В лесу, где сжигают ведьм

Ночь была просто волшебной во многих смыслах. Я разлеглась в форме звезды, так и проснулась под армейскую суматоху. Спала я в своей внеземной одежде, а переодевалась в форму разведки уже в ванной. С самого утра на улице стоял дубняк, но никто не жаловался, будто только мне было холодно в укороченном пиджаке. Они б ещё рубашки из шифона сшили. На построении наш старшина любил ставить новобранцев на место. Чаще всего он называл имя несчастного и подробно расписывал все его косяки на командной тренировке. Что такие как он, оказавшись за стеной, отправляются на корм титанам в первые же минуты. Что из-за таких неучей любой поход оборачивается похоронным маршем. Я не присутствовала ни на одной тренировке, поэтому чуть не отхватила инфаркт, когда прозвучало и моё имя. Все сослуживцы коллективно подумали, что мне, наконец, влетит за отлынивание, и я тоже подумала об этом. Не буду же я орать на весь взвод, что я подставной агент. Но всё оказалось гораздо забавнее. Когда он попросил меня выйти вперед, не было ни единой души, кто сомневался бы, что мне сейчас прилетит по самое не балуйся. И когда я уже стою перед отрядом, старший мне говорит: — Это же была твоя первая вылазка? Расскажи, как можно подробнее, об экспедиции за стеной. Я непроизвольно хихикнула от спавшего напряжения, но моя лыба быстро исчезла, стоило мне вспомнить эту чертову вылазку. Чуть позже я узнала, что в ней не было новичков. Все они не раз бывали за стенами, на их счету были десятки титанов, и всё равно мы потеряли скольких... пятерых? По какой-то причине в конце рассказа солдаты восхищались не мной, а капралом. Я пожалела, что не вычеркнула его из истории, как ошибку природы. Мои синяки почти зажили, и я только убедилась, что пока я вне поля его зрения, я в безопасности. По возвращению меня трижды переспросили, состою ли я в отряде капрала, и я как никто понимала, что моё назначение больше походит на нелепую сплетню подъездных бабулек. Элитный отряд был сплочен, они чего только не делали вместе. Я не вписывалась, была лишней. И, пока документы о моем переводе не попали на стол Эрвина, я всё ещё считалась грязью на подошве командира новобранцев. Я понимала, что этой бумаги скорее всего и не будет, потому что составить её должен был капрал, который был против любой инициативы, связанной со мной. Ещё эта его болезнь... О результатах моего шаманства я узнала ещё во время завтрака, когда увидела капрала за столом элиты. По сегодняшнему капралу я бы никогда не сказала, что вчера ночью его мучила лихорадка. Выспавшийся, опрятный, лицемерный, заносчивый — с ним всё в порядке. У меня аж аппетит пропал. Дважды чихнув на дорожку, я покинула столовую и уже в комнате продолжила оборванный сон. Я проспала почти весь день, и, если бы не Ханджи, словом «почти» можно было бы пренебречь. Она растолкала меня и отвела в свою комнату, где мы дорабатывали карту. Ханджи жаловалась, что её подозрения насчет болезни капрала так и не подтвердились. Остается только гадать, чем он там занимался всё это время, что даже на еду времени не нашел. Я вступила в жестокую борьбу с насморком, и, наконец, до меня доперло, что я заболела. Заразилась от капрала чи простудой, чи гриппом, но штырило меня конкретно. Каждый раз, как видела здорового капрала, лицо у меня перекашивало в гримасу боли. Ну зачем? Ну кто меня просил? В моем случае это была просто болезнь, без угрозы жизни. Я пила много горячего, сама сбивала себе температуру и лечилась народными средствами, пока однажды не проснулась полностью здоровой. Так как мой круг общения ограничивался только Ханджи, все новости я узнавала с большим опозданием. Зато я знала гораздо больше, так