maybe we're lost

Джонатан возвращается — уже вечером, как раз к тому времени, когда волноваться начинает даже Джейс. И выглядит он так, что Джейс настораживается, спрашивает как можно более нейтрально: — Ты точно хочешь пойти? — Что это значит? — резко спрашивает Джонатан, выпрямляясь и опуская сумку на кровать. — Ничего, — Джейс спешит отступить, поднимает руки ладонями вверх, демонстрируя, что не собирается ссориться. — Просто ты выглядишь уставшим, вот и всё. Клэри хочет, чтобы ты наслаждался праздником, а не присутствовал на нём против своей воли. Джейс уже уяснил, что имя Клэри может оказывать на Джонатана прямо-таки волшебное воздействие. — Значит, я буду наслаждаться им, — отвечает Джонатан уже мягче. И добавляет: — Я хочу пойти. — Замечательно, — Джейс жизнерадостно вскакивает со стула, напоминая самому себе, что пора сбавить обороты энтузиазма. — Такси будет через полчаса. Джонатан кивает и уходит в душ. Джейс достаёт из ящика стола две маски — обычные, без особых изысков, одна чёрная с серебром, другая золотая. Очевидно, какая из двух предназначена ему. Непонятно, из чего они сделаны — поверхность бархатистая, похожая на замшу, удобно ложится на лицо и хорошо держит форму. Кажется, у Магнуса отлично получается всё, за что бы он не брался. Скорее всего, включая Алека. Джейс ухмыляется, представляя, какое лицо было бы у Иззи, скажи он это ей, и оборачивается на звук хлопнувшей двери. — Это универсальный образ Таинственного Незнакомца, — наконец произносит он, оглядев Джонатана с головы до ног, и протягивает ему маску. — Вишенка на торте. — А у тебя, — Джонатан кивает на золотую маску, — Прекрасный Принц? Джейс фыркает, потому что ирония оправдана. Он проверяет, на месте ли бумажник, и спрашивает: — Ну что? Идём? Джонатан чуть наклоняет голову, рассматривая его, и наконец откликается: — Возьми тот бомбер. Который подарил тебе Магнус. В самом деле, это неплохая идея. — Спасибо, — кивает Джейс; снимает бомбер с вешалки и закидывает себе на плечо: — Пошли. Такси ждёт. В такси — Саймон в полном облачении Человека-Паука на переднем сидении, Клэри на заднем и проявляющий полное безразличие к пассажирам таксист. Клэри обнимает влезшего первым Джейса, протягивает руку Джонатану — он осторожно пожимает её ладонь — и говорит, как будто это совершенно обычное дело: — Джонатан, это Саймон, мой лучший друг с младшей школы. Саймон, это Джонатан, мой брат. — Если я услышу от тебя хоть одну шутку по этому поводу, которую мы с Джонатаном не способны будем понять, — ровно произносит Джейс прежде, чем Саймон успевает ответить, — я расскажу Иззи о том, что это ты стащил её боа. Саймон дуется, это видно даже под маской: — Шутки — это искусство, мистер Совершенство. Их нельзя держать под замком. — Можно, — отвечают хором Джейс и Клэри; Клэри со смехом тянется к Саймону, тормошит его за плечо: — Джейс ненавидит что-либо не понимать. — Да кто вам такое сказал, — бормочет тот, глядя на дорогу через лобовое стекло, и Джонатан явственно фыркает у него под ухом. — О нет! — стонет Джейс. — Только не ты! — Политическое что-то там, — тихо передразнивает его Джонатан. — Ты не пришёл ночевать! — шипит Джейс и умолкает, когда замечает, что Саймон развернулся к ним, едва ли не оседлав кресло. Странно, что он не запутался в ремнях безопасности. — Приятно познакомиться, — говорит он с тем своим обаянием соседского мальчишки, что безотказно действует почти на всех. — Я рад, что ты нашёлся. Джонатан поджимает губы, и теперь уже фыркает Джейс. Клэри больно щипает его за бок. — Я тоже, — наконец отвечает Джонатан. — Приятно познакомиться. Теперь, когда с формальностями покончено, Джейс называет адрес, и такси отъезжает от тротуара. — А всё-таки, — говорит Саймон. — Если бы вы были как Люк и Лея… — Саймон!.. — Клэри прячет лицо в ладонях и смеётся. — Ещё один из вас мог бы одеться Драко Малфоем, — увлечённо продолжает Саймон. — А Клэри была бы Джинни, почему нет? Джейс с коротким стоном откидывается на сиденье и ерошит себе волосы на