе с ними и кружка с чаем. — Я бы… — он осёкся, смутился и соврал: — упражнялся в боевых и щитовых чарах, запасался артефактами — готовился к бою. Точно. — Это верный подход, — одобрил Итачи, хотя не мог не видеть, что юноша лжёт. Хината подумала: а какова его правда? Что бы Рейнальд сделал на самом деле, грози Хогвартсу и всем его обитателям смертельная угроза? С другой стороны, важно уже и то, что своей правды Рейнальд стыдится. Что хотел бы поступать достойно воина. А всё же, за какие черты Шляпа отправила его на Слизерин? Хината в упор не замечала в Рейнальде больших амбиций; все они у него сводились в корне к желанию не разочаровывать отца. Также его сложно назвать хитрым. Впрочем, Хината приметила в Рейнальде проблески меркантильной изворотливости, присущей слизеринцам. Ещё он явно искал выгоды для себя — и тем, что старался соответствовать всем требованиям отца; и тем, как выстраивал отношения с учителями, старшекурсниками; и тем, как отринул Эвана Розье и перешёл на сторону более сильного Итачи. Хината чувствовала в нынешнем положении вещей не совсем осознаваемый им же, но поиск Рейнальдом протекции. По глазам Хината видела, что Итачи размышляет в том же ключе, то же подозревает. Примет или нет? Решит ли использовать?.. — Однако смысл есть и в том, что сказала Хлоя, — продолжил Итачи медленно, глядя больше на Рейнальда, чем на неё. — В тяжёлых ситуациях, особенно не одномоментных, а затяжных, когда угроза висит над головой неделями и месяцами, важно уметь давать себе отдохнуть. Короткие передышки способны спасти жизнь. Сердце затрепетало, и Хината счастливо улыбнулась — так значит, брату всё-таки известно это чувство! «С кем?» — хотела спросить она, но, конечно же, не стала. Итачи, перехвативший её взгляд, чуть прищурился — разума Хинаты коснулось холодное щупальце, однако на этот раз Хината не стала сопротивляться ему, позволила проникнуть во внутренний мир. Там щупальце раскрылось — как оказалось, оно принесло картинки-воспоминания. Лето, солнце и зелень — Коноха, Хината узнала центральный парк. На скамейке — Итачи, ему лет пять, и мальчик постарше. У обоих мон Учиха на одежде, чем-то похожие лица и взгляды. Итачи и второй мальчик («Мой лучший друг») едят данго и смеются… Уже куда более взрослый Итачи лежит в высокой траве; на его одежде и лице, руках — свежая кровь. Его губы скорбно поджаты, глаза серы и пусты — до тех пор, пока рядом не садится человек в плаще Акацуки. Человек протягивает мокрый платок, и Итачи медленно стирает с лица («Она моя») кровь. Человек усмехается, забирает платок, подаёт тыкву с водой. Приподнявшись на локте, Итачи пьёт, а затем хрипло шепчет: «Спасибо, Кисаме…» Щуп исчез из её разума, и Хината резко вдохнула, посмотрела на Итачи, широко распахнув глаза. Он скованно улыбнулся. — Ты так говоришь, словно знаешь наверняка, — проворчал Рейнальд, не заметивший немого диалога шиноби. — Я в самом деле знаю, — расслабленно отозвался Итачи, и искорка веселья мелькнула в его глазах, когда Рейнальд вскинулся, удивлённо повернулся к нему. — Я много лет прожил в приюте, Рейнальд, а это очень тяжёлая, тревожная атмосфера. И выдержал я только благодаря Хлое. — Неправда! — с чувством воскликнула Хината. — Ты намного сильнее меня, брат, и именно ты поддерживал меня, а не наоборот! — Твой взгляд на ситуацию не делает неправдой мой, — парировал Итачи с затаённой улыбкой. К щекам прилила кровь, и Хината спешно отвернулась, поправляя очки. Чтобы Итачи признавал вслух настолько личное, да ещё и при постороннем!.. Закралась мысль, что всё это неспроста. Заметив её понимание, Итачи мельком подмигнул, давая понять, что они поговорят потом. Рейнальд тем временем притворялся занятым псом, но поглядывал на шиноби с затаённым любопытством, уже знакомым Хинате — тем его видом, который сам Рейнальд считал неприличным. И вновь Хината поощрила юношу, мягко улыбнулась ему. — Что такое? — Разве вы брат и сестра? — спросил Рейнальд и втянул голову в плечи, словно в ожидании одёргивания, указания на неуместность вопроса. Итачи, впрочем, и не думал его одёргивать; пояснил предельно спокойно: — Семья — это не обязательно те, кто связан с тобой кровным родством, Рейнальд. Порой именно друзья и товарищи становятся настоящей семьёй, в то время как кровные родственники — всего лишь чужаки, — Итачи вложил в тон блеклое, но достаточно отчётливое ожесточение, когда негромко