***
«Я сам себя загнал в угол», — снова подумал Итачи, задушив эмоции, отгородившись от них самой крепкой стеной, на которую был способен без медитации. Голоса в гудящей голове притихли. Вместе с этим к нему вернулась способность к логической оценке ситуации, и Итачи полностью сосредоточился на окружении, забывая о себе. В древнем зале, полутёмном, заставленном стендами с зачарованным оружием, коптили факелы на стенах, и их дрожащее пламя отражалось на поверхности клинков. Честная, понятная сила вместо ставших привычными Итачи в этом мире недомолвок и непонятых приспособлений, выставляемых для демонстрации сильными мира сего. Так директор Дамблдор держал в кабинете десятки тревожаще позвякивавших приборов; так леди Бёрк скрывалась за семейными артефактами. «Здесь всё, что тебе нужно знать о нас», — сказал Реджинальд Мальсибер, открывая перед Итачи двери этого зала. Он не врал — Итачи бы почуял; открытая, честная сила есть основа всей, что имеется, мощи Мальсиберов. Что ж, приятная перемена. Итачи был интриганом, не любившим интриги. В отличие от людей, увлечённых игрой, он не получал удовольствия от маневрирования, обманных ходов. Возможно, поэтому поладил с Кисаме: прямолинейным и честным человеком, который не играл с врагом — устранял его без фальшивых улыбок, а товарища бы ни за что не бросил бесславно подыхать. Сам убить ради блага миссии мог — но не бросить. Из той ли Реджинальд Мальсибер породы? — Вы сказали «как и ожидалось», — проговорил Итачи, отпуская плечо Рейнальда и поднимая голову к его отцу, замершему в нескольких метрах с волшебной палочкой наготове. Именно по ней прошёлся взгляд Итачи, прежде чем встретиться с собранным взглядом Мальсибера-старшего. — Чего именно вы ожидали? Его выразительное внимание не осталось незамеченным. Мальсибер тоже мельком посмотрел на собственную палочку, оценивающе — на Итачи и, вероятно, решил, что «магический выброс» прошёл без намерения повториться. Убрал оружие и ответил: — На том заседании Попечительского совета ты сказал, что учился сам контролировать свою магию. Это привлекло наше внимание ещё тогда, — Итачи нахмурился: вспомнил, как после того его заявления Мальсибер и его приятель Трэверс расхмыкались. — Да, да, показалось смешным, не делай такое лицо. Трэверс мне тогда сказал: чудо, что парень не свёл себя с ума и не изувечил. Такое часто случается, когда юный волшебник сознательно пытается взять свою магию под контроль без должного присмотра. Особенно когда речь идёт о значительной магической силе: чем она больше, тем выше шанс сломаться под её давлением. Не направленная должным образом, магия уходит вглубь и пускает ядовитые корни. Так что я бы больше удивился, если подобного, — он дёрнул подбородком в сторону Итачи, — не случалось бы вовсе. Учитывая, как туго ты себя запаиваешь. — Я никогда не думал об этом, — удивлённо проговорил Рейнальд. — Потому что тебя контролировали на каждом этапе познания магии. Этот окрас глаз, — Мальсибер-старший поймал взгляд Итачи, буквально впился в него собственным, словно ища в чёрном омуте отблески красноты, — говорит о том, что некая способность, предопределённая особенностями магической крови сила в тебе была заперта внутри и выход находит лишь в ситуациях сильного стресса. «Так же Альбус Дамблдор объяснил Бьякуган Хинаты, — вспомнил Итачи. — Видимо, это в самом деле первое, о чём думают волшебники в подобных случаях… благо для нас». — Благодарю за это знание, я приму его к сведению. Как оно связано с вашим желанием убедить меня, что вам можно доверять? — Самым прямым образом. Подобные тебе «маглорождённые» не берутся из ниоткуда, за такими всегда стоит тайна, — Мальсибер-старший помрачнел. — Урок, хорошо усвоенный. — Отец?.. — подался к нему Рейнальд, и Мальсибер-старший мимолётно махнул рукой, заранее отклоняя его невысказанный вопрос, прежде чем обратить жёсткие слова к Итачи: — После прошлого лета тобой многие заинтересовались, Майкл Холмс. Ты сам в этом виноват: слишком громко о себе заявил на совете. Что бы ты там ни думал с высоты своей гордыни, его составляют не дураки, а люди опытные и повидавшие