В лесу, где сжигают ведьм

Я давно не виделась с Эрвином, поэтому была рада поболтать с ним, пускай и в формальной обстановке. С тех пор, как я встретила его на улицах Лаэстена, меня не покидало ощущение, что Бога нет. Он принял человеческий облик и спустился на землю, чтобы встать во главе разведки. Я не раз хотела прийти к нему без причины, узнать его философию, взгляд на мир, мнение о людях и мнение о мнениях людей. Но в его кабинете оказалась сугубо по делу. И не только я. Вокруг него собрался хоровод из элитных войск: Гюнтер, Эрд, Оруо, Петра и капрал. Мне нравилось стоять поодаль, сложив руки на груди и скорчив страдальческое лицо. Тем не менее я ловила каждое слово Эрвина и не сводила с него глаз. — О целях экспедиции вам уже известно, перейдем к ключевым моментам. Все убежища отмечались на карте домиками, леса в зависимости от площади были обозначены одним-тремя деревьями. К слову, лес гигантских деревьев относился к золотой середине. Несколько домиков были жестоко перечеркнуты, разрушенные временем или титанами. Командор обвел неизведанную область на карте и вернулся к плану. — Озеро должно быть в этом районе. На лицах разведчиков застыл немой вопрос. Они оторвали взгляд от карты и переглянулись, решая, кто скажет Эрвину, что отмеченная область размером с космос. Я знала, что определить местоположение будет сложно, но и подумать не могла, что они так выйдут из положения. С таким же успехом можно было бы отдать разведчикам карту и сказать, что озеро находится где-то там. — Это все имеющиеся сведения? — подал голос Эрд, и, к нашему всеобщему ужасу, это вся информация, которой он располагал. — Мы все умрем, — не выдержала я тишины, но быстро пожалела, когда на меня уставились шесть пар глаз. — А когда выезжаем? — перенял эстафету Гюнтер. — На следующей неделе. На днях вы узнаете точную дату. Ещё вопросы? Эрвин неожиданно посмотрел на меня, словно ожидал, что я засыплю его вопросами. Что я забыла в этой экспедиции? На чьей лошади поеду? Как избежать стычек с элитным отрядом, находясь с ними в одном убежище? Что делать на случай, если меня забудут в одной из крепостей? Я недовольно посмотрела в сторону, в то время как у капрала родился вопрос. — Это шутка? Искать вымышленное озеро в сотнях километров от стен? — Если вымышленное озеро окажется самым настоящим, мы узнаем о том, что находится в тысяче километрах от нас, не сделав и шага за стену. Кроме Эрвина карту Ханджи видел только капрал, поэтому он прекрасно понял, о чем речь. Моря, океаны, горы, климат, я описала всё, что знала из курса географии. Нас, безмозглых пятиклашек, заставили визуально запомнить карту. В то время, как другие классы занимались на географии домашкой к следующему уроку, мы рисовали по памяти всё, что успели запомнить. Все-таки правильное высказывание: никогда не знаешь, какие знания и где пригодятся. Я навсегда запомнила котика, играющего с Австралией. Капрал выругался и ушел, его подчиненные последовали примеру и исчезли в двери один за другим. Никто даже не заметил, что я так и осталась стоять в сторонке. Эрвин с большим терпением отнесся к выходке капрала. Мы одновременно отвели взгляд от двери, и Эрвин сделал то, чего я никак не ожидала. Он достал из стола стакан и начатую бутылку вискаря. Затем налил буквально на два глотка и осушил. По закону жанра следом он должен был закурить трубку и виртуозно достать из пазухи скрипку, но нет, ограничился дорогим спиртным. Я смачно сглотнула, припомнив тот единственный раз, когда родителей угостили дорогим вином. После него любой другой винный напиток казался мне мочой. А виски... я никогда не пробовала. Если я попрошу налить мне, не подумает же он, что я алкоголичка со стажем? Надо как-то завуалировать... — Тяжелый день? — я подошла к столу и схватила стакан, наклонив в его сторону. — У меня тоже. Теперь точно думает, что я алкоголичка. Можно было просто сказать, что я никогда не пила виски или что-нибудь столь же невинное, но нет же, надо всё испортить. Эрвин молча наполнил стакан на пару глотков, и я с благодарностью выпила самое крепкое поило в моей скромной жизни. Несмотря на пылающее горло и подступившие слёзы, я