Волны сознания мягко кружились между реальностью и забытьём. Было хорошо. Спокойно. Тепло и сухо. Первым возникло желание раскрыть глаза, но обманчиво-нежные волны настойчиво захлёстывали с новой силой, не давая тяжёлым векам приподняться. Вскоре желание начало перерастать в страх: где он? почему не удаётся пошевелиться? почему не слушаются глаза? Страх, тонким отголоском звенящий на краю сознания, начал закручиваться в крещендо; звон бил по ушам, подчинял себе, заставлял сесть в постели и распахнуть глаза немедленно, попытаться что-то произнести, нет — лучше закричать…
Кричать нельзя. Этому учит война.
Кричать нельзя, это привлечёт к себе внимание. И, если ты ещё жив, умертвит тебя.
Снейп резко сел на кровати и раскрыл глаза, в которые тут же ударил яркий свет. Звон мгновенно превратился в эхо. Мужчина безвольно упал обратно и зажмурился, тут же открывая глаза снова: темнота пугала. Тишину нарушало собственное сбитое дыхание. Он попробовал пошевелить рукой: под пальцами зашуршала жёсткая простынь. Длинные ноги упирались в металлическую спинку кровати. Хорошо. Значит, он не парализован.
Бывший профессор и директор Хогвартса огляделся по сторонам: небольшая, но просторная палата, арочные окна скрывают лёгкие, газовые занавески, без труда пропускающие свет в помещение. Слева от кровати дверь, видимо, в душевую комнату, справа — два стула и небольшая тумба, заставленная множеством флаконов. Снейп взял один из плотного тёмно-зелёного стекла в руки — его прохлада и тяжесть отозвались в груди приятным чувством. Подпись на флаконе уверяла, что это тонизирующее. Откупорив небольшую бутылочку, Снейп поднёс её к носу и вынес вердикт: недурно, но он сварил бы и лучше. Отставив флакон, зельевар продолжил оглядывать помещение, но ничего интересного не увидел: мраморный пол с чёрными прожилками, почти такие же стены, стерильная чистота и запах множества зелий в воздухе. Никаких сомнений по поводу его местонахождения не оставалось: больница Святого Мунго.
Северус попытался достать из памяти последнее воспоминание: Визжащая хижина, растерянные глаза Поттера, обречённые, как у лани, на которую наведён прицел охотника. Значит, он выжил. Антидот сработал, но что касается побочного действия? Как долго он был в беспамятстве и что вообще произошло после того, как разум покинул его в последний раз?
По какой-то причине сигнальные чары, срабатывающие на активную работу сознания человека, дали сбой: Снейп до сих пор находился в палате один. Словно услышав его, дверь в палату распахнулась, являя взору мужчины бригаду колдомедиков и Кингсли Бруствера, замыкающего процессию.
— Мистер Снейп, вы пришли в себя!
— Лежите смирно, мистер, нам нужно провести диагностику.
— Шутка ли, вы пробыли в магической коме не одну неделю!
Голоса набросившихся на него со всех сторон медиков напоминали стервятников. Снейп поморщился и рявкнул:
— Да замолчите вы все! Ради Мерлина, Бруствер, какого чёрта здесь происходит?
Чернокожий волшебник прошёл от двери, взял себе один из стульев и присел на него, разглаживая полоски тёмно-синей мантии на коленях. Он ожидал, когда колдомедики оставят их одних, и ясно дал это понять. Снейп глубоко вдохнул воздуха в заколовшие лёгкие, стиснул зубы и закрыл глаза. Он ощущал магию диагностирующих чар, но три женщины, одетые в лимонные халаты и переднички с карманами, выполняли свою работу молча.
Одна из ведьм, самая пожилая, отправила двух других из палаты вон и принялась намешивать в кубке зелья, ловкими наработанными движениями старческих сморщенных пальцев откупоривая флаконы и отмеряя дозу, тут же раз за разом протягивая кубок Снейпу. При этом её поджатые губы выражали крайнюю степень недовольства, и она старательно отводила взгляд. Отмерив последнее, женщина смела с тумбы почти все старые флаконы, и поставила новые, которые извлекла из кармана своего передника. Поправив своими длинными пальцами высокую причёску под чепцом, колдомедик кивнула Кингсли и произнесла:
— Двадцать минут. После я даю мистеру Снейпу усыпляющее зелье.
Бруствер кивнул и проводил задумчивым взглядом карих глаз ведьму до самой двери. Только когда они остались одни, мужчина начал говорить:
— Я знаю, тебе интересно, что происходит. По правде сказать, всем нам тоже, но я постараюсь рассказать обо всём по порядку и как можно быстрее.
Снейп кивнул. Он не чувствовал в себе много сил на ненависть, несмотря на явное нежелание видеть сейчас кого бы то ни было, жажда правды была сильнее.
То, что успел рассказать Бруствер, Снейп нашёл весьма занятным.
