∞ † ∞
2 курс. В подземельях всегда было мрачно, холодно и жутковато. Поэтому никто из младших учеников не отваживался разгуливать там после отбоя, нарушая парочку-другую школьных правил. Но всем, так или иначе, приходилось проводить там время, посещая уроки зельеварения. Снейп скользил мимо столов, над которыми склонились ученики второго курса сдвоенного урока Гриффиндор-Слизерин. В классе пахло сушеными травами и чем-то кислым (запах явно исходил от котла Лонгботтома). Шуршали сухие ветки, тонущие в котлах, мерно постукивали ножи о разделочные доски, во все стороны брызгал сок из бобов паффоподов. Гарри краем глаза следил за передвижениями профессора, но всякий раз успевал застать только клочок мантии и её стремительно удаляющееся шуршание. — Сносно, мистер Малфой, — сунув свой выдающийся римский нос в котёл слизеринца, Снейп бросил в него веточку ложечницы и перемешал по часовой стрелке. Так профессор бесшумной змеёй скользил от одного стола слизеринца к другому, давая короткие комментарии. Шаги Снейпа слышались всё ближе и ближе. Гарри растёр в руках сухую веточку ложечницы, ощутив приятный травянистый аромат, и ссыпал серо-зелёную труху в свой котелок, стряхивая пыль с пальцев. Зелье забурлило и мгновенно осело мутным болотистым осадком. — Отвратительно, мистер Поттер. В учебнике ясно написано: ветка ложечницы должна быть с тремя лепестками. У вас их было, по меньшей мере, четыре. Пять баллов с Гриффиндора за невнимательность. Гарри проводил Снейпа злым взглядом и поймал прилетевшую на парту записку от Малфоя. Не став читать, скомкал её и сунул в карман, желая как можно быстрее избавиться от бумажки. Рон завертел головой в поисках белобрысой макушки, но Поттеру было всё равно, насколько смешно сейчас Драко. Главное, что Ужас Подземелий миновал его котёл. Гарри потушил огонь под своим зельем, уже заранее зная, что оно испорчено, и начал наводить порядок на столе, сбрасывая в сумку перо, книгу и прочие принадлежности. Внимание привлёк соседний стол: Невилл переусердствовал с бобами паффоподов, и ярко-зелёный, липкий сок брызнул прямо на щёку вовремя подошедшему профессору. Невилл побледнел от страха и сжался. Снейп нависал над ним чёрной тучей, грозящей смертью всякому, кто находится поблизости. На долгие несколько секунд в классе повисла дребезжащая тишина, нарушать которую осмелились только тихо кипящие в котлах зелья. Наконец, профессор провёл рукой перед лицом, накладывая невербальное экскуро и тихо произнёс: — Печально осознавать, что новое поколение Гриффиндора, которое так благодушно приютил у себя Хогвартс, вырастет тупоголовыми болванами. Десять баллов с Гриффиндора, мистер Лонгботтом. На Вашем месте я бы задумался о пребывании в этой школе. Возможно, вам больше подойдёт маггловский интернат. — Но Вы не на месте Невилла, профессор, — вклинился Гарри. Невилл перевёл на него свой полный ужаса взгляд и резво замотал головой, пытаясь предостеречь от опасности. Снейп резко развернулся на каблуках, его сальные волосы рассыпались по плечам мерзкими сосульками, чёрные глаза горели адским пламенем: — Минус тридцать баллов с Гриффиндора, мистер Поттер. Вечерняя отработка в субботу. Зельевар отвернулся и прошёл в начало класса, взмахом палочки туша под всеми котлами огонь: — По два черпака зелья во флакон от каждого с подписью и датой. Свободны. Ученики быстро завозились, второпях собирая вещи. Рон рядом что-то бубнил про носатых уродов, Гермиона недовольно качала головой, но ничего не говорила. Гарри было всё равно.∞ † ∞
3 курс. Третий год обучения Гарри Поттера ознаменовался для Северуса Снейпа постоянным нахождением рядом ещё одного старого врага в лице Ремуса Люпина. Пускай оборотень и в студенческую бытность не задирал его, однако он ни разу не пытался по-настоящему остановить своих зарвавшихся дружков-мародёров, по-видимому, признавая лидерство за Джеймсом и, частично, Сириусом. Как бы то ни было, вся шайка пустоголовых идиотов вызывала противные воспоминания даже спустя годы. Во всём этом был и положительный момент: «власть» над Гарри возымел Люпин, пригревая третьекурсника у себя под волчьим боком, стараясь опекать по мере возможностей, и у профессора зельеварения появилось время на себя, которое он посвятил взращиванию ненависти ко всему человечеству и к отдельным личностям в частности: баллы летели с Гриффиндора, как спелые яблоки с дерева. Безрассудству Поттера оставалось только позавидовать, а Дамблдора, поощрявшего все безумные приключения святой троицы… впрочем, это было не его дело. Решения директора всегда оставались на плечах самого директора, нести ответственность за кого-либо ещё Снейп не имел ни малейшего желания. Появление Сириуса Блэка в жизни Поттера вызывало противоречивые эмоции, и Снейп с облегчением выдохнул, понимая, что третий курс подходит к концу, а вместе с ним и преподавание Люпина в Хогвартсе. Оборотню не место среди детей — пусть лакает своё ликантропное где-нибудь подальше от Гарри и остальных учеников.∞ † ∞