отвернулась прежде, чем скорчила лицо, полное боли и разочарования. Под конец остался сладкий привкус, но желание пить дальше отпало. — Ну и зачем я в этой экспедиции? Я же буду только мешаться под ногами. — Только ты сможешь сориентироваться, когда вы приблизитесь к озеру. — Здесь всё иначе: нет ни шоссе, ни указателей, да и много времени прошло. Ты же понимаешь, как на меня будет смотреть элитный отряд, если я буду балластом? — Тогда в твоих же интересах не быть балластом. Ты избегаешь говорить о своей экстрасенсорике, именно поэтому план такой не проработанный. — Далеко не всегда можно изменить грядущее. Знаешь, в детстве мне нравилось знать что-то наперед, но я давно уже не заглядываю в своё будущее. Я как-то раз готовилась к проходному экзамену и была уверена в своих силах. Ну, чтобы лишний раз убедиться, я разложила карты на результат экзамена. По ним я прочла, что с треском провалюсь. Но это же невозможно, думала я, эту тему я знаю на отлично! Как сейчас помню, всю ночь перед экзаменом я зубрила то, что и так безупречно знала. А конец у истории такой: я так сильно измотала себя и перенервничала, что провалила экзамен. Будущее изменилось, когда я взяла в руки карты, и я ничего не смогла с этим поделать. Если бы Андерс не взял на себя титана, который должен был убить капрала, ничего бы не изменилось. — Обжегшийся на молоке, дует и на воду? Не следует зацикливаться на неудачах, иначе ты не продвинешься дальше. Если на одну удачу приходится пятнадцать неудач, у любого на моем месте опустились бы руки. Мне стоило рассказать менее безобидный случай, чтобы быть более убедительной. — Я поеду, если ты видишь в этом смысл, но результат пусть будет такой, какой должен быть. Если там есть озеро, мы его найдем. А если нет, вернемся ни с чем. — Мне тебя не переубедить? — он сказал это с улыбкой, поэтому я ответила соответственно. — Не в этот раз, друг мой. Не в этот раз. Мы посидели ещё немного в полной тишине, пока я не ощутила приятную волну расслабления. Самое время, чтобы уйти, не наговорив глупостей. Хоть мы и не сошлись в едином мнении, я покинула кабинет на хорошей ноте. Стоя за дверью, я пожалела, что не рассказала, как видела его на городской улице. Что этот поступок впечатлил меня настолько, что мне захотелось стать лучше, чем я есть. Но делать это я, конечно же, не буду. По сути, за три дня я пыталась научиться ехать верхом, но лошадь извивалась подо мной, как ужаленная. Я просила сменить лошадь, обстановку, заменить меня, но животные сходили с ума рядом со мной. Никто не мог объяснить поведение лошадей, а я и раньше недолюбливала животных. Видать, теперь это взаимная неприязнь. Остальное время я морально готовилась ночевать в одном помещении с элитным отрядом. Боялась не проснуться. Знала бы, что поеду с ними, так вела бы себя сдержаннее. Единственный луч света во тьме, Петра, могла скрасить моё пребывание за стенами. Но я не особо надеялась, что она пойдет против своего отряда и капрала. Когда день, обведенный черным в календаре, стал сегодняшним днем, я спокойно собирала рюкзак. На дно положила яблоки и сухпайки, бутылку воды с фирменной надписью, а сверху кинула ведьмовские принадлежности. Но не спешила закрывать на застежку. Из мешочка выглядывала рубашка карты, и я задумалась. Может, стоит посмотреть, что меня ждет? А если я узнаю о чьей-то смерти, смогу ли я остаться в стороне? Смогу. А если это будет Петра? Сомнение глубоко прокралось в мою душу. Я отогнала последние порывы слабости и закинула рюкзак на плечи. И хотя я уже сильно задерживала элитный отряд, я не могла уйти, не попрощавшись с Эрвином. Я встретила его на пути в кабинет, с ним была Ханджи. Я тут же переиграла то, что собиралась сказать. — Ну, пожелайте мне удачи. — Вы ещё не выехали?! Леви убьет тебя... — Ханджи знала, как испортить мне настроение перед уходом; но она была права. — Возвращайся, — Эрвин тоже не стал желать удачи на дорожку, но одним словом передал гораздо больше. Все разведчики, уходя за стены, хотят только одного — вернуться, желательно целыми. Даже если мы придем с пустыми руками, мы должны вернуться в штаб. Я до последнего не понимала, как