Вендетта

      Заплесневелые стены отдают запахом помоев, которые чаще всего выбрасывают мимо баков, оставляя лежать на грязном затхлом асфальте, пока октябрьский ливень приносит за собой холод и болезни. А ведь передавали сегодня утром, что сильный циклон направится к восточному побережью с Атлантики. Да вот кто слушает прогнозы погоды?       Около семи вечера. Звезд не видно на небе — они теряются меж небоскребов, в их бликах и свете. Вокруг бурлит жизнь, и лишь в старом доме она застыла — засранном подростками и недоуебками из конкурирующих банд, то и дело думающими о том, какие они крутые, что каждого держат за яйца. Вот только горазды они трахать шлюх в дешёвых мотелях на окраине Куинса и колоться в притонах моего папочки, а в остальном — они прям полубоги с большими херами.       Бруклин живёт и дышит, куда не глянь — люди спешат со своих работ поскорее домой. И правильно, нечего им шляться по городу, когда просыпается подпольная империя. Музыка в Пандемониуме бьёт по ушам, несмотря на то, что я всего лишь покуриваю у входа. Сигарета тлеет, а время тикает. Смотрю на дисплей телефона: парочка сообщений от брата, купон в закусочную «Таки» и скидка на покупку тюльпанов. Блять, ненавижу тюльпаны, у меня на них аллергия.       Набираю номер брата, желая поскорее убраться с улицы, где всё больше и больше напирает толпа подростков с поддельными документами, клубных оторв, просто шлюх и отвязных бандитов. В паре метров от меня стонет молодая блондинка, а в зад её ебёт чёрный. Прекрасно. От их стонов у меня ещё больше болят уши.       — Сутки добрые, на проводе неотразимый нарцисс, — передразниваю брата. — Какого хера так долго не берёшь трубку?       — Прости-прости, Изабель, сама знаешь, где я гуляю.       — Не загуливай допоздна, а то наша мамочка с тебя шкуру сдерёт, — кидаю сигарету и втаптываю её в пол. Отхожу подальше от входа и трахающихся кроликов, поближе к проезжей части. Хочу побыстрее умотать отсюда. — Зачем меня в моё свободное время набирает отец и просит забрать эту обдолбанную шалаву из клуба, если это по твоей части, а? Ты моя любимая жертва инцеста.       — Сделаю вид, что не услышал. Мы с тобой приёмные, если ты не забыла, но не суть. Папуля-то знает, что я не просто трахаюсь с тёлочкой на заднем сидении машины, а на важной встрече с деловыми партнёрами.       — К херу партнеров! Какого чёрта меня сюда приплели?! — я не сдерживаю эмоции. Мне уже просто осточертело стоять под ливнем в сырой одежде, когда я должна быть совсем в другом месте. Но когда меня просит собственный отец, я же ведь не могу ему отказать, особенно если он авторитетный глава крупного клана мафии?       — Как раз за мамочкой, идиотка! Я на Манхэттене и просто не могу сорвать ужин! А ты, блять, вместо того, чтобы исполнить редкую просьбу отца, ведёшь себя как невесть что! Я, конечно, не Себастьян и не отец, но имей хоть капельку уважения ко мне и не мешай мне выполнять мою работу! Просто будь добра отвези её в Дюморт, а после катись на все четыре стороны, куда тебе вздумается! Только прикатила, а уже валишь!       Я слегка отвожу телефон в сторону от уха, так как брат орёт слишком громко, разрывая трубку сотового. Ну что за парень? Вроде бы одногодки, а он ведёт как ребёнок. К черту, я и сама не лыком шита.       — Все? Просто скажи мне на милость, можешь ли ты урезонить свой нрав, хоть на малую тысячную?       — Нет, — холодно чеканит Джейс. — Я отключаюсь.       Вздыхаю и засовываю телефон в карман. Возвращаюсь обратно и безапелляционно вхожу внутрь, несмотря на протесты людей позади. Катитесь к чёрту, я здесь главная шишка с золотым браслетом.       