4 курс. Турнир Трёх Волшебников? Если бы природа вознаградила Снейпа таким органом, как сердце, профессор бы немедля за него схватился, узнав о предстоящих Гарри (а, в частности, и ему самому) испытаниях. Тёмный Лорд воскрес, но был очень слаб, жить приходилось на два фронта, разрываясь между светлым и тёмным хозяином. Порой до сумасшествия не хватало всего одного шага. Но Северус Снейп не из тех людей, которые так просто поддаются эмоциям и теряют над собой контроль. Спокойная жизнь снилась в кошмарах, а повзрослевший после лета и, надо думать, переписки с крёстным Блэком Гарри начал улавливать одну суть, которая постоянно ускользала от него, как чешуя тритона из рук: Снейп не всегда делал те мерзости, о которых говорил — больше запугивал и старался создать образ злодея, чтобы отвадить от себя лишних (всех) людей. Его практика честно работала на Гарри три курса, но потом что-то пошло не так. Гарри шёл к этому решению долгий четвёртый курс, желая оттянуть подведение итогов напоследок. К этому выводу его подтолкнуло множество обстоятельств, и не все из них приятные, но Поттер принял как истину одно: Снейп не такой уж и ублюдок. Турнир трёх волшебников дал ясно это понять.∞ † ∞
5 курс. В один не очень хороший день Дамблдор призвал двойного агента к себе в кабинет. Призыв светлого хозяина не нёс за собой жжение метки на предплечье, но, передвигаясь по коридорам магической школы к кабинету директора, Снейп сжимал в руках белый конверт с просьбой, от которой настроение упало ниже «отвратительного»: директору было угодно, чтобы именно он, декан слизерина, научил мальчика-который-выжил окклюменции. Было большое желание задать вопрос: «почему бы Вам самим не заняться этим?», но обсуждение просьб-приказов никогда не станет уместным. Волан-Де-Морт приказывал напрямую, Дамблдор — просил. Занятия начались не очень успешно. Гарри, как Снейп и предполагал ранее, ленился, а его уверенность в собственных силах жирной плёнкой застилала глаза, не давая трезво оценить предстоящие испытания. Мальчишка не хотел ничему учиться, это раздражало и выводило из себя профессора, который и в лучшие свои годы не мог похвастать терпимостью. — Соберитесь, Поттер, если не хотите, чтобы Тёмный Лорд расплющил ваш мозг. Впрочем, думаю, вам это не грозит из-за отсутствия такового. Легилименс! Гарри не успел ничего ответить: Снейп вцепился своими тонкими, но удивительно сильными пальцами в лацкан его мантии и больно сжал плечо. Кончик его волшебной палочки упирался почти в нос. Ментальные барьеры, которые пятикурсник попытался возвести, рассыпались, как хрустальная ваза после встречи с полом. Снейп грубо вторгся в его сознание и начал перебирать воспоминания одни за другим, специально выискивая самые грязные и самые сокровенные. В какой-то момент легилименту это удалось. Отвращение от увиденного постепенно начало обволакивать сознание, но Снейп легко отодвинул это на второй план, продолжая всё глубже и глубже проникать в сознание мальчишки, рискуя оставить того без ума. В реальности заглохли все звуки, глаза Поттера, тусклые и чёрно-зелёные в скудном освещении, нехорошо поблёскивали; знаменитый шрам грифельным следом выделялся на лбу в обрамлении чёрных, прилипших к коже волос. Снейп надавил ещё раз, перед глазами мелькнула чёрная тень в сопровождении гулких шагов и тут легилимента резко выбросило из чужого сознания. Нежелание Поттера показывать это воспоминание оказалось так велико, что превратилось в контрнаступление быстрее, чем профессор успел сориентироваться. Они поменялись местами: Гарри копался в его грязном исподнем, выбирая воспоминания, которые Снейп, как ему казалось, давно похоронил. Чувство уязвимости, знакомое лишь однажды, опоясало всю душу дьявольскими силками, и не существовало такого заклинания света, которое бы спасло его в тот момент. Зельевар не чувствовал себя таким беззащитным и жалким с тех самых пор, как стоял перед Дамблдором, с лицом, изуродованным гримасой боли и слёз, умоляя спасти милую Лили от скорой гибели. Контакт прервался. Гарри зажмурился, пытаясь вывести из сознания отпечаток чёрных глаз профессора, в которых зрачок сливался с радужкой и расплывался смоляным пятном. Снейп вышвырнул его из кабинета, костеря на все корки; обидные, жгучие слова хлыстом подгоняли школьника убираться всё дальше и дальше от тесного холодного кабинета. Ощущать себя слабым, и, что хуже, показать это чёртовому гриффиндорцу, казалось худшей карой. Круциатус Тёмного Лорда вызывал меньше боли, чем Поттер своим вторжением в личное. Сложно было представить, что ненависть к парню может набрать ещё большую силу. Легко воспользоваться слабостью врага — Гарри ничего не стоило рассказать о тайных страхах и неудачной молодости декана Слизерина всей школе. Это подорвало бы авторитет профессора, сыграло на руку Поттеру и стало отличным реваншем за все четыре с половиной года мучений и снятых баллов. Окажись в такой ситуации сам Снейп, он бы точно так и поступил. Но на следующий день ничего не изменилось: ученики продолжали свои попытки по-тихому отсидеться и поскорее уйти с его занятий, Поттер не смотрел в глаза, и только Дамблдор о чём-то имел представление, как и всегда внимательно изучая их обоих поверх своих очков-половинок. Да, возможно, Снейп выложил бы все слабости врага на суд общественный, но он забыл одну важную деталь: Поттер был Гриффиндорцем.