В лесу, где сжигают ведьм

На пятой кружке пива я вспомнила, что пришла в таверну не одна. Но как вспомнила, так и забыла. Мне было хорошо: трещать с какими-то незнакомцами на темы, в которых я ничего не понимала. Их волновали повышение налогов, да неурожаи. Меня перестала волновать даже собственная безопасность. В таком состоянии я могла учудить что угодно. — Так, народ, кому тут погадать на картишках? Ни монетки за это не возьму! — А это не о тебе объявления в городе навешали? — Я ясно-йик-видящая! Великая Мави… Мави Ферреророше! — Ну всё, закругляйся, — нарисовался капрал; а я не понимала, почему он мешает моему веселью. Всегда так не вовремя появляется. Жуткий зануда. Я ничего не ответила, проигнорировала его на ровном месте. Он бы не отстал, даже если бы я попросила. Я была далеко не самой пьяной в таверне, но где-то в первой тройке. — Так что, нет желающих? Может быть, ты? Я предлагала ближайшему соседу по стулу, заглядывала в его заплывшие от пьянок глаза, но самое главное — всё ещё игнорировала капрала. Нет, это не могло так кончиться. — Ну хорошо, — еле слышно произнёс капрал. Я не видела, чтобы он ел или пил; он потерялся из виду где-то на третьем тосте. Затем я почувствовала чужие руки на рёбрах. Он стащил меня со стула, а не успела я опомниться — закинул на плечо. Не без усилий, я не прекращала вырываться. Он перемолвился с трактирщиком парой слов, я услышала одобрительный смех, и мы ушли. Не к выходу, а на второй этаж, где стандартно находились комнаты… в личное использование. Тащить меня домой в таком состоянии он не захотел. Но выставить всё так, будто мы пошли наверх трахаться… Я даже немного протрезвела. Сначала я попытала счастье вернуться к веселью, но не справилась ни с дверью, ни с капралом. Так и быть, я пошла на уступки. Он хотел, чтобы я немедленно легла спать. И я легла. Сняла с себя платье, осталась в одних трусах, легла под странно пахнущее одеяло и указательным пальцем поманила капрала к себе. Только идиот не воспользовался бы пьяной девкой. Идиот или капрал. Столько оскорблений вылетало из моих уст. О том, что он импотент сраный, тряпка, петушок. А по сути, я просто обижалась, что меня не хотят. Абсолютно любой на его месте не изнасиловал, так придушил бы меня. Но он стоял у двери, слушал и ждал, когда я засну. На утро мне совсем не было стыдно. Большую часть вечера вообще не запомнила. Даже голова не болела, только пересохло в горле. Я присела на кровати, и одеяло медленно сползло, оголяя грудь. Первым делом я захотела увидеть капрала. По всей, видимости, он не выходил из комнаты и даже не спал. — Мы что, ещё в таверне? — спросила я, рыская глазами в поисках платья. — Принеси водички по-братски, а? — Сама себе принесёшь, — огрызнулся капрал. — Я жду внизу. — Ты так и уйдёшь? — он не хотя остановился. — Раз увидел меня голой — плати. Это я ещё не знаю, что ты тут со мной вытворял, закрывшись в комнате. — Говоришь как шлюха, — опустился до оскорблений капрал, но я опустилась много… много ниже. — Даже шлюхам за это платят, а я чем хуже? — Было бы на что смотреть. — Так тебе нравятся побольше? Буду знать. У меня здорово выходило пререкаться с ним и надевать платье. Я не хотела помнить прошлую ночь, но знала наверняка, что он и пальцем меня не тронул. Может, поэтому мне всё ещё было обидно. Как женщина я не состоялась. Но если и отдавать кому-то девственность — то Эрвину Смиту. Осталось только не потерять её по пути на поверхность. Я преспокойно просовывала руки в дешёвую ткань, когда поняла, что не слышу колкого ответа. Зато слышу шаги, сдержанные, но быстрые. Не успела я застегнуть платье, как