С последним, конечно, стоит повременить. Пандемониум хоть и не грязная дыра, но и не первосортный клуб на Манхэттене. Здесь каждую ночь сталкиваются два мира — простых людей, которые хотят развлечься, накуриться и одноразового секс, и тех, кому яйца пригревает пушка и пачки денег, а голову — дуло на затылке. Вот такой вот каламбур, однако легавые закрывают глаза на деятельность банд, продажу наркотиков и контрабанды, взамен наркобароны, мафиози и простые бандиты молча связывают себя по рукам и ногам и клянутся жизнями своих несуществующих любимых бабуль, блять, Святых Марий, что они не будут открывать огонь в Пандемониуме. Кстати, эту негласную договоренность ещё ни разу не нарушали, чему нельзя не радоваться. Конечно, это место битком набито охраной и достаточно безопасно для дочери короля преступного мира. О, чуть не забыла, как раз эту скромницу я должна сыскать в свете софитов.       Толпа народа со стороны входа всё напирает и напирает. Их не остановить, поэтому я лишь скромно отхожу в сторону, к комнатам и на второй этаж — в VIP-зону, где, скорее всего, и найду отцовскую пропажу. И что же она забыла в этой дыре? Не помню, чтобы эта мадам баловалась наркотой и трахалась с кем попало (обычно этим грешим мы с Джейсом), она самая прилежная из отпрысков Валентина, что заставляет меня ещё больше беспокоиться, ведь это не похоже на неё. Но угрозы для неё здесь нет, несмотря на то, что я всего лишь в качестве добросовестной няньки собираюсь вытащить её из этой дыры. Повсюду мелькают знакомые лица людей отца, что не заставляет меня сомневаться в том, что именно благодаря им дорогой папочка узнал о приключениях дочери.       На втором этаже тише, несмотря на балкон, выходящий на битком забитый танцпол. К счастью или нет, но здесь соблюдают определённые рамки, поэтому не каждая свинья может попасть в закрытые помещения. Но для меня это не составляет труда, ведь каждый, кто в теме, знает кто я, несмотря на то, что в Нью-Йоркской газете, в отличие от братьев и сестрицы, я почти никогда не мелькала. Отец дал мне вольную, и я ушла в подполье, чему нельзя не быть радой. Не по душе мне светская жизнь, но если меня попросят, то я приду на выручку моей семье.       Это тот самый случай. Вернувшись в город и включив мобильник, первым делом я получаю смс, а потом звонок от отца с просьбой забрать сестру из ночного клуба. Уставшая после перелёта, в дождливую погоду и без зонтика, я беру и сажусь в первое попавшееся такси и еду на выручку своей сестре, с которой не разговаривала уже два года, пока жила в Европе.       Но это никак не сравнится с моим недовольством по поводу того, что здесь пахнет отвратительно. Затемнённые коридоры расходятся в разные стороны, и я интуитивно сворачиваю налево — подальше от шума. Динамики застают меня здесь ритмичным блюзом, что немного заглушает звуки секса за этим красными, в приглушенных тонах, стенами.       Хм, чем же занимается моя любимая сестрица здесь? Однако найти её сейчас нигде не смогу без сторонней помощи, я не супер детектив, чтобы находить иголку в стоге сена. Вижу охранника-амбала с татуировками на ладонях. Даже сейчас я могу разглядеть чернильные символы, и на моих губах расцветает улыбка.       — Добрый вечер, не видели здесь невысокую рыжеволосую и, скорее всего, пьяную и обдолбанную девушку с веснушками?       Охранник промолчал, однако его глаза-бусинки зло зыркнули на меня. Чёрт, я не хочу злить этого человека, даже если у меня с собой пушка. Я не вправе нарушать здешние устои, это слишком низко.       — Sed lex dura lex.       — Она была здесь полчаса назад, вместе с очкастым парнем. Оба прошли на третий этаж. Рад видеть вас снова, мисс Моргенштерн.       — А я как тебя, Крис.       На лестнице облегчённо вздыхаю. Нервы ни к черту, а я не могу не волноваться насчёт неё. Нет, не из-за того, что отец шкуру с меня сдерёт, если я не верну его дочурку, а из-за того, что эта дура расфуфыренная не ценит того, что для неё делает отец, и просто так губит свою жизнь, хотя дорога ей заказана в другую сторону.       Итак, на третьем этаже не менее интимная обстановка, однако звукоизоляционные стены отражают музыку в коридоре. Отличное место для убийства. Почему меня тянет на такие мысли? Даже не знаю, но определённо не этого я жду от сегодняшнего вечера.       