всякое и всяких, — он посмотрел на вытянувшегося в струну сына. — Мальчишка Розье получил задание разузнать о Майкле от Рудольфуса Лестрейнджа, верно? — Верно, — поражённо проговорил Рейнальд. — Но откуда?.. — От Паркинсона, конечно, — ответил Мальсибер-старший так, словно считал это очевидным. — Он хорошо натаскал сына, и Гектор внимательно следит за ситуацией на факультете. — Кажется, я зря ему так доверял, — смутившись, пробормотал Рейнальд себе под нос. — Не доверял бы — я бы мог вовремя и не узнать, что ты у старой карги Бёрк. Рейнальд отвернулся, притворяясь безмерно заинтересованным в старинных кинжалах; на его впалых щеках разгорался пожар румянца. Будь здесь Хината, непременно бы прониклась противоречивыми отношениями этих отца и сына — Итачи оставлял это ей, сам же концентрируясь на более важных вещах. — Рудольфус Лестрейндж действует по указу отца? — Итачи доводилось несколько раз слышать о нём в гостиной Слизерина — и все уловленные свидетельства о жестоком Келвине Лестрейндже не сулили от его интереса ничего хорошего. — Своего отца, Блэков, Малфоев — у них в последние годы очень тесная связка, — судя по тону, старшего Мальсибера это не радовало. — Благо, они не догадались бросить на решение твоей загадки более изощрённый ум. Рудольфус — ребёнок по сравнению с настроенным на цель Эдвардом Паркинсоном; нам удалось сбить его со следа. Итачи мимолётно прикрыл глаза, давя раздражение. — Говорите прямо, мистер Мальсибер. Довольно загадок. — Правда, — согласился маг. — Паркинсон решил задачку твоего происхождения. Сердце коротко, жалко ухнуло. И эту почти-цель для существования у Итачи отобрали. — И кто мои предки? — Блэки. — Оу! — выдохнул Рейнальд и взглянул на Итачи совершенно другими глазами. Как будто между ними сократилась дистанция — и в то же время образовалась пропасть. Ни это наблюдение, ни предоставленная информация не вызвали в Итачи никаких эмоций. В сердце была лишь звонкая пустота — и это был ещё один дурной знак. Эмоциональная кома. Значит ли это, что голоса в голове — его единственная возможность испытывать чувства? — Ты опять это делаешь, — проворчал Мальсибер-старший. — Запаиваешься. Я начинаю подозревать, что Блэки добрались до тебя раньше и без разбору и пощады выжгли части личности. Его прямолинейность была потрясающа в своей полноте, и Итачи осознал: когда этот маг говорил загадками, то происходило не от желания утаивать, но из-за непривычных попыток подобрать слова. Такое бывает с людьми, предпочитающими дела разговорам. Вновь на ум невольно пришёл напарник — и тут же его весёлое-многозначительное «Хех!» рокочущим эхом прокатилось в подсознании, а против логики успокаивающее присутствие ощутилось весьма отчётливо. Итачи мотнул головой, обновляя барьер в попытке удержать при себе внутренних демонов. — Смею вас заверить, на мою личность не было посторонних воздействий. Моя неяркая реакция вызвана тем, что я и прежде, посвящая время размышлениям о своём происхождении, приходил к выводу, что могу являться потомком кого-то из чистокровных. У меня есть причины так думать, — добавил Итачи в ответ на внимательный и почти одобрительный взгляд старшего Мальсибера. Этот взгляд заметил и Рейнальд; торопливо произнёс с вежливым полувопросом: — Выходит, отец Майкла — Альфард Блэк? — и в голосе его искреннее любопытство переплелось с попыткой набить себе цену. — Нет, — разуверил его отец. — Ситуация сложнее, — и он наконец заговорил чётко и прямо, и переход на более привычную манеру изъясняться без неуютных попыток быть деликатным, чувствовалось, вызывал у старшего Мальсибера облегчение: — У Финеаса Найджелуса Блэка, того самого директора Хогвартса, сестра вышла за магла, за что была изгнана из рода. Этому маглу Айла Блэк родила волшебницу-дочку, в которую влюбился один из сыновей всё того же директора Блэка, Финеас. Связь с опальной кузиной ли или откровенно про-магловские взгляды стали причиной его изгнания из рода — неясно, но скорее всё-таки взгляды, — Мальсибер усмехнулся чему-то, и голос напарника в голове Итачи мгновенно прокомментировал: «Ставлю сотку, они с приятелями как следует