Tinwe

      — Прежняя длина шла тебе больше.       Тинвэ неопределенно дернула плечами и, бросив последний взгляд в зеркало, отложила ножницы на стол. Короткие кудрявые локоны лежали именно так, как нужно. Она была довольна.       — Не драматизируй. Это просто волосы. К тому же, — женщина тонко улыбнулась и слегка сморщила нос, — я всегда думала, что это ваше «современное carme» несет в себе экстравагантность.       — Короткие волосы не делают тебя экстравагантной. Разве что ты выкрасишь их в красный. Встань в центр, дай я на тебя посмотрю.       Искра послушно заняла место в центре комнаты. Ориана, собрав пальцы в замок, медленно пошла по кругу, придирчиво осматривая плоды своих трудов. На фоне Сесилии Белланте она должна была выглядеть превосходно. Смесь из крови зайца и уксуса помогли сделать веснушки чуть бледнее, но платье все равно пришлось выбрать закрытое — множество мелких, но уродливых шрамов не шли на пользу образу. Уши оказались острыми — не такие, как у эльфов, но явно не человеческие — и с множеством проколов. Вампирша насчитала, как минимум, пять золотых колечек в каждом ухе. Это еще можно будет выдать за что-то зерриканское, но уши…       Может действительно выкрасить волосы в красный? Что-то должно перетягивать внимание с этих вызывающе острых ушей.       — Сядь.        Тинвэ послушно села на стул, не переставая криво улыбаться. Ее эта ситуация похоже забавляла и раздражала одновременно.       — Марена красильная?       — Только на концы. У тебя есть еще несколько часов, гости начнут собираться к сумеркам. А при должном освещении огненные волосы должны выглядеть превосходно.       — Я и так могу uruvoite loxe устроить, зачем эта ерунда?       — Уру… Ох, не буду даже пытаться. Откуда ты все-таки?       — Издалека. — Искра устало откинулась на спинку стула, позволяя служанке, подошедшей тихо, как тень, заняться собой. — Забудь. Это была просто шутка.       — В каждой шутке есть доля шутки.       Ориана вкрадчиво улыбнулась, сдерживая ноты волнения в своем голосе. Эта женщина заставляла ее нервничать (если вампира может что-то заставить нервничать по-настоящему). Она видела усталость, но вместе с тем какую-то потерянность и немой вопрос. Словно это существо, прожив достаточно, так и не решило, что ему с этой жизнью делать и как.       Как дитя в теле взрослого.       — Мне, — Искра нарушила затянувшееся молчание, — хотелось бы посмотреть на канарейку. До того, как все начнется.       — Ты будешь петь в самом конце. Так что не только увидишь, но и услышишь.       Тинвэ кивнула и прикрыла глаза, дав понять, что разговор окончен.       Огненные волосы — пожалуй, это было бы даже забавно.       Йорвет как-то сказал, что волосы Искры — как печной огонь в кузне. Вот у Саскии локон был солнечный и теплый.       Они тогда сидели на берегу озера. Заходящее солнце бросало косые тени на землю. Белки тренировались, испытывая новое оружие и доспехи.       — Давай, Ласочка, задай им жару!       Именно это — жару — красивая темноволосая эльфка и задавала.       Трое «бельчат» наскакивали на нее так же бестолково, как это делали бы рогатые мужья при случайной встрече на городской улице, или кредиторы, тщетно пытающиеся напомнить о долге, или позабытые приятели. Ласочка с издевательской ухмылкой танцевала перед ними, полностью оправдывая свою двойственную репутацию второго (после Йорвета) фехтовальщика в отряде и наглой вертихвостки. Она издевалась — то подскакивала, то приседала, то перебегала на несколько шагов, то волочила ноги по-стариковски, то резко поворачивалась, — проворная, как муха, непредсказуемая, как бабочка и, если ей приходила такая блажь, мстительная, как злая оса.       — Активнее, мелюзга, активнее! — выкрикнула она и, совершенно неожиданно развернувшись в прыжке, звучно хлопнула плоской стороной меча по ягодицам каждого из соперников. Остальные белки зашлись в глумливом хохоте.       — Спектакль хорош. — Йорвет аплодировал медленно. В голосе ясно слышалось недовольство, и отряд поспешно притих. Что ни говори, а с дисциплиной было все в порядке. — Но в реальном бою это может стоить вам жизни. Еще раз. Ласка, в этот раз не щади их.        Ласочка шутливо поклонилась и чуть отошла, позволяя спарринг-партнерам перевести дух перед новой стычкой.        Что ни говори, выглядела она как настоящая мерзавка. Красивая, зловредная, искусная и отвратительная негодяйка, одновременно лучшая и худшая женщина во всем йорветовом отряде. Она являла собой твердыню эгоцентричной самовлюбленности. Непоколебимый бастион высокомерия. Превыше своих способностей она ставила лишь собственную уверенность в этих самых способностях.       Тинвэ скосила глаза на Йорвета и поджала губы.       — Que?       — Ты зря ее хвалишь. Такие, как эта девочка, обычно умирают самыми первыми. Она не получала от жизни уроков.       Ласочка заставила одного из своих противников сложиться пополам, больно ткнув его коротким клинком в живот.       — Посмотри на нас. Какие еще жизненные уроки нам нужны? Мы знаем, что жизнь жестока, страшна и несправедлива и без твоих нравоучений.       Искра пустила колечко табачного дыма, не переставая хмуриться. Ласочка перехватила меч еще одного противника длинным клинком, молниеносно вдев в ножны короткий, отвесила ему оплеуху по одной щеке, а потом по другой и с подчеркнутым презрением оттолкнула громко заскулившего неудачника.       — Она не умеет проигрывать. Это может сыграть с ней злую шутку в будущем.       Йорвет невесело хохотнул. Ласочка изобразила еще один финт и с немыслимой скоростью ударила противостоящего ей мужчину — хотя его правильнее было бы назвать мальчишкой — в пах. Тот сложился пополам и выпучил глаза от боли.       Получил бельчонок в кокушки.       — Мы уже проиграли. Не это ли самая злая шутка из всех?       Ласочка улыбалась. Темные волосы налипли на влажный от пота лоб, на скулах расцвел румянец. И все-таки даже на войне дети остаются детьми.       — Солнце красивое. — Эльфский командир вытянул ноги и прищурил единственный глаз. Как бы он ни ворчал, но общая расслабленная атмосфера влияла и на него. — Как волосы Саскии.       — Да, — Тинвэ чуть улыбнулась, пустив в небо очередное колечко, — действительно очень похоже.       Волосы и правда получились очень похожими на пламя, на перья малиновки.        Эру мне свидетель, увидел бы это Гор — поднял бы курам на смех.       Всего на мгновение Искре послышался знакомый каркающий смех. Ее передернуло. Нет, глупо было надеяться, что от бывшего… шут знает, кем они друг другу приходились, она избавилась раз и навсегда. Но феа она его не чувствовала, не слышала, а это давало какие-никакие надежды.        Но она была частью него, в конце концов. Так что можно было сказать, что она просто оставила на Континенте Гортхауэра в единственном слабеньком экземпляре.        Эта мысль бесила неимоверно. Не для того она столько скрывалась, чтобы этот выродок все еще диктовал ей, что она есть и как ей поступать. И все же, как-то слишком легко он дал себя убить. Тинвэ казалось, что она упустила что-то очень важное.       — Иди уже!       Служанка испуганно пискнула и выронила из рук украшение. Жемчужная нить с глухим стуком упала на пол.       — Aspenenin. Прости. Я сама дальше справлюсь.       С опозданием, Искра подумала, что срываться на бедняжке не стоило. В конце концов, она этого не заслужила.       Жемчуг смутно напоминал ей о телери. Женщина подцепила нить пальцами и подняла на уровень глаз, чтобы рассмотреть получше. Бусины были неровными, продолговатыми. Тинвэ раздраженно цыкнула и отложила украшение на стол. Речной, как же. Морского жемчуга здесь видно и не достать. Говорят на Скеллиге вылавливали тот, что был черен, как июльская ночь.        