В лесу, где сжигают ведьм

Несмотря на большой дом, его планировкой занимались какие-то лодыри. Они не думали о безопасности и лепили окна и двери, как вздумается. Достаточно было оставить одно окно приоткрытым, чтобы ночью пробраться внутрь дома. Эрвина разместили в спальне у окна, мне даже не пришлось продумывать план действий. Если бы я не открыла окно, это сделал бы командор. Это тот случай, когда одного взгляда хватило, чтобы понять друг друга. Я беспрепятственно вошла в комнату. Эрвин сидел на кровати, сложив руки по бокам. Я и сама знала, что припозднилась, но служанки никак не ложились спать. Первым делом, я узнала, как обстоят дела с полицией. — Они вернулись в столицу, но в штабе завелась крыса. В комнате было очень жарко, и меня пробило на пот. Возможно, я выпила слишком много воды, если это хоть как-то влияло на активность потовых желез. — План действий? — спросила я следом. — Мы не можем пойти против Вазейля, он второе лицо в Подземном городе. Нужны веские основания, чтобы вывезти тебя отсюда. — А то, что он измывается над девушками в подвале — достаточное основание? — Ты в этом уверена? — Они закованы в кандалы и умоляли меня о спасении, Эрвин! — в этот раз его невозмутимость действовала мне на нервы. — Две из них в очень плохом состоянии. — Хорошо, — ответил командор, — я поговорю с инспектором. — Инспектором военной полиции? — переспросила я. — Разве они не заодно? — Вазейль давно метит на его место. Тот будет только рад, сместить его с поста заместителя. Но убедить инспектора без доказательств будет нелегко. Потребуется время. От тебя нужно только одно — когда мы снова приедем, девушки должны быть в подвале. — Отлично, пойду сообщу им, чтобы пока не умирали. Я больше думала, что злюсь, нежели злилась на самом деле. У разведчиков и без того сложные отношения с полицией; действовать открыто они не могли. Я хотела спросить про капрала, но так и не решилась. Приезд Эрвина означал сразу две вещи. Во-первых, он, скорее всего, знает про ранение Леви. Если только последний не скрыл это. Во-вторых, при встрече с капралом, Эрвин не мог не заметить засос на его шее. Я поставила его в наказание за все мои страдания, пока капрал валялся без чувств. Но я не думала, что первый, кто оценит мою выходку, будет Эрвин Смит. Я вернулась в общую спальню и поспала пару часов до подъема. Теперь, проматывая диалог с командором, мне казалось, что я была не в себе. Комната Эрвина освещалась двумя свечами, он сидел на кровати в рубахе, расстёгнутой почти до пупка. А я ни на минуту не подумала, какой же он всё-таки притягательно соблазнительный. Раньше я бы слюни по полу собирала, а что сейчас? Его холодная красота всё ещё радовала глаз, и я приятно удивилась, что именно он пришёл за мной. Но в глубине души я ждала другого. Прибрав в конюшне, я проветривалась от вони, пока другие девушки подметали двор. Им не нравилось, что я отлыниваю от работы, но никто и слова сказать не решался. Чуть позже во дворе засветился Эрвин. К нему приставили двух слуг, чтобы он не рыскал без присмотра. Одну из них я хорошо знала — она пыталась преподать мне урок плёткой. — Так хочется подойти поближе, — услышала я вздохи девушек. — Жаль, что он сегодня уедет… Может, мы были бы следующими в его услужение. — Хочешь, чтобы он тебя заметил? — посмеялась другая служанка. — А кто не хочет? — ворвалась я в их разговор. — Такой мужчина на вас даже не посмотрит. — Что за вонь? — служанки одна за другой заткнули носы. — Это точно из-за уборки в конюшне? Кажется, это твой естественный аромат. — Не могу смотреть, как вы течёте по командору разведки. Как насчёт сделки? Я соблазню его, и он при вас поцелует меня в щёку. — В щёку? Что за детский сад? Что ты сделаешь, если ничего не