обмусолили эту ситуацию. Особенно трах с кузиной…» «Кисаме», — укоризненно шикнул на собственное подсознание Итачи, осознал это, мысленно цыкнул и обратился в слух. — …Однако факт остаётся фактом: твой отец, Майкл, — результат этого союза. — Оу, — вновь выдал Рейнальд, а перед внутренним взором Итачи возник форзац новейшего издания «Генеалогии чародейства» [1] и два чёрных круга на раскидистом семейном древе британских чистокровных. Ещё Шисуи с танто вместо указки, а потому Итачи полностью выдернул себя в реальность. Оба Мальсибера глядели на него такими одинаковыми серыми глазами — невольно приходили на ум глаза Хинаты, вернее, иллюзия, созданная зачарованными очками, — в ожидании хоть какой-то реакции. И Итачи спросил, ведь вопрос отменяет необходимость реагировать-комментировать: — Мой отец родился сквибом? Он точно не учился в Хогвартсе, кроме того, я никогда за почти шесть лет в его доме не видел от него никаких проявлений магии. — Мы не выясняли: пока не было нужды. — Её и нет — это банальное любопытство, — отозвался Итачи, вновь отталкивая с поверхности подсознания призрак, на этот раз Сэма Грейсона, храбро бросающегося в горящий дом соседей, чтобы спасти их малышку. — Итак, мистер Мальсибер. Вы потратили время и ресурсы, собственные и своих товарищей, чтобы больше узнать о моём происхождении. Что из этого следует? — Теперь я не знаю, — честно ответил Мальсибер-старший. — То, как ты себя повёл вчера, и твоя дружба с Реем многое изменили. Я в долгу у тебя, Майкл. Поэтому можешь быть спокоен за сохранность своего секрета. — И происхождения, и глаз? — педантично, с нажимом уточнил Итачи. — Само собой, — Мальсибер-старший вновь достал палочку: — Именно поэтому я привёл вас сюда: чтобы ты, Майкл, и Рей среди старой магии нашего рода принесли клятву товарищества. — С-серьёзно? — пробормотал Рейнальд севшим голосом. — В смысле, это же… — Хорошая клятва, у меня такая же с Паркинсоном, — перебил его отец, вновь посмотрел на Итачи. — Магией заверенное обещание не предавать и не действовать во вред. Внутри такого договора и каждый секрет сохранен. — А что насчёт вас? Как я могу быть уверен, что мои секреты не выдадите вы сами? — Майкл! — возмутился Рейнальд, но сам испугался ясной ярости собственного тона и смутился. «Возможно, из него ещё и получится воспитать опору для Хинаты», — походя подумал Итачи, не отрывая взгляд от Мальсибера-старшего. — Разумная предосторожность! — согласился тот. — Но можешь быть спокоен: как глава рода, я обязан действовать исключительно во благо его членов. Идти же наперекор клятве, данной кому-то членом рода — во вред, — он слегка улыбнулся. — Понимаешь теперь, что я тебе предлагаю? «После него Рейнальд станет новым главой рода Мальсибер, и именно с ним мне предлагают принести клятву. Это звучит как очень большая уступка и огромная инвестиция в будущее». — Понимаю, — медленно наклонил голову Итачи. Просто умного маглорождённого на его месте подобное предложение бы банально купило: слишком смущающе лестное, слишком заманчивое. Итачи же не мог поддаться: он чувствовал наличие второго дна. — Почему? — Что почему? — Почему вы предлагаете мне подобное, едва зная? Ответил Мальсибер-старший не сразу: опять подбирал слова, и это его раздражало. — Наступают мрачные времена, — наконец проговорил он. — В такие важно иметь товарищей, на которых гарантированно можешь рассчитывать в любой ситуации. Итачи это не удовлетворило. Однако вместо слов он уставился на мага: прямо и въедливо, глаза в глаза. Тяжёлое, требовательное внимание — от такого крайне неуютно, а ещё трудно молчать. Мальсибер-старший нахмурился, отчеканил: — У тебя, Майкл, два варианта на выбор. Первый — союз с Реем, с нами. Второй — стать игрушкой Блэков, ведь нет ни шанса, что они рано или поздно не узнают о твоём происхождении. Это, конечно же, отразится и на девочке, Хлое… — Я этого не допущу! — решительно заявил Рейнальд и на этот раз и не подумал смущаться, повысив голос. — Хлоя достойна лучшего, и я хоть сейчас поклянусь оберегать её от всей этой мерзости, этих… игр! Усмехнувшись себе под нос, Мальсибер-старший легко