Этого нет во мне, меня нет в этом. Продолжение.

Кей Блумс редко гневался. Да, бесспорно, его раздражал подгоревший бекон в яичнице, непонятливый администратор в гостинице, который стоя возле его багажа, никак не мог взять в толк, откуда появились эти жирные пятна на белоснежном атласе багажа мистера Блумса, раздражала его и экс супруга, и тёща, и ещё тысяча разных жизненных мелочей, которые преследуют ежедневно, а иногда и ежечасно - едва ли не с каждым, но сегодня был особенный день... - Дорогуша, ну как?.. Мыслимо ли, чтобы двое моих спутников исчезли, не сказав ни слова? - с усилием сдерживая клокочущее в нём раздражение, спросил Блумс. - Я же сказала, они уехали ночью на разных машинах, с разницей минут в пятнадцать, а может и больше, - лениво протянула толстая, безобразная администраторша, затачивая металлической пилкой длинные ногти с облупившимся красным лаковым покрытием. - Я слышал это сотню раз! Но мыслимо ли, что бы они ничего Вам не сказали?, - прошипел Кей, в бешенстве глядя на раздутые, жирные пальцы администраторши. Подобно толстой домашней кошке, ленивой и изрядно отъевшейся, администраторша бросила скучающий, усталый взгляд на раскрасневшегося от гнева Блумса. Его щёки зарделись, а на лбу выступила испарина. Этого взгляда оказалось достаточно, чтобы Блумс почувствовал себя надоедливой осенней мухой, суетно сотрясающей воздух перед лицом великой администраторши, у которой, вероятно, всё в жизни не так уж и плохо, ведь её контракту не грозит провал с треском, только потому, что два несчастных болвана захотели сбежать! Презрительно фыркнув, Блумс выскочил на улицу. - Вот же корова! Неужели ей не понять?! - выпалил Кей в пустоту. И лишь пожухлые листья, взмывающие клином вверх по мановению порывистого ветра, ответствовали Блумсу, своим сухим, отжившим шорохом. - Что же я стою, в самом деле? В конце-концов, я получу за это неплохие деньги, наверное, они поехали в этот особняк, куда же им ещё, чертям, деться?, - немного успокоившись, рассудил Блумс. Стало гораздо лучше, мысли окончательно пришли в порядок после выкуренной сигареты и смачного глотка изумительного коньяка из железной фляги, которую Блумс с трепетной любовью, словно мать своё дитя, носил под сердцем, правда, с той разницей, что Кей носил флягу во внутреннем кармане пиджака, но тем не менее, у самого сердца. Арендовав компактный старый Jeep, Блумс отправился к особняку Хилшеров, предвкушая, как будет разоряться на Гретту Эванс и Авла Лефтериса, как урежет им гонорар, а может быть заставит работать всю ночь... Да, о чём только не думает человек под бессмертные хиты Beatles, которые ненавязчиво, но проникновенно звучат из автомагнитолы, под шум резины, вминающей податливый лесной грунт, под шёпот листьев, струящийся сквозь мрачные заросли... - Боже мой! Какая грязь! - сипло посетовал Кей, с трудом маневрируя в вязкой, тягучей распутице, - как вы, черти, здесь ночью проехали и не поубивались? Это же... Кей не смог проронить больше ни слова. На крутом повороте, в придорожной канаве чётко прорисовывалась белая крыша внедорожника среди примятого ивняка. На грязной, расплывшейся от дождевой влаги обочине сидела Гретта, закрыв лицо руками; её узкие плечи содрогались от рыданий, обессилившие ноги разъехались в разные стороны, утопая в по щиколотку в грязной жиже. Кей моментально выскочил из машины. - Чёрт бы тебя побрал! - злобно выругался Блумс, ощущая, как его ноги погрязли в жижу, а вместе с ними и кроссовки за 700$! Боже мой! Возможно ли их теперь очистить? Проклиная всё на свете, Блумс стремительно направился к Эванс и, не доходя до неё несколько шагов, вызывающе крикнул: - Эй, мисс Эванс, это я, твой начальник мистер Блумс! И мне хотелось бы знать, почему в свое рабочее время ты и твой напарник где-то прохлаждаетесь? Что ты натворила с машиной, Эванс? Твоя страховка этого не покроет. Гретта молчала, будто бы и вовсе не слышала этой гневной речи. - Я тебя спрашиваю, клуша! Ты хочешь порвать этот контракт? - раздражённо выпалил Блумс, ткнув в плечо Эванс своим толстым пальцем. Эванс, обессилено завалилась назад, казалось, она едва дышит. - Господь наш милостивый! - в ужасе отскочил Блумс. О его малодушии можно было слагать легенды...