он повалил меня на пол, присыпав сверху звонкими монетами. Работорговцам он отдал за меня десять золотых. Сейчас моя цена резко упала до двух сотен серебряных. Я потеряла дар речи, потому что случилось то, что ставило под сомнение компетентность капрала. Он не показывал этого мимикой и не впервой полагался на грубую силу, но я знала, что он вышел из себя. Потому что своими действиями он вывихнул мне плечо. Я боялась даже вскользь упомянуть об этом. В моей голове всё ещё звенели монеты. Одна из них закатилась под кровать. Я глядела на него как белка на койота. Совсем не могла скрыть страх. Тем временем он решил снять с меня платье. Я перехватила его руки, пытаясь отцепить от себя. Но боль мешала двигаться. Его ноги крепко удерживали меня на месте, сдавливая по бокам. — Отвали от меня! — Ты ничем не лучше шмар в публичном доме. Он игнорировал моё сопротивление. Словно пытался доказать, что он прав, на деле. В какой-то момент его колено переместилось в промежную часть. Другой конец юбки прижало моей же ногой, поэтому и только поэтому платье не задиралось. Попытки отцепить его не возымели эффекта, поэтому я упёрлась руками в его лицо. Он отмахнул их, и я снова ударилась плечом. Затем он решил больше не церемониться и сорвать уже эту тряпку. Я услышала треск нитей и ответно схватила его за рубашку. Я не могла порвать её одной рукой, но силой заставила пуговицы летать по всей комнате. Напряжение не спадало ни на секунду. Я впервые дралась с ним так отчаянно, словно от этого зависела жизнь. Но сейчас честь значила для меня больше. Он сам научил меня действовать по ситуации и не ограничивать себя в бою. Рядом со мной была неподъёмная тумба — мало пользы. Не могла же я насмерть закидать его монетами. Я перестала терять время, оценивая окружение. Ему оставалось только разорвать юбку и снять штаны. Это не заняло бы много времени. — Ты сама говорила, что я тебе нравлюсь, — не отвлекаясь от дела, вспомнил капрал. Мои руки всё ещё были свободны. Одним рывком я достала из его брюк нож и тут же воспользовалась, пырнув со всей грёбанной силы. Он вошёл где-то ниже рёбер, и нападавший, наконец, ослабил хватку. Скорчился и упал прямо на меня. Я почувствовала, как тёмная ткань платья впитывает кровь. Его голова упала чуть выше вывихнутого плеча. Он пытался приподняться на руки и не смог. Я испытала совершенно другой вид страха, намного сильнее предыдущего. Я подумала, что убила его. Сбросив его с себя, я кое-как натянула порванное платье и сбежала вниз по лестнице. Безумными глазами я бросилась к трактирщику. — Помогите! Там раненый человек! — кричала я, уволакивая его вверх по лестнице. И не только его. Я выбежала на улицу с криками о помощи. Того глядишь, кто-то и сможет помочь. В то время трактирщик достал нож из его раны и перевязал не стерильным бинтом. Он весь был в какой-то грязи, больше походил на тряпку от пыли. На крик сбежались ближайшие прохожие, я объясняла, что срочно нужен врач. Они только переглядывались, ни у кого не было с собой ничего, что помогло бы оказать первую помощь. — Кому нужен врач? Я даже не спросила врач ли этот мужчина или, быть может, он только знает знакомого врача. Просто вцепилась ему в руку и привела к Леви. Он осмотрел рану и сказал, что мы зря достали нож. Нужно срочно зашить рану, а лекарь просто проходил мимо, при нём тоже ничего не оказалось. Но у трактирщика были нитка с иголкой. Я промыла их в спирте, прежде, чем дать в руки доктора. Меня потряхивало, а капрала зашивали прямо на полу. Сейчас переносить его вообще было не желательно. Я достаточно спокойно наблюдала сам процесс, но в моих