А.Блэйн - Легенда о Вечном Путешественнике

– Либо ты откроешь эту дверь, либо все лавры достанутся мне!

Это был не сон, а другой мир. Алан постепенно дошёл до осознания этого сам, проникаясь окружающей атмосферой, испытывая новые ощущения и периодически не веря собственным глазам. Первые несколько дней его одолевало беспокойство по поводу того, что он бросил своих родителей, друзей, свою работу. Но это новое измерение, новая жизнь в таинственном замке-пещере и с его собственным двойником, так захватили молодого человека, что, не сумев сбежать в первые полчаса, Алан никак не мог решиться сделать этого позднее. И чем дальше, тем становилось сложнее. Здесь всё походило на самый фантастический и добрый сон, что когда-либо снился ему. Альберт не держал его. Он с готовностью юного скаута согласился отвести своего гостя к «проходу», ведущему обратно в мир Алана. С одним единственным условием: утвердительным ответом на вопрос «Ты действительно этого хочешь?» А ответить «да» и не покривить душой парень не мог. Дом оставался домом: там всё было такое родное, знакомое, привычное. А здесь это же выглядело чужим: вещи, люди, привычки, обряды, пища, даже воздух ощущался иначе. Но это завораживало, именно оно и не отпускало. Алану хотелось исследовать, узнавать всё это. И он с жадностью впитывал информацию. Он не мог и не хотел остановиться. Разумом молодой человек понимал, что его все давным-давно потеряли, что мать и отец волнуются, друзья недоумевают, а начальник рвёт и мечет. Но его душа требовала остаться, а сердце летало, потому что самая прекрасная и потрясающая его мечта – путешествовать – так внезапно стала реальностью. Под этим дурманящим чувством восторга и упоения он гулял по просторам нового измерения и вдыхал в себя неизвестное пространство. Мир Блэйна напоминал Европу, застрявшую где-то в средних веках. Округу пропитал дух королей, дворян и простого народа. Здесь пахло первозданной природой, каменными замками, таинством и смертью. Только магия (представлявшаяся при упоминании о средневековой Европе), как объяснил Алану Альберт, в этом измерении была практически не развита. – Разве что алхимия, – хозяин замка пожал плечами. – Для большинства, живущих здесь, она как магия. И сильная магия. Но, в сравнении с тем, что мне довелось увидеть, это лишь жалкие потуги на пути дороги величия. Местное наречие звучало почти как родной язык Алана, представляя собой витиеватый диалект. Мир Блэйна многим походил на измерение Алана: в целом, флора и фауна не сильно отличались от земных, но создавалось впечатление, что между этой планетой и той, на которой люди каждый год двадцать первого века дожидаются Конца Света, общее лишь где-то в самой основе. Отличались не только география и карта звёзд (а этих карт у Блэйна в библиотеке был не один десяток), но и окружающий мир в целом. Делая обход удивительного замка, Алан подмечал отличия: цвета на картинах, блеск стекла, даже огонь здесь имел немного другой, более тёплый, оттенок. Складывалось впечатление, что хорошую картину мира сначала размыли, затем изменили на несколько тонов, а потом снова сделали чёткой. – Дело не в отсутствии технологий, – отвечал Альберт на удивлённый взгляд гостя. – А в измерении. Конечно, с течением времени вся планета изменяется под воздействием эволюции. Но даже посреди вещей, полностью сделанных разумными существами, остаётся нечто такое, что связывает его с основами родного мира. Поверь мне. Я знаю, о чём говорю. Дом Блэйна, как и предполагал молодой человек, стоял на берегу океана. Правда, наводнения (как и высокие волны) ему не грозили – пещеры, в которых всё размещалось, находились на высоте не менее пятидесяти метров над уровнем моря. «Замок», как гордо именовал свой дом хозяин, был системой из четырёх больших и дюжины пещер поменьше. Первая, находившаяся недалеко от входа (в неё вёл потайной ход, незаметный с первого и даже со второго, более пристального, взгляда), отводилась под склад – в ней хранились запасы провизии, инвентаря, а также бесконечный ряд вещиц и предметов, доставленных Блэйном из других миров. Вторая была бальной залой и служила для приёмов, коих Альберт, по