хлопнул сына по плечу, вызвав у того удивлённое вздрагивание. Итачи же прищурился, размышляя. Пока те не касались Хинаты, у Итачи не было проблем с принесением клятв магам: он всё равно не задержится в этом мире надолго, а с мертвеца взятки гладки. Если же благодаря связи через клятву чем-то вроде предсмертного требования получится обязать Рейнальда до конца своих дней заботиться о благе Хинаты — и вовсе отличный расклад. Как понял Итачи по урокам истории магии, книгам и оговоркам волшебников вокруг, у магов с клятвами особые отношения — чуть ли не более трепетные, чем у шиноби. Впрочем, в отличие от шиноби, у которых всё держалось на чести и внутреннем чувстве долга, у волшебников клятвы подкреплялись магией, которая в случае нарушения обязательства была способна причинить неверному проблемы вплоть до гибели. «То есть ты теперь собираешься умереть так, чтобы убил тебя мой напарник, но при этом у Рейнальда было время выслушать твоё предсмертное желание и обязаться его соблюдать? — с издевательским скепсисом бросил ему призрак Сасори. — Ну-ну». Итачи от него отмахнулся: он в принципе не любил слушать кукольника, кроме того, убедил себя, что уж просчитать-то расклад на последний бой сумеет. Ему не впервой. Что же касается ощущаемого второго дна… Так ли оно важно, если Итачи умрёт раньше, чем маги успеют им воспользоваться? Главное убедиться, чтобы никакие его долги не легли на Хинату после гибели брата. — Я согласен, — произнёс Итачи — и вновь не ощутил ничего. Звон тишины в груди, казалось, усилился — и мощи ему придало чувственное заявление Рейнальда. Вот он полон эмоций, полон огня; обучить, поднатаскать — и будет он верным, надёжным напарником для Хинаты. Она же сама и улучшит его: уже проделала огромную работу, а ведь всего полгода прошло. Хинате вовсе не нужен такой пустой внутри человек, как Итачи. Его огонь уже давно погас, а в подсознании шумел водопад. Зовущий. — Отлично, — отрывисто кивнул Рейнальд, раскрасневшийся, но уверенный в своём решении. Он шагнул было ближе, его отец поднял палочку — Итачи остановил обоих: — Однако сперва я хочу ознакомиться с текстом и механизмом действия клятвы.***
Напряжённо замерев на бортике декоративного водоёма, Хината тяжело дышала, не отрывая взгляда от женщины напротив. Давно уже никто её так не гонял! Миссис Мальсибер выпускала чары чудовищно быстро, и пусть все заклятия были простые, вербальные, о защите Хината не успевала думать — тут бы увернуться! Принять удар не позволяли гордость шиноби и новое, малопонятное пока зудящее желание не давать повода в себе сомневаться конкретно этой ведьме. Миссис Мальсибер, в свою очередь, казалась удивлённой. Убрав волшебную палочку, она откинула с лица выбившиеся из пышного хвоста волосы и спросила: — Ты что, в квиддич играешь? — Нет, мэм, — быстро моргнула пару раз Хината. Оценив расклад, выпрямилась, легко спрыгнула с бортика на гравийную дорожку и подошла ближе к ведьме. — Тогда что? Суёшься во все самые опасные места старика Хогвартса? Откуда у тебя такая реакция, детка? Хината пожала плечами. — Интересная какая-то у тебя кровь, — пробормотала миссис Мальсибер, но Хината не стала вежливо игнорировать: — Кровь, мэм? — Кровь, наследие, гены — как хочешь называй. У тебя в родословной пробегал некий интересный волшебник. — Ах, вы об этом, — Хината спокойно улыбнулась. — Простите, меня это мало волнует. Мне более интересно, чего я смогу достигнуть, если буду усердно тренироваться. — Многого, — бросила миссис Мальсибер, её щека сильно задёргалась. — Как и любой, кто не боится тяжёлого труда. — Я не боюсь, — сказала Хината и легко наклонила голову набок — ожидала реакции. Миссис Мальсибер резко отвернулась и, прижав пальцы к щеке, уставилась на дом. Несколько минут она молча дышала, напряжённая всем телом, легко массируя дёргающуюся скулу, глаз, угол рта. Хината тихо стояла рядом, наблюдая и не торопя, но и не отводя взгляд. — Не бояться труда — хорошо, но не бояться врага — глупо. Ты отчаянная, глупая девчонка. Гриффиндорка, а? — Миссис Мальсибер, пожалуйста, не говорите так со мной. Мне неприятно, — строго попросила