Этого нет во мне, меня нет в этом. Продолжение.

Порывистый осенний ветер то и дело забрасывал на лобовое стекло амальгаму из пожухлой травы и оранжево-красных листьев. Старый Land Rover, наверное, выпущенный с конвеера в далёком 1970-м, нещадно потряхивало на ухабистой лесной дороге, ведущей к особняку Хилшеров. Эванс обеими руками крепко держалась за отполированный до блеска толстый руль. Она не боялась свернуть не туда, единственное, чего боялась Гретта, так это то, что будет слишком поздно. Три года - срок немалый. Как утверждает Фредерик Бегбедер - сама любовь живёт лишь три года, стало быть, что же теперь живёт в её сердце, если не любовь? И что же сейчас живёт в сердце Брамса? Деревья бросали на дорогу причудливые тени, сквозь рваные формы которых каждый мог додумать то, что хотел. Мистер Блумс в сладком полудрёме слышал в шёпоте листопада бурные овации, а в ярких солнечных лучах ему мерещился блеск софитов. Ему аплодировали, его любили. Авл Лефтерис видел в осенней красочной суете что-то очаровательное, загадочное и тревожное. Бросая быстрые взгляды в сторону Гретты, он пытался разгадать задумчивое выражение ее лица. И почему никогда раньше он не замечал как восхитительно переливаются её каштановые волосы в солнечных лучах? Почему же прежде он бережно хранил своё горе где-то внутри и не мыслил о другой? И почему сейчас ему так важно о чём думает Гретта? И еще тысячи вопросов, на которые не было ответа. Наконец, показались чугунные черные ворота, заросшие хмелем. При виде их Гретта встрепенулась. Что бы это могло значить? Неужели сюда никто не входил? - Так, никому не трогать хмель! Включаем камеру. Авл, давай, - командным голосом крикнул Кей, приглаживая непослушную копну волос, так и норовившую встать дыбом под порывистым дуновением осеннего ветра. Гретта покорно встала у ворот, с наигранным удивлением озираясь по сторонам. Кей задал ей несколько вопросов, после чего дал отмашку Авлу заканчивать съёмку. - Камера тебя любит, дорогая! Ты прекрасно сработала, не то бывает, иной раз так опростоволосятся, а лишних дублей нет, вот и работаем, как говорится, с чем попало, - подмигнул Кей, одобрительно кивая в сторону Эванс. - Очень фотогеничная, - вдохновенно заметил Авл, убирая в чехол штатив. Гретта быстро шла к особняку Хилшеров. Её сердце бешено стучало в груди, опережая отпущенный век. Она шла по сухой, хрустящей листве, не чувствуя ног. Нет, это не сон. Она снова здесь. О, Брамс! Как она могла подумать, что разлюбила его? И разве могла! Но неужели за эту ошибку цена окажется столь дорогой... Еще мгновение и она сорвется на бег. - Гретта, что с тобой? - встревоженно спросил Авл, развернув девушку к себе, - я едва нагнал тебя... - О, Авл!, - Гретта, не в силах больше сдержать своих чувств, прижалась к груди Авла. - Черт подери! Где же моя камера, - слегка визгливо посетовал Кей, - ребята не вздумайте терять настрой - это будет кадр, что надо! О, сколько экспрессии! К большому удивлению Эванс, центральные двери особняка были закрыты, равно как и чёрный ход. Нет, их не опечатала полиция, следов взлома не было, да и, к тому же, двери не были заколочены, а просто заперты. Это мог сделать лишь один единственный человек. Хозяин. - Ну чтоб ты провалился! Как мы теперь попадём в дом? - раздосадованно спросил Кей, его круглые щёки раскраснелись от порывистого ветра и досады. Гретта прекрасно знала, как попасть в этот дом, кроме как через двери, но если Брамс действительно внутри, то стоит ли это делать сейчас? Ведь рядом с ней двое мужчин, и Брамс навряд ли спросит кто они такие и станет их слушать... Он их убьёт тотчас. Это противоречивое чувство останавливало Гретту от решительного шага проникнуть в дом и кричать, что есть мочи о том, что она всё ещё любит Брамса и просит простить её... - Что же, друзья, - развёл руками Авл, - я обошёл весь дом по периметру, да только толку нет. Всё заперто. Придётся съездить в город и приобрести некий инструмент, чтобы, хоть ставни приоткрыть, иначе на туда не попасть. - А нам точно нужно туда? - прикусила губу Гретта, искренне надеясь на чудо. Они должны отказаться от этой идеи. - Детка, конечно! Ну какие могут быть сомнения? - похабно рассмеялся Кей, - ладно, день мы не потеряли, начало положено. На сегодня ретируемся, а завтра с самого утра продолжим съёмки. Эванс в последний раз взглянула на слепые чёрные окна особняка Хилшеров. Ей так не хотелось уходить, но больше всего ей не хотелось потерять Брамса. На мгновение, ей показалось, что в окне её прежней спальни что-то мелькнуло. Ох, если бы это был Брамс! Если бы он увидел... Вернувшись в мотель, Эванс предпочла остаться в номере. Тяжёлые мысли угнетали всё её существо. А что если Брамс увидел её с Авлом и Кеем и решил... О, нет, даже думать не стоит! Несколько раз Гретта начинала писать дневник, но дрожащая рука, отказывалась выводить буквы дальше заезженной фразы-клише "дорогой дневник". Бросив тщетные попытки излить на бумагу свою душу, Гретта отправилась в душ, в надежде "смыть с себя" этот тяжёлый день. Приятные потоки живительной влаги внесли нотки давно забытого покоя в душу девушки, она молча стояла в душе, подставив под потоки струящейся воды своё красивое, утончённое личико. Если бы кто-то мог лицезреть эту картину мира сейчас, то, вероятнее всего, написал бы портрет, высек бы из холодного мрамора изваяние девушки ангельской красоты...