глазах заражение крови было обеспечено. Взять хотя бы грязь на полу, про бинт и упоминать нечего. Они не спрашивали, что случилось, кто его пырнул. Наверное, догадывались, что могло произойти между нами. Я столько раз была в церкви, но впервые молилась. Без капрала я бы просто не выжила здесь. И я не могла вернуться в разведкорпус без него. Чуть позже кто-то принёс носилки. Мы смогли перенести его в наш дом. Конечно, я оплатила лечение. И купила у него лекарства, потратив все свои деньги. Доктор только зашил рану и сказал, что я, похоже, не задела печень. Для меня любое повреждение органа в городе, где нет даже нормальных анестетиков, было смерти подобно. Я спросила о вероятности заражения крови, на что получила ответ. — Если он не умрёт от потери крови, то, возможно, умрёт от заражения. Люди часто умирают не от самой травмы, а из-за отсутствия стерильности. В подземном городе неизбежны только смерть и налоги. — Я точно ничего не могу сделать? Он покачал головой. — Завтра я зайду к вам с утра. Думаю, тогда я смогу сказать точнее. Но он точно не самый плохой случай, что я встречал. Вам повезло, что я проходил рядом и услышал, как зовут на помощь. Любой другой сначала взял бы с вас баснословные деньги, а уж потом помогал. — Вы очень добры, — ответила я, провожая доктора к двери. — Пожалуйста, приходите завтра. Я не хотела, чтобы он уходил. Я забыла, что капрал сильный и телом, и духом. Нет, сейчас он был слабее всех в этом паршивом городе. Всё поехало по наклонной в этом городе. Я перестала винить себя за случившееся. Капрал не мог умереть от такой ерунды. К тому же, нож чудом не повредил органы. Я выдохнула и поняла, что НИКОГДА не смогу убить человека. Это тяжело не столько физически, сколько морально. Наконец, я выкинула платье и переоделась в серый лонгслив капрала. На низ мне больше нечего было надеть, поэтому я просто смирилась и села в кресло. Сколько нехороших мыслей не давали мне уснуть… Несколько раз я проверяла, дышит ли он вообще. Затем снова садилась в кресло и ждала. До самого утра. Доктор пришёл чуть позже обещанного. Утро наступало в шесть утра, а он постучал в дверь в пол девятого. Я немного смутила его внешним видом, но соврала, что все мои вещи стираются. Мужчина осмотрел его и не выказал опасений. Он даже сказал, что капрал очнётся сегодня. Я обрадовалась хорошим новостям. Но в доме было шаром покати, а поесть ему точно нужно. Пришлось взять немного его денег и потуже затянуть ремнём штаны. Даже так выглядела я лучше многих в этом городе. Я купила сухие травы, с полкило картошки, домашнее масло и совсем немного куриного мяса. Там даже костей было больше, чем мяса, но и выбирать не приходилось. Готовила я фактически голая, и нет, это не фетиш. Я просто не хотела пачкать чужую одежду. Я отварила картошку, обильно смазала её маслом, присыпав сверху травами. Эти же травы вошли в приправу для курицы. Обед был готов, так что я снова надела лонгслив. Немного, но он прикрывал нижнюю часть. Усевшись в кресле, я покорно ждала, когда он проснётся. Терпением я не отличалась, но сейчас могла ждать столько, сколько необходимо. Для капрала это была та ещё ночка, но и я натерпелась сполна. Так рассудить, лучше б меня пырнули. Сон сморил меня на несколько часов, и этого вполне хватило, чтобы выспаться. Он не пришёл в себя, даже когда я попыталась разбудить его. Своё наказание за то, что лез ко мне, капрал получил. Но за все мои переживания ещё получит. — Ты правильно поступила, — хрипит он спросонок, и мне не верится, что это первое, что он хотел сказать мне. — Я не собираюсь извиняться, — ответила я, уходя на