Дёргать за ручки бесполезно, однако на двери 3 °F стоит табличка «не беспокоить», а дверь заперта изнутри. В таких местах обычно ставят дешёвые замки, поэтому мне не составляет труда отпереть её снаружи. Не говорить же, что я сломала её? Если что — извинюсь и безапелляционно заявлю, что перепутала двери, а подробности пусть сами додумают. Мне всего лишь надо найти сестру.       Удивительно, как тесен мир! Маленькая комната, с выходом через балкон на улицу, ярко освещена лампами. А меня тут же встречает смазливое еврейское личико мальца в странной футболке с котом, джинсах и кедах. Протираю глаза: я точно не ожидала увидеть это!       — Ты кто такой? — я пока что не вижу Клариссу, однако, зная её склонность тусоваться со всякими неудачниками, не удивлюсь, если это и есть её очкастый компаньон.       — А ты?! Твою ж мать! — он разглядывает меня, лихорадочно оглядывая глазами. Ну да, вид непростой для девушки-подростка: классические чёрные брюки, полуформальные ботинки в тон им, чёрная рубашка и промокшее насквозь пальто, ну и в конце смазанный макияж и мокрые волосы, свисающие сосульками. — Клэри! — завизжал милашка. Тут же закрываю ему рот и прижимаю к стенке. А он сопротивляется и пытается освободиться.       — Тс-с-с-с, тише, я, блять, по делу к твоей ненаглядной Клэри!       — Вот же сцука!       — И тебя я рада видеть, — фыркаю и на ходу отпускаю парня, — а теперь пошли, отец волнуется.       — Никуда я с тбой, не, ик, не поеду! — заплетающимся языком отвечает мне сестрица.       Оглядываюсь — она почти не изменилась, разве что этот кричащий макияж и, если мне не изменяет память, она никогда не распускала из хвоста свои волосы, а сейчас на её плечах огненные кудри в стильной прическе. Не стоит упоминать этот мутный взгляд и осунувшийся от выпитого стан; туфли, лежащие на полу. На мятой постели замечаю клатч, а на полу полупустую бутылку текилы. Повсюду валяются вещи этой идиотки.       — Поедешь, и ещё как. Как тебя зовут? — обращаюсь к парню.       — С-Саймон.       — Извини, Саймон, ты вообще откуда?       — С м-магистратуры, однокурсник Клэри.       — Пиздец, отлично, а теперь скажи мне на милость, что ты тут делаешь в компании этой девушки?!       — Это Клэри меня пригл…       — Ах ты ж гад! — она замахивается на парня, но я успеваю перехватить её и больно припираю к стенке. — Отпусти! Ты, поганая шлюха! Пиздец, папочке некого было сюда прислать?!       Поток ругани не думает прекращаться, поэтому я киваю головой на вход, и Саймон тут же подбирает свои вещи, и уматывает к двери, но я его останавливаю напоследок:       — Забудь, что ты здесь был и видел. Если я узнаю, что ты её сюда привел и решил оттрахать в беспамятстве, то я найду тебя, и тебе мало не покажется, — рука инстинктивно ложится набок — туда, где лежит в кобуре пистолет. Парню и думать не надо — он сам бежит из номера.       — А теперь объясни мне, какого чёрта ты тут делаешь?! — отпускаю я эту идиотку. К моей радости, она не бежит со всех ног и не зовёт на помощь — знает ведь, что я от отца, хоть может и не верит мне. Конечно же, ведь только вчера я была на Мальте, а уже сегодня — здесь.       — А ты тут каким боком, сучка?! Плевать, что отец тебя сюда послал! Я никуда не пойду!       Я не верю в то, что Кларисса Моргенштерн стоит передо мной. Из утончённой и беспристрастной девушки она превратилась в шлюховатую накрашенную девицу. Что же произошло, и почему она оказалась здесь? Орать на неё нет смысла, как по мне лучше разобраться поспокойней.       — Какого чёрта, Кларисса? Ты думаешь, я просто так примчалась сюда прямо из дома, как только приехала из аэропорта?       — А какое твое дело?! — она хлопает себя по ляжкам и садится на кровать.       — У меня его нет, но я не могу понять, зачем ты доводишь себя до такого: трахаешься с каким-то лохом, пьёшь и зависаешь в Пандемониуме, хотя могла бы выбрать что-то получше этого, — окидываю взглядом комнату.       — Я не сплю с Саймоном. Он мой друг и выручил меня.       — Это ты так решила ему отплатить? — ну, не могу я её не поддеть.       — Ты тупая?! Тебя только это интересует? Можешь обломаться, но подробностей тебе не светит услышать.       — Больно нужно слушать о том, как ты кончаешь от хера хлюпиков или золотых мальчиков.       — Ну да, не я ведь пришибленная лесбиянка, — фыркает сестра. Ну конечно, она всегда в таких беседах лезет носом в мою постель похлеще меня самой. Просто я держу рот на замке, а ей нравится распускать грязные слухи. Именно благодаря ей в средней школе я носила клеймо «маленькой извращенки» и «грязной лесбиянки».       — Ты все сказала? — Она молчит. — Ну, вот и славно. Я устала, ты устала, а у меня нет времени на препирания. Я просто здесь, чтобы убедиться в том, что ты доедешь туда, куда попросил отец, а не укатишь в клуб аналогичный этому! Почему ты всегда такая? Что я такого сделала, что ты относишься ко мне как к свинье всю мой жизнь?       — Рот закрой. Я поеду с тобой, дай мне только пять минут, — грубо, но чётко затыкает меня Кларисса. Хорошо, что она хотя бы остыла. Это лучше, чем заведённая истеричка. И, похоже, выпила она меньше, чем кажется на первый взгляд. Да и не моё это дело. Пусть отец разбирается с ней. Устало потираю переносицу и зеваю:       — Отдай телефон, я не хочу потом ловить тебя с каким-то хахалем по всему городу, — протягиваю руку к ней.       — Ты меня не знаешь, то, что мы и считаемся сестрами, ничего не значит.       — Вот именно, я не знаю тебя и не знаю, что ты можешь выкинуть, поэтому, — кивком указываю на смартфон, — дай, пожалуйста.       Она с минуту смотрит на меня, а потом впихивает в руки телефон.       — Ладно.       Молча жду её у входа. Конечно же, не пять минут, а двадцать, зато она приводит себя в божеский вид.       — Зонт есть?       Отрицательно мотает головой, на что я вздыхаю и иду за ней к чёрному выходу. На улице приходится прикрыть её своим плащом, ибо она не додумалась хотя бы накинуть что-то сверху, хотя и знала, что на улице идёт дождь.       Чувствовать лёгкий запах текилы, смешавшийся с запахом дождя, и её тепло странно, а ещё странней обращать на это внимание, из-за чего я фыркаю.       Такси мы ловим почти сразу и тут же влезаем в него. Кларисса почти не промокает, а вот я снова становлюсь мешком с водичкой.       — Отель Дюморт, пожалуйста, — киваю таксисту и ловлю взгляд бестии с соседнего сидения.       — Надо же, не разучилась еще манерам.       — У меня был хороший учитель, — вздыхаю и облокачиваюсь на дверь, чёрт, я так устала, — давай хоть немного отдохнем, нет?       — Нет, разве ты не рада увидеть меня?       — Обычно стерв желают больше не видеть.       — Грубо, а я-то вспоминала о тебе часто.       — Если скучала, то позвонила бы хоть раз за эти два года, — кидаю я. На Клариссе моё пальто, и она замечает ствол и кобуру.       — Тебе сколько? Что-то не помню, чтобы отец разрешал тебе носить оружие с собой, — идиотка. Перевожу взгляд от окна на водителя. Ему и дела нет до нас, слушает какую-то попсу. Извращенец.       — Тебе не интересно, но этой весной мне исполнилось восемнадцать.       — Хм, а по тебе и не скажешь.       — А тебе оно самой надо?       — И то верно.       Кларисса учится в магистратуре в Школе Права в Колумбийском университете. Уголовное право, чёрт её дери — светлое пятно на репутации отца. И мы всячески пытаемся поддерживать её, несмотря на дрянной характер и нарциссизм, которым она игралась с юности. Ей двадцать четыре, но иногда мне кажется, что мы с Джейсом старше неё. Я всегда старалась быть хорошей и вежливой с ней, ведь мы — сестры, но очень давно она дала мне понять, что никогда не примет меня в семью. Но мне этого и не надо было, ведь последнее слово всегда было за отцом.       — Приехали, — даже не смотрю на купюру и даю её водителю. Мы с Клариссой останавливаемся у Дюморта и тут же спешим внутрь.       