Хината. — Неприятно было б твоим друзьям, если б тебя разрубили мечом пополам! — ведьма повернулась обратно к ней, всё так же прижимая ладонь к подёргивающемуся лицу. — Моргана, дай мне сил с этими детьми! Одна отчаянная, другой наивней котёнка, третий вообще вперёд взрослых магов лезет сражаться с древними артефактами!.. Защиту у вас что, флоббер-червь преподаёт?! Хината предпочла счесть вопрос риторическим, да он таковым и являлся, судя по тому, что миссис Мальсибер продолжила штормить: — Азов никаких, ловушки не видят, про сигнальные чары вообще, небось, не слышали!.. Что ты на меня смотришь? Хоть бы глаза для приличия опустила! Или вообще не стыдно? — За что именно мне должно быть стыдно? За желание помогать друзьям? — За собственную неподготовленность! Это же основа основ: не умеешь — не суйся!.. — Мэм, — твёрдо перебила её Хината, — до этого момента у меня было только желание помогать, сильное и непреодолимое, но не было возможности научиться это делать, как вы настаиваете, с основ. Если это вас так задевает, пожалуйста, научите меня! Миссис Мальсибер поперхнулась воздухом и посмотрела на неё с изумлением. Пользуясь её временной потерей дара речи, Хината продолжила: — До недавнего времени в Хогвартсе не происходило ничего опасного настолько, чтобы всерьёз задумываться о защите. Весь этот год мы изучали законодательство, и никому даже в голову не приходило попросить профессора объяснить нам принцип работы ловушек-артефактов. И это вовсе не оттого, что наш класс ленивый или глупый, а оттого, что ловушки-артефакты — это, мягко говоря, не то, с чем каждый сталкивается в повседневной жизни. Для вас, конечно же, всё иначе: Рей упоминал, у вас опасная работа. Но для большинства волшебников куда более актуально чёткое знание ситуаций, когда применение магии в присутствии магла уместно и нет, — она сделала короткую паузу, но миссис Мальсибер молчала, и Хината продолжила: — Теперь мы — по крайней мере мы с Реем и Майклом — знаем в лицо иные опасности, чем нарушение законов. Я уверена, что говорю за нас троих, когда заявляю, что мы хотим научиться им противостоять. И раз поставили цель, мы научимся так или иначе: либо сами, либо с помощью взрослых, более опытных волшебников. Пожалуйста, если у вас есть время, помогите нам в тренировках, — Хината задумалась на миг и всё же вежливо добавила: — мэм. — Да уж… в тихом озере кельпи водятся, — проговорила миссис Мальсибер, потирая щёку. — Ну, уж лучше кельпи, чем нежные феи-светляки! — Может быть, в вашем мире опасностей и приключений, — вздохнула Хината, вспоминая свой прошлый мир. — Но не в обыденной повседневности Хогвартса. — Но Хогвартс скоро кончится, детка, да и обыденность повседневности… — миссис Мальсибер резко оборвала себя и мотнула головой, как если бы пыталась избавиться от неприятных мыслей. Хината не упустила этого и деликатно уточнила: — Поэтому вы вернулись? Миссис Мальсибер помрачнела. — Что-то назревает. И руны, и карты, и звёзды твердили, что мне обязательно вернуться домой. К добру или худу, я всегда следую знакам. — Мне кажется, к добру, мэм. Вчера вы спасли свою семью. — Ну, может быть, — ведьма криво усмехнулась. — Но это явно не всё. Скорее — это только начало, — и, не прощаясь, зашагала обратно в дом.***
Проводив Майкла в библиотеку и выдав самую толковую книгу о клятвах (при этом зная, что друг всё равно прошерстит дополнительную литературу), Рей направился на поиски отца. Слишком много вопросов накопилось, и пора бы уже честно их обсудить! Всё в груди клокотало, живой огонь струился по венам — это была сила, это была уверенность в себе, какой Рей не испытывал никогда прежде! Такое прекрасное чувство эйфории от осознания, что наконец не пасуешь, а решительно заявляешь свою позицию, более того, готов отстаивать её! Едва ли не лучше — то, что отец не оттолкнул его друзей, а оказался готов принять в ближний круг семьи. Клятва товарищества — ха! Да такое посторонним предлагают приблизительно раз в сотню-другую лет! Те же отец с мистером Паркинсоном совершенно не посторонние: родственники, воспитывались с детства вместе!.. «Не с детства, но мы с