как она сообщала обо всём напрямую от Эрвина. И вот на днях она поделилась со мной, что командор подал прошение о дополнительном финансировании экспедиции. Причем об её целях он солгал, а убедить вышестоящих в необходимости вложений в обычное исследование территорий, если кто-то и мог, то только командор. Поэтому мы просто ждали, когда его настойчивость и целеустремленность окупятся. Я стала частым гостем в Лаэстене, родном городке Андерса. На рынке появлялись и исчезали странствующие торговцы, и привозили что-то новенькое из других областей. У некоторых имелось письменное разрешение с королевской печатью на свободный проход стен Розы и Сины, но посещали они только столицу, а за вторую стену выходили крайне редко. Всё строилось так, что чем ближе к королевскому дворцу, тем богаче население. В моем мире тоже было место социальному неравенству, но здесь это особенно чувствовалось. Богачи наживались на горе людей, те становились нищими и кончали свою жизнь, выпрашивая монетку у прохожих. Лаэстен был зажиточным городком, но даже здесь через каждые сто метров сидел бедняк, стыдливо опустив голову и высоко подняв руку. Как же это было унизительно — стоять на коленях и ждать милостыню. И все проходили мимо. Люди делали вид, будто этого человека не существует, и не мне их осуждать, ведь, я сделала так же. Я думала о том, что он сам виноват в своем положении, что этот человек мне никто, я даже имени его не знаю. Но я хотела, чтобы кто-то заметил его, кто-то не безразличный к чужому горю. Недалеко от бедолаги какой-то господин отвязывал коня и общался с женщиной средних лет. Я отошла достаточно далеко, так что и разглядеть его толком не могла. Оседлав коня, он уже направился в ту же сторону, что и я, как вдруг за спиной женщина разразилась бранью. Даже до меня долетели её слова, а орала она на нищего, чтобы отвадить от своего дома, как прогоняют бездомных собак. Бедняк поднялся на ноги и зашагал прочь, на этом история должна была закончиться. Но господин развернул коня и перегородил ему дорогу. Что-то сказав, он достал небольшой льняной мешочек, в который уместилось бы от силы десять монет, и положил ему в руку. Бедный тут же заглянул внутрь и с благодарностью вперемешку с негодованием, несколько раз поклонился, почти падая в ноги. После этого мужчина снова запрыгнул на лошадь и, кинув осуждающий взгляд на женщину, поехал своей дорогой. Я не одна наблюдала эту картину, прохожие расступались перед ним в восхищении. Причем восхищение вызывал не его поступок, а он сам. То как он ехал, держал голову, смотрел вдаль — всё это производило впечатление на людей, они останавливались, чтобы проводить его взглядом. И да, это был Эрвин Смит. Я не признала его в другой одежде, а рассмотрела только когда он проехал, не заметив меня. Мой вздох восхищения им, наверное, облетел весь городок. Что же он ему сказал? — Эрвин Смит... черт, — я не ожидала, что произнесу его имя вслух. Наваждение какое-то, лишь бы не переросло в вожделение. Хотя... а не поздно ли я спохватилась? Я завела руку за спину и помассировала шею. Это не помогло отвлечься, зато сняло напряжение. Я продолжала узнавать этот мир и приспосабливаться к новой жизни. В средневековье я чувствовала себя куда более на своем месте, чем за экраном планшета, играя в Plants vs Zombies. Но были вещи, по которым я скучала. Не время от времени, а постоянно. Я тосковала по ним, будучи одна, а уж с уединением проблем у меня не было. На протяжении шести дней меня никто не трогал. Это была лучшая неделя за всё моё пребывание в штабе, но и она закончилась. Ближе к полудню Ханджи предложила принять участие в её эксперименте. Я шла за ней в полном неведении, пока мы не подошли