Tinwe

      — Ye, ture!*       Тинвэ взвесила на ладони гладкий овальный камень и торжествующе хмыкнула. До Дун Тынне было рукой подать — оставалось закончить последние приготовления. Она присела на корточки, положила булыжник перед собой и, вскинув руку, монотонно зашептала слова зачарования. Боль в висках вспыхнула моментально. Сделать иллюзию нормально в таком состоянии не получится. Может и продержится полчаса, но на большее рассчитывать было бы верхом безрассудства и самонадеянности. Искра прикусила щеку изнутри, заставляя себя сосредоточиться. Даже такой краткий срок всяко лучше, чем ничего. Рябая кобылка, привязанная неподалеку, забеспокоилась: глухо заржала, зафыркала и начала бить копытом землю, поднимая облака душной желтой пыли.       — Dina, dina…*       С лошадью получилось даже забавно — женщина не ожидала, что странствующий рыцарь, попавшейся ей на пути, будет настолько недалек, что поведется на безапелляционное: «Именем пяти добродетелей, скотина сия нужна пророку Лебеде!». Однако тот с завидной прытью выскочил из седла и, получив честнейшее заверение в том, что кобылка будет возвращена Пророком не позднее следующей среды, бодрым шагом ушел в сторону города в полнейшей экзальтации.        Воздух под рукой Тинвэ пошел мелкой рябью. Она сделала завершающий пас рукой, подняла с земли камень и удовлетворенно кивнула сама себе. Поддельное «сердце Туссента» выглядело очень даже натурально — благо у женщины было достаточно времени, чтобы рассмотреть его дома у Орианы в перерывах между подкатывающей рвотой. Искра выпрямилась и, сунув находку в карман, бодро зашагала в сторону крепости.        Все должно было пройти гладко. Недаром она три последних дня после вечера в «Мандрагоре» провела в придворной библиотеке: трактаты о жизни семьи княгини Анариетты, местные законы, обычаи, а так же выдержки из дневников ныне почившей правящей четы — все было прочитано с особой тщательностью. Отдельного внимания заслуживала рукопись сборника юношеских рассказов Анны Генриетты «Гордон Беннетт и женщина с батоном», заботливо помещенная под стекло. Самые важные моменты Тинвэ выписала на отдельные листы пергамента и забрала с собой в небольшой наплечной сумке, которую сейчас прикрепила к седлу. Нет, все должно было пройти просто превосходно. Минимум жертв — максимум выгоды. Для всех.       — А ну стой, сука! Кто идет?       Берен, сын Барахира, принес Сильмарилл для вашего батюшки.       Тинвэ примирительно подняла руки вверх и косо улыбнулась, превозмогая пульсирующую головную боль.       — Опусти арбалет, callo.* Я от Цинтрийца. Нужно передать кое-что твоей нанимательнице.        Не сводя глаз с наемника, она опустила левую руку в карман и достала обманку, высоко поднимая ее над головой. Поддельный камень ярко сверкнул в лучах солнца. Мужчина нахмурился пуще прежнего и оружия не опустил.       — Где Ярек? Он не говорил, что пришлет посредника.       — Ярек почивает в сыром и прохладном месте. — Не дождавшись ответной реакции, Искра добавила, — его раскрыли, а потом очень неудачно уронили из окна. Сдох ваш Ярек — пикнуть не успел. Мне повезло больше. Приходится доделывать работу за него.        Мужик хмыкнул и смерил Тинвэ долгим недовольным взглядом.       — Не думал, что он будет работать с такой как ты. У него на эльфьих шлюх не стоит.        Искра похабно улыбнулась и зазывающе вильнула бедром.       — Со мной, callo, даже у покойника встанет. Ты погоди, я отдам безделушку твоей госпоже, ты и проверишь.       Мужик как-то неопределенно хрюкнул, облизал сухие губы. Соображал он непозволительно медленно — время уходило, и иллюзия могла вот-вот сойти на нет. Тинвэ прикусила губу, медленно вдохнула и выдохнула.        