красоты, идущей из её исцелённого любовью сердца, красоты сияющей в глазах...той магии, чарам которой поддался мечтательный грек Авл, который доселе не мог ровно ничего разглядеть в меланхоличной, загадочной Гретте, пока она сама не разглядела в себе то великое чувство, от которого бежала и пряталась и вот, наконец, полностью ему отдалась. - Я принёс тебе цветы. Это красные розы, банально... - слегка скованно произнёс Авл, робко остановившись на пороге номера Гретты. - Ох, что же ты! Какая прелесть, - расплылась в улыбке Эванс, легким движением руки подхватывая увесистый букет из рук Лефтериса. Тонкий аромат цветов мигом заполнил маленький мотельный номер. Эванс стояла в ванной перед разбитым, старым зеркалом над пожелтевшей раковиной и бережно расчёсывала свои отросшие до лопаток волосы. Авл, слегка сконфуженный, сидел на продавленном фиолетовом кресле не в силах оторвать глаз от Эванс. О, этот тонкий белый халат едва скрывающий её колени! Как туго обтягивает он её стройный стан! Прекрасные каштановые волосы...Он бы и сам был рад расчесать их, осыпать поцелуями, вдыхая их аромат. - Хей, Авл, на что ты смотришь? - рассмеялась Эванс, почувствовав едва ли не гипнотический взгляд грека. - Да смотрю и удивляюсь, как женщины, однако, любят свои волосы! Часами их могут расчёсывать. И ведь не надоест, - не растерялся Лефтерис. Невероятно, его едва не разоблачили! - Да, действительно, - рассмеялась Эванс. Лёгкий разговор перед сном волновал обоих. Но это волнение имело совершенно разную природу. Гретта, отпуская незатейливые шуточки, мысленно находилась в доме Хилшеров, вспоминая Брамса, вновь ощущая давно забытый трепет сердца, сладкие, ноющие тревоги любви. Авл же, находясь словно в ударе, ощущал бешеный ритм собственного сердца, совершенно не чувствовал ног, будто парил в стенах маленькой, обшарпанной комнатки, будто бы не было этих грязных стен и белёного потолка, было лишь небо, небо, небо... Ночь оказалась душной и жаркой. Будто бы лето из последних сил пыталось вытеснить эту неминуемую осеннюю пору. Было ужасно трудно дышать, воздух казался густым и спёртым. Эванс спала чутко, ей снились какие-то горные склоны, пологие, со снежными пиками, такие безмятежные, спокойные сны ей снились очень редко... Однако, сквозь сон, девушка внезапно почувствовала горячую влагу на своих ладонях, потом на предплечье, и, наконец, плече... Снежные пики начали затмевать смутные, давно позабытые образы. Сладкий жар медленно разливался по телу, исходя от самого сердца и достигая кончиков пальцев. Сквозь сон Эванс чувственно вздохнула, чувствуя горячие прикосновения на своей шее... Её тело вновь вспомнило эти прикосновения. Нет, точнее, никогда их не забывало! Наконец, Эванс проснулась. Она быстро села на кровати и зажгла настольную лампу. В комнате не было ни души. Но ей не могло показаться. Она точно знала, что это был он. Тот, кто мог свести её с ума. Только он один. "Жив!" мелькнуло в голове у Эванс. Мысли тотчас прояснились. Она поспешно надела розовое худи поверх облегающей чёрной майки, и, взяв, ключи от машины с прикроватного столика, быстро побежала на парковку у мотеля. Есть только один верный путь. Путь к Брамсу. Может быть ей показалось, или даже приснилось, но Гретта всем своим сердцем верила, что это знак. Человек, страстно жаждущий чего-то во всём ищет знаки, во всём видит намёки... Мокрый асфальт в свете жёлтых фар ослепительно блестел. Быстрая, невесомая тень авто летела прочь из города навстречу дремлющим соснам старого леса вокруг поместья Хилшеров. Глаза Гретты слезились от счастья. Кажется, что никогда ранее она ещё не была так счастлива как сейчас, в этот самый миг. И лишь несчастный Авл Лефтерис, с трудом выползая из-под кровати Гретты не верил ни в какие знаки, лишь корил себя за то, что проявив малодушие, спрятался под кровать возлюбленной. Но она слишком резко проснулась! Он был не готов... Но ещё более не готов он был к тому, что Гретта просто уедет в ночь, не сказав ни слова, и не ища объяснений. Ну, конечно, она решила, что это был тот сумасшедший... - О, нет! - встревоженно воскликнул Авл, беглым взглядом осматривая комнату Эванс, - только не... Сердце Лефтериса едва не остановилось. Он не даст ещё одной девушке погибнуть по его вине, если Гретта сегодня... Мысли окончательно спутались. Авл мгновенно вспомнил изувеченное, расплющенное тело Штерн на железных путях. Слишком горько было бы вновь потерять того, кого действительно любишь. На этот раз, он должен исправить свою ошибку... Быть может тогда Штерн, наконец, его отпустит.