кухню. Еда остыла, но я немного погрела её в кастрюле. Я впервые готовила кому-то, обычно только себе, и то не часто. Когда я вынырнула с кухни, чуть не ошалела от увиденного. Он собирался встать с кровати, как ни в чем ни бывало. — Даже не думай, — подлетела я к нему с тарелкой. — Вот, — я приподняла подушку — сядь и поешь. Забудь на время, что ты лучший воин человечества. Побудь просто Леви, которого пырнули ножом. — Мне не впервой ножевое ранение, — это должно было успокоить меня, наверное. — Просто сделай, как я говорю. И всё в порядке, мы в расчёте, — слегка улыбнулась я, взглянув на его шею. Разгоревшаяся сцена была полна недомолвок с обеих сторон. Если бы капрал хотел меня изнасиловать — у меня не было бы и шанса. Скорее он ждал момента, когда я сдамся и позволю ему это сделать. И тогда с гордым видом он назвал бы меня шлюхой. Я доказала, что моё место не в публичном доме. Но всего на секунду я представила, что было бы, будь он толику серьёзнее. Не окажись в его кармане нож или не додумайся я использовать его. Как его руки скользили по коже, как крапинки пота стекали и падали мне на грудь, как боль сменилась удовольствием. И всё это с приставкой «бы». Похоже, это правда: любая девушка тайно мечтает быть изнасилованной. Вот пусть это и остаётся тайной. Мне нравилось, что мы ненадолго поменялись местами. Он много отдыхал, чтобы скорее встать на ноги, я взяла на себя всё остальное: от уборки до готовки. В день, когда должна была прийти Мари, я вышла рано утром, чтобы прикупить что-нибудь к завтраку на троих. И по дороге зашла к врачу, что зашивал рану капрала. В этот раз он осмотрел моё плечо. Чтобы вправить его, мне пришлось вцепиться зубами в деревянный кляп и потерпеть. Самое страшное в этом — ожидание боли. Но всё быстро закончилось. — Что ж вы сразу не пришли? Вон как предплечье посинело, — отчитывал доктор, пока я рассчитывалась за оказанную услугу. — Вылетело из головы, — призналась я и ушла прежде, чем он спросил про второго пациента. Не хотелось пропустить приход Мари. В корзинке я несла зеленоватые яблоки, мёд и яйца. В доме ещё осталось немного муки и соль, хотела приготовить десерт к чаю. Я приноровилась к жизни в Подземном городе, и кризис миновал. Оставалось только вести тихую безмятежную жизнь и надеяться, что у командующего там всё хорошо. — Девушка, не слишком ли тяжёлая у вас корзинка? Это был мужчина, на вид под сорок, в хорошей одежде и с золотым перстнем на правой руке. Я остановилась и пригляделась к корзине. — Ничего она не тяжёлая. Вам лучше заняться своими делами, а не отвлекать меня по пустякам. — Ха, — мужчина провёл пальцами по редкой бороде, словно оценивая меня, — всего лишь рабыня, а так кичится. Ко мне подошли двое ребят, телосложением ничуть не хуже того громилы из торгового дома. Я схватила яблоко и бросила его в лоб одного из бандитов. Похищение средь бела дня! Да тут же столько людей глазеют, о чём они только думают? — Сбежавшая рабыня? — долетел до меня звонкий женский голос. А яблоко не сильно подействовало, корзинка вылетела из рук, вывалив содержимое на землю. Один схватил меня за макушку и не давал поднять взгляд выше коленей. Второй связал руки и отдал длинный конец своему нанимателю. Меня усадили в экипаж, и я смиренно ждала, когда же мой спутник расскажет о себе побольше. — Знаю, о чём ты хочешь спросить, но позволь для начала представиться. Меня зовут Пол Вазейль, заместитель инспектора по решению внутренних дел, не последний человек в военной полиции. Я не показывала страха, как и не боялась до этого момента. Ханджи отправила меня в такую низину, но они и здесь меня