Tinwe

Когда лето в руках, а зима спит на том берегу, Я подумаю вновь, что любить никого не смогу. Одиночество слез, капли горных озёр синевы Словно отблески звёзд собираю с зеленой травы. Тэленис

      — Эмиель… Регис. Мне нужно, чтобы ты сохранил кое-что.        Мужчина принял в руки флейту и чуть склонил голову на бок в немом вопросе. Предрассветный воздух дышал прохладой и терпким запахом трав. Несколько часов пешей ходьбы прошли в звенящем напряженном молчании, но самый главный урок в своей жизни Регис освоил уже давно: терпение — ключ для многих дверей. Искра, бледная и серьезная, не прекращала закусывать нижнюю губу, словно не знала, с чего начать разговор. Она то хмурилась, то неловко заламывала пальцы, но начинала нервно теребить фибулу на плаще. Украшение ему не нравилось: глаз, как живой, смотрел куда-то в самое нутро и то и дело поблескивал в переменчивом ночном свете. Наконец Тинвэ заговорила. Но то, что он услышал, ему не понравилось.       — Вынужден просить прощения за то, что я сейчас скажу: выглядит так, будто ты собираешься прощаться с жизнью. В ближайшее время.       Искра невесело улыбнулась и тряхнула головой. Липкий утренний туман окутывал ноги по щиколотку. Боклер остался далеко позади, на востоке стройной вереницей тянулись виноградники – подернутые голубоватой дымкой в этом часу они были почти не видны. Маки спали, сложив свои нежные лепестки, и их бутоны на тонких слабых стебельках незаметно покачивались под грузом росяных капель, мерцавших россыпью драгоценных камней. Женщина опустилась прямо в траву, тяжелую от влаги, и откинулась на спину, прикрыв воспаленные от усталости глаза.       — Mistale.* Я стараюсь этого не допустить.       — Что-то случилось. — Спрашивать об очевидном не было смысла. Вампир сел рядом, вытянув ноги и осторожным жестом поправил выбившуюся светлую прядь, упавшую Искре на лицо. Его беспокоили глубокие синюшные тени под ее глазами, неестественная бледность и еще этот запах, окутывавший ее с головы до ног: пепел и гниль. — Не хочешь об этом поговорить?       — Lau, — женщина приоткрыла один глаз и чуть повернула голову, чтобы лучше видеть Региса. Выглядел Эмиель не менее уставшим, чем она сама. Похоже, разделял тревогу и боль брата по крови: она оплела сердце и безжалостно жалила разум. Искра заставила себя улыбнуться, вложив в этот жест все тепло, которое смогла в себе найти. Получилось не очень убедительно. — Я все тебе расскажу. Когда закончу свои дела.       — О, чем дольше кого-то знаешь, тем больше между вами тайн.       — Что я слышу? Это сарказм, Эмиель?        Регис не ответил. Убрал флейту в сумку и тоже лег на спину. Раздражение клокотало где-то в желудке, норовило вырваться и понестись по жилам бешеным галопом. Приходилось заставлять себя дышать медленно и глубоко. Контроль и трезвый рассудок – вот главные добродетели. Эмиель дорого поплатился за то, что не понял этого вовремя.        Они были почти одного роста, так что носки их сапог соприкасались. Регис чувствовал жар, который источало тело женщины – словно лежишь возле печки или костра. Трава щекотала щеки и запутывалась в волосах; под телом она ощущалась упругой, но мягкой — лучше любой перины. Небо еще не начало бледнеть – до рассвета было несколько часов – звезды мерцали над их головами, как далекие задуваемые ветром лампады. Рядом тяжело вздохнули, а после чужое лицо заслонило весь обзор.       — Larnya.