В лесу, где сжигают ведьм

Первыми вывели девушек, одетых в тряпьё. В повозке остались трое: я, надсмотрщик и барышня с рыжими волосами. На личико она тоже была ничего, но её покупатель явно положил глаз на золотистые локоны. Одного громилы было достаточно, чтобы присмотреть за двумя хрупкими девушками, пока остальные заняты сделкой с публичным домом. Тем более самую конфликтную они уже приструнили. Преступники не знали, что во мне бунтарский дух был гораздо сильнее. Если бы не дурацкий план, я бы загрызла их до смерти. Прокусила бы охраннику сонную артерию и прямо сейчас скрылась бы из виду. А потом подожгла бы все эти притоны и торговые дома. Девушка напротив меня согнулась в три погибели и тихо заревела. Капрала на неё не хватает. И это, когда я стараюсь сохранять хладнокровие. Я очень старалась, правда! Но я ненавижу эту жизнь со всеми её несправедливостями. Я не могла не быть собой, оказавшись в эпицентре вакханалий. Уверена, ни Ханджи, ни капрал не ожидали от меня полного следования плану. Мы знакомы не один день. Я пересела к ней, как бы успокаивая, и наклонилась, убирая волосы с лица. — Я отвлеку его, а ты убежишь так далеко, как только сможешь, — прошептала я на ухо бедняжке. — Продолжай плакать. Она посмотрела на меня с таким благоговением, что я почувствовала себя святой. К её же счастью, святости во мне не было от слова совсем. Если ко мне подкрадываются с ножом, я достаю нож покрупнее. И если я смогу выручить из беды хотя бы её, значит план был не так уж плох. Я ждала подходящего момента, когда она соберётся с мыслями и решится на побег. Затем подошла к охраннику, который отнюдь не расслаблялся. Мы не были связаны, но на поясе у него красовался пистолет. Весомый аргумент. — У вас не найдётся воды успокоить её? — обратилась я с просьбой к мужчине, но, как и ожидалось, он велел вернуться на место и помалкивать. Мне всего-то и надо было, что подойти к нему. Затем я от души заехала ему ногой в пах. Мимо меня промелькнуло рыжее пятно, но этого было недостаточно, чтобы совладать с грудой мышц. Мужик пересилил боль и чуть не схватил нас обеих. Я оттянула его на себя, не давая пуститься в погоню. Одной левой он мог скрутить мне шею, но я настойчиво держала его внутри повозки. Он двигался слишком медленно. Я привыкла к более проворному противнику. Не думала, что тренировки с капралом так быстро принесут плоды. В конечном счёте, он понял, что без грубой силы ему не обойтись. Первый удар он нанёс в грудь, а затем, воспользовавшись весовым преимуществом, перекинул меня через плечо. Я вылетела из повозки, упав лицом в землю. Уже наступило утро, но никто из случайных свидетелей не поспешил на помощь. Их было немного, но все они стояли в сторонке, просто наблюдая, как огромный амбал втаптывает девушку лицом в грязь. Благо, он всё ещё рассчитывал силу, иначе я бы померла прямо там. На шум из публичного дома выбежал один из оценщиков и ещё пара людей. — Что за чёрт?! — Из-за этой суки другая баба сбежала! — скалился охранник, так и не убрав ботинок с моего затылка. Я не издавала ни звука, потому что могла стерпеть такую боль. Капрал бы гордился мной сейчас. Я обвела вокруг пальца взрослых дяденек с пушками. Они были в бешенстве; что один, что второй. — Обыщите местность, ей некуда идти, — велел их главный; да, он точно всем заправлял. Я упустила из виду, что все подчиняются одному человеку. Мужчине средних лет, с легкой щетиной и большими тёмно-каштановыми бровями. Хотя его брови меркли по сравнению с бровями Эрвина. Прическа совсем не впечатляла. Итого бандит — 0, командор разведки — 3. Накинула от себя ещё один балл, так сказать, от большой любви. — Что с ней делать? — спросил мужик, убрав ногу и подняв меня за волосы. — Свяжи и кинь обратно в повозку, мы скоро здесь закончим. Я схватилась за руку мужчины, пытаясь ослабить хватку. Когти впились ему в кожу почти до крови, и он с легкостью отцепил мою руку, поставив меня на ноги так же, как до этого на колени. В этот раз я завопила от ослепляющей боли. Он тащил меня к повозке, намотав длинные волосы на руку, а я уже не могла противиться. — Я куплю её, — послышалось со стороны публичного дома. Это был один из гостей, которого тоже заинтересовало происходящее на улице. Он стоял по правую сторону от работорговца, и одет был в однотонный серый лонгслив и обычные штаны на поясе. Я широко улыбнулась, не веря собственным глазам. Хотелось только