собственному признанию, никогда не устраивал. – Слишком хлопотно, – хозяин замка рассеянным взглядом скользил по деревянным столам и ковровым дорожкам, – да и кого мне звать? Крестьян? Нынешнее дворянство не моего уровня. Да и никогда не было на нём. – А зачем она тебе? – Статус дворянина обязывает. Именно в эту пещеру и попал Алан, впервые ступив в иное измерение. Это казалось ему символичным – быть первым гостем, принятым Блэйном за всё время его долгой жизни. Третья и, пожалуй, самая большая, пещера представляла собой библиотеку. Огромная, поражающая воображение площадь, уставленная книжными шкафами, деревянными стремянками и столами, заваленными кипами бумаг. Алан не был страстным книголюбом, но, смотря на всё это великолепие, у него возникало желание забросить дела и блуждать между стеллажами, беря в руки то одну, то другую книгу. Последняя из квартета пещер представляла собой тренировочный зал. Туда они не стали заходить, но Альберт пообещал посвятить этой «комнате» немало времени в будущем. В каждой из четырёх пещер размещалось несколько каминов, чтобы поддерживать пригодную для жизни температуру. Но, к огромному удивлению Алана, тёплый воздух не уходил в зияющую тьмой пустоту потолков, а удерживался на расстоянии пары метров от пола. – Маленькие хитрости для родного гнезда. Это магия воздуха. Одно из первых заклинаний, которое мне довелось узнать в жизни. Лёгкое и, самое главное – долговременное. – Ты ещё и маг?! – Я? Нет, мой друг, – Блэйн снисходительно улыбнулся, коснувшись пальцем правой брови. – Потолок мне делают алхимики. Чтобы управлять природой, нужны способности. А у нас с тобой их нет. Средние пещеры-комнаты (примерно вполовину меньше, чем основные) занимали: кухня, амбар, кузница, конюшня и лаборатория. Остальные помещения отводились под спальни и комнаты для прислуги. К вящему удовольствию землянина, здесь было некое подобие ванны (хотя это больше напоминало бассейн с сауной). В этом мире, в отличие от средневековой Европы, с канализацией проблем не наблюдалось: конечно, обошлось без хрома и никеля, но всё отводилось. Комнаты соединялись между собой коридорами или короткими лестницами, освящёнными факелами. И только в них, да ещё в чулане, ощущалась прохлада пещер. Чтобы обойти всё это великолепие, и не заблудиться, нужно было около шести часов. Блэйну служило полсотни человек. Среди них значились повара, служанки, конюх, кузнец с подмастерьем, портной, шесть или семь мужчин, возделывающих земли неподалёку от замка, и их семьи. Странной Алану показалась только пара бледных охранников (очевидно, они никогда не выходили из стен дома и не загорали), да молчаливый седой дворецкий, обязанности которого, в свободное от распоряжений хозяина время, разделял и Чарльз. Слуги жили сплоченной семьёй, преданно смотрели на Альберта и, судя по всему, передавали своё мастерство по наследству. – Родовые крестьяне? – поинтересовался молодой человек. – Да. Почти все здесь – давние потомки людей, некогда служивших моим предкам, – его губы тронула лукавая улыбка. – А род Блэйнов, должен тебе сказать, полтысячелетия назад, или, может, чуть больше, был очень богат и добр к крестьянам. А потому ему служили тысячи. – Остатки былой роскоши? – в ответ усмехнулся гость. – Можно сказать и так, – Альберт развёл руками. – Но зачем мне больше, если я один? Эти люди жили здесь поколениями, как в четырёх стенах, ориентируясь в запутанной системе пещерных комнат. На Алана они смотрели скорее с интересом, чем с неприязнью. Но сам гость чувствовал себя под их взглядами неуютно. – Часто приводишь гостей из других миров? – поинтересовался парень у Блэйна, когда любопытный мальчонка (сын кухарки) скрылся за поворотом и перестал глазеть на них. – Не то чтобы. Просто они привыкли к необычному. Их скорее смущает то, что ты так на меня похож. Наверное, думают, что ты – мой сын, – Альберт расхохотался от собственной догадки. – Сын! А что! В чём-то они правы! – Может быть. А у тебя, разве, нет детей? – Вполне возможно. Где-нибудь, без моего ведома, – Блэйн коснулся указательным и средним пальцами левого виска, слегка потёр (то же неосознанное движение всегда