Ангелочек Гарри.

Гет
NC-17
В процессе
8019
Размер:
планируется Миди, написано 215 страниц, 57 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
8019 Нравится 4045 Отзывы 2581 В сборник Скачать

глава 34

Настройки текста
      Так или иначе, а первый учебный день наступил. И Локхарт был всё ещё жив. Это безмерно его радовало.       Нельзя сказать, что он не приложил усилий для того, чтобы не стать мёртвым. Даже наоборот. В крайние дни Гилдерой сам себе напоминал Грюма, настолько параноидально был зациклен на обеспечении собственной безопасности. Но надеяться на то, что этих мер окажется достаточно, у него не было. Слишком наглядный урок давали материалы, собранные в его «крокодиловой» тетрадке. Урок, что бессмертных нет. И при желании, а так же наличии времени и фантазии, добраться можно до кого угодно.       Собственно Локхарт и не ожидал покушения в первые же дни. Нет, это бы не соответствовало «почерку» «амбидекстра». Этот почерк не был явным, но он всё же был. И заключался в том, что «амбидекстр» всегда действовал наверняка. Наносил один единственный сокрушительный удар. Один тщательнейшим образом подготовленный и просчитанный до мелочей удар. Второго обычно уже не требовалось.       Исключением были только два случая: засада на свалке и нападение на Дырявый Котёл. Но Локхарт по поводу этих случаев не обольщался. Он на девяносто восемь процентов был уверен, что целью тех нападений не было убийство. Сбор информации — да, отвлечение внимания — возможно, создание шумихи и паники — однозначно. Но, если бы он решил именно устранить их с Сайрусом, то не остановился бы на том винтовочном выстреле.       Вот из-за этого «почерка», из-за «продуманности» и крайней подготовленности каждой акции, Гилдерой давал семьдесят пять процентов против двадцати пяти, что сначала будет этап сбора информации, разведки и планирования. Потом достаточно длительная по времени подготовка. И только потом удар. Если «амбидекстр» всё же решит его нанести. Но тут Локхарт ставил на «пятьдесят процентов», то есть либо ударит, либо нет. Никакого способа повысить шанс одного или другого, неважно, Гилдерой не видел.       Но на календаре второе сентября, а он ещё жив. И это значило, что придётся идти на занятия.       В расписании на этот день стояли два сдвоенных занятия у первых курсов и два сдвоенных у вторых. Каждое занятие по два часа. Восемь часов работы... это расписание категорически не устраивало Локхарта. Тратить лишние четыре часа на то, чтобы второй раз повторять то, что уже сказал? Фи!!       Гилдерой искренне считал себя Худохником! Он терпеть не мог повторяться! Каждое публичное выступление должно быть оригинальным, артистически ярким, запоминающимся, иметь нотку импровизации, и самое главное — неповторимым и уникальным!       Душить в себе Художника в угоду какому-то там расписанию? Да ни за что! Лучше он сорвёт пару занятий другим преподавателям, но сделает свои уроки неповторимыми!!!       Ну и даст повод уволить себя ко всем пикси Корнуэла!!! При удачном стечении скандала, естественно… что возможно с вероятностью всего в пять-шесть процентов. Но попытка-то не пытка?       Чуть «пошаманить» над лестницами, разместить пяток ярких «неоновых» стрелок с объявлением о «замене» и указанием кабинета, времени и имени Профессора, который будет «заменять» на пути следования нужных учебных групп, чары незримого расширения на свой кабинет для возможности разместить в нём сразу весь курс, и Вуаля! Занятия Снейпа и Макгонагалл сорваны, а Художник получает возможность Творить!!!       

