Этого нет во мне, меня нет в этом. Продолжение.

Это было что-то невероятное. Бывало ли так?.. Мыслимо ли! Пушистый веер густых чёрных ресниц вздрагивал, при каждом её вдохе... Шикарные, длинные, бархатистые ресницы, точно величественные крылья махаона... Нежная, подёрнутая изредка синеватой венозной сеточкой кожа. Глубокие, испуганные глаза. Она теперь плачет, когда почти достигает пика наслаждения. Румянец... такой наивный и пылающий. Как восхитительно! Тяжёлая шершавая ладонь Брамса медленно двигалась по тонкой шее Эванс вниз, и, минуя изящные предплечья, остановилась на округлой линии бёдер. Белые гостиничные стены стали прекрасным полотнищем для занимательной игры света и тени. Маленькая, хрупкая тень, стройная как восковая свечка, таяла и млела в объятиях угловатого, преувеличенно-большого существа. Их руки, подобно гимнастическим лентам, то взмывали в воздух, то сливались воедино и вместе этот биполярный, немыслимый тандем являл собой что-то поистине фантастическое, невероятное... Бедолага Блумс одёргивал полы своего некогда опрятного пиджака. Прекрасно! Ему разрешили переодеться перед судебным заседанием! Разрешили! Боже...Боже мой! И это ему-то... Раздражённо поблёскивая маленькими масленистыми глазками, Кей Блумс небрежно окинул взглядом зал судебного заседания. Неказистая старая комната с высоким потолком была наполнена английской чопорностью в каждом своём пыльном уголке. Неоправданно дорогие скамьи присяжных заседателей с лакированными резными подлокотниками выглядели совсем не к месту в этом простецком помещении, равно как и бархатные портьеры на обшарпанных грязных окнах, как и массивный дубовый стол судьи... А, впрочем, это было так по-английски. Больше всего на свете Кей Блумс мечтал о том, чтобы он смог в конце заседания встать и попрощаться по-английски с этим местом, с этим провинциальным городком, с этой чёртовой Греттой Эванс и мистически исчезнувшим Лефтерисом. Чёрт бы их всех побрал! И никакие деньги сейчас не могли прельстить Блумса, сейчас он был зависим от ситуации и просто ждал, что скажет судья, ударив своим тяжёлым судейским молотом. - Брамс, ты... ты уверен? - Гретта мешкала, поглядывая на здание суда. - Милая моя, послушай, ведь ты же всё ещё любишь меня так же преданно и отчаянно как в отеле? - Брамс сильно сжал плечи девушки, - я требую ответа, немедленно или сейчас сам туда пойду... - Нет! Не надо... я прошу тебя, ведь, когда я рядом, то ты становишься лучше...ты, ты слишком много для меня значишь!.. - пролепетала Эванс, глаза её слезились от порывов ветра. - Тогда иди в суд и дай показания, как я прошу, дорогая. Только так мы сможем наконец-то воссоединиться, - холодной, шершавой ладонью Брамс коснулся мягкой и бархатистой кожи на щеке Гретты, - я так люблю тебя, посмотри на моё лицо. Ты помнишь эти шрамы? Эванс встрепетнулась, перед глазами образно и зримо встала картинка того сумасшедшего...последнего дня. Как Брамс отчаянно резал и кромсал своё лицо опасной бритвой, как алая кровь крупными каплями падала на белый кафель и разлеталась блестящими яркими брызгами на стены, на полотенца...на его босые ноги... - Смотри, смотри же, - утробно настаивал Брамс, осыпая жаркими влажными поцелуями тонкие запястья Эванс, - как мне нравится твой запах! Не лишай меня всего этого снова...прошу, Гретта. Я слишком долго ждал тебя, чтобы потерять теперь вновь. Эта любовь - маленький комочек, а, смотри, разрослась на всё сердце... ты видишь? - Брамс, - Гретта прижалась к его широкой, твёрдой груди, плечи податливо опустились под приятной тяжестью его рук... Судебная тяжба чинно шла своим чередом, долгая речь государственного обвинителя, будто бы тронуло за самое сердце негодующих, круглолицых присяжных заседателей. Они то вздыхали, то едва было не краснели от возмущения, а впрочем-то, по существу, были совершенно равнодушны. Блумс же не слушал деталей этой разученной, скучной и неоправданно растянутой речи, изредка поглядывая на время и на толстые, захватанные линзы очков судьи. - Мистер Блумс может в качестве своей защиты представить суду свидетеля? - наконец-то, будто бы из глубокого колодца прозвучал сиплый голос судьи. - Ваша Честь, разумеется! Свидетель малость задерживается, если Вы позволите ждать... - Протестую! - едва не взорвался раскрасневшийся государственный обвинитель, его широкие ноздри сердито вздувались, а одутловатые щёки раздражённо дёргались. В зале повисла тяжёлая, густая тишина, но прежде, чем судья успел раскрыть рот, тишину в мгновение разорвал громкий скрип, кованных дверных петель. Вошла она. Серая и робкая, метнулась она вдоль скамеек и остановилась недалеко от Блумса. Каких только изменений не видел на своём веку этот человек, но