Amabilis insania

      Хибари Кея не любит поцелуи.       Дино понимает это только к шестому месяцу отношений, когда Кея уже даже не бьет его, а просто ловко отворачивается, подставляя щеку. Краем глаза Каваллоне замечает почти вселенских масштабов усталость на лице парня и понимает, наконец: дело не лично в нем.       Кея просто не любит этого.       (Дино отчасти подозревает себя в том, что ищет Кее оправдания. Однако за такое хочется дать в морду самому себе. Ему и так многое позволено. Больше, чем другим.)       Изначально никто вообще не предполагал, что влюбленность Дино получит хоть какой-то ответ, кроме как тонфами по лицу. Но японские небеса были к нему милосердней итальянских, и когда мужчина полностью по форме предложил юноше отношения — тот согласился. Дино не зря парился в костюме и с цветами на крыше одной из высоток, где у главы дисциплинарного комитета был наблюдательный пункт. По крайней мере, белые орхидеи Кея принял и даже позволил себя обнять.       Но уже тогда уклонился от поцелуя. Каваллоне понял это скорее, как «не время» или «не заслужил еще». И не стал настаивать.       Однако тенденция сохранялась месяц за месяцем и это мало-помалу начинало… Тревожить.       У него что-то не так с лицом? С дыханием? Что-то не так вообще с его попытками поцеловать Кею? Неестественно выглядит? Он спешит? Ему на самом деле не нравится Дино? Именно его попытки?       Подобные вопросы кружили десятками, иногда менялась только на особенно отчаянную интонация и порядок слов. Дино то впадал в уныние, то в панику, то в ревнивую подозрительность. Он успел настроить предположений и даже рискнул приставить к Кее хвост.       Правда, один из его людей, услышав, за кем и в каком ключе надо следить, только приподнял бровь и переспросил: — Любовники? У Хибари Кеи? Кто к нему такому подойдет, он же дикий совсем. И ему шестнадцать всего, босс.       Дино тогда только зубами скрипнул, уточнил приказ до «мальчики-девочки, контакты, связи — учить мне вас, что ли?» (потому что слово «любовники» действительно было громковато, дон планировал быть первым). И велел не задавать тупых вопросов, как отсоветовал и «радовать» ненужными советами.       Парни хмыкнули и отправились исполнять.       Через трое суток и шесть часов, когда вся семья Каваллоне забегала в поисках пропавших ребят по Намимори, как муравьи по муравейнику, Кея приволок их по первому же униженному требованию Дино. Избитых до неузнаваемости, он буквально протащил их по асфальту и сложил Дино под ноги. Парни вяло застонали, опознали босса и забормотали извинения. Извинения перед Хибари.       Тот удовлетворенно хмыкнул и перевел взгляд на Дино. Тот тоже забормотал что-то в том же ключе, оттягивая воротник футболки и пряча глаза.       Потом у них был полный неловкости… Монолог. В конце которого Кея только щелкнул молодого мужчину по лбу и ушел, так ничего не сказав на словоизлияния мужчины.       От этого стало только хуже. Не то Облако простил ему глупость, не то не простил, но задумался. Не то Дино уже в немилости и приближаться без цельнометаллических доспехов ему не рекомендуется.       Ребята, когда их подлатали, без слов уставились на него с немой укоризной во взгляде. Что он, не знал характера Кеи? Тот и по более мелким поводам был способен отделать, как бог черепаху, а тут хвост, который развитый боец с повадками чистого параноика не мог не просечь.       Перед ними Дино извинился тоже и наконец-то узнал, что он дурачок совсем, а Кея вообще ни с кем, кроме Кусакабе, не разговаривает даже. Хотя и с Кусакабе больше говорит с почтительного расстояния — с другой стороны рабочего стола. Если ближе, то разговор принимает очертания избиения младенцев.       Других смертников Хибари возле себя не держал вообще. От слова «совсем».       Каваллоне после этого пришлось долго думать.       С одной стороны, он испытал облегчение. С другой — была же у загадки разгадка?       Дино извелся, но пойти к Кее боялся еще больше. Лимит своего недоверия он исчерпал той выходкой, дальше уже было некуда.       Правильный ответ он узнал только несколько недель спустя. Хибари не злился, Дино все также имел возможность поинтересоваться его свободным временем или выцепить просто в свободную минутку. Они продолжали тратить вечера на совместные прогулки, и вскоре Каваллоне знал Намимори лучше родной Флоренции.       