макушке. — Он знает все фантастические фильмы, вышедшие за последние пятьдесят лет? — шепчет ему на ухо Джонатан. Джейс кивает, не открывая глаз: — И книги. И комиксы. И компьютерные игры. И настольные. И карточные. И наверняка ещё что-нибудь, чему я не могу дать названия. — Не у всех нас интересы ограничиваются фехтованием и вольной борьбой! — кричит с переднего сидения Саймон, и Джейс хмыкает: — Вот уж паучий слух… Саймон немедленно прощает Джейсу все предыдущие реплики и преисполняется гордости за полученный комплимент. *** Когда они выбираются из такси, вся улица рядом с «Пандемониумом» заполнена людьми. Очередь такая длинная, что Саймон присвистывает: — Да здесь можно состариться! — К счастью, — Клэри достаёт из сумочки какую-то карточку, бликующую пурпуром и золотом, — я знакома с хозяином клуба. — Спрячь пока, — советует ей Джейс, проходит вперёд и начинает прокладывать им путь сквозь толпу, стараясь по возможности быть вежливее. Клэри держится за него, и он оглядывается — Саймон идёт следом, а Джонатан замыкает их маленькую группу. У входа Клэри даже не приходится демонстрировать приглашение — их, видно, узнают и пропускают сразу же. Приглушённая музыка слышна ещё у гардеробной; Клэри скидывает плащ и остаётся в платье, таком коротеньком и серебристом, что тут явно прослеживается влияние Изабель. Она явно наслаждается взглядом Джейса, крутится вокруг своей оси, оступается на высоких каблуках, смеётся, когда Джейс ловит её. И неуловимо быстро сбегает из его рук. Надевает маску — вполне узнаваемая расцветка Человека-Паука, — сосредоточенно затягивает ленты, командует шутливо: — Саймон! — и тот подходит к ней, галантно предлагает руку. — Да здравствует Хэллоуин! — провозглашает Джейс и тянет на себя двери. «Пандемониум» действительно большой — с несколькими танцевальными залами и двумя уровнями; Магнус забронировал им столик на втором, где их уже ждёт скучающая Иззи с бутылкой минералки. При виде них она вскакивает: — Ну наконец-то! Я думала, вы никогда не придёте. Магнус уехал встречать Алека, и, видимо, это занятие очень понравилось им обоим. Она обнимает всех по очереди, останавливаясь рядом с Джонатаном. Зная Изабель, Джейс не ожидает ничего хорошего. — Значит, ты — тот самый таинственный сосед Джейса, который оставался равнодушен к его обаянию? — Иззи! — вопит Джейс просто потому, что иначе его не услышать. Конечно же. — А что, разве кто-то устоял? — отвечает Джонатан шуткой, и Джейс переводит дух. Иззи пищит и сжимает Джонатана в своих крепких, несмотря на хрупкое телосложение, объятьях, шепчет что-то Джонатану на ухо, и тот недоверчиво улыбается. Какого чёрта? — Я предлагаю выпить, — громко произносит Джейс, потому что Иззи нужно отвлечь от Джонатана. — Тогда пойдём, — она действительно отпускает его и тут же хватает за руку самого Джейса. Оборачивается к остальным: — Есть особые пожелания? Нет? Замечательно! — Я скучал по тебе, — говорит он Изабель, когда та ведёт его по ещё одной лестнице вниз, к бару. Изабель скользящим движением прижимается щекой к его плечу. — Мы видимся каждую неделю, — мурлычуще говорит она, и Джейс хорошо её слышит, несмотря на грохочущие басы. Он качает головой: — Нет. Это не то. Я скучаю по тому, как я жил с тобой. На два года они остались одни, без Алека — вместе просыпались и ехали в одну школу, вместе завтракали, болели друг за друга на соревнованиях, защищали друг друга перед родителями, помогали с проектами и докладами, делились секретами, засыпали на диване в гостиной перед работающим телевизором. — Я тоже, Джейс, — задумчиво отвечает Изабель. — Но я рада, что ты выбрал общежитие. Вернуться ты успеешь всегда. Джейс хочет подколоть её, или обидеться в шутку, но молчит; он тоже рад. В баре, оказывается, их тоже обслуживают бесплатно — Изабель берёт бутылку текилы, нарезанный ломтиками лайм, солонку и пять стопок. Вручает поднос Джейсу и, довольная, поднимается обратно. — Не обижайся на Алека, — коротко советует она. — На самом деле он до смерти боится, что вы с