много это значит для каждого солдата разведки. И сейчас не до конца понимала. Я развернулась, и ожидание моего отряда, наконец, окончилось. Никто не указал мне на опоздание, но мне было бы легче, если бы мне что-нибудь сказали. Игнор с самого начала — не очень хорошо для командной работы. Капрал говорил о построении и раздавал указания каждому на случай нападения титанов. Когда очередь дошла до меня... шучу, до меня очередь не дошла. Все расселись по коням, и, не досчитавшись одной лошадки, я хотела вернуться в штаб. Я обернулась, услышав оклик, хотя обычно не реагирую на «эй ты». Капрал собственной персоной подозвал меня, и я как никогда сильно хотела уйти в недосягаемость, закрыться в космосе, отгородится бетонной стеной, но вместо этого сделала шаги навстречу. Унизить меня ещё сильнее, чем минутой ранее, он уже не мог. — Поедешь со мной. — Ха, — меня пробило на смех, но я увидела их выжидающие лица, и улыбка сменилась офигеванием. — То есть ты. Ты, — я подчеркнула этим всю абсурдность ситуации, — хочешь сказать, что всю дорогу я буду ехать с тобой? А почему не с Оруо? Он не любит меня примерно на том же уровне, что и ты, может, даже больше. Пока я возмущалась, капрал раздраженно спрыгнул с лошади, и не успела я отбежать, как меня силком посадили на коня. Причем, лошадке эта инициатива тоже не понравилась, я едва не оказалась на земле. Но как только капрал запрыгнул в седло, страсти поулеглись, и животное снова стало покладистым. Он сидел впереди меня, и, не предупредив, ударил лошадь шенкелем. Начало движения было настолько резким, что я рефлекторно схватилась за попутчика обеими руками. А может, он того и добивался. Мы ехали через Лаэстен, и люди с каким-то пренебрежением смотрели нам вслед. Были и другие взгляды: обеспокоенные, волнительные, сочувствующие. Нас было всего шестеро, и мы очень быстро ехали, но не было ни единого горожанина на пути, кто остался бы равнодушным. У меня создалось впечатление, что мы едем на смерть, и оттого только сильнее хотелось вернуться. Перед воротами капрал слез с лошади и переговорил с солдатами из гарнизона. Они расчистили нам путь, расстреляв титанов у стены, и мы спокойно покинули безопасную зону в построении уголка. Я снова ничего не видела перед собой, но через час или около того, кто-то запустил ракету. Два титана догоняли нас с правого фланга, затем ещё двое бежали прямо на нас. Но с ними быстро справились крайние — Петра и Гюнтер. Я не запечатлела это лично, но отчетливо слышала, как лезвие разрезает плоть. В какой-то момент я потеряла счет титанам. Некоторых нам удалось оставить в лесу, с другими быстро расправлялись. Единственное, что было понятно и так — титанов больше, чем они рассчитывали. Мы ещё не добрались до первого убежища, а у них могли закончиться лезвия или воздух в приводах. Капрал не участвовал в зачистке, и я полагала, что это из-за меня. Уже на тот момент я была ему обузой. В любом случае, вечером мы добрались до ночлега, измотанные и голодные. Я забилась в угол и хомячила яблоки, чтобы хоть как-то заполнить пустоту в желудке. Мне не хватало одного сухпайка, чтобы наесться. Недалеко от меня над картой потели остальные участники экспедиции. У нас было два пути: поехать через открытую степь или свернуть в лес. В первом случае плюс — мы видим титанов издалека, минус — они тоже видят нас издалека, прятаться негде. Второй вариант лично мне нравился больше — титан может выскочить откуда угодно, но заметить нас гораздо сложнее, и ещё один плюс — маневрировать в лесу в разы легче. Моего мнения никто, конечно, не спросил. Я дождалась, когда Оруо поднимет тему моей бесполезности и с отталкивающим безразличием выслушала, насколько я беспонтовая. Я проглотила это, потому что он был прав. Но Петра заступилась за меня, напомнив всем, что это не моё желание, а приказ командора. Это заткнуло главного ворчуна, и я ещё сильнее прижалась спиной к стене, читая про себя стихи, чтобы поскорее заснуть. На сон у нас было четыре часа — это даже меньше, чем в прошлый раз. Капрал, конечно, выспится, а вот остальные... Только я закрыла глаза, как Петра уже будила меня. По ощущениям прошло минут десять, на