Однако прикасаться к чему-то большему, чем кисть, Дино не рисковал. Кею его поутихший огонь кажется устраивал — он тоже стал спокойней, если не сказать — прохладней. Каваллоне боялся лезть и разбираться, в чем разница, выдерживая время и дистанцию. Признавая, что был неправ в повисшем молчании. Одними глазами спрашивая и все время наталкиваясь на непреклонное серебро и безмятежное лицо. Хибари и так было неплохо — он меньше хмурил черные брови, не поджимал губы, не щурился, угрожая всему живому вокруг себя.       Облако вполне был доволен тем, что они разве что за руки держатся на пустеющих к ночи дорогах и парковых тропинках.       И Дино смирился на время, решив не давить и не настаивать. Целовал гладкие, не подозревающие о бритве щеки, промахивался и попадал за уши и в шею. Целовал кисти, поймав их в нежную хватку своих рук. Потом мог получить локтем по ребрам, отметив промелькнувшую на раскрасневшемся лице улыбку, и поневоле, забыв о ноющих ребрах, улыбался сам.       Все было так просто, нежно и так… непохоже на его обычные пылкие ухаживания.       Каваллоне любит Хибари Кею и без поцелуев.       Хибари Кея отвечает ему взаимностью.       Юноша только после шести месяцев отношений, тупя взгляд и алея скулами, неохотно признается, что не умеет целоваться и не знает, что должен делать, когда целовать пытаются его.       Дино готов зажимать ладонью нос, но вместо этого он стискивает не ожидавшего такого напора Кею в объятиях, ощущая, что его потряхивает.       У Каваллоне тысяча причин для радости, и одна из них — обычное облегчение.       Одним движением руки — да что там, руки! Одним взмахом ресниц его Хибари развеял месяцы напряжения и страха. — Просто дай мне поцеловать тебя, — мягко просит он, прикрывая медовые глаза, в которых играют золотом искры счастья, улыбаясь самой сокровенной тайне своего мальчика.       Кея напряженно сопит, потом закрывает глаза и легонько подается навстречу, подставляя губы. Дино охотно касается их своими, сминает, но углублять отказывается.       Он не для того научился так ждать, чтобы одним махом сломать. Таким он был до того, как узнал, насколько же это здорово — дождаться мгновения, когда любимый решит открыться тебе сам. — И все? — Кея удивленно моргает и слегка отстраняется. Кажется, руки на поясе ему не мешают. Мужчина старается не давить и не сковывать движения — Хибари больше всего на свете любил знать, что он может отступить и уйти. Отступить, а не вырваться из сковывающих рук. — И все, — Дино смеется одними глазами, кусает губы. Вечер сегодня особенно теплый, воздух ласково обдувает лица, сгоняя прочь духоту и не давая появиться испарине. Небеса уже лиловые — до полной темноты осталось совсем чуть-чуть. Он подмечает это все потому, что у него теплеют щеки - наверняка он краснеет. — Страшно было?       Кея отрицательно мотает головой. Дино рискует улыбнуться.       Ему нравится этот доверительный разговор, да и вообще этот вечер.       Наконец, Хибари явно что-то задумывает, потому что Каваллоне замечает, как он на несколько мгновений прикусил губу.       А через секунду подавшийся вперед Кея сталкивается с ним носами и губами. Неловко, со всего размаха. Серебро глаз затапливает мир.       Дино с радостью тонет, руками удерживая их в таком положении, чуть склоняя голову, чтобы было удобней касаться губами других губ. Мягкие, короткие поцелуи сменяются лаской губ о губы, уже влажные, горячие. Потом между ними осторожно проскальзывает язык.       Кея мелко дрожит, но не убегает. Мужчина молит небеса о том, чтобы это мгновение длилось как можно дольше, а сам осторожно касается чужого языка своим. — Странно, — Кея отстраняется, облизывает припухшие губы. — Странные ощущения. Для тебя — это приятно? — Я касаюсь чего-то, что внутри тебя, тем, что внутри меня, — Дино немного потрясен тем, сколько они наверстали в этот раз. И говорит вещи, под стать странным ощущениям Кеи. Но тот кивает, словно понял. — Довольно лично. Лицам с проблемами восприятия личного пространства не рекомендуется.       Дино было просто приятно ласкать его, ощущая сбившееся дыхание, но Кея не из тех, кто поймет подобное. Возможно, чувственность поцелуев для него — загадка.       В каком-то смысле, тем лучше — напряженной пульсацией в паху сейчас мучается только один из них.       Хибари идет вперед, шагая в свет зажегшегося уличного фонаря. Обычный школьник в обычный вечер. В Намимори полно таких.       Дино кусает губы, чтобы не засмеяться в голос.       У Кеи пылают уши.