выйдет? — Я буду выполнять ваши приказы всю неделю. Но если вдруг у меня получится, вы трое по очереди выполняете мою работу. Как бонус, уборку в подвале я буду делать сама. — Пусть ещё обнимет тебя, — добавила девушка. — По рукам. Я преспокойно подошла к командору, чем удивила не только его, но и служанок. Мы не могли говорить при свидетелях, потому пришлось их отвадить ненадолго. — Господин Смит, пока вы не уехали, я хотела… признаться вам в своих чувствах. Я знаю, для вас это ничего не значит, но я бы всё равно хотела… Приставленные к нему служанки закатили глаза. Я подзабыла, что пала ниже некуда. Я рабыня, а он чертов главнокомандующий разведки, я в ноги должна ему кланяться. В моём положении даже в глаза ему лучше не смотреть. Он обернулся в немой просьбе отойти ненадолго. И служанки сделали пару шагов назад. — Два дня, — произнесла я как можно тише. — Столько у тебя времени. Я прослежу, чтобы их не перепрятали в другое место, остальное зависит от тебя. Он подумал, что это всё, и собирался уйти, но я очень хотела поставить служанок на место. — Нет времени объяснять, — моя мимика противоречила словам; всем видом я показывала, что флиртую. — Обними меня и поцелуй в щёку, — я игриво поманила его пальцем. Он метнул взгляд на зрителей, за нами следил весь двор. Я бы не удивилась, если бы слуги в доме тоже прилипли к стёклам. — Давай, Эрвин. Считай, что это моя компенсация за моральный ущерб. — Вазейль может увидеть и всё понять. — У меня идеальное прикрытие, я заключила пари. Если сделаешь это, у меня будет больше времени, чтобы проследить за заключенными. И вообще, когда говорят «нет времени объяснять», значит, нужно делать без лишних вопросов. Эрвин двинулся прежде, чем я закончила фразу. Носом я уткнулась ему в плечо. Никогда не чувствовала себя такой мелкой. Объятия продлились секунды две, потом он чмокнул меня, и я поняла, что поздно похоронила чувства к командору. Теперь они обрели второе дыхание, возродились из пепла. Не знаю, так ли это было необходимо для дела, но офигевшие лица служанок — как бальзам на душу. Хорошо, что приехал именно Эрвин. С капралом такое во век не прокатит. Командор покинул поместье даже быстрее, чем я думала. А я получила бонусный эффект: со мной пытались подружиться даже те, кто на дух не переносили. Они, вероятно, думали, что это верх моих мечтаний — войти в их круг общения, но я не спешила отталкивать служанок. На распределении любой из нас могли дать работу в подвале. Она считалась из ряда сложных, поэтому у меня были все шансы снова там оказаться. Сегодня её выполняла другая служанка, но я была уверена, что завтра это снова достанется мне. И как в воду глядела. Спускаясь туда, я надеялась, что их всё так же трое. Помещение плохо проветривалось, в воздухе летала мелкая пыль. Ни одна из девушек не отреагировала на моё появление. По виду они спали. Я проверила пульс, начиная с той, что выглядела хуже. Я только догадывалась, что Пол Вазейль делал с ними. Если бы капрал не вмешался, я бы тоже оказалась в этой точке невозврата. Намочив полотенце, я протёрла открытые участки тела девушек. Их некогда красивые волосы никто даже не расчёсывал. В таких жутких условиях у них могли завестись вши или чего похуже. В этом времени, наверняка, есть напасти пострашнее. Не знаю, чем их кормили, но этого едва хватало, чтобы поддерживать жизнь. Пока я занималась банными процедурами, одна из девушек проснулась. Я разговаривала с ней и раньше. — Они уже два дня не приходят в себя, — произнесла она безучастным видом. — Их умертвят и выбросят, я слышала, как он говорил это. Я бросила тряпку обратно в ведро и попробовала разбудить их. Девушка посерёдке ненадолго открыла глаза, но словно не увидела меня перед собой. До