Магнусом не понравитесь друг другу. Часть, в которой он и не думал обижаться на Алека, Джейс решает опустить. Он красноречиво показывает ей свой бомбер, и Иззи смеётся заливисто: — Маленький подлиза! У них не будет шансов! — Джонатан посоветовал мне, — зачем-то уточняет Джейс, и Иззи только вскидывает брови. Молчание Изабель нравится Джейсу ещё меньше её шуток. Когда они возвращаются, оказывается, что Саймон уже пересказывает Джонатану фильмы про Человека-Паука с Тоби Магуайром. Джонатан слушает с привычным своим сосредоточенным вниманием, не забывая поглядывать на Клэри, и всё равно Джейс спешит его спасти, не слишком аккуратно опускает поднос на низкий столик и садится по левую сторону от него. — Я всегда готов спасти тебя, — предлагает он. — Мы можем придумать секретное слово. — Джейс готов спасти весь мир, — тут же вступает Саймон. — И обычно ему даже не нужен повод. — Мальчики, не ссорьтесь, — пропевает Иззи. — Джонатана хватит на всех. Джейс, открывай. Джейс разливает текилу, а Изабель уже сосредоточенно сыпет дорожку соли себе на запястье. Саймон сдирает перчатки с рук, высунув от усердия кончик языка. Незнакомый голос звучит над ними так неожиданно и так громко, что Джейс едва не проливает алкоголь мимо стопки: — Я же говорил, Александр, они прекрасно позаботятся о себе сами! Джейс вздрагивает ещё раз и поднимает голову: Магнус стоит рядом с диваном, каким-то образом ещё более яркий, чем на видео и фото, и Алек — Александр — его Алек — обнимает Магнуса за талию. В отличие от Магнуса, Алек не улыбается, когда смотрит на него, и в его глазах столько настороженности, что Джейса с головой захлёстывает обида. — Если бы Клэри не пришла, — говорит ему Джонатан тихо, едва ли не касаясь губами уха, — я бы не сказал «да». Думаешь, это было бы правильно? Джейс на ощупь находит руку Джонатана, сжимает её и сразу же отпускает, поднимаясь. Магнус, в мгновение всё поняв, отступает, хотя Алек и пытается его удержать. — Извини, я познакомлюсь с тобой попозже, — говорит Джейс, и улыбка Магнуса становится ещё шире. Джейс делает шаг к Алеку и обнимает его, дёргает на себя сильным рывком, сжимает в объятьях; Алек секунду не знает, куда девать руки, а потом обнимает его в ответ. — Джейс, — его голос звучит приглушённо. — Ты задушишь меня. Джейс не ослабляет хватку. — Я мог бы сказать, что ты сволочь и не звонил мне, — говорит он, — но я тоже тебе не звонил. Алек негромко хмыкает — Джейс скорее чувствует этот звук, узнаёт его, чем слышит. — Знаешь, что мне говорила Иззи? — спрашивает он, и Джейс мотает головой: — Пожалуйста, не повторяй! Могу поклясться, я слышал это не один раз! Алек смеётся. Когда они расцепляются, оказывается, что Магнус уже извлёк откуда-то ещё две стопки; он подаёт каждому из них по одной, потом поднимает свою. — Ну, за воссоединение! — провозглашает он. Джейс непроизвольно ловит взгляд Клэри — та сияет, глядя на Джонатана, и её счастье ощущается едва ли не физически. Джейсово, пожалуй, тоже. *** Потом они пьют, конечно же, за Хэллоуин, за хозяина клуба, стараниями Саймона — за Питера Паркера (оказывается, Алек смотрел последнего «Человека-Паука», предатель). Потом наступает очередь Гарварда, Колумбийского, Академии Искусств и группы Саймона. Магнус, конечно же, заметив на Джейсе свой бомбер, на пару с Иззи восторгается своим талантом — пока Джейсу не надоедает это, и он не идёт танцевать. Клэри присоединяется и тянет за собой Джонатана. Иззи и Саймон догоняют их уже на танцполе, и каким-то образом получается, что всем им вполне достаточно места. Джейс танцует с Клэри, потом с Иззи — Иззи гибкая, как хлыст, быстрая, яркая, смеющаяся. Потом она исчезает, и Джейс оказывается в водовороте чужих лиц и чужих рук, чужих масок — вампиров, оборотней, фэйри; персонажей с голубой кожей и кошачьими глазами, которые выглядят так, будто и вправду существуют. Он приходит в себя у барной стойки, просит воды и выпивает её жадно, несколькими глотками. Останавливается отдышаться. Зудящее, упорное ощущение чужого взгляда преследует его, и он оглядывается по сторонам, выискивает знакомых в зале, и только потом догадывается посмотреть наверх. Джонатан стоит, облокотившись на перила, и смотрит на него — маска на его лице раздражающе мешает разглядеть и глаза, и выражение лица. Джейс с досадой снимает свою, как будто это может помочь, а потом отталкивается от барной стойки и начинает пробираться к лестнице. Джонатан всё ещё ждёт его на втором уровне, и рядом с ним никого нет, диваны вокруг заставленного стаканами и стопками столика пусты. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает его Джейс. Джонатан не поворачивает к нему головы, и Джейс разглядывает его профиль, тонкую линию носа и губ, растрепавшуюся прядь волос, упавшую на высокий лоб. — Я вижу отсюда всех, — говорит Джонатан. — Клэри, — он кивает куда-то, — и Саймон. Изабель со своим новым знакомым. Магнус и твой брат исчезли, надо полагать, им нужно время наедине. — Почему ты не хочешь спуститься? — продолжает задавать вопросы Джейс. Спрашивать Джонатана интересно: он никогда не отвечает так, как ты ожидаешь. Джонатан пожимает плечами: — В толпе легко потеряться. Наверное, он пьян; наверное, они оба пьяны, но Джейс чувствует, как кончики пальцев немеют по иной причине. Он тянет за ленту на затылке Джонатана, ловит соскользнувшую маску, отбрасывает её в сторону вместе со своей. Джонатан наконец разворачивается к нему всем телом, опираясь бедром о перила. Джонатан молчит, чёрный и серебряный, окружённый бликами танцующих лучей, шкатулка с секретом, вечный калейдоскоп, цвет его глаз опять спрятан. — Останови меня, — спокойно говорит он, и Джейс качает головой. Джонатан берёт его руку в свою, внутренней стороной ладони вверх, тянет к себе, наклоняется. — Соль, — говорит он и проводит языком по запястью. Джейс вздрагивает, и Джонатан, наверное, чувствует его бешеный пульс. — Останови меня, — говорит Джонатан ещё раз. Джейс молчит. Джонатан отпускает его руку и кладёт ладонь ему на шею. — Текила, — произносит он, невесомо наклоняется и целует Джейса. Губы у него сухие и солёные, и у Джейса тоже солоно во рту. Джейс не успевает заметить, когда цепляется за него, за его плечо и талию, когда стонет, втягивая воздух носом, когда откидывает на мгновение голову, и Джонатан отпускает его — и, оказывается, они стоят так близко друг к другу, грудью к груди. — Останови меня, — повторяет Джонатан в третий раз, и Джейс шепчет — касаясь губами его губ: — Лайм, — и целует Джонатана сам. Джонатан будто поит его своим поцелуем — и будто пьёт его сам; как умирающий от жажды посреди океана пытается напиться горечью и солью, как огонь выжигают огнём — Джейс чувствует себя так, будто последние его связные мысли ускользают, и, если честно, он не может вспомнить, когда ещё ощущал подобное. Он отстраняется на секунду, касается губами шеи Джонатана, чуть прикусывает тонкую кожу, скорее чувствует, чем слышит острое короткое шипение, облизывает укус, заставляет себя оторваться, поднимает взгляд: — Останови меня. Губы у Джонатана подрагивают: — Только попробуй. Джейс опускает голову, пряча ликующую усмешку, как может аккуратно толкает Джонатана назад, пока тот не упирается в спинку дивана, садится на неё, верно поняв намерения Джейса, раздвигает ноги, и Джейс становится между ними, целует его снова — линию челюсти, бьющуюся яростно быстро сонную артерию, белую кожу за ухом по линии роста волос, адамово яблоко, гортань, ключицы, ямочку между ними — нет ничего, совершенно ничего нормального, осознанного, человеческого в его желании поглотить Джонатана, забрать его себе целиком, пометить своими прикосновениями, укусами, своим присутствием каждый миллиметр его кожи, всего его, прижаться к пульсу губами, добраться через пульс — до крови, и через кровь — до сердца, добраться поцелуем до последнего капилляра. Джейс, может, настолько пьян и настолько безумен, что озвучил бы это вслух, — но он не может, не способен говорить. Он не знает, сколько прошло времени, и не слышит никого, кроме них