к тренировочной лесополосе. Затем мы свернули к каким-то палаткам, и, увидев двух пригвожденных к земле титанов, я начала догадываться о сути эксперимента. — В это время проходит тренировка элитного отряда, так что свидетелей быть не должно. — А им, значит, можно наблюдать? — все пятеро членов отряда Леви, включая его самого, стояли недалеко от нас. — Они тут на случай, если что-то пойдет не так, — пояснила Ханджи. — Но я не хочу, чтобы моих титанчиков убили на моих глазах, ты уж постарайся, Мави. — Это от них зависит, — я оглядела подопытных, и на вид они были очень измучены. — Так что мне делать? Не успела она ответить, как к нам подошла элитная пятёрка. Ханджи с радостью восприняла такой живой интерес к её опытам, хотя без указаний Эрвина тут, скорее всего, не обошлось. Их негативное отношение ко мне не изменилось, разве что Петра не разделяла презрительных взглядов. — Для начала подойди к нему. Только медленно, посмотрим на реакцию Джона, он не любит чужаков. — Джона? — я уже сделала шаги по направлению к титану, как обернулась, услышав что-то несуразное из уст Ханджи. — Я назвала его Джоном, а справа от него Билл. Мы поймали их три месяца назад у стен, они пытались вскарабкаться, но постоянно падали. Такие смешные... — Мне не понять, — я прервала её бойкую речь и уверенно подошла к великану. Ханджи даже ойкнуть не успела, как я стояла у пасти Джона, выпучившего на меня глаза. Кого другого он бы уже давно схомячил, но у меня, видать, иммунитет. — Что-то ещё? — П-потрогай его, — у меня сложилось впечатление, что Ханджи вот-вот запрыгает от восторга, такое у неё было выражение лица. На её просьбу я потянула титана за щёку, точнее, попыталась это сделать, но щека у него была огроменная. Как за такую ухватишься с моими-то рученками? Но, главное, что Ханджи моя находчивость понравилась. Она поправила очки и черканула что-то в своих бумажках. Реакция остальных была однозначна: полная боеготовность. Но следили они за мной, словно их канцелярские ножики предназначались моей шее. — Так... теперь вспомни тот день, когда вас нагнали титаны. Если тебе всё ещё трудно, можем перейти к следующему пункту... — Трудно? А, — я сделала максимально отстраненный вид, — ты об Андерсе? Всё в порядке, что нужно сделать? — Попробуй подчинить Джона, прикажи ему, к примеру, закрыть глаза. — Поняла, — с этими словами я повернулась к нему, закрыла глаза и попыталась приблизиться к тому отчаянию, что испытала со смертью друга. Очухалась? Ложь. На это уйдут годы, если не столетия. У меня отвратная память, но злопамятная совесть. — Закрой глаза, — я посмотрела в глаза титана, и, благо, только он видел подступившие слезы. Впрочем, никакой реакции не последовало, и ни одной слезинки я так и не проронила. Хватит с меня этого. — Можешь ещё попробовать? Я бегло прошлась глазами по элитному отряду и подошла к титану ближе, чтобы провести свой собственный эксперимент. — Убей меня. Джон, если и понял мой приказ, проигнорировал его, и глазом не моргнув. — Тогда убей их, — я указала рукой в сторону пятёрки, и кто бы сомневался, первым возмутился старпёр. — Ты что, поехавшая? Что ты себе позволяешь, мелкая дрянь? — Он не понимает, что я ему говорю, — обратилась я к застывшей Ханджи. — Я думала, что причина может крыться в том, что в моих словах нет желания. Но он и правда не понимает моих слов. Если бы понимал, попытался бы напасть на них, но увы. Я знала, что так будет. Одного моего желания недостаточно — это я поняла ещё в лесу, путешествуя с Ростиком. Со временем он научился понимать только то, когда я хочу залезть на него или слезть. Единственной целью такой выходки было выбесить и без того нервирующий меня элитный сброд. — Это