Amabilis insania

      Дино целует узкую грудь, целует переплетенные с его пальцами тонкие пальцы. Под кожей наливается янтарное сияние, карамельные глаза широко распахнуты, малиновые губы приоткрыты. Тсуна сладко вздрагивает, закрыв глаза, когда Дино делает последнее движение бедрами, и молочно-жемчужная струйка орошает худой живот.       Дино горит Солнцем и Небом, золото и янтарь в нем сплелись друг с другом — не разделить. Дино целует острые скулы и жмется губами к влажному виску. Тсунаеши, его названный брат, извивается под ним, когда он снова начинает двигаться. Пламя пульсирует под кожей их обоих, и Дино растягивает собственное удовольствие. От однообразных движений сводит бедра, ноет поясница — совсем немного, но все же. Бугрятся мышцы на руках, когда он приподнимается и ускоряется, вонзаясь членом между вздрагивающих влажных ягодиц.       Тсуна сжимается вокруг него, словно сладкая ловушка, медовый капкан, а потом Дино кончает, и оба они низко стонут, упиваясь удовольствием и ленивой негой. Каваллоне соскальзывает вбок, и ложится, сыто жмуря глаза.       Со спины прижимается прохладное тело Кеи, и Дино с готовностью подставляет шею. Кея любит прикусывать и обводить кончиком языка его татуировки, а Дино любит его белую грудь с малиновыми сосками. Прищурившийся Тсуна ловит руку со светлой кожей и короткими, обточенными ногтями, и начинает втягивать в рот длинные пальцы, оставляя их обласканными и мокрыми. Хибари настоящая Белоснежка — бледный, с нежно розовеющими щеками и способностью приручать всякую живность — глаз не оторвать, каким он кажется красивым и нежным, хоть и способен согнуть гвоздь вокруг пальца в пружину.       Кея переваливается через плечо Дино, чтобы поцеловать вполне довольного такой идеей Тсуну, а Дино в это же время лижет покрасневший сосок, и быстро убеждается, что Кее нравится — тот учащенно дышит и его член не просто стоит, а течет, тычется мокрой головкой в поясницу. Каваллоне пальцами выкручивает алую бусинку на груди со следами его укусов, и помогает Кее полностью переползти на Тсуну. Тот любит целоваться, а Дино любит смотреть, когда оба его малыша находятся вместе.       Хотя сегодня он хочет взять Кею вдвоем.       От возникшего в голове образа, по телу прокатывается волна мурашек, а от паха по телу расходится горячий импульс, заставляя затрепетать и на мгновение прикрыть веками вспыхнувшие глаза.       Хибари отлично будет смотреться с двумя членами между ними.       Дино пришлось сжать себя рукой, чтобы сдержаться. Член болезненно ныл и едва заметно дергался. Мужчина провел по нему рукой, стискивая зубы, и посмотрел на сплетенных любовников. Кея стойко нависал над Тсуной, не давая распластать себя, и целовался, целовался, кусал припухшие губы и вылизывал рот. Дино и сам облизнулся — нотка животной похоти была присуща Кее всегда, но сейчас он притягивал к себе взгляд и заставлял желание клубиться в теле тяжёлыми, душными грозовыми облаками.       Дино сел, потом устроился между разведенных ног Кеи и Тсуны, и подался вперед, пальцами оглаживая ложбинку между ягодиц Облака. Кея коротко вздрогнул, но быстро освоился и приподнял бедра. Каваллоне прикипел взглядом к поджавшимся к телу гладким яичкам и поблескивающему от смазки возбужденному члену. И толкнул пальцы вглубь жаркого тела, вышибая из любовника смазанный стон.       Внутри было мокро, влажно, тепло — сперма Дино никуда не делась, заменяя смазку и заставляя задницу Кеи хлюпать самым развратным образом. Выглядывающие из растрепанных волос кончики ушей горели алым, что, однако, не мешало парню насаживаться на длинные пальцы и грудью вжиматься в грудь Тсуны.       Дино откровенно любовался ими. Кея и Тсуна и до него были сладкими мальчиками, горячими, развратными, одержимыми друг дружкой по-подростковому в свои чуть-чуть-до-двадцати. У них был практически один рост и комплекция, один размер. Плечи Кеи даже чуть-чуть уступали в ширине, а уж как они смотрелись вместе, сплетенные телами! Дино не уставал любоваться и искренне наслаждался возможностью вклиниться между ними. Кожа Тсуны была, как персик, у Кеи — как виноград. Гладкая, сладкая, светлая — одно удовольствие оставить пылающий алым след зубов, зажав добровольно давшегося парня в тиски, давя на него своей властью, акцентируя его беспомощность.       Дино был уверен, что он дал этим двоим то, чего им сильно не хватало только друг с другом. — Тсуна, давай вместе, — мурлыкнул Дино, и, вытащив пальцы, заставил Кею отпустить бедра. Его тяжелая ладонь легла на поясницу, как умела ложиться между лопаток, давя, подчиняя… Давая почувствовать скрытую силу.       Силу Кея любил. Он был их тех, кого никогда не завоюешь до самого конца. Вечный вызов, вечный бой…       И сейчас он заведомо уступал Дино право сильного. — Хорошо, — тягучий голос Тсуны был как карамель. Не сильно низкий, с хриплыми нотками, он был что надо.       Тсуна сел, держа Кею сильными руками, прижав руки своего хранителя к телу. Хибари дергался скорее показательно, чем целенаправленно — тогда его не удержала бы и глыба бетона — и пока Дино не помог другому Небу протолкнуться в непокорное тело, Кея был занят попытками выбраться из хватки. А потом Тсуна взял его за волосы на затылке, отпуская руки, отрывая от себя, показывая Дино, как обмякло красивое лицо… И одним шлепком заставил Хибари двигать бедрами.       