Майклом, похоже, тоже будем вместе воспитаны, — подумал Рей, заглядывая в одну за другой комнаты дома — не хотел звать эльфов, желал найти отца сам. — Да и насчёт родства…» Его принадлежность к Блэкам объясняла столь многое в Майкле, что Рей поражался, как сам до этого не дошёл. Да, улавливал слухи, но никогда не придавал им большого значения, даже подспудно гордился тем, что дружит с Майклом именно что не из-за крови. «Но не из-за неё ли отец хочет привязать его к нам?» Это как раз и был один из вопросов, на которые Рей хотел получить ответы. Вопреки ожиданиям, отец обнаружился на крыше. На её ровной, замощённой большими квадратными плитами из камня поверхности в далёком детстве Рея мать выставляла телескопы и в ясные ночи следила за звёздами. Теперь те телескопы пылились в кладовой (а один из них Рей использовал на уроках астрономии в школе) и на крыше было пусто. Отец стоял у высокого парапета, опёршись на него локтями, и глядел куда-то вдаль, за массив древнего леса, окружавшего дом; в той стороне, куда он смотрел, простиралось море: до берега было всего миль двадцать. — Кхм! — обратил на себя внимание Рей красноречивым покашливанием. — Отец, нам надо поговорить! — О чём? — отец распрямился, и Рей моментально постыдно оробел, когда мощный силуэт заслонил утреннее солнце. — Эм, ну… — промямлил Рей, но под требовательным взглядом сам расправил плечи, взял волю в кулак и выпалил: — Да про всё! Про маму, про бабушку Катриону, про Майкла, про то, что вы с мистером Паркинсоном за планы строите!.. То есть, — Рей запнулся, быстро облизнул пересохшие губы и пригладил волосы, — мне кажется… то есть я решил, что мне пора начать узнавать, чем живёт наш род! «Чем живёшь ты, отец…» — У меня тоже, между прочим, есть вопросы, — раздался позади голос — Рей, дёрнувшись, обернулся на мать. — Почему это, Реджи, у нас ребёнок неподготовленный к жизни, как маглокровка к первому уроку полётов?! — Ты не имеешь никакого права читать мне лекции по родительству! — ощетинился отец, напрочь забыв о Рее. Того подобный расклад не устраивал: дай им волю, эти двое опять начнут препираться, разговор придётся переносить, а в следующий раз Мерлин знает, решится ли Рей! — Ну хватит вам! — крикнул он, эмоционально взмахнув руками. — Давайте вы хоть раз сперва ответите на мои вопросы, а уже потом будете между собой разбираться! — Детка, ты чего? — вскинула брови мать. — Мы просто разговариваем. — Нет, вы не разговариваете! — яростно возразил Рей. — Вы препираетесь, а потом ещё и дуэль устроите! Скажете нет? Мать и отец обменялись взглядами. — Дуэль — это тоже своего рода разговор, — протянул отец с непонятным Рею подтекстом. — Пожалуйста, без меня, — Рей раздражённо выдохнул сквозь стиснутые зубы. — Просто ответьте на мои вопросы, ну серьёзно, первый раз в жизни прошу! — Это блэковская кровь, — со смешком диагностировала мать. — Это ты виновата. — Каким это образом?!.. Рей крепко зажмурился и закрыл лицо руками. Да, пожалуй, пара месяцев в том магловском приюте, закаляющем характер, пойдёт ему на пользу! — Да ну, — буркнул он и развернулся. — И куда ты собрался? — окликнул его отец — Рей рефлекторно остановился. — Иди сюда, задавай свои вопросы. И Рей со вздохом вернулся к ним. Мать уже успела присесть на парапет неподалёку от отца и принялась заплетать тяжёлые чёрные волосы в косу. Отец сложил на груди руки, но в его взгляде раздражения не было, скорее уж поощрение. Ухватившись за это, Рей открыл рот — и вдруг осознал, что понятия не имеет, о чём хочет спросить в первую очередь. Хотя, наверное, не «о чём» — «как». — Почему… — Рей замялся и уставился на свои ботинки, но всё же решил, что отступать поздно. — Почему вы разочарованы во мне? — С чего ты это взял? — нахмурился отец. — А разве нет? — устало огрызнулся Рей. Эйфория ушла, обнажив тоску и старую детскую обиду. Он чувствовал себя глупо, задавая такие вопросы, но при этом не задать их не мог. Ведь Хлоя права: не должно быть условий для любви. Зато для неприязни всегда есть причины. — Чем я провинился? Я недостаточно умный? Или недостаточно сильный, ловкий? Недостаточно… я не