последней я не достучалась. «Ещё два дня, — говорила я себе, — и они будут в безопасности». Возможно, Эрвин справится быстрее. Если с ним будет капрал, убедить инспектора будет ещё проще. «Ещё два дня, — вторила я, — и спасать будет некого». — Он будет в ярости, — зачем-то сказала я вслух. Вечно я поступаю как хочу. Но в этот раз я рисковала не только своей жизнью. Первый, кто пострадает от моей самодеятельности — командор. Но гори оно всё синим пламенем. Ему всего-то и надо, что поймать Вазейля за яйца. Это можно устроить и без этих девушек. Оставалось только придумать, как освободить их без ключа. Лезть в карман Вазейля — плохая идея, почти самоубийство. Впрочем, альтернативный вариант нашёлся удивительно быстро. С кухни я принесла немного топлёного жира. Они сильно исхудали, и было проще смазать кандалы чем-нибудь скользким, чтобы просунуть кисти рук, не снимая железок. Так я смогла освободить двух девушек. Ту, что была в сознании, не получилось вызволить таким способом. Она билась цепью о стену, пытаясь просунуть руки, и я велела ей немного подождать. Помещение сверху использовалось как кладовая. Там я брала вилы и лопату для уборки лошадиных экскрементов. Я втащила девушек вверх по лестнице и насильно напоила их, а затем спрятала за блоками сена. Пусть Вазейль подумает, что рабыни сбежали, а они побудут в безопасности, пока не придёт командор. Иначе их и правда утилизируют, как какой-нибудь мусор. Оставшаяся девушка и не надеялась, что я вернусь за ней. Но теперь у меня не было выбора. Я спустилась по лестнице, предчувствуя, чем всё может обернуться. Быть может, не в моих силах спасти кого-то. Но в ЕГО силах спасти меня. А значит, я снова полагаюсь на капрала. — Давай нанесём побольше жира? — предложила пленница. — У меня почти получилось выбраться. — Прости, — голос мой немного вздрогнул, — но ты останешься здесь. — Помоги мне! Почему только их ты вывела, а меня оставляешь здесь гнить?! Если ОН узнает, то сожжёт подвал вместе со мной. — Чтобы замести следы, — продолжила я её мысль. — Да, так и сделал бы. Но он уверен, что его не поймают. Поэтому позволяет служанкам прибирать здесь. Никто не поверит бежавшим рабыням. Насколько я знаю, закон предусматривает казнь рабов за побег. К тому же, он в любой момент может избавиться от улик. Поймать его почти невозможно. Но чем больше в нём уверенности в безнаказанности, тем проще сыграть на тщеславии. Если ты доверишься мне и поможешь, мы выберемся и даже тех девушек удастся спасти. — Что ты хочешь сделать? *** — Сейчас я тебя освобожу, — наступила ночь, я возилась с кандалами. Её руки никак не хотели пролазить. Цепь противно брякала по полу, поглощая другие звуки. Пленница совсем затихла, но затем испуганно уставилась на лестницу. По спине пробежал холодок, но не от страха. Вероятно, кто-то открыл дверцу в подвал. Пламя в факеле колыхнулось от потока свежего воздуха и замерло. Я до последнего пыталась вызволить девушку. А когда обернулась, Пол Вазейль горой возвышался над нами обеими. Он не был зол и глядел на происходящее в перспективе. Зачем ему две полумёртвые девки, когда есть такой лакомый кусочек. Для него я не просто рабыня: у меня есть история, и тем приятнее будет извращаться надо мной. Ведь Пол Вазейль — не более, чем больной извращенец, а таким людям свойственно поступать в угоду своим желаниям и идти на риск. — Ты отпустила моих девочек? Куда же они пошли? — он удивительно спокойно задавал вопросы. — Где бы они ни были, там ты их не достанешь. Он замахнулся ногой, и я приняла удар головой. К сожалению, ему хватило сил, чтобы вырубить меня на какое-то время. Я очнулась закованная в кандалы, до сих пор жирные, но недостаточно, чтобы выбраться самой. Вторая девушка выглядела ещё более