уже ни в какие ворота, — неожиданно для меня огрызнулся Гюнтер. — Командор Эрвин разрешил тебе остаться в штабе. Ты ешь нашу еду и спишь в теплой постели, и это твоя благодарность? — Чего мы с ней возимся? Одни проблемы от этой девки, — опять вырвалось из пасти Оруо, что б его. Они решили числом на меня надавить? На их беду, в этой ситуации я могла позволить себе что угодно в их адрес. Да просто потому что мне было что им сказать. В конце концов, в рамках эксперимента можно использовать и тяжелую артиллерию. — Не ждите от меня благодарности, лучше почаще смотритесь в зеркало. Такие гримасы на себя нацепили, будто я ваш заклятый враг. Родители вас не учили, что врагов себе нужно выбирать тщательно? — Да какое... — Заткнись, я ещё не закончила, — оборвала я Оруо. — Напомню, ваш враг здесь, — я ткнула пальцем титана, — и сделайте, наконец, лица попроще. Оставьте личную неприязнь, и поймите уже, что я ничего вам не сделала. Хотя нет... подумайте-ка лучше о том, что я могу сделать. Моего гнева боятся даже титаны, вам он точно... Я бы ещё много чего могла наговорить, если бы не пощёчина, вернувшая меня с небес на землю. Пока я говорила, ноги сами привели меня к ним. За всю браваду капрал не вставил и словечка, я и забыла о нём и его манере бить всё, что ему не по нраву. А я входила в категорию его любимых груш для битья, поэтому могла отхватить и за меньшее. Я схватилась за щёку и почувствовала нарастающее с каждой секундой желание убить капрала на месте. — Убейте его! — с подлинной ненавистью крикнула я обоим титанам и по реакции всех пятерых поняла, что у нас есть положительный результат. Титаны зашевелились, разинули рты и сквозь боль с новыми силами пытались выдернуть штыки из земли. Но, увы, упали без сил к сопротивлению. — Вот оно что, — произнесла я в своей обычной манере, — Ханджи, они реагируют на мои эмоции, — она с потрясающей скоростью вникла в то, что я только что провернула. До остальных доходило с опозданием, поэтому пришлось объяснять. — Спасибо, что поучаствовали в эксперименте. Без вас мы не достигли бы таких успехов. — Так всё, что ты говорила... ложь? — если бы не слова Петры, на меня бы обрушилась брань остальных членов элитного отряда. — Всё, что я сказала, правда. Но не берите в голову. Мне фиолетово, если я в чьем-то списке ненависти. Люди непостоянны в отношениях. Вчерашние враги сегодня лучшие друзья, ваши чувства и предпочтения не играют никакой роли. Если таким отношением вы хотели задеть меня, то тактику выбрали в корне не верную. Берите пример с Андерса. Моя ненависть испарилась как по щелчку, и я снова излучала оптимизм, несмотря на гнетущую атмосферу. Я позволила им довести меня до этого состояния и не сдерживалась в эмоциях. Я на себе продемонстрировала принцип непостоянства, прекрасно управляясь с внутренними конфликтами. Я и правда не понимала, за что меня можно не любить. Разве я не прелесть? — Превосходно, это потрясающе! Ты умница, Мави! — Ханджи закончила конспектировать и решила раздавить меня в сумасшедших объятиях. — Нужно доложить командору о результатах. Немедленно напишу отчет или... нет, я лично сообщу ему! Побудь пока с титанчиками, я скоро вернусь! Она... убежала. Я ничего не имею против общества Джона и Билла, они мне даже симпатизируют, но оставаться с элитным отрядом наедине после такого цирка с моей стороны... Я ещё жить хочу. Дожидаться, пока на меня по новой спустят собак, я не стала. Нашла себе укромное место в палатке и заскучала, не имея при себе ни телефона, ни планшета, ни карт. Остальные покоряли лесостепь на приводах пространственного маневрирования. Все, кроме капрала и вернувшейся Ханджи. Я могла бы пойти в казармы, но вместо