деле же — все обещанные четыре часа. Я с жалостью в глазах посмотрела на Петру, но её окликнул Эрд, и она убежала к нему, так и не заметив моих мучений. Прошлой ночью они так и не решили, каким путем ехать. Эрд настаивал на лесной дороге, Петра была согласна с ним. Гюнтер и Оруо считали иначе. Последнее слово было за капралом, и что-то он не спешил с этим словом. Все сосредоточились на проблеме, как вдруг послышался странный хруст. Солнце ещё не встало, и титаны бездействовали, поэтому подозрения пали на меня, грызущую сухарик. Я не ожидала, что это будет так громко, поэтому отложила хлебушек в сторону, пока вопрос не решится. — Вот же... — Гюнтер не договорил, потому что его перебил другой басистый голос. — Если тебе нечем заняться, выйди и погуляй до рассвета. Я была так благодарна за заботу капрала, что решила последовать его совету. Ничего ведь страшного, если я пешком пойду обратно? Эрвин же хотел, чтобы я вернулась, так почему бы не сейчас? — А, Мави... — я развернулась в проходе, услышав голосок Петры. — А что ты думаешь? Как нам лучше поехать? — Бесполезно её спрашивать, она ничего не смыслит. — Откуда ты знаешь? Может, её мнения нам как раз не хватает. Петра часто спорила с Оруо, даже слишком часто. Я была рада инициативе с её стороны, но ума не прикладывала, как помочь им, не навредив. Теоретически, я могла заглянуть в будущее, увидеть там толпу титанов, предложить поехать в объезд и оп — мы окружены титанами. С момента обнаружения экстрасенсорных способностей, а было это в детстве, я лишь немного вышла за человеческие рамки. Я не знала, на что способна, поэтому ограничивалась тем, что точно умею. В конце концов, я привыкла к тем неудачам, что терпела из раза в раз, допуская банальные ошибки. Порогом для меня стало гадание, на запоминание карт и их сочетаний ушел год. Это казалось мне сложным, но тогда я ещё и близко не знала руны. Короткий промежуток времени я злоупотребляла силами, не подозревая о последствиях. Потом и вовсе приспособилась жить без экстрасенсорики, и у меня получалось! И вот я здесь. Бесполезнее меня только стул, на котором сидел капрал. — Я не знаю, какой дорогой ехать. — Всё понятно, тогда решение за капралом Леви. Я всей душой захотела, чтобы Петра победила в этом споре. Несмотря на то, что я не была готова к последствиям, я открыла рюкзак и достала один из драгоценных мешков. Нет, я ещё не знала, что собираюсь сделать, но уверенно подошла к столу и всмотрелась в карту. Точнее сделала вид. В голове вертелось много мыслей, и я обратилась к капралу, желая услышать конкретный вопрос, от которого мне и плясать. — Какой путь вам нужен? Он адекватно воспринял мой вопрос и не медлил с ответом. — Безопасный. Может, в моем мире руны популяризованы как неплохая замена карт Таро, но первоначально по ним определяли направление в путешествиях. Я умела видеть по ним будущее, знала значения каждой, но использовать их сейчас было более чем сомнительным. Достаточно было пожелать найти что-то, высоко подбросить руны и идти по указанному направлению. Мне никогда не приходилось использовать их в таких масштабах, но с их помощью я находила ключи, когда забывала, куда их положила. Такое себе применение, даже немного жалкое. Но это же почти одно и то же? Я выдохнула и, не задумываясь, взяла несколько рун. Самое главное при работе с рунами — уметь очистить разум в считанные секунды. Ну, и без покровителя это просто красивые камешки. Нужен некто, готовый помочь с поисками. Кто-то обращается к бесам, другие к домовым, у меня вопрос выбора отпал сам собой. Затем мысленно я сформулировала вопрос. Ещё один важный навык, которым я овладела в совершенстве — я бросала их высоко, но таким образом, чтобы ни одна не отскочила на пол. Все четыре руны подпрыгнули на поверхности, но остались в пределах карты. Их рассыпало таким образом, что они образовывали неровный крест. Две руны упали перевернутыми, ещё две — Ингуз и Иса — обе на просторах степи. Но Ингуз граничила с лесом, а Иса находилась далеко от него. — Что тут вообще происходит? Ты из этих...? Я отвлеклась на болтовню Оруо и прошлась по лицам остальных. О чем они думали? Из этих — это