***

      Локхарт сидел полубоком на своём «учительском» столе, покачивая одной ногой и постукивая в такт по ладони волшебной палочкой в то время, пока первокурсники опасливо занимают места за партами. Пока ещё деление по факультетам не очень заметно, ведь проникнуться этим «раздорным» духом всего за одну ночь и один вечер трудновато.       — Так, дети, а теперь встаньте, постройтесь передо мной в две линии. В первой линии мальчики, во второй — девочки! — похлопал в ладоши Локхарт, подбадривая и поторапливая малышей. Те торопливо повставали.       — С вещами! Не забываем ничего на столах! — добавил Гилдерой. Детишки тем временем, слегка хаотично, суетно, но всёже довольно быстро выполнили указание и построились. — А теперь повернитесь лицом друг к другу и хлопните в ладошку девочка мальчику, а мальчик девочке!       Хлоп! Не очень уверенно и не очень стройно прозвучали хлопки. — Теперь мальчики делают один шаг влево! Молодцы! Мальчик, напротив которого пусто, делает шаг вперёд и становится в ряд к девочкам, а девочка к мальчикам! Молодцы! Умницы! Я горжусь вами! А теперь девочки и один мальчик, что встал к ним, делают такой же шаг влево! Есть! — радостно воскликнул Локхарт. — Теперь на счёт «Раз!» хлопаем друг другу в ладошку, на счёт «Два!» делаем то, что сделали только что! Готовы?.. Не слышу? Вы готовы, дети?! — возвысил голос, не убирая из него радостных ноток Гилдерой.       — Да! — раздался возглас от первокурсников.       — Не слышу! — приложил ладонь к уху Локхарт. — Вы готовы, дети?!       — Да, Профессор! — прозвучал радостный слитный детский крик.       — Отлично! Р-р-раз! — хлопнул в ладоши Гилдерой. Дети хлопнули друг другу в ладошки. — Два! — дети переместились. — Раз! Два! Быстрее! Раз-Два! Быстрее, громче хлопаем! Ещё Раз-Два! Раз-Два! Раз-Два! Раз-Два! Раз-Два!... — как заведённый, повторял Локхарт, хлопая в ладоши и сам. Детишки хлопали и менялись, хлопали и менялись, всё больше увлекаясь процессом игры. А чем это ещё могло быть? Дети любят играть! А одиннадцать лет — ещё не тот возраст, когда к играм начинают относиться с нарочитым агрессивным неприятием.       — А теперь разбежались по классу!!! Быстрее, быстрее, быстрее — замахал над головой руками, вскочивший со своего места Локхарт. — Замерли!!! Молодцы! А теперь, после моего хлопка, очень-очень быстро строимся в две линии лицом друг к другу, но теперь вы должны чередоваться: мальчик — девочка, мальчик — девочка. Всем понятно?       — Да! — раздался хор детских голосов.       — Не слышу! — снова приложил ладонь к своему уху Локхарт.       — Да, Профессор! — чуть не оглушили его крики детей.       — Отлично! Приготовились! И раз, и два, и три! — «Хлоп!», раздался хлопок Профессора, а дети с весёлыми визгами принялись выстраиваться, толкаясь, меняясь, смеясь, снова визжа и снова смеясь. Наконец подобие двух линий получилось. — Замерли! Отлично! Теперь играем в ту же игру: на «Раз!» — хлопок, на «Два!» — замена. Готовы?       — Да, Профессор!!!       — Начали!!! — Локхарт ещё минут пятнадцать повторял эти нехитрые действия, всё сильнее и сильнее перетасовывая учеников, всё больше заставляя их забывать, какого цвета галстуки красуются под их мантиями.       Потом, после пятого повторения, Локхарт скомандовал разбежаться по партам, строго по двое. Дождавшись выполнения, он с весёлой улыбкой на лице оглядывал запыхавшихся, раскрасневшихся, но радостных детей.       — Внимание! — хлопнул в ладоши он. — Начинаем занятие! — дети зашуршали своими сумками, принимаясь доставать учебники, перья, непременно каждый из них выхватил, кто откуда палочки, с жадным ожиданием уставившись на Профессора, буквально поедая его глазами. И столько в них было веры… столько было ожидания чуда в этих глазах…       Что обмануть их надежд Гилдерой не посмел. Не позволила совесть… А она, оказывается, у него ещё есть…       Он принял вид крайней серьёзности и сосредоточенности, развёл руки широко-широко, затем, шевеля пальцами, стал медленно, сводить их вместе, наборматывая что-то страшным-престрашным голосом, постепенно его повышая, настолько, что можно было уже разобрать: «Абра-кадабра-абра-кадабра-абра-кадарбра…». Наконец между ладонями осталось совсем мало пространства, пальцы на мгновение замерли, затем ладони хлопнули друг о друга. Гилдерой крикнул «Бах!!!» и резко раскинул руки на всю ширь, а класс над головами детей наполнился красочными вспышками всех цветов радуги, феерверками, бабочками, стрекозами, сказочными животными, искрами… Всё это буйство держалось с полминуты, после чего медленно растворилось там же в воздухе, вызвав слитный разочарованно-восхищённый вздох детишек.       — Все вы Волшебники!!! — провозгласил Локхарт. — Пусть кто-то кичливо зовётся «Магом» или «Чародеем», но вы! Именно вы — Волшебники! А что делают Волшебники?       — Волшебство? — не смело спросил Колин Криви, его голосок Локхарт легко узнал и улыбнулся.       — Не слышу? — приложил к уху ладонь Локхарт и чуть не оглох от ответного детского вопля.       — Волшебство!!!!       — Волшебство и Чудеса!!!! — ответно воздел руки вверх Гилдерой. Класс взорвался радостными криками. Затем Локхарт резко дёрнул руками, и дети мгновенно, как по каманде замерли и затихли, готовясь ловить каждое слово своего Профессора. — Этот «фейерверк», это вроде бы как обычная трансфигурация воздуха в свет, если подходить к этому строго-научно… Но ведь мы же с вами знаем, что на самом деле это было Чудо? Ведь так?       — Да!!!       — Не слышу?       — Да!!!!!!!!!! — новый «дирижёрский» взмах руками, призвавший класс к тишине.       — Вот вы, как я вижу, хорошо подготовились к уроку: принесли мои книги, достали палочки, приготовились записывать… Молодцы!! — похвалил детей Профессор и взял небольшую театральную паузу. — Но открою вам маленькую тайну… Только вам, по секрету! И ни-ко-му! Договорились?       — Да!       — Страшная-страшная-страшная Тайна в том… что нельзя научиться Чуду по книжкам, — виновато развёл руками Локхарт. — И волшебная палочка не делает вас Волшебниками, — грустно вздохнул он. — Настоящее Волшебство хранится… вот тут, — легонечко похлопал он себя по груди в районе сердца. — И немного вот тут, — постучал пальцами другой руки по своему лбу он. — Запомнили?       — Да…       — Отлично, — не стал в этот раз добиваться крика Гилдерой. — Теперь дальше: весь этот год на моих занятиях мы не будем пользоваться палочками, не будем доставать книг. Не будем ничего записывать. И не будет обычных домашних заданий. В конце концов, вы же не в обычной школе, а в Хогвартсе!!! — снова вскинул он руки, от чего потолок мгновенно потемнел и расцвёл тысячами ярких волшебных кружащихся созвездиями и хороводами звёздочек. Это вызвало слитный восхищённый вздох ребятни. Снова, с полминуты они успели полюбоваться новым чудом, после чего потолок вернулся к прежнему виду.       — Это, если по научному, Чары плотной иллюзии, но мы же знаем, что это такое на самом деле, верно? Так что это?       — ЧУДО!!!! — прозвучал хор радостных детских голосков.       — Верно. А теперь откладываем палочки на край стола, закрываем глазки, крепко-крепко зажмуриваемся, крепко-крепко обнимаем себя руками, наклоняемся, касаемся лбом стола… Заглядываем внутрь себя, представляем себе Чудо, такое же яркое, красивое и безобидное, как сделал я, набираемся уверенности, ждём, пока потеплеет в груди, обхваченной вашими руками, и… Ииииииии…. На счёт «Три!», резко распрямляемся, раскидываем руки в стороны и выбрасываем ваше Чудо вверх. Итак, Раз!... Два!... Два на ниточке! Сильнее зажмуриваемся, крепче себя обнимаем, чётче сосредотачиваемся на Чуде…. ТРИ!!!! — пистолетным выстрелом в тишине прозвучал выкрик Локхарта.       Это было красиво. Это было чудесно. Это было потрясающе. Это было страшно для хоть сколько-то понимающего в магии Мага. Сорок четыре детских стихийных выброса одновременно. Будь Локхарт не настолько параноидален в эти дни, превращая свой кабинет и свои покои в самое защищённое место во всём Хоге, будь он чуть менее сосредоточен и боеготов… Но и так, девяносто процентов щитовых и барьерных чар снесло с потолка ко всем пикси.       — Но оно того стоило, — проговорил Гилдерой, во все глаза рассматривая светопреставление, творящееся на потолке.       — Несомненно, — послышался рядом голос Дамблдора, мгновение назад переместившегося в этот класс радикально-читерски дисбалансной трансгрессией феникса, за хвост которого он держался. — Мальчик мой, несомненно… Но кабинет тебе теперь придётся подобрать другой. Этот я расколдовывать не разрешу.       — Согласен, — вздохнул спалившийся Локхарт, не отрывая жадного взгляда от Чуда…       

***

      
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.