проделывал и Алан, когда размышлял над чем-то странным или сложным). – Но мне о том неизвестно. – И что, никогда не задумывался? – сам Алан как-то и не размышлял о том, чтобы обзаводиться семьёй – рано ещё. – Знаешь, я об этом просто не думал. Ни одна женщина во всех мирах не заставила меня навсегда остановиться, отбросив свою единственную страсть – страсть к путешествиям. – Он окинул своего гостя странным взглядом, затуманенным недоумением и восторгом. – Возможно, я просто не хочу. – Да нет, ты просто её ещё не встретил, – Алан похлопал его по плечу. – Вполне может быть. Они зашли в библиотеку. Гость в очередной раз огляделся в немом изумлении. Сколько бы раз он не заходил в эту комнату, масштабы помещения и количество книг впечатляли. По подсчётам Алана здесь были десятки тысяч томов. Конечно, объёмом эта уступит Британской или библиотеке Конгресса с их 150 миллионными фондами, но иметь дома столько книг – это мечта любого коллекционера. А обстановка! Разве в каждой общественной библиотеке встретишь камины, диваны, кресла, столы, картины? Кстати, картины были в доме Альберта отдельной темой. Насколько понял Алан, в основном по стенам были развешаны семейные портреты (сколько гость ни гулял, но изображения нынешнего хозяина «дома» он так и не увидел), да несколько пейзажей. Но если в бальной зале преобладали бескрайние поля и замки, то в библиотеке можно было наблюдать мистические, если не библейские сюжеты: драконы, ангелы, демоны, маги. Встречались и более приземлённые картины, изображающие охоту или светское собрание, но даже в них ощущался некий таинственный дух. В кабинете Альберта висели футуристические пейзажи, открывающие вид на города будущего (Алан подозревал, что это была не фантазия художников, а фотографии), да и рамки у них были значительно скромнее, чем у тех, что висели в остальных комнатах. Но из всех картин, расположенных в доме Блэйна, Алана как магнитом притягивала только одна. Она висела в библиотеке, недалеко от центрального входа. Прямо над камином. В этот раз, проходя мимо неё, гость остановился, пристально вглядываясь в неизвестные лица. В конце концов, он не выдержал и спросил: – Альберт, кто это? Хозяин, успевший отойти на несколько шагов, вернулся и окинул взглядом большой групповой портрет. – Это? – он указал на одного из двух людей, изображённых сидящими на небольшом диване. – Это Дэ Блэйн. Мой давний предок. Интереснейший был человек. Главной его заслугой стало то, что он первым из нашей семьи наладил отношения с Юго-западом, – Альберт кивнул на второго мужчину, сидевшего на диване. – Вот это Мистер Джи, его хороший друг и деловой партнёр. – Мистер Джи? – Да, – Блэйн пожал плечами. – Его имя я не потрудился уточнить. Должно быть что-то диковинное, западное, – он неопределённо махнул рукой. – Западное? – с сомнением переспросил Алан, недоумённо качая головой. – Не восточное? Одна из главных причин, почему его интересовал именно этот портрет, заключалась в том, что из восьми человек, изображённых на нём, шестеро являлись азиатами. Пусть Алан особо не интересовался живописью, разглядывать картины в доме двойника доставляло ему удовольствие. Это были настоящие шедевры – как по размеру, так и по качеству – словно фотографии, а не картины вовсе. И на всех портретах, что он увидел в замке Блэйна, запечатлели люди с европейской (по меркам его планеты) внешностью. Была ещё пара темнокожих, но не на портретах. А на этой, единственной из всех, присутствовали люди восточного типа. И они были явно не из неимущих слоёв общества. – Нет, мы на Востоке, – Альберт указал на азиатов. – Они с Запада. – Забавно, у нас наоборот. – Не так и удивительно. – А девушка? – дама, изображённая на картине, выглядела европейкой. – Насколько я помню, судя по её мышлению – да, – усмехнулся Альберт. – Но, вот что я тебе скажу: об истории моей семьи тебе лучше расспросить Рене. Или Чарльза – в своё время из моей родословной он сделал целый культ. И где-то здесь, – он указал в сторону шкафов, – есть не один стеллаж, посвящённый предкам. – Вот как. Алан всмотрелся в портрет, словно надеялся, что картина сама ответит на его вопросы. Полотно, упрятанное