Вечерело на удивление быстро. Искра бесшумно вынырнула на балкон и осторожно посмотрела вниз, где в глубине сада понемногу начинали гудеть голоса. Мужчины и женщины, все в одинаковых масках из бордового бархата бродили внизу, как игрушечные фигурки.       Дворянин из Цинтры — ведьмак написал, что он нужен им позарез. Похоже, несчастный стал ключевой фигурой в поисках того, кто манипулирует Детлаффом.       — Или той, — полушепотом поправила она сама себя, — нельзя исключать и такой вариант.       Но вот найти его — для этого пришлось стать дополнительными глазами, занять наблюдательный пост наверху и смотреть очень внимательно. Оставалось только ждать. Тинвэ опустилась прямо на пол и затаилась в тени.       Что-то, а ждать она умела прекрасно. Осторожность, осторожность — вот в чем залог успеха, но не помешала бы и чуточка удачи. Высмотреть ведьмака надо было непременно.        Шум внизу все нарастал и нарастал. Рекой лилось вино, в фонтане в саду какой-то кудесник начаровал дельфинов. Это было даже красиво. Через четверть часа все, наконец, притихли, гулкий голос объявил «изумительно прекрасную Белланте» и маленькая белокурая женщина вышла перед всеми.       Искра позволила себе тихий ядовитый смешок. Да, на канарейку очень похожа. Маленькая, пухленькая, в желтом платье с открытыми покатыми плечами. Есть в женских плечах что-то этакое. Особенно если их не скрывает одежда. Тинвэ оттянула пальцем воротник, пустила к телу немного воздуха и заткнула глотку обнаглевшему инстинкту, толкавшему ее покинуть свое укрытие и рассмотреть диковинную птичку поближе.       — Говорила ему - сон снился дурной,       Говорила ему - не вернешься домой,       Говорила ему - останься со мной,       Останься со мной.       Пела девочка действительно недурно. Голос был чистый и светлый. Искра закрыла глаза, вслушиваясь.       — Запах гари с полей ветер несет,       На закате кровью горит небосвод,       Милый мой домой никогда не придет,       Никогда не придет.       Тинвэ горько улыбнулась. Нет, Музыкой тут и не пахло. Пела девчонка недурно, но очень плоско. Дальнейшего внимания она не заслуживала.       Толпа взорвалась аплодисментами и улюлюканьем. Сесилия легко поклонилась, явно чувствуя себя звездой сегодняшнего вечера, и упорхнула в объятья своего кавалера. Это будет даже жестоко. Как отобрать смоченный в сиропе хлебный мякиш у младенца. За этими самодовольными мыслями, Искра совсем упустила, как мужчина под локоток отвел канарейку к столикам с вином. Зато с радостью приметила белую шевелюру Геральта.       Кто же из них ему нужен?       Ведьмак долго обсуждал что-то с распорядителем праздника. Затем тот неловко махнул рукой в сторону…       — Вот же тролльи кишки!       Надо было найти Ориану. В ее власти задержать гостя, чтобы ведьмак потом с чистой совестью его выпотрошил. Или как там работают эти ведьмаки.       Тинвэ порывисто вскочила на ноги и ланью кинулась вглубь дома. Комната, где же ее комната.       Закрыто, да и замок был чудо, как хорош. Искра прикинув, что с балкона Орианы открывается чудный вид, и уж оттуда высмотреть хозяйку дома будет не проблематично, не колебалась. Она отцепила фибулу, закрыла глаза, прикоснулась кончиком языка к верхней губе, и взялась за дело. Потребовалось больше времени, чем хотелось бы, чтобы разобраться в устройстве и подцепить сувальды. С чуть слышным металлическим поскрипыванием замок открылся, Тинвэ поспешно просочилась внутрь и замерла. Со стороны крайнего балкона, выходившего на противоположную сторону дома, раздавалось тихое шуршание. Словно кто-то взбирался. Женщина прижалась к стене, затаив дыхание.       Какие боги сегодня благосклонны ко мне?       Она схватила удачу за хвост. Вернее было бы даже сказать за яйца.       — Ну привет.       Быстро забраться и быстро выбраться — вот в чем залог успеха. Именно так думал «цинтриец». Однако последней его мыслью, перед тем, как чьи-то сильные руки схватили его голову, и всепоглощающая боль заполнила его сознание, было то, что авантюры — это все-таки не его профиль.