знаю, талантливый? Из-за какого недостатка вы во мне разочаровались? — Рей, детка, ерунду какую-то несёшь, — пробормотала мать, нервно теребя кончик косы. Теперь не только лицо, но и плечо её пришло в движение: непрестанное, какое-то тягучее, почти до болезненности. — Да, тренированности тебе не хватает, но это не твоя вина, а… — Мора! — Что «Мора»?! Моего влияния тут не было восемь лет! Неужто непогрешимому Реджинальду Мальсиберу их не хватило, чтобы воспитать одного ребёнка? — Ведь правда, пап, — вклинился Рей. — Да, я сам… был… никчёмным трусом, но ты-то почему меня не заставлял тренироваться? — А ты считаешь, если бы я тебя заставлял, было бы лучше? — Не знаю… — передёрнул Рей плечами, чувствуя себя потерянным и несчастным. — Наверное. По крайней мере, я бы не был таким слабаком, — Рей поднял глаза и с шоком увидел: отца его фраза задела. — Сперва научись ценить то, что имеешь, а уж потом претензии предъявляй! — рявкнул тот и размашистым шагом удалился с крыши, не оглядываясь. Рей запоздало вжал в голову в плечи; сердце бешено колотилось в груди. — Пф, какой же ты наивный ребёнок, Рей, — закатила глаза мать, впиваясь ногтями в собственное непрестанно двигающееся плечо. — Вот меня и моего братца, дядюшку твоего Герберта, бабушка Белвина со всей присущей ей блэковской нежностью дрессировала с детства. Да, меня это… закалило, пожалуй, но и вот, — она сердито хлопнула себя по плечу. — Зато братец мой сломался. Пытаясь вырастить из него сильного будущего главу рода, бабушка и тётка Катриона переборщили, и теперь это аморфное существо не то что артефакт создать толковый не может — вообще ни к чему не пригодно, кроме размножения и заведования тем дурацким магазином в Лютном, — мать зло фыркнула. — Вот что бывает, Рей, когда чистокровные заставляют. Поспешно пригладив волосы, Рей выдавил из себя смущённую улыбку, разрываясь между стыдом и желанием догнать отца и извиниться — сам не знал, за что именно, но чувствовал, что должен. Конец его моральной дилемме положила мать: — А слабость мы из тебя ещё вытравим, всё лето впереди, — заявила она и, откинув за спину косу, соскользнула с парапета. — К слову, мне нравится твоя подружка, Рей. — Мама! — вспыхнул Рей. — Хлоя мне не подружка! — Нет? А зря. Хотя… тебе сколько лет? — Тринадцать! — Ну, тогда подождём ещё пару годиков, — мать подошла и сдержанно похлопала его по спине. — Впрочем, наверное, лучше начать тебя учить быть осмотрительным сейчас, чем пожинать плоды потом. Скоро девушки начнут тебе нравиться именно как девушки, захочется попробовать всякое… — Можно мы не будем это обсуждать?! — воскликнул красный, как гриффиндорское знамя, Рей. Мать подняла руки в знак капитуляции. — Не хочешь со мной — разговаривай со своим отцом. У вас, я вижу, вести беседы отлично получается.***
Брата Хината обнаружила в библиотеке и сразу вздохнула с нескрываемым облегчением: склонившийся над книгой Итачи выглядел сосредоточенным и вполне спокойным. Угрюмостью и жаждой крови от него больше не веяло. — Как прошёл разговор? — полюбопытствовала Хината, приблизившись и опустившись на соседний с братом стул. Ненавязчиво заглянув в книгу, подивилась изучаемой теме. — Приемлемо, — отозвался Итачи и поднял голову. Секунду он сомневался, а затем активировал Шаринган. — Разве тебе стоит его использовать? — осторожно спросила Хината, осознавая себя на лесной опушке, оканчивавшейся обрывом. — Нам нужно серьёзно поговорить без лишних ушей, — пояснил Итачи. — Буду краток: Мальсибер-старший знает о моём Шарингане, но объяснил, как и директор твой Бьякуган, особенностями магической крови. Также он через своего товарища Паркинсона выяснил, что мой отец в этом мире происходит от Блэков. — Ох, — сдавленно выдавила Хината, с головой накрытая тяжёлым плащом резких перемен. Всё так круто переигралось буквально за секунды! И что если Итачи скажет, что им нужно избавиться от знающих тайну?.. Итачи даже не заметил — в мире своей иллюзии ярко почувствовал её страх и предпринял попытку успокоить: — На самом деле, это не то чтобы плохо, имото. Мальсибер-старший предложил… Водопад за его спиной загудел с