добавил: — Мои родители отказались от меня и сдали в приют — я не расцениваю их семьёй. С другой стороны, Хлоя всегда поддерживала меня и стала мне очень близка за годы, что мы знакомы. И именно эту связь я считаю важной, а не кровное родство. — Я… — проговорил Рейнальд, заметно удивлённый тем, что ему вовсе стали объяснять личное, более того, что именно Итачи сделал это. Хината затаила дыхание: что Рейнальд предпримет? Он, конечно, не понял, что это проверка, и реакция его — искренняя. — Я понимаю. Без шуток. Меня, конечно, не сдавали в приют, но… — он прикусил губу и опустил глаза, рассеянно гладя поскуливающего от удовольствия бигля. Хината и Итачи наблюдали, выжидали: она — с искренним интересом, он — со спокойной оценкой. Наконец, Рейнальд решился продолжить: — С тех пор, как мама не живёт с нами, я часто чувствую себя… лишним. И в доме, и вообще. Отец обо мне вспоминает, только чтобы проверить оценки. Он никогда не знал, что со мной делать, кроме как проверять, чтобы я был лучшим в том, за что берусь. Мама… — Рейнальд вздохнул и грустно улыбнулся, заключая морду пса в ладони. — Ну, она не здесь. Так что я понимаю вас обоих, — в его голосе зазвучали слёзы. — Даже завидую. Отставив кружку, Хината придвинулась и осторожно обняла Рейнальда. Он вздрогнул, и на секунду ей показалось, что хочет вырваться — но затем юноша сдался, опустил голову ей на плечо, легко приобнимая в ответ. Поглаживая его по голове, пропуская между пальцами волосы (каштановые, почти такого же оттенка, как у Неджи-нии-сана), Хината посмотрела на Итачи. Тот со спокойной уверенностью кивнул.***
Найти время для разговора шиноби смогли только перед самым отбоем. Хината и Итачи вновь вышли на улицу, где давно догорел ранний северный закат и уже вовсю сверкали звёзды. Было прохладно, и оба завернулись в связанные Хинатой шарфы. — Я удивлена, Итачи, — призналась Хината, когда они отошли достаточно далеко от школы и точно остались одни. — Я не ожидала, что ты так… вовлечёшься в разговор ранее днём. — Это было важно для тебя, имото, — Итачи спрятал кисти рук в широких рукавах тёплой мантии. Хината рефлекторно отметила, что к следующему учебному году ему понадобится новая. — Всё же я думаю, это важно для нас обоих, — мягко поправила его Хината. — Мне кажется, Рейнальд может стать нам хорошим товарищем. Может быть, другом, — она повернулась, заглядывая в глаза брата. — Как ты считаешь? Прежде чем дать ответ, Итачи задумался, формулируя. — Я не испытываю к Рейнальду антипатии. Он показал себя неглупым, достаточно преданным тебе человеком, готовым быть открытым с нами. Вдобавок, он чистокровный с хорошими связями среди старшекурсников и, судя по ситуации с общежитием, знанием, как найти подход к Слизнорту. Он выгоден нам. Поэтому я согласен с тем, что нам стоит принять его как товарища, о чём он уже готов попросить. Ты проделала превосходную работу над ним, Хината. Хината кивнула, принимая похвалу. Пожалуй, в этот раз она в самом деле её заслужила. С другой стороны, честно было уточнить: — Знаешь, я делаю это не только ради выгоды. Я хочу помочь Рейнальду, потому что хорошо его понимаю. От своего отца я тоже не видела особого тепла. — Как и я, — Итачи проводил взглядом летевшую в сторону директорской башни белоснежную сову. — Это довольно типичная ситуация в семьях, подобных нашим. — Сложно оспорить, — Хината тоже посмотрела на сову, хотя и почти не видела. Её волновала в тот момент всего одна вещь. Ответ всего на один вопрос. — Почему ты показал мне те воспоминания, Итачи? Они уже достигли озера и остановились под ивой, где сидели ранее днём. Больше не было робкого весеннего тепла и запаха еды — только тишина, прохлада и длинные тени, в которых так привычно было укрыться. Даже после стольких лет именно тени — их прибежище. Однако нужны ли им тени в отношениях друг с другом? — Взаимопонимание, — медленно произнёс Итачи. — Ты назвала его своим приоритетом, Хината, и я хочу не словами, но действиями доказать, что уважаю твои желания и устремления. Поэтому я расскажу тебе о своём прошлом. Не сразу, но постепенно, — он прикрыл глаза. — Это… непросто. Растроганная, Хината подалась вперёд и взяла его за руку. На то, чтобы сделать первый шаг из тени, Итачи потребовалось восемь лет; новых Хината будет ждать столько, сколько Итачи потребуется, чтобы их сделать. Самое главное — его желание. — Спасибо, нии-сан.