* — Искра уселась на него сверху и крепко сжала бедра своими ногами. Голова Региса оказалась как раз промеж ее рук: ни сбежать, ни отвернуться. Впрочем, не очень-то и хотелось — прозрачный холод глаз убаюкивал, как стремительный бег весеннего ручья. За те несколько долгих дней, что они провели на Мер-Лашез (да так, что местные зеваки еще долго судачили о том, что на кладбище не иначе завелся призрак – кто еще может так стонать в ночи), позволили прийти к одному нехитрому выводу: понятия телесности для Искры отличалось от того, что вкладывали в него все остальные знакомые Регису женщины. Могла поцеловать совершенно без задней мысли. А в иной раз смотрела так, что нутро моментально скручивалось в тугой узел. — Это касается твоего друга. Но ему нельзя об этом знать.        Конец фразы получился сдавленным. Искра слабо охнула и зашипела, когда Регис силой сжал ее запястья, удерживая на месте. Женщина слабо дёрнулась, но цепкая хватка не давала возможности сбежать.       — Причем здесь Детлафф?        Было в этом вопросе столько отчаяния, что Искру вновь замутило: от жалости к себе, к этим братьям не по рождению, к человеческой девчонке. Она промолчала и отвернулась. Эмиель нахмурился и сжал женские руки ещё сильнее. Пожалуй, будь она человеком, уже выла бы от боли в переломанных костях. Но она молчала, кусая губы.       — Я могу помочь. Если ты что-то знаешь про Рену — то, чего не знает Геральт — скажи. Вороны быстры и знают короткие дороги в небе.        Искра все ещё молчала, но при упоминании Ренаведд глаза ее на долю секунды затуманились. Как будто он задел что-то, что волновало Тинвэ больше всего на свете.       — Это все же связано с Реной? Поверь, утаивая информацию, ты делаешь только хуже. Тинвэ...       — Рена прожила короткую жизнь и быстро скончалась.        Регис резко отпустил ее руки, и Искра беззвучно и тяжело повалилась на бок в траву.       — Ты думаешь ее жизнь оборвалась сразу после похищения? Это серьезное заявление.       — И да, и нет. Ты был дома у своего друга? — Получив утвердительный ответ, Тинвэ продолжила, — на стене должен быть портрет углём. Женщина, опиши мне ее.       — Я не припомню, чтобы ты была у Детлаффа дома.       — Lau, не была. Но... — Искра замялась и скосила на вампира глаза, — можно сказать, что я подсмотрела.        Регис нахмурился и сложил пальцы замком на груди.        Рена, Рена, Рена.        Детлафф, бедный Детлафф, рисовал ее снова и снова — бумага надежнее памяти сохраняет дорогие черты. На них женщина была всегда печальной. Но глаза дикой кошки придавали лицу неизменно хищное выражение. В ней было много отталкивающего, и хотя Регис соблазнял на своем веку женщин многих и разных, Рена ему не нравилась определенно. Но может быть, Эретайна подкупила именно эта животная дикость во взгляде — как знать.        Тинвэ слушала и кивала сама себе, словно с чем-то соглашаясь. С каждым словом Эмиеля, с каждой подробностью лицо ее мрачнело. Губы сжались в напряженную тонкую линию.       — Есть у меня еще одна догадка. Не думаю, что она тебе понравится. Сильвия-Анна и Ренаведд — одна и та же женщина. Оттуда мое первое (по твоим словам) серьезное заявление: Рена прожила короткую жизнь и быстро скончалась. Сианна, как я полагаю, цветет и пахнет, как неувядающие сонные сады Ирмо. Жаль, что души людей минуют цветущий Лориэн. Там очень красиво.       — Ох. Ты уверена?       — Совершенно. Когда я, — Искра поморщилась и прислонилась лбом к прохладной земле, — копалась в голове у того человека, я видела там женщину. По описанию - одно лицо. Ну или разлученные в детстве близнецы, в чем я сомневаюсь. Мне жаль. Твоим Детлаффом крутят, как любым другим влюблённым мужчиной до него.        