потрёпанной. Её правое ухо было то ли надкусано, то ли надрезано. Волосы застилали лицо, и я не могла толком рассмотреть состояние пленницы. Кроме того, я не знала, сколько времени прошло с отключки. Меня он не тронул. Пока что. Оставалось только тянуть время и ждать, что чудо случится. Пол Вазейль приходил в подвал обычно ночью, и это служило хорошим ориентиром во времени. Когда он отворил подвал, я засчитала день и оставались ещё сутки до спасения. Но за двадцать четыре часа столько всего могло произойти, что как бы я не храбрилась, а сердце ушло в пятки. Он снял сюртук и положил его на стол, затем ослабил ремень на штанах, и я подумала, что уж эта моя выходка точно будет стоить девственности. Я сделала всё, чтобы быть пойманной извращенцем, меня саму надо лечить! Но свои причиндалы он пока не выставлял на показ. Сначала он воспользовался ключом, чтобы освободить меня. Я изображала бессилие как могла. Даже встать на ноги без его помощи не смогла. — Так вот, чем ты занимаешься? Держишь рабынь в заточении, чтобы удовлетворять сексуальные потребности? Сколько девушек ты свёл в могилу, Вазейль? — Восемнадцать, — умиротворенно ответил ублюдок и подошёл к столу, позволяя мне атаковать. — И ты ошибаешься на мой счёт, я почти никого не насиловал. Я отошла подальше. Он достал что-то похожее на кожаное портмоне, его содержимое я не разглядела. Мне бы сейчас не помешали очки. — Тогда зачем ты держишь их здесь? — Я всегда работал усерднее остальных, поэтому забрался так высоко, — его поведение расходилось с клише обычного извращенца. — Но из-за этого я постоянно подвержен стрессу. Он накапливается, как яд в крови, и я вынужден… понимаешь, в этом почти нет моего желания. Я поступаю так вынужденно. Мне просто нужно снимать стресс. В его руках появились ножницы, мелкие и закруглённые специально для ногтей. Я до последнего пыталась уловить мысль. Его слова напомнили мне что-то давно забытое. Словно это было ещё в моём мире, я читала об этом. Можно ли диагностировать ему расстройство личности? Нет, он, кажется, совершенно в себе. Ведёт себя не наигранно, но странно. Немного наслаждается тем, что открывает мне свой секрет. И, что бы не задумал, уверен, что поступает единственно правильным образом. — Я ошиблась, — наконец, признала я. — Возможно, никогда не ошибалась так сильно. Пол Вазейль не извращенец, а маньяк. Что же это была за статья… Вроде «семи признаков, что перед вами маньяк», но я ни одного не вспомнила. Не она помогла мне установить его личность. Помню, как читала комментарии людей, близких с пойманными маньяками. Это почти всегда оказывался какой-нибудь среднестатистический семьянин, на которого никто и не подумал бы… Одно из таких откровений прочно засело в моей голове. «Он говорил тихо, но всегда очень складно. Люди тянулись к нему, потому что он производил хорошее впечатление и мог многого добиться, если бы захотел. Почти всё время проводил на работе или с семьёй, не любил куда-то выбираться». Я могла вспомнить только отрывки. И это никак не помогло бы мне отсрочить неминуемую расправу. Он, возможно, намеревался убить меня. Но освободил, чтобы я могла бороться за свою жизнь. Быть может, этого Вазейль и добивался. Сопротивления жертвы. Я подошла к лестнице, но это его не смутило. Конечно, я не настолько глупа, чтобы повернуться к нему спиной и побежать. Пускай, в руках у него всего лишь ножницы, но чем они уступают ножу? Я выставила перед ним нож Леви, как последний рубеж. Мне удалось немного удивить его. — Чтобы воспользоваться им, нужна сила, — заговаривал мне зубы Вазейль. — Готовность разрезать плоть и причинить боль. Это не каждому дано. В памяти всплыл тот ужас, когда я почувствовала, что лезвие пронзило тело капрала. Я