спросить, почему так долго? — Цена вопроса? — отозвался главный. — Она хоть и бойкая, но телом вышла. Капрал подкинул не особо полный мешок монет. Вряд ли он знал местные цены на личных шлюх. — Десять… золотых? Я замерла на месте и выпучила глаза от услышанной суммы. Тем временем большая рука всё ещё держала меня. Наверное, он думал, что стоит меня отпустить, как я кинусь наутёк. Но когда капрал подошёл поближе, они посчитали целесообразным передать меня в его руки. — Может, связать её, чтобы не рыпалась? — услужливо предложил громила. — Она пойдёт со мной на своих двоих или будет волочиться по земле всю дорогу, — произнёс капрал, и его реплика понравилась работорговцам. Меня отпустили, и я пошла за ним, отставая на несколько шагов. За спиной утихал издевательский смех. Потом и вовсе сменился тишиной. Они глядели нам вслед, а я шла вперёд и не сводила с них глаз. Что-то в моём взгляде заставило их заткнуться и молча наблюдать. Я не видела себя со стороны, но была невероятно зла. И эти ублюдки спокойно спят по ночам? Им же теперь лучше держаться от меня подальше. Когда отчетливые лица смазались, я бросила безмолвные угрозы и дождалась, когда мы свернём и исчезнем из их поля зрения. В этот момент всё уже было позади. Я вернула себе свободу, и мы могли спокойно переждать дюжину другую обысков военной полиции. Они все равно ничего и никого там не найдут. Капрал не останавливался, хоть и видел, что я пострадала. Это происходило на его глазах, мог бы и заступиться. Разве не так поступил бы любой настоящий мужчина? Или он счёл, что я сама напросилась? — Помогла кому-то бежать? — как нельзя вовремя припомнил капрал Леви. — Да. В какой-то момент усомнилась, что вы придёте за мной. Терять было нечего. — Наши с Ханджи слова ты пропустила мимо ушей. Как они не прибили тебя на месте… — За десять золотых можно было и потерпеть. Теперь голова раскалывается, — жаловалась я по пути к съемному дому. От моего взгляда не укрылись нечеловеческие условия жизни. То есть бомжи были и в моей реальности, но по сравнению с этими людьми, они ещё процветали. Попрошайки, беспризорные дети и женщины, терпящие унижения ради хоть какой-то работы. Здесь они были в безопасности, но всё равно умирали как собаки. Грязные, болезненные и никому не нужные. Куда ни посмотри, творилось черт знает что. И это невозможно было остановить, как и исправить. Помочь им могут только деньги. Несмотря на приличный денежный оборот, основная доля приходилась на беззаконников. Здесь зарабатывали только военная полиция и преступники, причем число последних перевешивало. — Здесь даже дышать толком нечем, — осветила я наименьшую проблему Подземного города. — Скоро привыкнешь, — ответил капрал, отворяя небольшого размера дом. Вокруг стояли такие же ущербные домики, больше похожие на скромные продовольственные склады. С порога мы сразу зашли в главную комнату. Пустую и грязную. Пара обветшалых кресел и стол посередине. Вот это я понимаю, минимализм. От одного угла кухни до противоположного можно было сделать не больше двух шагов. Средневековая газовая плита с одной конфоркой, шкаф для хранения продуктов и раковина с нехитрым приспособлением для откачки воды. В уборную я нарочно не хотела заглядывать. Душ, по всей видимости, был там же. Спальную комнату не оборудовали. Просто поставили в углу кровать и построили стену, которая закрывала её от входящих в дом. И лестница на второй этаж, на котором не было ничего. Ни мебели, ни старых ненужных коробок. Просто чердак, никак не обустроенный. Да здесь и не принято было украшать чердак. Я думала, что первым делом мы поедим, но мне выдали перчатки, тряпки и ведро. Капрал нацепил на себя нелепую повязку, прикрывающую нос от пыли, и я смирилась со своим положением и пошла мыть полы. Теперь понятно, зачем он меня выкупил. Вдвоём мы быстрее управимся. И раз уж я собиралась жить в таком отстойнике, убирала добросовестно, иногда шугаясь ползучих насекомых. Уборкой мы занимались где-то до полудня. Затем я осталась чистить душевую, в то время как капрал ушёл за продуктами. Предупредив меня, что, когда он вернётся, я должна быть в доме. Это сожительство обещало быть настолько унылым, что я собиралась завести тетрадь минусов жизни с капралом, а потом преподнести её Петре. Вдруг, она осознает, что он больной антисемейный садист, не способный на такое чистое теплое чувство как… Мои размышления прервал скрип входной двери. Среди