На какое-то время оба замолчали. Регису до скрежета зубов не нравилась складывающаяся ситуация. Он представлял, что мог натворить его друг в порыве отчаяния и гнева.       — Столько смертей...       — Я увидела свою. Там, перед дверью его дома.        Эмиель горько вздохнул.       — Я хочу привести ему ее. В обход Ведьмака. Если обман вскроется, не думаю что кто-то из нас будет способен сдержать гнев высшего вампира. Ты говорил, что убить вас сложнее, чем положить в рот десять котлет за раз.       — Фигурально выражаясь. Не лучше было бы предупредить Геральта?       — Lau. Об этом бы моментально узнала Анариетта. Эти заигрывания с Предназначением — партия сольная, Эмиель. Я поеду. Одна. Твой дорогой друг получит то, чего он заслуживает.       — Это может быть опасно. Я бы не хотел...       — О, ты мне запрещаешь?        Регис понял, что вновь сжал руку женщины и моментально ослабил хватку, мысленно устыдив себя за горячность; постоянное беспокойство за близкого друга выматывало. Глаза Искры вспыхнули нехорошим пламенем. Это происходило время от времени, и в такие моменты вампир испытывал какое-то неприятное чувство. Казалось, что через женщину на него смотрит кто-то другой. Как тогда, в пакгаузе, когда она сказала, что тысячу лет не поджигала живых. Она ли?       — Прости. Я повел себя недостойно.       — Эмиель Регис, — Искра приподнялась на локтях и приблизилась к его лицу, — в желании защитить кого-то нет ничего недостойного. Но я в этом не нуждаюсь. Главное, удержи своего друга в его мастерской, пока всё не закончится. Я приведу Рену. Без лишних свидетелей.       — Так ты идешь убивать?       — До рассвета еще есть время. Я пока не решила.        В груди неприятно кольнуло.        Она не нуждалась в нем всерьез — эта мысль была от чего-то до ужаса неприятна. Регис был уже не в том возрасте, когда верят в долго и счастливо. Посмотреть хотя бы на ситуацию, в которой оказался его дорогой Детлафф - эта Рена его прожевала и выплюнула.       — Если Детлафф заслуживает Рену, что полагается ей самой?       — А что по твоему ожидает предателей?        Тинвэ покачала головой и скривила губы.       — Я бегаю от судьбы, переписываю ее, потому что право имею. У людей его нет. Я сделаю все, что смогу, но дальнейшая ambar* этой женщины меня не волнует.        Небо на востоке начало розоветь, становилось прозрачнее и выше. Звонкая птичья трель рассекла утро, взмыла вверх и растворилась в тиши.       — Мне пора, — с тихим вздохом Искра поднялась на ноги и размяла корпус, — времени не так уж и много. Надо успеть вывезти Сианну... Рену до того, как Ведьмак притащит к Дун Тынне свой костлявый зад.       — Подожди.        Регис выпрямился стремительно, с поразительной прытью прижал Искру к себе, всего на несколько мгновений. Он слишком устал за эти сутки. Так мог он позволить себе хотя бы эти объятья?       — Лориэн, что это?       — Остров яблонь, — Тинвэ дернула плечом и скривила лицо. — То, чем он когда-то был.       — Постарайся, чтобы он не стал твоим приютом в ближайшие несколько дней.       — Задержи Детлаффа, — поцелуй ускользающим холодом глаз, а затем Искра вывернулась из рук Региса, словно золотая змейка, и стремительным шагом пошла вниз по склону, — и я вернусь.        Она отошла уже достаточно далеко, когда вдруг развернулась и простодушно, как-то даже по-человечески, махнула ему рукой. Сейчас она была похожа на девочку: в рассеянном утреннем свете волосы ее искрились, а фигурка казалась полупрозрачной. Регис неловко повторил ее жест и сжал ремень сумки, удерживая себя за месте. Сейчас Детлаффу он нужнее, а вороны быстры и знают короткие тропы в небе. Они справятся лучше него.       Я постараюсь.