такое. Эгоистичный нарцисс Кей Блумс набожно перекрестился, глядя на упрямо вздёрнутый вверх подбородок Эванс, тонкие, поджатые губы, ищущий взгляд, скользящий по стенам и окнам. Бури не миновать. - Гретта Эванс, мисс, клянётесь ли Вы говорить суду правду и ничего кроме правды? - Да, Ваша честь, - отчеканила Эванс, нервно сглотнув. - Вы ознакомлены со своими процессуальными правами и знаете об ответственности за дачу заведомо ложных показаний? - Да, Ваша честь! - машинально повторила Эванс. По скамье присяжных прокатился приглушённый ропот. "Будто заколдованная..." неясно слышалось Эванс. - Что же, мисс Эванс, поведайте суду что-нибудь в защиту мистера Блумса, если Вам есть, что сказать... - Бесспорно, мне есть, что сказать, Ваша Честь, - начала Эванс, немного подавшись вперёд с обклеенной самоклеющейся плёнкой кафедры, и, призывно глядя в глаза Блумсу, продолжила, - этот человек, американец, желая подорвать моральные устои вашей прекрасной провинции в первый же день грязно домогался горничной в отеле, где мы все остановились. Её свидетельские показания есть в деле. А потом, этот горький пьяница, с деньгами и властью, как он считает, решил овладеть мной... - Эванс прервалась, горькие, жгучие слёзы катились по её щекам. Сочувственно ахнула скамейка присяжных заседателей. Смущённый государтвенный обвинитель предложил Эванс стакан воды. Кей Блумс, бледнея буравил Гретту тяжёлым взглядом. - И когда мой товарищ, мой самый лучший друг, который помог мне пережить глубочайший душевный кризис, на котором мистер Блумс планировал сделать неплохие деньги, так вот, когда Авл Лефтерис доблестно отстаивал моё женское достоинство, то мистер Блумс, ввиду двуличной сущности его натуры, принял это за глубокое личное оскорбление и,заманив Авла в лес убил его! Миссис Алистер, ныне покойная, случайно стала свидетельницей драки мистера Блумса и Авла Лефтериса, она же в последствии, проследив за мистером Блумсом увидела как тот скрывает следы своего преступления посредством сброса уже бездыханного тела Лефтериса в болото, а после и спуском машины туда же... - Позвольте, а что делала миссис Алистер в столь поздний час в лесу? - недоверчиво прищурился один из присяжных. - Миссис Алистер раз в три месяца посещает старое кладбище, при разрушенном монастыре в лесу, как делала её мать, бабушка и прабабушка, дабы почтить честь служивших при монастыре монахов, основателей этого города, а так же своих умерших детей, похороненных на этом кладбище. К сожалению, в последние годы жизни миссис Алистер не могла похвастаться крепким здоровьем, и, когда она в очередной раз пришла на кладбище, то почувствовала приступ дурноты и не могла никуда идти, пока ей не стало легче. Так она оказалась в лесу в ночное время. Присяжный удовлетворённо кивнул и Эванс продолжила. - Миссис Алистер надеялась, что она была незамечена и поспешила в город, а наутро, от всего пережитого так разнервничалась, что не могла выйти из дому. Через два дня, она наконец, собралась с силами и пришла ко мне в больницу и там же всё мне рассказала. К несчастью, мистер Блумс, придя проведать меня, десятью минутами позже миссис Алистер стал невольным свидетелем нашего с ней разговора никак себя не обнаружив. О времени его прихода есть записи в регистрационной книжке в больнице. Я настоятельно рекомендовала миссис Алистер обратиться в полицию, чтобы всё стало известно, и вот, на следующее утро, город облетела весть о расчленённом трупе старой женщины недалеко от отеля, где мы все останавливались... - А как Вы можете прокомментировать отрезанные пальцы миссис Алистер, обнаруженные в прикроватной тумбочке в номере у мистера Блумса? - Я думаю, судя по его бессовестной натуре, - Эванс осеклась, чувствуя холодный взгляд Блумса, - он хотел мне подбросить следы преступления...и подставить меня! Присяжные вновь взволнованно ахнули, будто бы были увлечены просмотром захватывающей киноленты. - Что же, миссис Эванс, мы узнали всё, что хотели, садитесь. Вдруг, как остроконечное копьё индейца взмыла вверх грузная рука Блумса. Он весь кипел внутри, хоть был совершенно спокоен снаружи. - Пожалуйста, мистер Блумс, мы Вас слушаем, - внимательно всматриваясь в восковое лицо Кея, кивнул судья. - Один вопрос к мисс Эванс. Так что же за трагедия случилась здесь несколько лет назад с Вашим участием, которая Вас так ранит и на которой я хотел сделать деньги? - Вы будто не знаете, моя погибшая любовь - Малкольм Хилшер. Все знают, мистер Блумс, а Вы и подавно... - парировала Эванс. Она была готова как нельзя лучше. Брамс продумал всё... Словно оглушённый Блумс сел на скамью подсудимых. Чопорный английский суд с присущим ему родовым тактом, неспешно удалился в совещательную комнату.