из каких? Капрал был единственным, кто сохранил то же выражение лица. Он, действительно, ждал, что я скажу. Это даже воодушевило меня приложить больше сил. — Мы должны объехать области, на которых лежат перевернутые руны. Лучше всего ехать вдоль границы леса, там почти нет титанов. А вот сюда, — я указала на Ису, — соваться не стоит. Повисло неловкое молчание. — Насколько этому можно доверять? — Прямо сейчас ситуация именно такая. Но титаны передвигаются, поэтому всё может измениться. — Погодите-погодите, капрал, мы не можем поверить информации, взятой из воздуха. Она же всё придумала. — Гюнтер частично прав, — согласилась я, — мне ещё не приходилось указывать направление, и само понятие «безопасный путь» не точное. Я пойму, если вы решите действовать иначе. — Какой смысл ехать рядом с лесом? Это только повысит опасность неожиданной атаки титанов. — Тогда не проще поехать по степи? Мне и самой казалось странным, что этот путь получил одобрение у рун. Я попробовала трактовать как-то иначе, но в такой узкой направленности символы однозначны, не придумывать же на ходу. — Мне и самой интересно, насколько эти сведения достоверны. Вы же ничего не потеряете, если вторую часть пути мы поедем так? — Мы потеряем время, — вставил Эрд, — если объедем эти области, а затем сблизимся с лесополосой — это несколько лишних часов. — Но, если дорога и правда безопасна, мы сможем избежать ненужных боёв и сэкономить немного времени, — добавила Петра. Капрал молчал. Он переводил взгляд с карты на меня, словно выискивал подвох в моих честных глазах. Оруо, конечно же, был против таких ненадежных методов, но в этом не было ничего странного. Такие вещи не вызывают доверия, потому что нет ни единого доказательства тому, что руны упали под действием потусторонних сил, а не только от силы притяжения. Камни не излучали какой-то супер-инородной энергии, и единственным доказательством для меня служило только то, что они не показали какую-то нелогичную хрень. На карте четко образовались области, которых лучше избегать и самая безопасная дорога, по мнению груды камешков. Мы должны были выдвигаться с минуты на минуту, но я не спешила садиться на лошадь. Подбросив руны ещё пару раз, я точнее определила, в какой стороне находится искомое озеро. И раз уж я получила ответ, озеро не было выдумкой. Наверное. Затем мы тронулись с места и действовали строго по плану. Раз в два часа я перебрасывала руны, чтобы отследить перемещение титанов, но направление мы не меняли. Дорога казалась мне нескончаемой, и я мечтала поскорее добраться до убежища, чтобы как следует вздремнуть. За этот отрезок пути мы встретили, подумать только, одного титана. В крепости мы оказались ненамного позже запланированного. Я была близка к своей цели как никогда, но судьба распорядилась иначе. Я достала из рюкзака бутылку с водой, приоткрыла крышку, и в этот момент Гюнтер подскочил с места. Он с такой ненавистью схватил меня за воротник рубахи, что бутылка упала, расплескав воду по полу. — Тогда... — Тогда? — мне не доводилось видеть его в гневе, и зрелище не из приятных. — Ты могла спасти солдат, что погибли в той экспедиции. Почему ты этого не сделала?! Я должна была сказать правду. А если на чистоту, в прошлый раз я думала только о том, чтобы выгадать момент и сбежать. Меня не волновали смерти незнакомцев ни тогда, ни сейчас. Скажи я такое, и Гюнтер сорвет с меня рубашку вместе с кожей. — Я не помогала, потому что никто не просил меня об этом. — Достаточно, — грубый голос капрала привел Гюнтера в чувства. Он очень хотел мне врезать, я всем телом ощутила, что гнев затмил его рассудок. Но по какой-то причине капрал остановил его. Междоусобицы сейчас были совсем не кстати, поэтому я выдавила из себя извинения, не чувствуя при этом и доли вины. — Прости. Гюнтер опустил руки и с непонятной мне грустью посмотрел на остальных членов отряда. Он ждал от них поддержки или понимающих взглядов, но слова Петры окончательно остудили его пыл. — Они погибли, потому что сражались за человечество. Это неплохое объяснение их смерти, но у меня было другое мнение на этот счет. Хорошо, что я не озвучила свои мысли, иначе меня