Проще было бы сжечь их одним махом. Люди горят, как сухой хворост. I’narr en gothrim glinuva nuin I’anor.*        Голос Гора был сиплый, доносился словно бы издалека. Искра коротко хмыкнула, но ничего не ответила. Полемика с самим собой никогда не приводила ни к чему хорошему. Действительно, было бы проще устроить в Дун-Тынне пожарище сразу, но такой вариант предполагал и множество рисков. Ветер понес бы дым в сторону Боклера — это могло привлечь лишнее внимание, и вся работа ушла бы коту под хвост. Осторожность, хитрость. Доберется до Рены, а дальше можно будет устроить светопредставление и... Как это называл Йорвет? Барбекю?        Наконец наемник опустил арбалет и коротко махнул человеку внизу. С натужным скрипом, нехотя начала подниматься тяжелая металлическая решетка.       — Только без фокусов, шлюха.       — Ну разумеется.        Ее обыскали, не забыв при этом облапать все причинные места и больно шлепнуть по заднице. Искра нехорошо прищурилась, запоминая грубые небритые лица своих обидчиков, но продолжила держать улыбку. Самый рослый из них, который целился в нее с самого начала, требовательно выставил руку вперед, ладонью вверх.       — Давай сюда, я сам отнесу.       Тинвэ цыкнула и покачала головой.       — Нет, callo, так не пойдет. Работа есть работа.       Мужик сплюнул на землю и грязно выругался. Он продолжал держать ее на прицеле, еще трое отвернулись от нее и начали негромко переговариваться. Пальцы начало неприятно покалывать, желудок свело судорогой от внезапно накатившей злости. Быстрее, чтоб вас Моргот в пыль развоплотил, даже тролли — тупые, как огурцы — и те соображали быстрее.       — Куба, топай с ней. От эльфа, конечно, жди какой-нибудь срани, но это ж баба, к тому же тощая, как вобла. Ничего она не сделает.       — А че я-то?       — Хлебало завалил и пошел!       Куба криво ощерился неполным наборов сгнивших пеньков и грубо схватил Искру за локоть, таща за собой. Подворье было большим, но сплошь загаженным, на земле очень явно проступали уже подсохшие пятна крови и блевотины. Разброд и шатание — кто бы ни был у них тут главным, со своей работой он справлялся из рук вон плохо. Странно, что Сианна-Рена мирилась с таким ходом вещей. Вдруг нападение, а тут все бухие, как свиньи, и грязные, как свиньи. Впрочем, это было даже на руку.        От мужика несло водкой и кислым потом. Тинвэ наморщила нос, стараясь отворачивать голову от своего провожатого, но это не очень-то помогало. От Эмиеля всегда пахло приятно: полынью, мятой, анисом и еще чем-то горьким и резким. Букет травяных запахов приятно щекотал ноздри, загодя оповещая о приближении Региса, и еще долго витал в воздухе после его ухода.        Куба протащил ее по лестнице, коротко постучался в дверь и, получив утвердительный ответ, ввалился в комнату к хозяйке. Тут было темновато, но зато не так душно, как в коридоре. Тинвэ моментально приметила несколько десятков свечей, ютившихся по углам в грубых низких подсвечниках, и характерный запах жженого свиного сала – на восковые денег, видимо, не хватило. Сианна стояла тут же, лицом к окну. Куба пихнул Искру в спину, она сделала несколько шагов вглубь комнаты и остановилась, переминаясь с ноги на ногу. Рена развернулась на каблуках, между бровей вразлет моментально залегла глубокая складка.       — Ты еще кто? Где Ярек?       — Вы, говорят, «сердце Туссента» просили, — Тинвэ запустила руку в карман и с неудовольствием ощутила шершавую поверхность обыкновенно булыжника. Черт. — Как жаль, что у меня его нет.       