Дино за процессом погружения и выскальзывания члена следил неотрывно, голодно, с удовольствием. Зрелище того стоило — Кея весь был, как цветок, розовый в самых нежных местах, а двигался, словно днями напролет только этим и занимался. Они, конечно, обсуждали предпочтения, и Дино знал, что мальчики любили меняться, но у Кеи был явный талант вести и делать вид, что ведут его. Каваллоне, опытный в таких делах, наслаждался этой маленькой игрой. — Ты скоро? — Тсуна успел закрыть глаза и запрокинуть голову. Кея на его бедрах трахал сам себя, лицо у него горело, виски влажно блестели, но экстаз Дино бы ни с чем не спутал. Хибари наслаждался ролью и словно дразнил, подгоняя, призывая присоединиться. — Уже, — выдохнул Дино, поняв, что засмотрелся. И, вжавшись мокрой головкой в край тугой задницы, раздвинув упругие половинки ладонями, плавно втиснулся и вдвинулся до конца, слушая тихий шепот замершего неподвижно Тсуны.       Этим они заставили практически неутомимого, ненасытного Кею кончить посреди всего.       Не то чтобы Дино не понимал его состояния…       Два члена внутри чужого тела ощущались… Невероятно. Кея поверхностно дышал, прижавшись лопатками к широкой груди Дино, рука с татуировками держала его поперек горла, давая иллюзию легкого принуждения. Кея потянулся ей навстречу, запрокинул голову, глядя ртутными, темными от желания глазами, заводя тонкую руку и вплетая длинные пальцы Дино в волосы, стискивая в кулак до приятной боли… А для Каваллоне это было… Танцем. На троих.       И он повел двух своих партнеров к краю, к пределу. Ведь кто, как не он, разбирался в самых жарких, самых неистовых плясках, оставляющих тело трепетать в экстазе и гореть жаждой повторения.       Кея между ними едва дышал и закатывал глаза, изредка широко распахивались малиновые губы и виделся мокрый язычок. Стонал Кея гортанно, смазано, низко, развратно. Животные звуки, будоражащие тело и разум. Дино с них всегда вело, и то, что Тсуна затыкал этот блядский рот поцелуем, то подставлял свои губы Дино, разделяя с ним вкус их третьего, обмякшего, состоящего из бесконтрольности и наслаждения, мало что меняло.       Кея отпускать себя умел и любил это дело. Они с Тсуной пока только учились наслаждаться так самозабвенно и доверчиво.       Страшное это зрелище, когда природный еж позволяет лишить себя всех колючек. Страшное — и волнительное.       Дино даже представить боялся, что Кея с ними сделает, если они его такого ранят. Наверное, никогда никому больше в руки не дастся и не даст увидеть себя вот таким. Хотя Дино и не планировал, чтобы кто-то кроме них его таким видел, и эта мысль, сладкая, которой он упивался несколько долгих мгновений, заставила его вслед за Хибари лишиться контроля, начав вколачиваться в его тело, терзать белыми зубами нежное плечо.       Тсуна последовал за ним, и вместе они заставили Кею между ними тянуться вверх, трепеща и извиваясь, насаживаясь и подставляя бедра, пока Тсуна, кончая, с тихим рыком кусал собственного Хранителя под челюстью, оставляя наливающуюся цветом метку пылать и рассыпать алый бисер по наливающейся синевой и багрянцем отметок коже.       Пламя танцевало под кожей цветными лепестками, слишком близко подобравшееся, почти вырвавшееся в реальный мир, мерцало ворохом искр в глазах. Дино чувствовал, как выгнулся между ними Кея, похожий на лук, чутко улавливающий дрожь пальцев и посылающий стрелу совсем не к мишени, а прочь. А потом все зашумело, смешалось, словно они оказались под толщами воды, и даже в глазах потемнело так же, заставив ловить губами воздух.       Реальными были только два тела в его руках, два любовника, без которых мир становился пресным.       Тишина, нарушаемая их шумным дыханием, обрушилась на них всех единовременно. Дино с трудом вернул себе возможность мыслить связно, и первым покинул жадно стискивающее их с Тсуной тело, вырвав из своих любовников почти синхронный стон. После чего Кея почти без сил привалился к горячему телу Савады, закрывая глаза и обхватывая рукой чужую шею. Дино смотрел, как Тсуна тоже оставляет принявшее их тело, и с искоркой благоговения смотрел, как бедра марает жемчужно-белым.       Тсуна держал Хибари в руках, ерошил волосы, целовал уголки глаз, и в этом была их собственная, неподконтрольная Дино нежность. Впрочем, его эта частичка обособленности не задевала.       Каваллоне с удовольствием подарил по поцелую одному и второму, и, как самый стойкий, отправился в ванную, готовить для них всех ванну.       Самым приятным сюрпризом стало синхронное появление его мальчишек, пока он возился с разведением соли, и поцелуи в щеки, от каждого со своей стороны. Хитрые и довольные мордашки, блестящие глаза — Кея и Тсуна без слов говорили: все хорошо, Дино, мы любим тебя.       И Дино целовал обоих, улыбался и покорно тянулся за лаской.       В груди у него было тепло, и если бы кто-то спросил, что это за тепло, он бы сказал просто —             счастье.