заледенела, словно ранили меня. И ощутила кипящую кровь, как она впитывается в мою одежду, просачивается сквозь ткань и касается кожи. Сначала задрожали руки, следом выпал нож. Внутри меня заколотил метроном. Словно до этого момента следовала лишь неопределённость, и только теперь она перетекла в судьбу. Выражение лица маньяка обрело более подходящий вид — азарт. Он набросился на меня, и я повалилась на пол, не от грубой силы, а от дуновения ветра в мою сторону. Может, сознание, пыталось защитить меня таким образом, но я абстрагировалась от происходящего, даже не понимала, что именно он делает со мной. Лежала как парализованная, потому что потеряла способность к насилию. Не то, чтобы смирилась с положением; мне хотелось бороться. Затем я ощутила странную боль чуть ниже живота. Он всего лишь поддел ножницами кожу. Я сжала зубы, но не издала ни звука. Он отвлёкся на шум со стороны лестницы и отбросил ножницы в сторону. Сбежавший вниз человек накинулся на него как зверь и появился в поле моего зрения. Он, а точнее, она дубасила его ногой с криками «получай, тварь!». Эрвин не упоминал, что спустился под землю с Ханджи Зое. Наверное, хотел сделать сюрприз. Она ударила его кулаком, но тут же скорчилась от боли в костяшках. Я так и не шелохнулась, и, бросившаяся ко мне Ханджи подумала, что я ненароком померла. — Мави, он тебя ранил? Или вколол что-то? — Нет, я в порядке, — способность двигаться вернулась так же быстро, как исчезла. Я приподнялась и посмотрела на кровоточащую царапину. Он порвал одежду только там, где собирался резать. Хотя бы в этот раз я не буду светить грудью. Эрвин и Леви вошли следом вместе с инспектором. Увиденного хватило, чтобы вынести однозначный вердикт. — Пол Вазейль, — произнёс инспектор, — за свои преступления вы ответите перед судом. Я прислонилась к стене и переглянулась с убийцей. Даже сейчас он не испытывал страха за содеянное. Только жажду расправиться со мной. В нескольких метрах лежал нож капрала. Я тренировалась, чтобы уметь защититься. А защищать-то и нечего. Сомнения глубоко пустили корни. Было ли это результатом манипуляций Вазейля или следствие из ранения капрала — а скорее всего, и тем, и другим. Девушку освободили, двум другим оказали медицинскую помощь. Правда, от этого они не перестали быть рабынями. Вазейля связали и увели прочь. А я получила свою порцию пенделей. Впрочем, я немного повеселела, когда увидела засос на шее капрала. Жаль, что он заметно уменьшился. Я бы хотела, чтобы капрал походил с ним по штабу разведки. Я позволила себе порыться в карманах сюртука Вазейля. С собой он носил небольшой мешочек с золотом. Я конфисковала его и подобрала валяющийся нож. Всё-таки он принадлежит капралу, негоже оставлять его в таком месте. Они приехали в экипаже, и я всеми руками-ногами была за то, чтобы уехать поскорее. И Эрвин, и Леви — оба халатно отнеслись ко мне. Не кинулись на помощь, не поинтересовались о моём самочувствии. Львиную долю времени они сопровождали инспектора. Я успокаивала себя мыслью, что они не хотят привлекать ко мне излишнее внимание. Но инспектор остался в поместье Вазейля, а мы сели в экипаж и отправились в наш подземный дом. И снова они не проронили ни слова. Только Ханджи увлекательно рассказывала о событиях в штабе, что я пропустила. От избытка информации у меня разболелась голова. Но вместо заслуженного отдыха дома я встретила Мари. Удивительно, что капрал позволил ей остаться. Стоп, они всё это время жили вместе? Мари достаточно симпатичная девушка, к тому же миленькая. Я протянула ей мешочек с золотом, отобранный у Вазейля. — Прости, Мари. Когда ты появилась за дверью, я подумала, что работорговцы поймали тебя. И ты пошла на сделку с ними, чтобы дать им поймать меня и продать