в тяжёлую золочёную раму, было достаточно большим, чтобы изображённых на нём нарисовали в полный рост. По центру располагался маленький диван с красной обивкой и позолоченными ручками, на котором сидели два джентльмена в полосатых костюмах-тройках. Ткань костюма Дэ Блэйна была кремового цвета в коричневую полоску, а Мистера Джи – чёрная в тёмно-серую. Родственник Альберта мягко и чуть смущённо улыбался. Его деловой партнёр оценивал живых слегка высокомерным, но добрым карим взором. У азиата были мягкие, почти женские черты лица. Однако в каждом штрихе, в его позе и взгляде, чувствовалась недюжинная сила. У Дэ Блэйна были светло-карие глаза, непослушные русые волосы и грубый подбородок. Рядом со своим западным другом он походил на заправского англичанина. Тот, в свою очередь – на красивую фарфоровую куклу. Азиата в Мистере Джи выдавали только глаза, к вящему удивлению Алана, подведённые карандашом. Люди, стоящие полукругом позади дивана, напоминали если не прислугу, то точно свиту иностранного гостя. Из общей массы выбивалась разве что девушка с золотисто-русыми волосами, забранными под белый ободок. Она была довольно высокой, симпатичной и стройной. И, хотя на ней было элегантное чёрное платье с белыми вставками на груди и рукавах, никак не подходящее прислуге, её скромная улыбка и руки, сложенные впереди, вызывали в воображении образ горничной. Она стояла левее всех, чуть поодаль сидящего Мистера Джи, рядом с высоким притягательным на вид азиатом, облачённым в чёрный смокинг и белые перчатки. Алану он напоминал дворецкого. Его тёмно-каштановые волосы, непослушной чёлкой закрывали левый глаз, а губы трогала лёгкая усмешка. Он стоял, гордо распрямив широкие плечи и положив руку на плечо Мистеру Джи. Правее изобразили красивого молодого человека с вьющимися чёрными волосами и таинственным взглядом, словно гипнотизирующим зрителей. Одежду его по грудь скрывал диван, но можно было догадаться, что одет он точно так же, как и его сосед. Смотрел он прямо, открыто и вызывающе. За диваном, прямо посередине картины, хитро улыбаясь и положив руки на плавный изгиб спинки, стоял Солнечный человек. Алан вгляделся в мужчину лет сорока, нарисованного в центре, но ощущение того, что он сияет, не пропало. И дело было не в том, что у него золотистая кожа, пшеничного цвета волосы, длинными прядями разметавшиеся по плечам, и одет он в костюм цвета кофе с молоком с бордовым галстуком. А в том, что от него исходит такое свечение, будто он сам – солнце. Или очень яркий луч. Созерцателям оставалось только удивляться мастерству художника – тому, как он смог передать внутреннюю энергию. Заставить ощутить всю мощь, исходящую от этого человека. Ещё правее расположился плотный невысокий мужчина в шляпе-цилиндре, украшенной соколиным пером, чёрном фраке, галстуке-бабочке и белой рубашке в тонкую серую полоску. Его широкое лицо украшала небольшая бородка с усиками, открытая улыбка и добрые карие глаза. От него буквально исходило благодушие. У Альберта он ассоциировался с кучером. Человек с правого края дивана, рядом с Дэ Блэйном, стоял к зрителям боком. Классический смокинг, стягивающий его подтянутую фигуру, почти сливался с длинными чёрными волосами, опускающимися до лопаток. Выглядел он отстранённым и даже мрачным, но его горящие, словно угли, тёмные глаза, выдавали весёлую, беспокойную натуру. – Интересная компания, – пробормотал Алан, делая шаг назад, чтобы ещё раз рассмотреть картину целиком. Каждый человек на этом групповом портрете излучал собственную энергию. Девушка – скромность, высокий мужчина рядом с ней – надёжность, кудрявый парень – тайну, светловолосый – солнце, плотный человек – добродушие, длинноволосый – тёмное озорство. Дэ Блэйн – простоту, Мистер Джи – величие. Всё это словно витало в воздухе, и наполняло каждого, кто решался присмотреться. Но и само полотно имело свою особую, живую ауру, словно говорящую о том, что перед вами – сплоченная команда. – Хотел бы я узнать, какими они были. – Думаю, замечательными, – подал голос Альберт, до сих пор молча стоящий в стороне. Он решил, что не стоит мешать гостю рассматривать вещь, которая столь