продуктов было всего-ничего: крупы, овощи, булка хлеба, соль и четыре яйца. Я отодвинула огуречно-помидорное безобразие в сторону и скорчила недовольную мину. — А как же мясо? — Почти все деньги ушли на твоё досрочное освобождение. — Но вы же сами меня туда засунули! Мне было так страшно, меня постоянно называли милашкой. Даже хотели оставить себе. Я вам что, горный козлик — питаться травкой? — Можешь не есть, — предложил капрал, и я сразу поняла, что он человек-компромисс. Что мы будем жить в мире и благополучии, и никогда не поссоримся из-за веганской кухни. — Перед вами самый настоящий хищник. Если мне вдруг начнет не хватать белка в организме, однажды вы можете проснуться не целым. Я складывала продукты в шкаф, понимая, что очень скоро они испортятся. И как только люди живут без холодильников… каждый день с утра ходят на рынок, потом готовят и тут же съедают. — Оставь, — вмешался сожитель, выхватывая у меня продукты. — Вы… собираетесь готовить? Я была уверена, что в нашей семье, готовить буду я. Не то, чтобы я вообще умела, но пару яиц могла бы зажарить. — Есть возражения? Я убрала руки со стола, показывая, что кухня в его распоряжении. Чем он мог меня удивить? Овощным рагу и яичницей с куском хлеба? Мы сели за стол, который до этого тоже вытирала я. И ели овощное рагу с яичницей и куском хлеба. Я не давилась. Было очень даже ничего. Думаю, я готовила примерно на том же уровне. Как развлекаются в Подземном городе? Ходят по тавернам, притонам, играют в карты и другие азартные игры. Дома только спят и едят. Мне запретили выходить наружу, поэтому я достала из рюкзака карты и старательно их перемешивала. Капрал начищал нож, потом свою обувь. И, наконец, сел в кресло вырезать какую-то фигурку из дерева. Всё это время я лежала на кровати, рассматривая иллюстрации. Затем подскочила и села в кресло напротив. Все опилки падали на стол, и я быстренько смела их в руку, чтобы выбросить. Затем снова села и положила карты рубашкой вверх. — Что ты делаешь? — не выдержал капрал вторжения в личное пространство. — Гадаю, сколько времени мы тут пробудем. Здесь капрал должен был воскликнуть «А что, так можно было?!», но он продолжал мастерить то ли дудку, то ли осиновый кол. — Перевёрнутая Девятка Жезлов, — рассуждала я вслух, будучи уверенная, что ему это тоже интересно, — что бы это могло значить? Может, девять дней? Так, а теперь другой вопрос, — я перемешала колоду. — Нравлюсь ли я командору Эрвину… Шестёрка Кубков. Карта воспоминаний… он, наверное, часто думает обо мне. Другой вопрос. Нравлюсь ли я капралу? Он даже не шелохнулся, и я достала карту. — Ого, — протянула я. — Колесо Фортуны. Что бы оно могло значить? Эй, вы меня вообще слушаете? Я тяжело вздохнула и забила на это дело. Раз ничего больше не могло меня развлечь, я легла спать. — Кстати, вам не обязательно спать сидя. Обещаю, я не буду к вам приставать, если вы ляжете рядом. Честно-пречестно. — Мне всё равно, где спать, — ответил капрал, и я не собиралась настаивать на своём. На стене мелькала тень танцующего огня, а мне сложно было заснуть на новом месте. Я думала о рыжеволосой девушке. Смогла ли она убежать, или её поймали и наказали по моей вине? Может, своими действиями я только вырыла ей могилу? Надоедавшая мне тень вдруг резко исчезла. Я подскочила с кровати, убедившись, что капрал собирается спать. — Может, оставим свет? — спросила я у кресла. — Я сплю в полной темноте, — заявил капрал, даже не собираясь это обсудить. — Вы спите сидя, — буркнула я в темноте, но ответа не получила. — Я смогу спать только при свете. Либо так, либо вы ложитесь со мной. Он поднял свою пятую точку и походил по комнате, наверное, в поисках спичек. Это было достаточно обидно. Ночной свет он готов терпеть, а меня в пределах досягаемости — нет. Затем он зажёг две свечи в подсвечнике, поставил его на столик. Я успокоилась и легла на подушку. Мне снились отголоски прошлой жизни и разговор, искаженный временем. Я помнила только обрывки, остальное за меня сочиняла фантазия. Старая часовня на территории церкви, вместо которой хотели отстроить новую, осталась такой же, какой я её запомнила. Родители консультировались со священником, а я воспользовалась случаем и ускользнула во двор. Была середина апреля, но уже стояла невыносимая жара. Я открыла двери часовни, словно внутри меня ждало непостижимое таинство. Сердце билось быстрее от выцветших исписанных стен. Святые