«После того, как Тёмный Лорд был окончательно повержен (в чём хотели убедиться многие и многие), Гарри Поттер куда-то исчез. Не трудно представить, какой всех охватил шок после того, как самого сильного мага, представляющего угрозу, официально признали мёртвым, а национальный герой Англии, поразивший его, канул в Лету. Те, кто был способен на поиски, бросились его искать, но Поттер появился сам. В большом зале, где люди оплакивали своих умерших близких и зализывали раны живым, он возник вместе с твоим телом, ничего не объясняя, потребовал помощи… Минерва, Филиус, Артур и я прошли в кабинет директора. Надо сказать, провожали нас не самыми добрыми взглядами. Сам понимаешь, какое о тебе сложилось реноме: убийца Дамблдора, верный слуга Тёмного Лорда… Люди провожали нас и надеялись, что мы пустим тебе в лоб аваду. Откровенно говоря, никто из нас не хотел даже разбираться, что произошло с тобой и можно ли тебе помочь, но Гарри притащил тебя, был требователен и клятвенно обещал всё объяснить позже.
Мы помогли. Что-то черпало из тебя магическую силу, Гарри стал донором, мы поддержали проводниковые чары, чтобы он не перестарался, но что-то пошло не так, и вы оба оказались в магической коме. Диагностирующие чары показали, что твой магический фон стабилен. Как известно, магическая кома — область плохо изученная, и нам оставалось только гадать, что вызвало её у тебя, если главную причину Гарри устранил.
Мы посмотрели воспоминания, о которых говорил Гарри, и попытались донести до людей сложившуюся ситуацию. Многие отнеслись с пониманием, но Визенгамот всё равно назначил слушание и отложил его до твоей выписки из больницы. Не думаю, что в этом есть хоть какой-то смысл, однако магические законы требуют исполнения. Кроме того, всякое решение дела, касающееся Пожирателей Смерти, теперь предаётся огласке. В Министерстве сейчас завал, но не думаю, что тебе это интересно».
Снейп хмыкнул. Кингсли посмотрел прямо на него — он говорил всё, как есть, не подбирая никаких эвфемизмов, выуживая правду на поверхность и донося её не с целью обидеть собеседника, а с целью донести информацию верно и быть понятым точно. Переведя взгляд на окно позади кровати Северуса, Бруствер продолжил говорить своим низким неторопливым голосом:
«Но вернёмся к Поттеру. По окончании ритуала, как тебе известно, он должен был потерять часть своей силы с возможностью восстановления, но его диагностика также показала разлом магического ядра. Мы понятия не имеем, как такое могло произойти, потому что в ритуале участвовали четверо, это претит всем магическим законам. Мы думали об этом несколько недель, пока ко мне не пришла мисс Грейнджер. Она очень переживает за Гарри и, видимо, много думала о проблеме. Её высказанная теория показалась нам имеющей место быть.
Мисс Грейнджер полагает, что всё дело было в Старшей палочке. Хочу сразу уточнить: о бузинной палочке наверняка знаем только мы с тобой, мисс Грейнджер и мистер Уизли-младший. Палочка, как тебе известно, ведёт свою кровавую историю уже не одно столетие. Каждый её переход от одного хозяина к другому почти наверняка означал смерть предыдущего покровителя. Заклятия, которые использовали волшебники, поддаваясь своей алчности и желанию обладать самым сильным орудием, не всегда были самыми светлыми. Таким образом, палочка обнаружила в себе удивительный потенциал впитывать в себя тёмную магию и копить её, делая хозяина непобедимым.
Нетрудно предположить, что орудие в основном служило своему господину благодаря кровавой, страшной магии, питавшей её. Ритуал донорства однозначно является светлым. Сильное, а, главное, светлое, магическое ядро Поттера, вкупе с нашей светлой проводниковой магией, направленной на восстановление твоего не однозначно светлого магического фона, вызвало сильнейший резонанс. Палочка, которую мы обнаружили после ритуала, дала трещину изнутри и зацепила вслед за собою ядро Поттера. Таким образом, мы получили двоих волшебников, находящейся в магической коме. Миссис Вилсон, которую ты видел сейчас, ведёт оба ваших случая и сообщает, что магическое ядро Поттера, пусть и медленно, но восстанавливается».
Снейп повернулся к Брустверу и уставился на складки его мантии. Невысказанные вопросы витали в воздухе, ощутимо сгущая обстановку. Кингсли встал, извлёк из внутреннего кармана мантии часы на цепочке и произнёс:
— Время. Гарри ещё не очнулся, если тебе интересно.
Северус отвернулся к окну. Он был рад, что разговор окончен, никакого желания видеть и разговаривать ещё с кем-либо у него не было.
Миссис Вилсон зашла в палату сразу после выхода Бруствера и дала ему усыпляющее зелье, по-прежнему поджимая губы и стараясь избегать зрительного контакта.
Невероятно, Северус, тебя до сих пор ненавидят люди, которых видишь в первый раз. Клеймо Пожирателя никогда и ничем не стереть.