заинтересовала его. Часы над входом пробили полдень. Блэйн посмотрел на них и нахмурился. – А у нас сегодня, – его лицо озарила смущённая улыбка. – Граф, – Он повернулся к гостю. – Алан, мне нужно отлучиться. Думаю, до вечера. – М? – молодой человек с трудом оторвался от картины. – Визит вежливости, напополам с деловым предложением. К давнему знакомому. – Давнему? – криво усмехнулся Алан. – Давнему, – кивнул Альберт на удивлённый взгляд двойника. – Очень давнему. Расскажу тебе о нём чуть позже. – Хорошо. – Рене? – неопределённо позвал хозяин замка. Жан-Поль Рене – статный подтянутый старичок за шестьдесят – словно из-под земли возник перед мужчинами. – Звали, Господин? – Позаботься о госте. Мне необходимо навестить своего давнего партнёра и уточнить условия сделки. – Да, хозяин, – дворецкий склонил голову в почтительном понимании и, тут же выпрямившись, повернулся к Алану. – Изволите принять ванну, господин Алан? – П-пожалуй. – Наслаждайся сервисом, – подмигнул ему Альберт и скрылся за дверьми. – Ладно, – пожал плечами гость. – Прошу за мной, – подал голос Рене. Приняв ванну и переодевшись, Алан пообедал в одиночестве. Даже Чарльз не составил ему компанию – он с утра отправился куда-то по поручению господина. Правда, Алана куда больше интересовало, куда отправился его двойник. – Двойник. Не сын, не брат, не дальний родственник. Тот же человек, но из другого мира. Насколько мы похожи с Альбертом? Алан откинулся на стуле и уставился в беспросветную тьму, заменяющую потолок. Даже при хорошем освещении люстр, стены пещеры быстро таяли в темноте, не позволяя даже предположить, какой высоты эти горы. – Возможно ли, что Альберт – это то, что скрывается за тьмой? – он усмехнулся своим мыслям. – Нет, он скорее похож на моё отражение. Или я на его. Слишком много общего. Внешность, характер. Даже образ мыслей. Молодой человек поднялся из-за стола и, подавив желание убрать посуду (здесь этим занимались слуги), отправился вдоль стены бальной залы. Он медленно шёл, рассматривая картины, вазы, доспехи и разговаривал сам с собой. – Разница в воспитании. В возможностях. В мирах, – молодой человек остановился напротив огромного пейзажа, изображающего замок, прилегающие к нему поля, и парящего в небесах серебристого дракона. – В опыте. Он старше меня. Насколько? Кто знает. Алан замолчал, вглядываясь в картину. «Существовали ли драконы? Здесь? В других мирах? Видел ли их Блэйн? Увижу ли их я?» Поток мыслей прервал голос: – Господин Блэйн? Алан обернулся. Это была служанка. Обычная девушка в фартуке и простом полотняном платье. Её глаза широко распахнулись, как только она поняла, что перед ней не Альберт. – Простите, господин А-алан, – девушка покраснела и, склонив голову, почти неуловимым реверансом отступила назад. – Я надеялась увидеть хозяина, простите. Она не походила на человека, испуганного при совершении ошибки. Скорее чувствовала неловкость и смущение. – Всё в порядке, – он улыбнулся. Мягко и чуть снисходительно. Даже не подозревая, насколько сейчас походит на хозяина замка. – Альберт… то есть господин Блэйн ушёл по делам. Ты что-то хотела? Девушка смутилась ещё больше, но ответила: – Только передать Господину, что заканчивается пшеница, – она снова сделала реверанс. – Изакриль ещё вчера вечером просила меня сказать, но было поздно, а освободилась я только сейчас. – Хорошо, я передам, – кивнул Алан. Служанка ещё раз поклонилась и поспешила уйти. – Постой, – гость сделал шаг, чтобы остановить девушку, но вовремя одёрнул себя. – Как тебя зовут? – Глория, – она покраснела до кончиков ушей. Общение с гостем Альберта, который и двигался и говорил, как господин Блэйн, будучи просто более молодой его копией, сбивало её с толку. – Глория. Красивое имя. Скажи, а как ты относишься ко мне? Она подняла на двойника господина удивлённые зелёные глаза. – К гостю хозяина мы все относимся как к самому хозяину. – Нет, – Алан рассмеялся. – Я не о том. Я очень похож на господина Блэйна, так? Девушка кивнула в ответ. – Замечательно. Как ты думаешь, кем я ему прихожусь? Братом? Сыном? – Гостем, – тихо, словно боясь собственных слов, произнесла Глория. – А, – он замолчал, поняв, что