нашли. Всё пропало, Эрвина казнят за предательство. Всех, кто с этим связан, вышлют или запрут в тюрьме. Он приметил мою реакцию и продолжил. — Тебя привезли сюда неделю назад и хотели продать частному лицу. Конкретнее, мне. Я согласился посмотреть, но товар так и не дошёл до меня. Эти полоумные просто принесли извинения, и я простил их, потому что бесконечно добр. Но до меня дошли слухи о сумме выкупа. Даже будь она королевских кровей — подумал я — такие деньги на дороге на валяются. И затем объявляется девушка, способная видеть прошлое и будущее. Теперь я понимаю, откуда столько золота. Заманчивое вложение, да ещё и юна, прекрасна. Представляешь, как обидно мне было упустить такое? — И вы решили похитить меня? — Ха-ха, ты принимаешь меня за низкосортного вора. Но я не только инспектор, по жизни я ещё и купец. Нас окружают аукционы, побеждает тот, кто предложит больше. Я выкупил тебя, твой друг получит деньги, на которые сможет жить до конца дней и моё расположение… Скажем так, если ему захочется увидеть небо, я этому поспособствую. — А сам живёшь в такой грязи? Если у тебя столько денег, почему ты здесь, а не там? — Я уже говорил, что бесконечно добр. Бедные не смогут жить без богатых. Может, я и помощник инспектора, но экономика подземного города живёт за счёт таких, как я. Мы вкладываем деньги в торговлю, развлечения. Всё, чтобы людям легче жилось. — Теперь понятно, почему здесь высокая смертность. Если у власти стоят подобные тебе, человечество обречено. — Снова дерзишь мне. На рынке я мог простить тебя, но сейчас ты сделала это, зная, с кем разговариваешь. Ты уже позабыла, каково быть рабыней? «Я никогда не была рабыней, старый хрыч!» — кричала я про себя; слава Богу, полиция не выведала, кто я такая. А значит вдвойне опасно говорить сейчас что-то подобное. Если он не соврал, Леви получил выкуп за меня. Скорее всего, деньги принесёт его человек, но капрал не сможет допросить его. Прошло слишком мало времени, он едва встал на ноги после ранения. — Так что же ты хочешь? — вернулась я к разговору. — Раз тебя интересуют мои способности, заставишь меня отвечать на вопросы? — Заставлять? А придётся ли? Я теперь твой владелец. Что скажу — то и будешь делать. — Что ж, похоже, у меня нет выбора. Хоть карт у меня с собой нет, настоящей ясновидящей они и не нужны. Одного взгляда достаточно, чтобы определить твою судьбу. Смотри мне в глаза. Мне удалось заинтриговать его. Мужчина придвинулся к краю сидения, и я тоже слегка наклонилась. Он с поразительной легкостью поверил, что его будущее сокрыто в глазницах. Ещё немного усилий, и они бы покатились по полу. — Вижу в твоих руках деньги, много золотых, но не это тебе нужно. Ты ищешь больше власти и хочешь занять место инспектора. Такая возможность скоро появится, но я вижу человека, который перемешает тебе все карты. Тебе стоит опасаться… коротышек. Я вижу, как твоя голова катится мячиком по футбольному полю и попадает в пустые ворота. Горожане встают с трибун и кричат «гол!», противоположная сторона трибун подхватывает и тоже кричит «гол!». Все, союзники и соперники объединяются и величают атакующего, забившего мяч. Только твои родные не ликуют, подсчитывая, во сколько обойдутся похороны. Пытаются сэкономить на них. Ехали мы недолго, и, когда лошади остановились, мужчина вывел меня из экипажа всё ещё связанной. У него был собственный двор, соединяющий имение и несколько жилых домиков, для прислуги, скорее всего. Он отдал конец верёвки возничему, которому точно было не до меня. — Привяжи её к воротам во дворе. Я скажу слугам, чтоб не поили и не кормили. Потом займись лошадьми.