бы запинали ногами, и всю ночь я провела бы связанной с кляпом во рту. — Нет, — произнес капрал, — они погибли, потому что были слабы. Кто бы что ни говорил, а его слово постоянно оказывалось последним и самым точным. Все замолкли, исполненные понимания. Они, вероятно, привыкли к его прямоте, но не я. Он сказал ровно то, что побоялась озвучить я. По правде, я была поражена, но виду не подала. Как будто всё это время я видела его только со спины, а сейчас сменила ракурс. В этот раз мы все легли пораньше, и я вспомнила, как мечтала выспаться. Всю дорогу до крепости меня клонило в сон, а тут как переклинило — сколько не лежала, заснуть не могла. Остальные не подавали признаков бодрости, легли в удобных позах и дремали. Капрал расположился максимально далеко от меня, поэтому в полумраке я понятия не имела, спит он или разглядывает пустоту. Как странно, — подумала я. При одном его виде хочется бежать и не оглядываться. Но Эрвин доверяет ему как себе. Любопытство страшная вещь, она толкает людей на опасные поступки. Я поднялась с пола и села возле капрала, соблюдая дистанцию, чтобы в случае чего меня сложнее было ударить. И пока я шла, разглядела его недремлющие глаза. — Что, не спится? — я не нашла ничего умнее для начала разговора, а еще говорила в пол голоса, чтобы не разбудить других разведчиков. — Похоже, эта экспедиция закончится удачно. — Опять гадала? — Нет, это же и так понятно, — я вовсе не хотела сглазить, но не похвастаться результатом было выше моих сил. — Вам, капрал, стоит расслабляться хоть иногда. Когда последний титан будет убит, чем займетесь? — Для начала убью последнего титана собственными руками, — на полном серьезе ответил капрал. — А как же нормальная работа, семья? В вашем мире нет подобных жизненных сценариев? Хотя глупо было спрашивать, такие обычные вещи существуют для нормальных людей. Капрал не подходит под это определение. — Когда будет убит последний титан, это не гарантирует, что не появятся новые. Значит, он всю жизнь планирует провести в качестве солдата разведки? Слишком предсказуемо. Но мы разговариваем больше минуты, а я всё ещё цела и невредима. Прогресс на лицо. Значит, самое время задать главный вопрос, всплывающий в моей больной голове время от времени. — Можно спросить кое-что? Только не бейте меня, это просто вопрос, — после такого начала, вероятность того, что я отгребу, удвоилась. — Почему вы вечно такой мрачный? — Мы сражаемся с титанами, а не чаи с ними гоняем. — Конкретно сейчас, почему бы не улыбнуться? — Удобная у тебя позиция — прятаться за улыбкой. — Ой-ей, осторожнее, капрал. Раз лезете в чужую душу, будьте готовы, что и в вашей наследят. Беспечность, несерьезность, безответственность — это не так уж и плохо. Всё лучше, чем сеять вокруг убийственную ауру, — и прежде, чем он обратит все эти слова против меня, я добавила. — Петра сказала как-то, что у всех здесь была сложная жизнь. Но она улыбается, потому что верит, что рано или поздно черная полоса для человечества закончится. Многие сохранили свою жизнерадостность, а ваша, видимо, утопилась? — Много на себя берёшь. — Да, так и есть, — растянув последнее слово в зевке, я устроила голову на коленях и задремала. Может показаться, что я слишком быстро согласилась, чтобы разговор не перерос в конфликт. Но, если задуматься, я вечно лезла куда надо и куда не надо. Я хорошо знала эту свою "особенность" и боролась с ней, построив четкую границу, где существовала "моя сторона" и "чужая". Моя жизнь важна, безопасность близких ещё важнее, остальные смерти — по ту сторону забора. Но без чужих проблем в моей жизни был вечный штиль, застоявшаяся вода. Мир потерял бы краски, не будь он богат на ошибки и трагедии. Но, очевидно, что это работало только на мне. Этот мир казался ярким только в моих глазах, для остальных даже синее небо отдавало мрачной серой краской. Я чувствовала себя буддисткой в синтоистском храме, единственным представителем вымершей цивилизации. Я была человеком другого менталитета, считала себя не столько сильной, сколько стойкой. Вокруг меня собирались глупцы и водили хороводы. И вот парадокс: мир изменился, а шуты так и остались шутами.