этого стала свидетелем их разговора. На удивление, капрал спокойно переносил её взвинченность и оптимизм на пустом месте. Они говорили об экспедиции, и я узнала, что Эрвин добился дополнительного финансирования. А значит, осталось только определиться с составом, запрячь лошадей и открыть ворота. Экспедиция важная, новичков туда не отправят, и элитный отряд лучше всего подходит под важность миссии. Возможно, к ним присоединится кто-то из отряда Ханджи или самолично глава исследователей. В любом случае, в штабе станет поспокойнее, и я смогу отдохнуть от них. — Ого! — Ханджи явно чему-то удивилась. — Не ожидала, что тебе такое нравится, что за подвеска? Выглядит не дешево. Я вскочила со стула и прислонилась к одной из сторон палатки, чтобы отчетливее слышать их разговор. Если Ханджи говорила громко, то капрала я почти не слышала, он не орал на всю поднебесную. — Подарок. — Что? Чей подарок? Капрал не сразу ответил. Наверное, прятал амулет за одеждой. Я на автомате нащупала свой камень и крутила в руках, ожидая, что же он ей ответит. Зная его характер, он скажет что-то типа «не твое дело» или «не важно», подойдет любая нейтральная фраза. Он, скорее всего, и не знает, что «подарок» магический, и тем более не знает, что он от меня. Не знает же? — От Петры. — Чего?! Когда? У тебя был день рождения? С чего бы ей дарить тебе что-то? Пока Ханджи разрывало от наплыва вопросов, я вернулась в свой угол и обдумала, как он вообще пришел к таким выводам. Вряд ли Петра в курсе этой подвески, да и не похоже, чтобы капрал сомневался в своих словах. Подарок Петры... Я мысленно вернулась в ту ночь и снова проникла в комнату капрала. Он крепко спал, на лбу выступил пот, болезнь не отступала. На столе лежали документы, стояла не зажженная свеча. Комната освещалась только луной, но этого света было достаточно. Рядом с больным стояли те же лекарства неизвестного происхождения. Там же стоял графин с водой. Пахло... уксусом. Я взяла с подушки упавший платок и сделала новый компресс. Платок был женский. Петра. Она была там до меня! А когда я едва не разбудила его, он подумал, что это Петра вернулась? Великолепно! Если он думает, что это подарок Петры, это мне только на руку. Да узнай он, что подвеска от меня, будь она даже золотой — выбросит. Осталось только поговорить с Ханджи, чтобы она не расспрашивала Петру, и до истины никто не докопается. Я вышла из палатки, и Ханджи сама подошла ко мне, как увидела. — О, ты еще здесь? Я думала, ты ушла. Спасибо, что приглядела за Джоном и Биллом. Командор велел продолжить исследование, результаты потрясающие. Но вряд ли мы сможем использовать это в бою, не будем же мы тебя доводить до срыва. Так что давай продолжим в том же духе, когда вернешься из экспедиции. — Да-да, насчет Петры, я тут услышала... В смысле, когда я вернусь из экспедиции? Эрвин сказал, что я поеду?! — Конечно, поедешь. Без тебя этой экспедиции вообще не было бы. — Что он опять задумал... — я погрузилась в размышления и совсем забыла, о чем хотела поговорить с Ханджи. — А что насчет Петры? — А, ну да. Петра очень смущается, когда речь заходит о её подарке. Пожалуйста, не поднимай эту тему при ней. А лучше вообще держать это в секрете от остальных. Она так стесняется... — Этот черт так и не ответил, в честь чего подарок. Петра рассказывала тебе что-нибудь? — Ну... особой причины нет. Она просто захотела подарить ему что-нибудь. Сама знаешь, как она его... уважает. Под уважением я подразумевала другие чувства, но Ханджи поняла всё так, как надо. Когда она узнала, что особой причины нет, её интерес быстро спал. Она вернулась к своей исследовательской работе, в которую я не хотела вникать. Но меня распирало от