Amabilis insania

— Я с удовольствием поставлю тебя на колени снова, ку-фу-фу-фу-фу, — Рокудо сверкает красным глазом сверху вниз, раскинув руки и сложив пальцы когтями, тем самым киношным жестом, который используют все клишированные злодеи, пытаясь донести до зрителя всю суть своего злодейства.       Хибари в ответ зевает ему в лицо так, что чуть не сворачивает на сторону челюсть, и остается стоять, привалившись бедром к дверному косяку, скрестив на груди руки. Рокудо заметно меркнет. — Тебе совсем на меня плевать, да? — плаксивым тоном начинает иллюзионист, семеня к своему единственному зрителю, цепляясь пальчиками за рукав пиджака и требовательно дергая ткань. Кея даже глаз не открывает. Рокудо дует красивые и по своей форме «капризные» губы. — Когда ты сказал, что хочешь отпраздновать нашу годовщину, я не думал, что ты выберешь именно такой… стиль празднования, — Кея приоткрывает один глаз и вяло отцепляет чужие пальцы от своей одежды. Мукуро куксится, как учил его обрабатывающий Саваду Фуута, и делает глаза щеночка. Хибари скашивает взгляд, отдавая должное разыгрываемому представлению, даже если четверть Станиславского в глубине его души кричит «не верю!». — Если ты хотел, чтобы я тебе отсосал, ты мог попросить. Вместо этого ты перенес нас в иллюзию Кокуе Лэнда десятилетней давности. Ты правда надеялся, что меня напоминание об этом месте возбудит совершать эротические подвиги? — вздыхает Облако.       Мукуро, растеряв весь свой настрой быть прелестной капризулей, сердито топает ножкой в сапоге выше колена, с каблучком, как у лучших кокеток Милана. — Нет! А как же сладость реванша? Упоение от победы?! Адреналин! Приятная ломота в мышцах! — с каждым словом Туман распаляется все больше, картинно взмахивая руками и устраивая новое — очередное — представление.       Хибари, наблюдавший за этим с прищуром, с очередным тяжелым вздохом тянет узел своего галстука. — Будет тебе ломота в мышцах, — ласково и очень опасно обещает он. Мукуро, прерывисто вздохнув, оборачивается. — Правда? А адреналин? — И адреналин, — обещает Хибари, сбрасывая пиджак и картинно берясь за пряжку ремня. — Ты у меня получишь столько адреналина, что трое суток ни сидеть, ни ходить не сможешь, это я тебе могу обещать, — Кея предвкушающе облизывается.       Только теперь почуявший в его тоне подвох Мукуро оборачивается, через плечо видя, как многообещающе оскалившийся Кея расстегивает рубашку, и завывает, спеша закрыть ладошками свой худосочный филей: — Не-е-ет, только не снова! — Снова, милый мой, снова, — ласково возражает Хибари и ловит кончик длинного хвоста поспешившего удрать туманника. — У нас с тобой будет целый пеший эротический тур по вехам наших отношений. Кокуе, Конфликт колец, встреча в будущем — я тебе не простил всех тех противоправных издевательств над легко возбудимым подростком, даже не думай — и так далее, далее, далее… До наших дней.       Рокудо издает придушенный писк, после чего его забрасывают на плечо деловито шлепнувшего его по заднице Кеи, и покорно обмякает, решив, что сотрудничество ему зачтется. До вечера следующего дня Савада не видит двоих своих самых сложных Хранителей.