снова. Золота должно хватить, чтобы выкупить твою сестру и жить хорошо первое время. Мари упала на колени и разрыдалась. «Прости» повторяла она, протирая пол коленками. Впрочем, идеально чистый пол. Может, она убиралась здесь в моё отсутствие? — Всё в порядке, — повторяла я, скорее себе, — мы скоро уедем. Можешь занять этот дом. Я не ела сутки, и аппетит так и не появился. Так что я пошла на кухню, чтобы выпить воды и побыть одной. Словно только сейчас понимала, насколько рисковала. На фоне жизни, девственность — малая цена. Он бы убил нас и сжёг подвал. Потому что я ошиблась на его счёт. Если бы Эрвин не подоспел вовремя... Он как раз зашёл на кухню, и я сделала лицо попроще. — Спасибо, что поторопился. — Леви знал, что произойдёт что-то подобное. Ты последний человек, который будет следовать плану. Командор сказал это не в укор, скорее, как забавный факт. Меня это тоже повеселило. — Ты сильно испугалась? — неожиданно спросил Эрвин. Я оказалась не готова к такому вопросу. «О чём ты? Я же бесстрашная!» Я думала, Эрвин такого мнения. Когда-то он сказал, что во мне много больше храбрости, чем в нём. И я, как могла, соответствовала. Но уставилась в пол и рукой прикрыла глаза. Испугалась? Кого? Маньяка? Да он просто хотел снять с меня кожу живьём. Мы стояли, оперевшись на кухонный столик. Он подошёл и убрал мою руку. Я опустила голову как можно ниже. Глупо рассчитывать, что с его ростом он не увидит моих слёз. Затем он приобнял меня и успокаивающе погладил по голове. Это были не две секунды, даже не пять. Мы простояли так минуту, а то и больше. Пока на кухню не вошла Ханджи. Впрочем, уловив нас краем глаза, она тут же ойкнула и развернулась. Вряд ли заметила, что командор просто успокаивал меня. Когда я решилась обнять его в ответ, он отпустил меня. Я тут же спрятала руки за спину. Мои слёзы мокрым пятном остались на его рубашке. Что ж, не так уж и плохо, когда тебя пытаются утешить. Наступило утро, и мы в той же повозке собирались на поверхность. Документы на меня были у Ханджи. Фальшивые, но кто там будет всматриваться, когда увидят моих сопровождающих. На месте военной полиции я бы пропустила и без документов. — А как вы меня нашли? — только сейчас спросила я. — Лекарка, что ходила к тебе, видела похищение и всё рассказала, — ответил капрал. — Та, что строила вам глазки? — припомнила я. — Придётся заглянуть в её лавку в Лаэстене и хорошенько отблагодарить. — Кстати, — Ханджи расплылась в улыбке, — не её ли это губ дело? — она указала на засос. — Пф, — еле сдерживалась я от смеха. — Мави, ты что-то знаешь? — просекла Ханджи. — Да откуда? Она не поверила и всю дорогу выпытывала имя этой несчастной. Даже сомневалась, что та ещё жива здорова. Я достала карты таро, чтобы развлечь себя в дороге, пока остальные обсуждали планы грядущего дня. Колесо повозки угодило в ямку, и я аж подпрыгнула на месте, ударившись пятой точкой. Карты чуть не выпали из рук, и я убрала их в рюкзак от греха подальше. — Ты уронила, — сообщила мне Ханджи, и я посмотрела вниз. Карта упала рубашкой вверх, рядом со мной. К примеру, если бы её подняла Ханджи, она предрекла бы событие, связанное с ней. Я потянулась за ней, как за картой Шрёдингера. Словно сейчас на ней нет рисунка, и только моё прикосновение проявит изображение. Ханджи снова влилась в тему разговора, а я, можно сказать, ничем себя не выдавала. Убрала карту в колоду и отодвинула шторку, чтобы отчётливее видеть небо. «Смерть» крайне редко предвещала физическую гибель. Теперь я знала, что еду в точку не возврата, где мне не понадобится ничего от себя прежней. Весь мой опыт, опыт человека из другого мира, останется на задворках токсичного заката. А новый день явит новую меня. Миг неизбежности — простой ориентир.