любопытства. Я думала, что влюбленность Петры обречена быть похоронена заживо. Но если капрал позволил ей поухаживать за собой, значит, он не равнодушен? Может, у них уже роман, а мы и не в курсе. Не могу же я подойти и спросить у неё напрямую. Или могу? Тренировка как раз почти закончилась, они собирались в штаб. Я подошла к Петре, когда она отчитывала Оруо, что выглядело забавно. Гюнтер и Эрд стояли недалеко от них и первые обратили на меня внимание. — Петра, что ты делаешь после тренировки? Возникло странное ощущение, будто я собираюсь позвать её погулять. Она удивилась моему внезапному появлению не меньше, чем я своим словам. Но затем задумалась и максимально повседневно ответила. — Скоро ужин, а после я, наверное, свободна. Ты что-то хотела? — Только поговорить. Это не займет много времени. — Я не против, конечно. Давай встретимся после ужина. Я кивнула и в гордом одиночестве пошла в казармы. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы догадаться, как это прокомментировали остальные. Но реальных причин отказывать мне в простом разговоре у Петры не было. Мы отужинали за разными столиками, а затем пошли в гостевые комнаты, всё равно пустуют. По ней было видно, что она нервничает. Я даже подумала, что, если заговорю о капрале, это спугнет её, и она убежит как в прошлый раз. Спросить напрямую я уже не смогла. — Хорошо, что капрал поправился, правда? — А... да. Ты тоже знаешь, что капрал Леви был болен? — Мне интересно, как ты об этом узнала? Как узнала, что он болен? — Я волновалась и хотела только убедиться, что слухи не правдивы, — она растерялась, словно я отчитывала её за это. — Я стучала, но ответа не было, поэтому вошла, а дальше... У капрала Леви был сильный жар, он разозлился, когда увидел меня. Но я всё равно приготовила уксусный раствор, он хорошо помогает понизить температуру. Мне такой мама делала, так что я знаю. Капрал разрешил мне немного посидеть, пока не придет доктор. Когда я закончила, он уснул, поэтому я ушла пораньше. Я рада, что после этого он поправился. Скорее всего ему помогли лекарства доктора, но я хочу думать, что я тоже чем-то помогла. Ты, наверное, думаешь, что всё это глупо? Я присела на кровать и так пристально пялилась на неё, что, когда она заметила это, ей стало не по себе. — Ч-что-то не так? — Ты мне кое-кого напомнила, — я устроилась поудобнее, располагая к непростой теме. — Одну девушку из моего... э... бывшего городка. — Твоя подруга? — Нет, она была невестой человека, которого я любила. Мой ответ настолько шокировал Петру, что она впала в ступор. Она не знала, как реагировать: утешить меня или... или что вообще можно сказать на такое? Я не заботилась о том, как дико это прозвучало. Она, действительно, напомнила мне её. Так как Петра не нашла нужных слов, я решила исправить положение. — Ну, это было давно, два года уже прошло. Когда я только узнала, собиралась устроить настоящую битву за него, но, когда увидела её, сдалась. Красивая: светлые пышные волосы, стройная фигура, большие карие глаза. Я молила Бога, чтобы характер у неё оказался скверный, но передо мной стояла самая невинная девушка на свете. В общем, она была полной моей противоположностью. А ещё глупой, чересчур заботливой и неуклюжей. Для меня она всё равно что идеал, и ты очень похожа на неё. Петра смутилась, когда я сравнила её с кем-то настолько прекрасным. Она прониклась историей и присела рядом. Возможно, она и не подозревала, что я могу понять её чувства к капралу; что у меня есть небольшой, но плачевный опыт в делах любовных. — Ну, не может быть, чтобы у неё не было минусов. — Был один, — не задумываясь ответила я. — Странное чувство юмора. Но даже это выглядело мило. — И ты так