Глава четвертая "Раз, два, три - умри!"
17 июня 2018 г. в 23:46
Примечания:
От беты: проверено 15.11.2018
Клаксон машины неприятно звенел в ушах, а в старом подъезде звук был не менее громкий, чем на римской улочке. Осенние дожди моросили, не позволяя нормально передвигаться пешим ходом.
По лестнице спускалось двое: женщина и мужчина. Оба скрывали свои лица и недовольно цокали каблуками. Шум с улицы беспокоил их всю дорогу, но они безо всяких проблем прошли мимо под зонтами, обнажая презрительные гримасы по отношению к людям, которые нарушали мирный час неприятными ощущениями. Пройдя до конца квартала, они завернули вниз. В тоже время к ним подъехала машина, пару раз мигнув фарами.
— Radio londra. — Двое сели в автомобиль на заднее сиденье.
Пустынные улицы Рима были непривычны для взгляда Изабель, уже жившей там около полугода. Она привыкла к живым проспектам, улыбающимся людям, но темнота и немое молчание улиц тоже импонировали ей. Она спокойно и меланхолично наблюдала за проезжей частью, пока их водитель свободно рассекал улицы, словно парящая пташка ночные небеса. Урчание мотора приятно ласкало её слух, обнажая ощущения у спины, которые подогревало тёплое кресло.
В клубе не было возможности протиснуться вперёд, а люди всё приходили и приходили. Изабель и её спутник оставались на пороге. Ей не особо нравилось место встречи, которое было выбрано, однако это было не её решение. Её спутник оставался таким же невозмутимым как она, разве что окидывал взглядом некоторых женщин в помещении. В особенности одну красавицу на пилоне.
— Мы здесь не за этим, — произнесла Изабель на итальянском. Её спутник, уроженец Рима, посмотрел на неё и кивнул. В данном случае Изабель пользовалась его услугами, но она не хотела тратить своё время на чужие прелюдии, хотя она и была вуайеристом. Даже не так, ей больше нравилось наблюдать за девушками, женщинами, а не мужчинами. Свою натуру она не отрицала, но никогда не выставляла напоказ. Она любила уединение и общение один на один и своей сексуальной жизнью ни с кем не делилась.
— Понимаю, — римлянин протиснулся чуть вперёд, ближе к бару, а после утвердительно кивнул и повернулся к Изабель. — Алжирец здесь.
— Замечательно. Дай ему знак, чтобы он шёл к чёрному выходу. Я встречу его там, — Изабель стремительно направилась к выходу, где свежий воздух, пропитанный озоном, приятно ласкал лицо. Дождь прекратился на некоторое время, но в небе гремело — Изабель требовалось поторопиться.
Толпа не давала пройти к зданию, но ожидающие так же недовольно выпускали людей из клуба. Изабель хотелось достать пистолет и выстрелить в пару очень назойливых и хамоватых ожидающих, но она отдёрнула себя, прекрасно понимая, что сотворила бы глупость.
За клубом стояла темень, и лишь пару покуривающих служащих оживляли площадку, освещённую лишь со стороны входа. Изабель достала сигареты и закурила. Мокрый асфальт неприятно хлюпал у неё под ногами. Пока палочка тлела между её губ, Моргенштерн проверила сообщения и почту. Ничего нового. Как обычно. От друзей, родных, но ни то, чего она ждала. Ожидание убивало её изнутри. Редко ей удавалось прочувствовать его, но каждый раз был неприятней предыдущего. Внутри всё разрывалось. Но она не сомневалась в римлянине. Он был у неё на крючке и в долгу, чего уж там стоило таить.
Ожидание было равно томлению. Изабель никогда не любила ждать. Но, к счастью римлянина, он успел вовремя: Изабель докурила первую сигарету и не успела взять вторую.
Дверь чёрного входа отворилась, и она увидела своего спутника на этот вечер в компании алжирца. Последнего римлянин подпихивал в спину. Дулом пистолета.
— Давно не виделись, Дани, — Изабель осталась в тени. Она не убирала телефон ровно до этого момента. — Сейчас я позвоню кое-кому, Дани. Ты не возражаешь?
Конечно, алжирец не мог возразить, когда за его спиной стоял довольный римлянин. Довольный, как и его пушка в руках.
— Конечно, ты бы не смог мне возразить, — Изабель совершила быстрый звонок и за её спиной вмиг засияли фары автомобиля, и раздался гул двигателя. — Давай прогуляемся, а, Дани?