двоих, и Джонатан тянется к нему, шепчет что-то неразборчиво, лихорадочно, разворачивает, чтобы поцеловать самому, — и вдруг замирает, и Джейсу будто по всем органам чувств бьёт внезапно вернувшийся внешний мир: басы танцевального трека, светомузыка, запах разлитого алкоголя. Джейс замирает сам, пытаясь понять, что случилось, глядит Джонатану в глаза — оцепеневшие, будто он хочет сбежать и ненавидит себя за это. Кожа под ладонями Джейса горячая, полыхающая жаром, и напряжённые, будто закаменевшие мышцы, он открывает рот, не зная, что сказать, убирает руки из-под рубашки Джонатана, отступает на шаг — маленький, больше не может — губы немеют уже по другой причине. — Останови меня, — выталкивает из себя он. — Джонатан. Прости. Кажется, его потряхивает, когда он выдыхает, поправляет рубашку, дёргая её так, словно она виновата во всех грехах человеческих. — Всё нормально, — говорит Джонатан. — Это не ты. Но это он, Джейс. — Я должен, — голос Джонатана звучит почти как обычно, он откашливается и продолжает. — Я должен найти Клэри. Джейс кивает и отпускает его, садится на диван, прячет лицо в ладонях. Голова гудит, и губы печёт — как бывает от текилы и поцелуев. Глупо, но Джейс не может сдержать улыбки. Кто-то касается его, и Джейс поднимает голову. Джонатан стоит над ним. — Поехали домой, — не то просит, не то сообщает он. Джейс кивает, и Джонатан первым предлагает ему руку. *** Джейс вспоминает вчерашний день, кажется, раньше, чем просыпается. Острая смесь чувств, как у ребёнка, случайно подглядевшего, как родители кладут под ёлку давно ожидаемый подарок на Рождество, — удовольствие и вина — накрывают его, он жмурится, зарывается глубже в подушку, а потом прислушивается к происходящему в комнате. Гиблое дело. Джейс вздыхает и открывает глаза, садится, трёт ладонью лицо. Он знает, что Джонатан смотрит на него. — Доброе утро, — бормочет он и смотрит на Джонатана. Тот сидит, прислонившись спиной к стене и прижав согнутую в колене ногу к груди. И выглядит он не слишком-то бодрым. — Ты вообще спал? Джонатан отмахивается от вопроса, как чего-то несущественного. — По поводу вчерашнего… — начинает он тоном, не предвещающим ничего хорошего, и Джейс считает нужным перебить его: — Так. Хочу предупредить, что я категорически против всех этапов этого разговора, которые включают в себя «ничего не помню», «ничего не было» и «ничего не значит». Они ведут к лишним сорока минутам драмы в экранном времени. — У тебя большой опыт? — интересуется Джонатан, выглядя при этом уязвлённым. Джейс усмехается: — Ага. Иногда на Клэри находит, — он делает неопределённый жест рукой, — настроение. И мы смотрим мелодрамы. Очень мелодраматические, — ожесточённо уточняет он, — мелодрамы. — Хорошо, — ровно отвечает Джонатан, запинается, сжимает губы. Джейсу, наверное, страшно так же, как и ему, но он говорит: — Потому что я помню, и это было, и это, — он сглатывает, — это значит. То вчерашнее чувство — биение крови под губами Джейса — никуда не делось. — Тогда я должен объяснить, — с усилием выдавливает из себя Джонатан, крепче прижимая ногу к груди. Ну уж нет. — Ты ничего мне не должен, — прерывает его Джейс. — Если ты не хочешь. Или не можешь, — быстро добавляет он, и по тому, как смыкаются губы Джонатана, понимает, что попал в точку. — Ты хочешь?.. — наконец спрашивает он, и Джейс с готовностью подхватывает: — Продолжить и узнать, что у нас получится? Да, — улыбается он. — В конце концов, съехать отсюда ты всегда успеешь. Джонатан тянется к телефону, вертит его в свободной руке: — Клэри написала ещё ночью. Спросила, всё ли у нас в порядке. — Ответь ей, — весело говорит Джейс, — что мы постараемся не допустить катастрофы. Головная боль давит на виски тупо и многообещающе, а пить хочется так, что Джейс видит бутылку воды со стекающими по ней капельками, как мираж в пустыне. Джонатан улыбается ему в ответ, и, бог свидетель, похмелье Джейс как-нибудь переживёт. Джейс приводит себя в порядок, а потом догадывается отыскать свой собственный телефон. Поднимает