равно как и о его глупости. Отогнав тревожные мысли, Блумс решил, что Гретта мертвецки пьяна и сейчас самое время задать ей хорошую встряску. Что же, ему не привыкать работать с такими... - Женский алкоголизм лечению не поддаётся, дорогая, - ехидно хмыкнул Блумс, сильно встряхивая Эванс за плечи. Большие, помутневшие глаза девушки мгновенно распахнулись, пушистая мягкая прядь каштановых волос взметнулась в воздух, обнажив фарфоровую кожу девушки, сплошь подернутую ссадинами и кровоподтёками, левая рука безвольно завалилась гораздо дальше назад, чем это должно было быть, оставшись недвижной в неестественной, пугающей позе. - Глупая! Ты руку сломала! - цокнул Блумс, внимательно осматривая повреждённую конечность Эванс, но всё же, не рискуя закатать рукав на месте перелома. Он боялся увидеть кровь, а ещё больше разломанную торчащую кость. Рукав был угловато вздут на месте перелома, и Кей ещё раз утвердился в мысли о том, что смотреть он на это не будет. Ни за что. Смущённый своим очевидным для них обоих малодушием, Блумс смягчился: - Что же всё-таки случилось? Гретта всё бледнела, упрямо сжав синеющие губы, она уставилась на Блумса. В её взгляде отражалась внутренняя борьба, казалось, что она делает неимоверное усилие над собой, чтобы продолжать смотреть на Блумса. У Кея пробежал мороз по коже. Было что-то дикое и ненормальное в этом сильном упрямом взгляде. Что-то древнее, могущественное, чем можно восхищаться, но не без страха, разумеется. Куда же без страха? - Кей, он жив...Спаси Лефтериса, - будто не своим голосом выпалила Гретта и тотчас свалилась без сил. Большего она просто не могла. Одеколон...нет, целый литр одеколона! Что же так может пахнуть - рай или ад? Судя по приторности запаха, а уж тем более по его количеству и стойкой удушливости, так пахнет ад. Что ж, она это заслужила. Открыв глаза, Гретта не без удивления обвела взглядом больничную палату. Какой белый высокий потолок, чистые, выкрашенные голубой краской стены...как дёшево и чисто! Мерно капает раствор в капельнице, приглушённо сигнализирует аппарат, неусыпно следящий за ритмом сердца девушки... Ритмом сердца? Неужели ей, сумасшедшей, удалось выжить? Её доселе потерянные, пустые глаза наполнились задорными искорками ликования, зрачки расширились, пульс участился. - Проснулась, наконец, - хмыкнул Блумс, сидящий подле кровати Эванс последние двадцать минут. - Ах, это Вы... - слегка разочарованно вздохнула Гретта, поворачивая голову к источающему удушливые одеколонные миазмы Кею. - Конечно, я, ведь я же твой начальник, - самодовольно и весьма двусмысленно усмехнулся Кей, успевший урвать момент, и недолго лицезреть её обнажённое, израненное тело на операционном столе. - Что же со мной? - хрипло спросила Эванс, отводя глаза, не в силах больше видеть эту гадкую ухмылку. Она бы всё сейчас отдала, только чтобы наверняка хорошенько ударить этого нью-йоркского слизняка! - Ерунда! Ты сломала левую руку в области предплечья, но доктор сказал, что перелом удачный, закрытый, без осколков и срастётся он быстро, а в остальном - только ушибы и ссадины. Тебе повезло, девочка! Автомобиль принял на себя весь удар, можно сказать, что отделалась пустяком. - Ну что же, - протянула Эванс, щупая твёрдый белый гипс здоровой рукой, - Авл не приходил? - Нет, Гретта, я думал, что ты мне скажешь, где он... Вы устроили такую выходку, что ж, если урезать вам ваш гонорар, то тогда, может быть... Откинувшись на мягкую перьевую подушку, Гретта закрыла глаза и поморщилась. Неверно истолковав жест девушки Блумс парировал: - Ну может ты и не потеряешь деньги, если удивишь меня чем-нибудь особенным... Встретившись с гневным, буравящим взглядом Эванс Кей остановился. "Не время, старина. Она ещё не готова, она гордая" про себя рассудил Блумс, и безразлично пожав плечами, нащупал в кармане пачку сигарет. - Не вздумайте курить в моей палате! - едва ли не взвизгнув от переполнявшего её возмущения выпалила Эванс; её доселе безжизненные, фарфоровые щёки с отчётливо проступающей венозной сеточкой, стал медленно заполнять гневный алый румянец. - Что ты! - вздрогнул Блумс, выронив из рук полупустую пачку, - я ведь могу и отойти, в самом же