***

      — Он нахрен заживо сварился. Тинвэ, курва, чем ты думала?!       — Жопой, — огрызнулась женщина. За последний час ее дважды вырвало чем-то темным и маслянистым, руки до сих пор била мелкая дрожь. — Неужели ты думаешь, что лезть кому-то в голову, против его воли — это веселое приключение?       — Тебя не просили! Надо было просто задержать его, а не поджарить! Вот холера, вот и как мы теперь узнаем, на кой он полез в комнату к Ориане?       — Посмотреть на мои незабываемые сиськи.       Геральт хотел добавить что-то еще, но, глядя на серое лицо Тинвэ, заставил себя заткнуться.       — Узнала хоть что-нибудь?       Женщина мотнула головой, сглатывая набегающую кислую слюну.       — Ничего важного. Никаких лиц, он был всего лишь посредником.       — Ну зачем-то же он сюда влез?       — Хотел украсть побрякушку.        Украшение холодило ладонь. Там, у цинтрийца в голове, сквозь пелену боли, она видела женщину, похожую на смутный образ, что посетил ее у дома ван дер Эретайна. Что-то здесь было не чисто. Искра помассировала пальцами ноющие виски и тихо выругалась. Впутываться во всякое дерьмо — похоже это было семейное.       — Пойдем, покажешь Анариетте.        Тинвэ сдавленно кивнула и поднялась на ноги.       — Надо будет потом извиниться. Заблевала я тут все изрядно.       На балконе было свежее. Дышалось заметно легче. Тинвэ вдыхала воздух шумно и с наслаждением. Ведьмак и княгиня склонились над находкой; на лице женщины волнами побежали противоречивые эмоции, она прикрыла рот рукой, пытаясь подавить изумлённый возглас.       — Сердце Туссента?        Неуверенно: Сильвия Анна. Старшая сестра. Тинвэ поморщилась, нехотя приоткрывая глаза. Ещё одно лицо в этой истории, поскорее бы она закончилась, в самом деле. Если сестру Анариетты держат там, же, где и женщину Детлаффа, можно было бы...       Мозаика с тихим треском встала на место. Искра еле удержалась от стона, ужасаясь внезапной догадке.       Барлог меня задери.       — Господа, — Ориана выглядела обеспокоенной, Искра тихо кивнула ей, в знак того, что с ней все в порядке, — позвольте представить вам моих поздних гостей.       Барлог задери дважды.       Предназначение, черт тебя дери.       Конечно, рано или поздно они должны были встретиться. Но Тинвэ очень хотелось, чтобы это произошло позднее. Гораздо позднее.       Детлафф ван дер Эретайн был безусловно красив. Высокий, темноволосый и светлоглазый. Гор всегда говорил...       Впрочем, все равно, что говорил Гор.       Там, перед красной дверью, она отчетливо почувствовала, что умрет. Словно кто-то ударил ее в солнечное сплетение. Умирать не хотелось. Не сейчас, когда она с таким трудом отвоевала себе свою жизнь. Пусть катится в копи Мории.       Искра заставила себя тепло улыбнуться Эмиелю и коротко кивнула на стул рядом с собой. Он присел и незаметно коротко сжал ее ладонь, приветствуя и выражая озабоченность ее самочувствием. Сейчас она явно не была красоткой. Глаза ввалились, кожа синюшная — пожалуй в гроб клали краше.       — Неважно выглядишь. И… твои волосы.       — Не нравится?       Эмиель неопределенно пожал плечами и улыбнулся, не разжимая губ.       — Старая длина шла тебе больше.       — Ну и ладно. Позже, мне надо будет кое-что тебе сообщ…       Ее прервал требовательный звонкий голос княгини.       — Мне говорили, что вы сегодня должны были петь. Хочу вас послушать!       Тинвэ бросила быстрый умоляющий взгляд на Ориану. После мук осанве, петь не хотелось совершенно. Вампирша чуть сузила глаза и незаметно покачала головой. Просьбам княгини не отказывают.       — Пожалуйста. Регис... очень тепло отзывался о вашем таланте.       Искра скосила на Детлаффа глаза и поджала губы. Что Эмиель ещё успел ему рассказать? Болтун, бессовестный болтун. Злиться на Региса, впрочем, не получалось.       Голос у Эретайна был низкий, приятный. Тинвэ почувствовала, как капля липкого холодного пота ползёт по ее спине.       — Раз уж вы так просите. Но не обещаю, что это будет веселая песня. Да и я сегодня, пожалуй, совсем не в голосе. Ilu Ilúvatar en káre eldain a fírimoin ar antaróta mannar Valion: númessier. Toi aina, mána, meldielto — enga morion: talantie. Melko Mardello lende: márie. En kárielto eldain Isil, hildin Úr-anar. Toi írimar. Ilyain antalto annar lestanen Ilúvatáren. Ilu vanya, fanya, eari, i-mar, ar ilqa ímen. Írima ye Númenor. Nan úye sére indo-ninya símen, ullume; ten sí ye tyelma, yéva tyel ar i narqelion, íre ilqa yéva nótina, hostainiéva, yallume: ananta úva táre fárea, ufárea! Man táre antáva nin Ilúvatar, Ilúvatar enyáre tar i tyel, íre Anarinya qeluva?*