оглушительным рокотом, и конец фразы Итачи потонул в нём. — Что ты сказал? — переспросила Хината, повышая голос. — Мальсибер-старший предложил мне и Рейнальду принести клятву товарищества, — Итачи поморщился и прижал пальцы к виску. Хината взволнованно подалась к нему. — Ты в порядке? — Нет, он не в порядке, и уже давно, — ответил вдруг незнакомый голос. Хината порывисто дёрнулась в сторону, когда ей на макушку опустилась чья-то ладонь. Тело само приняло вбитую кланом стойку, и только тогда Хината разглядела постороннего. Это был приятной наружности молодой мужчина немногим старше Итачи, который, как и Хината, внутри иллюзии выглядел на свой настоящий возраст. На её реакцию незнакомец ответил виноватым смехом. — Прости-прости, Хината-чан, не хотел тебя пугать! — Что ты вообще здесь делаешь? — потребовал Итачи со смесью раздражения и — внезапно! — почти мольбы, отчаяния. — А ты что? — вопросом на вопрос ответил незнакомец. Хинате показалось, что она уже видела его где-то, но девушка не спешила обманываться, равно как и подходить, но позу приняла чуть более расслабленную. — Давай расскажем Хинате-чан про водопад? — Исчезни! — зашипел Итачи, но был перебит ещё одним голосом: — Какой ещё водопад, Шисуи? Есть темы поважнее. — Учиха Шисуи и Хошигаки Кисаме… — прошептала Хината, переводя взгляд с одного на другого шиноби, остановившихся по разные стороны от Итачи. Тот поджал губы. — Прости, Хината. Ты не должна была это видеть. — «Это», чтобы ты понимала, части… подсознания?.. личности?.. в общем, Итачи, — благодушно оповестил её Шисуи-сан и подмигнул оробевшей Хинате. — Не бойся, мы не кусаемся! Ты ж не кусаешься? — запоздало уточнил он у Кисаме-сана. — Пока не попросят, — довольно двусмысленно оскалился напарник Итачи в Акацуки. Хината уже потихоньку начала отходить от первого шока — и испугалась не на шутку. Неужели части личности Итачи отделились… оформились в самостоятельные единицы, ещё и наделённые характерами давно умерших людей?! Это настолько неправильно, насколько вообще возможно! Как она могла столько времени не замечать, что у брата серьёзные проблемы?!.. Наверное, мысли отразились на её лице — или же он продолжал, даже отвлёкшись, чувствовать Хинату через мир гендзюцу, потому что Итачи перехватил её взгляд и твёрдо сказал: — Я в порядке, Хината. Не обращай на них внимания. Нам нужно принять решение. — Нам? — поразилась Хината ещё больше. — Мальсиберы предлагают мне союз, — сказал Итачи, старательно игнорируя, с какой демонстративной заинтересованностью его… проекции… призраки… на него уставились. Кисаме-сан опёрся на огромный, замотанный бинтами меч, который, Куренай-сенсей рассказывала своей команде, весь состоит из стальных чешуй. — Клятва, которой они хотят его скрепить, выглядит достаточно надёжной. Более того, принести её с их стороны должен Рейнальд, а он… — Очень яростно выступал за твоё благо, Хината-чан, — закончил за него Шисуи-сан. — Как будто мы не знаем, к чему эти выступления, — многозначительно оскалился Кисаме-сан. Шисуи-сан тут же уставился в ночное небо. — Это правда, Рейнальд принимает твои интересы весьма близко к сердцу, — признал Итачи, осадив проекцию напарника взглядом. И сделал он это так обыденно, словно подобное случалось регулярно. Это лишь усилило страх Хинаты. — Я склонен ответить согласием, однако сперва хочу услышать твоё мнение. — Ого! — хором воскликнули Шисуи-сан и Кисаме-сан. Для Итачи это стало последней каплей, и он развеял иллюзию. Очнувшись вновь в библиотеке, Хината первым делом взяла за руку бледного, раздражённого Итачи. — Брат… — Пожалуйста, сосредоточься на важном, — перебил он непреклонно. — Твоё мнение. «Тебе срочно нужна помощь», — подумала Хината. Все её мысли занимало лишь только то, что она видела, чувствовала в иллюзии брата — и размышления, как помочь ему. Чтобы сделать это, ей нужно быть рядом с ним. Чтобы остаться рядом на лето, им нужны Мальсиберы. — Я поддерживаю твоё решение, — мягко сказала Хината, чуть крепче сжимая его холодные пальцы. — От такого предложения не стоит отказываться. В ответ Итачи слабо улыбнулся и кивнул. — Значит, решено.