деле. Распахнув скрипучую, маленькую форточку, Блумс принялся курить, жадно втягивая табачный дым; его отстранённый взгляд был устремлён куда-то вдаль, порывы ветра, врывающегося в комнату сквозь узкое отверстие форточки, уносили клубы вонючего, едкого дыма и трепали ситцевые выгоревшие на солнце занавески. - Я Вам хочу сказать, что я не пила вчера, Кей. Я легла спать и сквозь сон, понимаете, - Эванс оборвалась. Как можно было сказать этому извращённому, пошлому человеку о том, что она почувствовала той ночью? Нет, он не поймёт! Не поймёт никогда! Эванс решилась на хитрость, - я услышала шаги, а потом явственно ощутила присутствие... - Могло же и присниться, - безразлично хмыкнул Блумс, не поворачиваясь к Эванс. - Могло, но я открыла глаза и увидела его... Он понял, что я не сплю и выскочил в окно, понимаете! Я была так напугана, пролежала в постели где-то час... Потом подумала, что он не сможет так просто сбежать... - Ты что, не могла его сфотографировать хотя бы, Эванс? Глупая! А если мы его спугнули? - раздосадовано посетовал Блумс, швырнув непогашенный окурок вниз. Окурок, будто падающая звезда, долго летел в темноте яркой красной точкой, пока не погас где-то внизу... - Послушайте, - оторопев выдохнула Эванс. Чего угодно, но такой непроходимой тупости она не ожидала даже от мистера Блумса. - А нечего и слушать! Завтра я приду к тебе, надеюсь Лефтерис вернулся из своего полуночного турне по этому сказочному, Булонскому лесу, чёрт бы вас всех побрал! Громко хлопнув дверью, Кей, как пуля, вылетел из палаты, унося с собой остатки едкого дыма и удушающего парфюма. Гретта мгновенно почувствовала облегчение. Невероятно, как тяжело ей даётся общество этого гадкого...трижды гадкого человека! Минут через десять в палату заглянула хорошенькая, конопатая сестра Даррен. Деловито обойдя палату, она отодвинула капельницу и учтиво осведомилась, дескать, не желает ли чего-нибудь мисс Эванс. - Сестра, прощу Вас, откройте окошко, пожалуйста... здесь так пахнет, - смущённо попросила Гретта, ей было одновременно неудобно и приятно общество этой деловитой конопатой особы. - Конечно, - скрипуче и дружелюбно прозвучал голос сестры Даррен, и тут же, она проворно, словно кошка, вскочила на узкий подоконник и лёгким движением руки приоткрыла тяжёлые деревянные ставни. Свежий воздух наполнял комнату с каждым порывом ветра. К полуночи ветер совсем стих, погружая в молчание полудрёма всё вокруг. Пахло дождём и мокрой землёй. Для Гретты это был особенный запах, так пах Брамс, так пахло её прошлое... Сон всё не шёл, сколь не силилась Гретта зажмуривать глаза и отгонять дурные мысли, всё было бесполезно. Интересно, что же всё-таки сейчас с Лефтерисом? Неужели он не навестил её раньше этого гадкого, омерзительного Блумса?.. Погрузившись в эти думы она совсем не заметила, как чуть громче обычного скрипнула увесистая оконная ставня, разорвав завесу полуночного молчания... Не слышала она и почти беззвучных, твёрдых шагов по длинным деревянным половицам, не слышала как капает стекающая с одежды вода... Только почувствовала, как сильно прогнулся пружинный матрац под чьим - то весом. Широко распахнув глаза, Эванс просто не поверила тому, что увидела... Она резко подалась вперёд, потом, ощутив ноющую боль в сломанной руке, инстинктивно отпрянула назад, и, наконец, молча уставилась на своего ночного посетителя... Он был прекрасен, словно ангел; большие, дикие глаза, блестящие как два глубоких, бездонных озера волновали Гретту, пленили и влекли в свои омуты. Тугие, чёрные завитки волос спутались с еловыми иголками и пожухлыми листьями; на бледном, скуластом лице выделялись кривые, багровые рубцы шрамов, пухлые, обветренные губы вздрагивали, от каждого движения девушки. Старая изношенная одежда совсем промокла, плотно облегая мускулистый, стройный стан. - Брамс, пожалуйста, скажи, что это не сон, что ты настоящий... я так не хочу потерять тебя снова...я слишком долго... - жаркие, бессмысленные, но в то же время, столь многозначительные слова сорвались с искусанных губ Эванс. Брамс порывисто дернулся вперёд, и, утробно, глухо простонав, жадно впился в сладкие, тёплые губы Эванс, он сам не меньше её желал, чтобы это был не сон...