∞ † ∞
Спустя неделю миссис Вилсон разрешила Снейпу вставать с постели и настоятельно рекомендовала совершать прогулки по саду, расположенному на заднем дворе больницы. Настоятельных рекомендаций пациент наслушался в своей жизни сполна, пугать других обитателей больницы своим видом не хотелось, а потому все его прогулки ограничивались коротким променадом по коридору и обратно. Бывший профессор искренне желал скорейшей выписки, чтобы покинуть это место навсегда и никогда не возвращаться.
В первый же день, как Северусу Снейпу разрешили перемещаться на своих двоих, он посетил ванную комнату с небольшим душевым отсеком, двумя пустыми крючками и полками с чистыми полотенцами. Напротив отсека висело большое зеркало в старой резной раме, отражающее серый кафель стен и приглушённый свет из матового окошка в самом верху комнатки. Снейп долго и внимательно осматривал себя в отражении. Лицо, и без того худое, осунулось ещё больше, кожа обтягивала скулы, впалые щёки отливали мертвенным цветом. Зельевар повернулся в профиль, скосив по-прежнему чёрные и блестящие глаза на зеркальную гладь, и его волосы, тусклые, отросшие прилично ниже плеч, метнулись вслед за движением, рассыпаясь непривычно чистой плеядой, щекоча шею. Снейп задрал больничную рубашку, осмотрел выпирающие рёбра и сетку вен, просматривающуюся сквозь тонкую кожу.
Сорочка стремительно опустилась вниз, к щиколоткам. Левое предплечье притягивало взгляд против воли: Чёрная метка заметно побледнела, но подушечки пальцев ощущали неровности кожи, а тёмная магия не признавала отменяющих чар. Снейп на всю жизнь останется Пожирателем смерти, предателем Тёмного Лорда и убийцей Дамблдора (и если бы только его…).
«Хорош собой», — язвительно вынес сам себе приговор Снейп и пообещал с тех пор выходить даже в коридор как можно реже: помимо прочего, пару раз он замечал в коридоре Грейнджер с Уизли, которые наверняка приходили навещать Национального героя, лежащего в соседней палате, а люди каждый раз мерзко шептались за спиной.
В палате у Снейпа всегда тихо: единственные посетители — это невидимые эльфы, приносящие еду и наводящие порядок, да медсёстры (иногда во главе с миссис Вилсон). Порой, когда бывшему профессору наскучивало всё на свете, он отдёргивал нежнейшую лиловую штору у окна и подолгу смотрел на огромное дерево ракиты, напоминавшее ему гремучую иву Хогвартса. Несмотря на конец июля, солнечные дни всё меньше баловали туманный Альбион своим присутствием, и всё больше уводили Снейпа в даль воспоминаний.
Воспоминания были единственным, к чему не смог прикоснуться Дамблдор, что не осквернил Тёмный Лорд, но частицей чего завладел Поттер. Раз за разом возвращаясь в мыслях к несносному мальчишке и его шестому курсу в Хогвартсе, Снейпа одолевало неудержимое желание наплевать на собственный запрет и войти в соседнюю палату хоть раз.
∞ † ∞
Спустя ещё неделю Снейп сдаётся: он верно подгадывает время, когда Грейнджер и Уизли покидают друга (держась при этом за руки) и проникает в палату, в которую вход открыт ограниченному кругу лиц. По всей видимости, он в этот круг лиц входит, потому что охранные чары обволакивают его с макушки до щиколоток, прикрытых тяжёлым длинным халатом, и медленно пропускают внутрь.
Палата Поттера в два раза больше: огромные арочные окна по всему периметру закрывают плотные светло-голубые льняные шторы, на прикроватном столике лежат очки пациента, ещё больше всякого рода зелий, два кубка разных размеров и тонкая изящная вазочка с цветами (наверняка от Грейнджер). Слева от кровати стоят два мягких английских кресла с изогнутыми ножками и голубой обивкой, за широкой ширмой справа видна кованая ручка двери, ведущая в душевую. И только мраморный пол и стены не отличаются от палаты Снейпа.
Мужчина присаживается в кресло и долго смотрит на бледное лицо бывшего ученика. Им многое пришлось пережить за свою жизнь, война стала главным испытанием для обоих, но так тяжело сейчас думать обо всём этом, когда в голову прокрадываются воспоминания последнего года Гарри в Хогвартсе.
Снейп смотрит на чёрные отросшие волосы, беспорядочно разметавшиеся по подушке, на ровный бледный шрам, на малокровные губы, на веки, не скрытые стёклами очков, и Гарри кажется ещё более уязвимым, ещё более нуждающимся в защите. Можно ли подумать, что именно этот юноша спас всю Магическую Британию от Тёмного Лорда? Что думают Грейнджер с Уизли, смотрящие на своего друга, который так безрассудно пожертвовал собой, пытаясь спасти уродливого Пожирателя Смерти? Ненавидят ли они его, Снейпа, так же сильно, как ненавидят его остальные? Догадываются ли хоть о чём-нибудь?
Снейп резко встаёт с кресла и покидает палату. Тяжёлые, неприятные воспоминания одолевают его, принося с собой одну лишь боль.