Мужчину пихнули вперёд, и он был вмиг оглушён ударом в затылок.
— Он мне нужен живым.
— Никто же не спорит, — римлянин подхватил алжирца за ноги и потянул к концу машины, где щёлкнул замок багажника. Изабель убедилась в том, что ничего не выпало из его карманов, и хлопнула дверцей машины.
— Он связан? — спросила Моргенштерн у своего сообщника.
— Всё в порядке.
Они ехали недолго. Относительно быстро и медленно. Можно было это назвать мирной прогулкой по улицам — она не считала это главным вопросом на тот момент. Когда тебя волнуют совсем другие, более мрачные вещи, ты не обращаешь внимания на такие приятные мелочи.
Остановилось авто в пригороде, где уже нельзя было похвастаться помпезностью римского ренессанса. Все вокруг отдавало знобящей тишиной. Пошёл ливень, сильнее, чем был до этого. Водитель и римлянин несли бессознательного алжирца через стену воды. Изабель не спеша достала ключи и отперла старый сарай фермы, на которой они находились в данный момент.
Внутри было сухо, затхло и просторно. Включив свет, она скинула с себя пальто и подошла к столу справа, включая над ним настольную лампу. Водитель уходит, когда римлянин аккуратно укладывает алжирца на стул посреди хаоса, творящегося вокруг одной маленькой точки посреди помещения.
— Он не оклемался?
— Нет.
— Хорошо, давай, подвешивай его.
Изабель не спеша надела кожаные перчатки и достала небольшой пульт управления. Вокруг стало морозно. За окнами гремело, а под ногами цокал свежий бетон. Тело алжирца потихоньку было подвешено к крюку, прикреплённому к потолку. Проверив на крепость зацеп, римлянин одобрительно улыбнулся. Изабель нажала на красную кнопку, и тело алжирца стало подниматься наверху, пока не остановилось на расстоянии полуметра над землёй.
Дани проснулся от тихого гула над собой. Придя в себя, он забился в конвульсиях, не чувствуя земли под ногами. А вокруг была темнота. Он был наедине с ней. Темнота молниеносно поглощала его рассудок, не давая возможности прийти в себя. Яркий свет ослепил глаза. Он оказался подвешенным над бетонным полом, который отражал неприятной белой рябью в глаза. Его руки были скованы чем-то крепким, липким, должно быть изолентой. Но кто его привязал? Как он очутился в этом незнакомом месте, и как он мог выбраться отсюда живым? Ведь каждая его клеточка немела в страхе. Он не мог двинуться, чувствуя сковывающую ауру страха. Резкая вспышка боли в висках отрезвила его, давая прийти в себя всего на секунду и вспомнить нападавшего, а точнее… нападавшую.
— О, ты очнулся, — произнесла темнота вокруг него. Сильное эхо. Ему казалось, что всё вокруг дышало вместе с ним. — Я уже думала тебя будить. Ну что, Дани, вначале виски или сразу к разговору?
Но Дани не мог заговорить. Его рот был накрепко заклеен изолентой, осложняя дыхание. От лихорадки его сердце колотилось очень сильно, он чувствовал стук в ушах, а неприятный горький привкус на губах только подбивал его извиваться ещё сильнее в бесполезной попытке сделать что-нибудь. Девушка, что держала его здесь, не давала ему ни единого шанса.
— Ты ведь не можешь ни выпить, ни заговорить. Что же делать?
Послышались тихие шаги и стук ножек чего-то металлического. Краем глаза алжирец увидел металлические ножки стула. И… как же ему было страшно в этот момент, когда тьма будто шевелилась перед ним, заставляя напрягаться извилины мозга и вырисовывать кошмарные картины перед собой. И тут резко и молниеносно, до визга и мочи в штанах, перед ним возникла белая рука с плескающимся виски в стакане.
— Италия — страна вина, но мне привили любовь именно к такому, — она покрутила сосудом в руке и вернула его обратно во тьму. — Хочешь выпить, Дани?
Не разбирая слов, в тумане, он кивнул. Хотя бы выпьет немного перед самым ужасным. Его протяжный вой раздался, когда Изабель резко подскочила и достала до его правой штанины. Стакан с виски полетел на пол, разбиваясь. В перчатках оказался раскладной нож. Лица мучительницы не было видно. Она резво срезала кусок штанины Дани прямо над пахом. Его глаза в ужасе раскрылись, когда, исчезнув, она вернулась с бутылкой виски. Откупорив её, она вылила жидкость на оголенный участок. Дани уже не мог сдерживать криков — изолента справлялась за него прекрасно. И в один миг, подцепив головкой спичечный коробок, она отправила палочку прямо в центр.