Действовать пришлось молниеносно, полагаясь на волю случая. С глухим звуком камень прилетел прямиком Кубе промеж глаз. Он охнул, покачнулся и грузно завалился назад. В этот же момент Искра наступила каблуком Рене на ногу, воспользовавшись ее замешательством, выверенным движением зарядила кулаком снизу в подбородок. Сианна коротко вскрикнула, дезориентированная и оглушенная повалилась на пол. Тинвэ ланью кинулась к стонущему Кубе, пнула его ногой в живот и с размаху несколько раз ударила каблуком по голове. Раздался неприятный чавкающий звук, мужик в последний раз дернулся и затих. Искра подобрала арбалет и стремительно подошла к приходящей в себя Рене. Та неловко дернулась назад, хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Спрашивается, и кто из них двоих вобла. Хреново будет, если сейчас закричит.       — Только пикни, и этот болт окажется как рез промеж твоих очаровательных глазок.        Рена захрипела, попыталась сплюнуть набегающую слюну – кровавыми бусинами она потянулась к полу и испачкала щеку.       — Что тебе блять надо?       — О, — Тинвэ опустилась на корточки перед Сианной и склонила голову набок, — спасаю тебе жизнь. И себе заодно.       — Что-то не похоже.       — Я тебе потом объясню.        Искра выпрямилась, боком подошла к окну и осторожно выглянула. Во дворе, слава богу, никто ничего не услышал. Она окинула подворье внимательным взглядом, заприметила импровизированное стойло и гору сена. Слава Эру, это было то, что нужно. Тинвэ легко поманила пальцами, пламя соскочило с фитилей свеч, начало ластиться к ее руке, как котенок, а затем стрелой устремилось вниз. Огонь занялся мгновенно, послышались крики и ругань.       — Все, можем идти.       — Да пошла ты.       — Не испытывай мое терпение. Сказала же, поясню все потом. Тут совсем скоро останутся одни угли, надо спешить.        Тинвэ помогла Сианне подняться и позволила опереться на свое плечо. Ее все еще вело после удара, носом пошла кровь, заливая носогубный треугольник и рот. Да и говорила она невнятно, словно набрала полный рот липкой овсяной каши. Наверное, прикусила язык.       — Тут есть запасной выход?       — Нет, только центральные ворота.       — О, Эру. А хотя бы лестница?       — Почем мне знать, — огрызнулась Рена и нервно заозиралась. Еще был шанс закричать, ее парни на раз-два расправились бы с этой эльфской прошмандовкой. Другой вопрос, как она попала сюда. Члены банды не блистали остроумием, но идиотами не были. Так какого хрена?       Тинвэ вывела ее на улицу и почти бегом завела за угол, поближе к стене. Оглянулась вокруг, в поисках предполагаемого сарая. Он нашелся почти сразу, в двадцати шагах. Искра сбросила с себя руку Сианны и помогла ей прислониться спиной к кирпичной кладке.       — Esta sinome, отдохни пока здесь. Сейчас вернусь.        Это был ее последний шанс сбежать от этой сумасшедшей. Сианна вскочила на ноги, прислонилась к стене на пару мгновений, перебарывая головокружение, и решительно рванула с места. Нога болела адски. Должно быть эта сука сломала ей что-нибудь. Надо было достать какое-нибудь оружие, желательно дальнобойное, поднять своих ребят и обезвредить эту тварь. Быстро и эффективно. А потом заковать в кандалы и кинуть в подвал, чтобы было неповадно покушаться на жизнь Сальвии-Анны, урожденной княгини.        Сначала в нос ударил смрад горящей человеческой плоти. Затем уже начали кричать, воя от боли. Сианна от неожиданности споткнулась и рухнула на колени, сдирая с ладоней кожу. Наемники горели. Некоторые падали на землю, пытаясь сбить пламя, но оно, как живое, продолжало жрать плоть, принося немыслимые страдания. Словно стая диких собак огонь несся промеж ее людей, скакал и кружился, кусал за руки и за ноги, сеял настоящую панику.       — Святой Лебеда…        Ее силой дернуло вверх, заставляя подняться на ноги. В голове мутилось, Рена резко наклонилась вперед. Ее начало рвать. Все ее тело мучительно содрогалось — запах горящей человечины, казалось, забивался везде, крики оглушали.       — Khila amin. Пойдем, пойдем, тебе не обязательно это видеть.        Сианна не помнила, как Тинвэ перетащила ее через стену, с тихими ругательствами взвалила поперек седла. Сознание ее уплывало, она позволила себе забыться, убегая от боли в дрему. Только почувствовала, как через какое-то время лошадь замедлила свой шаг, ее стащили вниз и понесли. Куда-то, где пахло плесенью и сырой землей.        Ночь уже давно наступила, а вестей от Искры все не было. Регис нервно выстукивал пальцами по столу, наблюдая за тем, как Детлафф ходит из угла в угол. Наверное, если бы не феноменальная способность Эмиеля к убеждению, он бы давно уже сорвался и бросился к Дун Тынне. А так приходилось только ждать.        Ворон приземлился на окно почти беззвучно. От него несло чем-то неприятным. Горелым мясом? Регис склонил голову, вглядываясь в умные глаза крылатого посланника.       — Говоришь послание давно у меня... Simpa? Что это?       Птица оглушительно каркнула и захлопала крыльями.       — Поющая дудочка? Я понял. Спасибо, мой друг.        Флейта лежала перед ним на столе, вся сплошь в мелких зазубринах, местами затертая до блеска. Регис провел пальцами по игровым отверстиям и на мгновение задержал пальцы на одном из них. Там что-то было. Он взял инструмент в руки, покрутил так и этак, раздраженно фыркнул.       — Детлафф, не найдется ли у тебя какого-нибудь тонкого и длинного предмета. Эта вещь не моя, не хотелось бы ее испортить.        Эретайн пробормотал что-то невнятное, пошерудил в верхнем ящике стола, за которым он занимался починкой игрушек, и достал металлическую спицу. Регис благодарно кивнул, провозился несколько минут, раздраженно отбросил спицу в сторону, выругавшись. Придется ломать.        Это оказалась бумажка, свернутая в плотную трубочку. Вампир нахмурился, бегло пробежался по строкам взглядом и облегченно вздохнул, расслабляясь. Это насколько же нужно быть самоуверенной, чтобы оставить это здесь еще до того, как все было сделано?        … крутят, как любым другим влюбленным мужчиной до него.        Об этом можно будет подумать потом.       — Тинвэ, — Детлафф чуть заметно повернулся к нему, не оборачиваясь, — будет ждать тебя в Лисьих норах. Сегодня на рассвете. Это касается Рены.       Эретайн дернулся, на лице его застыло странное потерянное выражение.       — С ней ничего не сделали?       — Надеюсь, что нет, мой друг. Ты говорил, она умеет за себя постоять.

«Эмиель, жду тебя в деревне, где земля плодоносит горшками, как солнце взойдет. Обоих. P.S. Uuma dela, она со мной.»

       Тинве устало ввалилась в один из брошенных домов, оттащила полубессознательную Сианну на старую сырую лежанку и устало опустилась на пол. Перед глазами плыло, гул в ушах то нарастал, то сменялся звенящей тишиной. С этим нужно было что-то делать. Собственной слабости сейчас она себе простить не могла. Рену надо было осмотреть — Тинвэ боялась, что могла ненароком сломать ей что-нибудь. Это было бы неприятно. Она завалилась на спину, раскинула руки и засмеялась нехорошим булькающим смехом. Пока что все шло так, как нужно.       Она полежит немного. Четверть часа, не больше.              Уже сквозь болезную дремоту Искра почувствовала чьи-то руки, поднимающие ее, и знакомый запах аниса.