на Джонатана взгляд: — Алек хочет встретиться со мной. Кажется, в уголках губ Джонатана снова прячется улыбка: — Джейс, я не приковал тебя к себе цепями. Ты можешь идти. Он же уедет этим вечером, так? Джейс пожимает плечами: — Скорее всего. — Тогда иди. В отличие от Алека, я останусь в этом штате. Джейс кивает и отписывается Алеку, предлагая место встречи. Ответ приходит практически мгновенно; и в самом деле, они вели себя как два идиота. У выхода Джейс останавливается, медлит, подбирая слова: — Джей, ты… постараешься отдохнуть? Джонатан морщится и медленно кивает. Джейсу хочется зарыться пальцами в его волосы, провести ладонями по вискам, успокаивая боль, целовать светлые пряди и сомкнутые веки, пока не перестанут дрожать ресницы, пока не переменится дыхание, становясь ровным и сонным. Вместо этого он сжимает пальцы в кулак, кивает и тихо закрывает за собой дверь. *** Алек ждёт в их любимом кафе — том, в которое они ходили, ещё будучи школьниками. На столе — кружка чёрного кофе и огромный заварочный чайник. — Ты не Клэри, — удовлетворённо выдыхает Джейс, поднимает крышку — зелёный, это просто замечательно, — и наливает себе первую чашку. Алек хмыкает и убирает телефон: — Она всё ещё пытается победить твою любовь к чаю? — Всегда, — отвечает Джейс. Алек смотрит на него, взъерошивает себе волосы на затылке — таким знакомым жестом, что у Джейса ёкает в груди, — и говорит: — Ты нравишься Магнусу. Серьёзно. А Магнусу не то чтобы много кто нравился. Ещё Клэри, — признаёт он, и Джейс не выдерживает, фыркает. — Я вообще не понимаю, с чего я тогда взял, что ты, — Алек не договаривает, качает головой. — Джейс, ты мне не меньше брат, чем Макс. Не знаю, о чём я думал. — Ты защищал себя, — тихо говорит Джейс. — И того, кого любишь, — он отмахивается от Алека, который пытается добавить что-то ещё. — Неважно. Лучше расскажи мне. Алек, конечно, понимает — улыбается светло, припоминая что-то, и начинает говорить. Про случайную встречу в клубе, в которые, вообще-то, Алек обычно не ходит — не ходил; потом ещё одну — в парке, потом о фотосъемках новой коллекции, которые Магнусу приспичило проводить именно в коридорах и аудиториях Гарварда; и о первом свидании, и ещё одном первом, и ещё, потому что они, эти первые, постоянно срывались. О том, как Алек проснулся в номере Магнуса и понял, что хочет проснуться в его квартире, о том, как теперь его тянуло в Нью-Йорк вдвойне, но зато Гарвард — Гарвард и Бостон — в отличие от Нью-Йорка принадлежали им одним. — Как ты сам знаешь, Иззи познакомилась с Магнусом без моей помощи, — немного смущённо говорит Алек. — И это заставило меня понять, что мы с Магнусом не живём в каком-то своём, оторванном от реальности мире. И что это совсем неплохо. Идею с Хэллоуином предложил он, и, по-моему, всё прошло отлично, не считая того, что Саймон подозрительно быстро сбежал в «Луну охотника». Джейс непроизвольно опускает голову, вспоминая вечеринку, и чувствует, как вспыхивают щёки. Алек, естественно, замечает, — какой бы он иначе был старший брат; но обычно Алек молчит. — Джейс, — тянет он. — Чего я не знаю? — Джонатан, — честно отвечает Джейс. — Джонатан и ты? — не собирается отставать Алек, и Джейс пожимает плечами: — Соседи по комнате в общежитии. И, может быть, — он говорит всё медленнее, но Алек и не торопит его, — может быть, я немного хочу большего. — Может быть я немного хочу большего, — Алек передразнивает его совсем как Иззи. — Джейс, ты себя слышал? Самое ужасное признание в истории. Потренируйся, если ты хочешь… — Джейс снова опускает голову, и Алек не договаривает. — О. Ладно. Сейчас ты скажешь, что всё сложно… — Но это правда! — горячо перебивает Джейс. — И это история Клэри, а не моя, Алек. Она расскажет тебе, когда сможет. Алек качает головой и улыбается: — Я очень скучно жил без тебя, братец. Джейс перегибается через стол и шепчет Алеку на ухо: — Мы влезли в полицейскую базу данных. Алек закашливается и машет рукой: — Джейс!.. Джейс уворачивается от подзатыльника и смеётся.