— Больно, Дани? — поинтересовалась Изабель, глядя, как стал извиваться алжирец, мучаясь от боли. Между его ног неслось сумасшедшее пламя, поднимаясь наверх. Он ревел вовсю, а слёзы не успевали упасть на пол, иссыхая от смертоносного тепла. — Больно-больно, я же вижу.
Алжирец не мог остановить эту жгучую боль. Он уже чувствовал своими раздувшимися ноздрями запах спирта и горящей плоти.
— Ладно, Дани. Погоди пару секунд, я мигом, — визг не прекращался, а за ним не было слышно шагов Изабель и шелеста чего-то тяжёлого.
И тут резким напором весь дух из алжирца выбила ледяная струя воды. Один залп, второй залп, ровно до того момента, когда всё пламя не было затушено.
— Хороша водичка, да, Дани? — он резко зажмурился, так и не увидев лица Изабель, когда с его собственного сдернули изоленту. — Мне тоже хочется пить. Но не то, что ты мог подумать, если ты ещё в состоянии. Теперь поговорим? Un petit bâtard. (Маленький ублюдок)
Алжирец почти ничего не чувствовал, но, открыв глаза, увидел руку в перчатке и фотографию перед собой.
— Ты знаешь его, Дани? Ты ведь знаешь, верно? Я знаю, что ты знаешь. А теперь поделись со мной, кто он?
Ничего кроме фотографии и пальцев в коже.
— Американец, — просипел он, едва выговаривая буквы. Крича, он до крови укусил свой язык.
— О, ладно, пусть будет по-твоему.
Не теряя фактора неожиданности, в его живот тут же вогнали нож, прокрутив пару раз из стороны в сторону.
— Не двигайся, хуже будет.
— Американец… он поставщик…
— Чего?
Алжирец откинул голову в сторону, стараясь вдохнуть как можно больше воздуха. Изабель это не понравилось. Она из неоткуда взяла пилу и наклонилась к его ноге. Чёрные волосы скрывали её лицо.
— Поставщик, чего? — в его плоть медленно вонзались один зубец за другим. Хруст за хрустом, с неприятным звуком пила стала медленно ёрзать по его бедру, превращая в месиво плоть.
— Оружия. Оружия, мать его… — прохрипел Дани.
Изабель тут же отняла пилу от его ноги, превратившейся в кашу.
— Так-то лучше, — произнесла Моргенштерн. — Что дальше? Кто получатель?
Алжирец, если бы он ещё мог, то улыбнулся бы. Но после пережитого шока у него не осталось сил. Всё, чего он хотел, так это поскорее умереть.
— Один из Большой Тройки.
— Кто конкретно?
— Этого я тебе не скажу… американская сучка, — Дани тут же почувствовал дуло пистолета на рёбрах в паре сантиметров от ножа.
— Скажешь, либо твоя семья может сказать «пока» белому свету. Как поживает матушка в Оране? — Дани затрепыхался, невзирая на все увечья. По сути, он должен был уже откинуть ноги от полученного болевого шока. — Я вколола тебе умопомрачительный наркотик, замедляющий реакцию нервных клеток на болевые ощущения. Но надолго это тебе не поможет, сам понимаешь.
— Не… тро… гай её.
— Тогда говори со мной.
— Святой. Святой его клиент, — Изабель услышала всё, что ей требовалось услышать.
Первая пуля раздробила коленную чашечку, вторая — оторвала ухо, третья — прямо в сердце. И раз за разом, без остановок, Изабель стреляла в пока живую плоть. Когда крики и стоны Дани прекратились, она отпрянула от его тела, садистки облизывая губы, на которые попала его кровь. Она была буквально по локоть в крови: вытащила из него охотничий нож и полоснула по животу, выпуская внутренности наружу. Девушка слизала с ножа его кровь, удовлетворенно мыча.
—… Изабель, Изабель, Изабель!
— Ох, извини, матушка, смена часовых поясов не могла не повлиять на моё самочувствие, — Изабель натянуто улыбается. Это было правдой. Ночью её тут же вырубило, а сегодня утром она устало расхаживала по номеру, не зная, что именно этим разбудила меня.
— Ничего страшного, — заверяет её отец, — так что именно тебя подвигло неожиданно вернуться к нам?
Изабель загадочно улыбнулась.
— Я здесь за тем, что принадлежит мне, papa.