Стоим на ресепшне. Жду ответа на звонок от отца, пока сестра рассматривает фойе. Ведёт себя будто первый раз здесь, ей богу.       — Изабель, рад тебя слышать, как дела?       — Все пучком, отец, Кларисса рядом, передать ей трубку? — наигранно весёлым тоном сообщаю ему о своей находке, хотя внутри распирает всё от негодования и накатившей усталости. В самолете поспать не удалось, вот теперь и жалуюсь сама себе.       — Не стоит, мы поговорим потом. Номер на имя Изабель Моргенштерн. Надеюсь, ты не против, если ещё и ночью присмотришь за ней?       Вздыхаю, но ничего иного, как согласиться, у меня не остаётся.       — А смысл сомневаться? По-другому никак. Скажи, номер хоть с двуспальной кроватью?       — Нет, — с едким смешком ответил отец.       — Аргх, серьёзно? Я сутки не спала! — отхожу подальше от Клариссы, чтобы потом не выслушивать комментарии от неё.       — Прости, так вот получилось.       — А соседний забронировать нельзя?       — Нет, весь этаж занят, а мне нужно, чтобы ты была рядом с ней.       — Père, quelle chose est passé?       — Тебе не о чем беспокоиться, ma belle Isabelle, просто побудь рядом с ней, пока я не могу.       — Bien. Au revoir, père.       — До скорого.       Встречаюсь со взглядом Клариссы. Бесит, серьёзно, у меня были другие планы, но почему-то они рушатся именно из-за неё. Я так устала, а теперь мне надо провести бессонную ночь в компании очаровательной сестрицы, которая лишь погоняет меня как псину. Но отец в ней души не чает, и как бы там ни было Кларисса действительно заслуживает уважения хотя бы за то, что не пошла по тёмной дорожке за отцом как мы.       — Ещё раз здравствуйте, — милая девушка на ресепшне покосилась на меня, ну да, вид-то не особо презентабельный, — номер на Изабель Моргенштерн.       — Одну минутку, — девушка кривит улыбку, но пробивает съём номера, — да, вот ваша ключ-карта, седьмой этаж, пятая комната, приятного отдыха.       Девушка провожает нас взглядом. Знакомым таким. И даже пушка не пугает. Напоследок кидаю:       — Мы с ней сестры.       И милашка на ресепшне заливается краской.       В лифте мы молчим. На этаже тоже, а как только заходим в номер, то она пытается захлопнуть перед моим носом дверь.       — Хэй, так дело не пойдёт! — останавливаю её носком ботинка и своей рукой.       — Какого чёрта? Всё, что от тебя требовалось — отвезти меня сюда и убедиться, что я не уйду. Убедилась? А теперь иди отсюда.       Не выдерживаю и бью по двери, тем самым создавая себе путь к наступлению. Хлопаю дверью и закрываю её на ключ-карту.       — Отец попросил меня о том, чтобы я осталась здесь, не бойся, подсматривать не буду.       — Пошла к черту.       — Уже здесь, — включаю свет, а в номере есть диван. Отлично, хотя бы шею себе не сверну.       — Я не ясно выразилась?       — Все претензии к отцу, пожалуйста, я устала. Карту не отдам. Пойди в душ, вернёшься — я уже спать буду, — плюхаюсь на диван, скидываю ботинки. — Здесь, на диване.       Кларисса неохотно соглашается со мной. Да, я тоже не особо горю желанием провести с ней всю ночь. Она скидывает свои вещи, швыряет в меня моё пальто, зато мне будет чем укрыться ночью. Уходит в ванную комнату. Я могу вздохнуть свободней. Скидываю своё пальто на соседний стул. Снимаю кобуру, брюки и откидываюсь на диван в одной рубашке и белье.       Нахожу плед в одной из тумб и ложусь обратно на диван. Дышать становится легче, и теперь я могу спокойно уснуть. Сон у меня чуткий, и, к моей радости, Кларисса всё равно не сможет украсть ключ-карту, потому что она у меня лежит в кармашке рубашки.       Через двадцать минут Кларисса выходит из душа. Она, конечно, не знает, что я не сплю. Приглушает свет в комнате и ложится спать, просто-напросто скидывая с себя полотенце. Невольно усмехаюсь, ведь у неё отличная фигура.       Но мне нет до этого никакого дела, и я просто проваливаюсь в сон.