теперь девушка не только смущена, но ещё и напугана таким вниманием со стороны человека, как две капли воды похожего на того, кому она служит всю свою жизнь. «Действительно, вряд ли Альберт часами разговаривает со своими слугами. Он, по-моему, не жалует вниманием даже Чарльза. А тот ему как ученик». – Всё хорошо, спасибо. Я передам про пшеницу, – он отвернулся, но, вспомнив одну деталь, снова обратился к служанке, – можешь идти. Глория быстро поклонилась и чуть ли не бегом покинула залу. Гость проводил её задумчивым взглядом. – Надо подробнее расспросить Альберта, – кивнул своим мыслям Алан, возвращаясь к созерцанию картин. Но в тот день поговорить им не удалось, потому что Путешественник вернулся в замок глубокой ночью. Алан пробыл в мире Блэйна неделю. Он так привык к окружению, обращению и негласным традициям, правящим в загадочном замке Путешественника, что напрочь забыл о ходе времени. Ему казалось, что он с Альбертом знаком всего пару дней, хотя относился и чувствовал себя рядом с ним, как со старшим братом-близнецом, неожиданно объявившемся и захватившем всё его внимание. Блэйн был обходительным, участливым и с неподдельным интересом слушал истории, что рассказывал его двойник о своей ни чем не примечательной жизни на Земле. В основном Алан вещал о своих мечтах, с надеждой глядя в глаза человека, который способен воплотить их в реальность. Но, чем больше он говорил, тем меньше ему хотелось побывать внутри египетских пирамид, побродить по Великому каньону или Китайской стене. Он начинал понимать, что теперь, находясь в мире Альберта, он хочет (и может), узнать и посетить места куда более отдалённые и удивительные, чем Австралия или юг африканского континента. Путешественник почти всё время находился рядом, но в те редкие моменты, когда он отлучался, его гость направлялся в библиотеку, брал книги по истории и читал, читал, читал. Письмо, как и язык, здесь были сродни земным, и Алану не составило труда разобраться в написанном. А потом приходил Блэйн, и они продолжали говорить. О мирах, о фантазиях, о путешествиях, об истории, о жизни. И никак не могли наговориться. За столько времени, казалось бы, запас тем должен был подойти к концу, но, каждый раз встречаясь за чашкой крепкого чая в библиотеке, они снова и снова находили повод посмеяться, поспорить или просто поразмышлять. Проснувшись утром седьмого дня, Алан неожиданно понял три вещи. Первое: он тут уже неделю и ему это нравится. Второе: он не хочет возвращаться в свой мир. И третье: Альберт до сих пор не рассказал ему, как он его, Алана, нашёл. Не говоря уже о том, кто он сам на самом деле. Но об этом он ещё успеет расспросить. Одеваясь, парень размышлял над тем, действительно ли Блэйн первый раз встретил своего двойника – он же столько путешествует. И действительно ли он, Алан Лейсбери, здесь по собственной воле? Приведя себя в порядок, гость отправился в рабочий кабинет – Альберт каждый раз до обеда разбирался с какими-то бумагами и они всегда завтракали там. Найдя хозяина на месте, он поздоровался и опустился на диван в ожидании, когда принесут завтрак. Вскоре Блэйн отложил ручку с бумагами и повернулся к гостю. – На сегодня я закончил. Сейчас перекусим и прогуляемся. – Отлично! – Хочешь о чём-то меня спросить? – изогнул бровь Альберт. – Как ты догадался? – без особого удивления поинтересовался тот. – Кулак. Ты сжимаешь и разжимаешь правую ладонь. Верный признак того, что ты хочешь что-то узнать. Двойник рассмеялся. – Конечно, тебя не проведёшь! – он сел прямо и заглянул в глаза Блэйну. – Скажи, Альберт, а как ты меня встретил? Путешественник хитро улыбнулся. – Я удивлён, что ты задаёшь этот вопрос только сейчас. – Да брось. Я просто долго перевариваю информацию. Альберт потёр подбородок. – Ты действительно хочешь это узнать? Раздался стук. В кабинет вошёл Рене с подносом. – А ты сомневаешься? – Нисколько. – Тогда рассказывай. – Хорошо, – Путешественник задумчиво посмотрел во тьму, так и грозящуюся обрушится на них сверху. – История этого путешествия может не так увлекательна, как предыдущие. Но, – он, сощурившись, посмотрел на двойника, – для меня она очень необычна.