очень огорчились бы при виде своих потресканных лиц, но они впечатляли только первые несколько секунд. В часовне я была не одна. По центру возвышалась чаша для святой воды, в стороне стоял один единственный стул, и тот сломанный. И там же стоял мальчик, ростом чуть выше меня. На то время мне было лет одиннадцать, а он походил на пятнадцатилетнего. Это был первый и последний раз, когда я застала его врасплох. Кажется, он собирался исповедаться в часовне. — Так и будешь там стоять? — он быстро пришёл в себя. — Что ты здесь делаешь? Где твои родители? — Они говорят со священником, а меня отпустили погулять. Я теперь часто буду приходить в эту церковь… А ты часто тут…? — Я Сэйген, сын священника. — А я Мави. Давай и завтра увидимся здесь? Он удивительно походил на меня. Такие же тёмные волосы, но более взрослые черты лица. Я думала, что возненавижу церковь, но с тех пор рвалась туда по первому зову. Священник говорил, что это благой знак, и скоро Бог изгонит из меня нечистоты. Но демон не изгонялся, потому что никогда не был привязан ко мне. Даже когда меня головой окунали в чан святой воды, даже когда проводили обряд изгнания под звон мантр, даже когда заклеймили священным крестом. Священник не знал, что я водилась с его сыном. А сын не знал, что водился с исчадием ада. Я не предполагала, как он отреагирует, но могла догадаться. На тот момент мы уже были неразлучны. И когда он вошёл в церковь во время изгнания беса, на мне даже не было верхней одежды. Я разрыдалась прямо на алтаре. В глазах одиннадцатилетнего ребенка всё было кончено. Я знала, что Сэйген во всём разделял взгляды своего отца и собирался перенять дело его жизни. Уже тогда я испытывала к нему не простую симпатию, а настоящие, сильные чувства. Потому что он, хоть и выглядел отстраненным, ждал меня в часовне и тихо выслушивал любые глупости, что приходили мне в голову. Тогда он зашёл в церковь, чтобы сказать мне, что больше мы не сможем видеться в часовне. Её, наконец, отдали под снос. И с тех пор его отец постоянно ограждал его от меня, говорил с ним обо мне, и, наверняка, не самые лучшие вещи. Ритуалы не помогали, мы виделись всё реже, и священник совсем опустил руки. Но Сэйген сохранил мои чувства, и, когда я подросла, мы смогли видеться после школы. Он всё ещё вёл себя как неприступный оплот, и часто просто не слушал. Даже когда он готовился к экзаменам, я нещадно отвлекала его по любому поводу. Мне снилось, что мы снова вместе, хотя моя любовь и носила односторонний характер, я тоже была ему дорога, просто по-своему. Тем более я не отчаивалась, ведь у меня было преимущество перед другими девушками. Но не перед ней… Я проснулась как по часам, но вспомнила, что мы не в штабе, и никто не отругает, если я просплю. Капрал уже бодрствовал, и от одной мысли, что он увидит меня с утренним причесоном, я с головой нырнула под одеяло. Затем, не снимая его с головы, дошла до своего рюкзака за расческой. Пока сожитель ушёл на кухню, я боролась с каждым локоном, пока он не застал меня в самый неподходящий момент. — Ты волочишь одеяло по полу. — У нас самый чистый пол в округе, я что, зря его намывала? — Теперь он весь в твоих волосах, — и он был чертовски прав; я линяла со страшной силой. — Так соберите их и сделайте себе куклу-вуду! — я ни на шутку разозлилась и собиралась в таком виде выйти на улицу, но дверь была заперта. — Ключ, — потребовала я от капрала, на что он похлопал свой карман. Это выглядело как вызов на бой, где главным призом станет право запирать и открывать входную дверь. Я прекрасно помнила, что в честном бою у меня не было шансов. Оставалась только грязная игра, и я подбежала к нему, скинув одеяло прямо на него. Это был единственный беспроигрышный вариант. Если он оттолкнёт одеяло, то не сможет отразить мою атаку. А если не оттолкнёт, то я просто обездвижу его, накинувшись сверху. Вместо очевидного выбора он сделал шаг назад. Отступил перед стеной из одеяла! Оно рухнуло у его ног, а я успела остановиться. Теперь мы были на равных, и мой проигрыш был предопределён. Я недовольно фыркнула и пошла в душ, оставив победу капралу. В этот раз. В то же время колесо фортуны сделало новые обороты. Время безостановочно отсчитывало минуты до судьбоносных встреч и событий, в центре которых оказались мы, беженцы с поверхности. Посреди дня раздался стук в дверь, и мы понимающе переглянулись. Кто бы это ни был, это точно не доставщик пиццы.