и не призналась этому юноше? — Я знала, что не нравлюсь ему. Он никогда не задерживал на мне взгляд и не пытался узнать получше. Всевышний одарил его умом и стальной невозмутимостью. Знаешь, чем прохладнее к тебе относится человек, тем сильнее он тебя привлекает. На мне это сработало как надо. Я семь лет навязывалась ему в друзья... — Но если ты давно его любила, почему не сказала об этом раньше? Даже если бы он отверг тебя, тебе стало бы легче... — Петра, а почему ты не признаешься капралу? — Ну... сейчас не время для этого. Мы сражаемся за человечество. — Вот и я думала, что "сейчас" не время, но вся моя жизнь состоит из множества "сейчас". Просто однажды он привел её, не девушку — невесту! Женщины должны быть слабыми, чтобы позволять мужчинам защищать себя. И, конечно, они должны быть искренними, рассказывать и ничего не утаивать, бесхитростными, открытыми книгами в красивых обложках. Таких любят. Сама не заметила, как излила ей душу. Петра сидела с таким понимающим лицом — как тут не разоткровенничаться? — Люди разные, — произнесла Петра после короткого молчания. — Кому-то нравятся худенькие, кому-то полные, темноволосые или рыжие, сильных тоже любят. Если два сильных человека влюблены друг в друга, разве есть сила, способная помешать им? Вместе они станут только сильнее. — Это не так, — я не сказала, что Петра может ошибаться, а сразу дала понять, что она не права. — Если девушка слабая, то любой мужчина становится сильнее из банального желания защитить возлюбленную. А теперь представим в союзе двух сильных личностей. Они независимы и спокойно могут прожить порознь, потому что каждый способен защитить себя в одиночку. Откуда должно возникнуть желание защитить и без того защищенного человека? Петра всерьез задумалась над моими словами, а затем выдала фразу, которая завела мои размышления в тупик. — Они должны доверить свою защиту друг другу. — Довериться? Если подумать, мой «друг» никогда не доверял мне ничего, даже своих мыслей. Но именно этим отношением он был так хорош. Я думала, что он не хочет втягивать меня в свои заботы, как и я не рассказывала о своих проблемах. Наедине с ним я чувствовала себя обособленной от реальной жизни. Мог ли он чувствовать то же самое, находясь со мной в одной комнате? Хотел ли он, чтобы я доверилась ему? Может, этого он и ждал? Хотя... я вспомнила все наши встречи в часовне, в них не было и намека на искренность. Фальшивая отрешенность и наигранная веселость — ничего удивительного, что у нас ничего не вышло. — Если так подумать, то ты подходишь капралу. Как там говорится? Противоположности притягиваются? — Н-не говори ерунды, мы даже не друзья, я его подчиненная. — Ты же за ним и в огонь, и в воду, да? — я расплылась в хитрой улыбке. — Мы все готовы прикрыть спины друг друга в опасной ситуации. Это и есть элитный отряд, — по её словам я поняла, как сильно она гордится своей принадлежностью к элитному отряду. — Я была бы только рада, если бы ты присоединилась к нам. И насчет сегодня... пожалуйста, прости! — она вскочила с края кровати и сложила руки, немного склонив голову. — Не подумай, что мы так плохо к тебе относимся. Большинство просто услышали, что капрал не одобряет тебя, а все мы доверяем мнению капрала, так что... это не значит, что мы так уж против. Это вовсе не так, — она тараторила одно и то же, доказывая, что элитный отряд самый лучший отряд в мире, и мы окончательно свернули с деликатной темы. Петра ушла ближе к ночи, и я вернулась в казармы до наступления комендантского часа. Я заснула, ни о чем не волнуясь, хотя в пору было волноваться. Вместе с солнцем за горизонтом оказались и спокойные деньки, на смену которым пришли большие перемены.