В лесу, где сжигают ведьм

— Эрен… Эрен? — А? — он ковырялся ложкой в томатной пасте, удручённый собственной беспомощностью. — Всё ведь прошло хорошо, ты как? Совсем не ешь, — Армин говорил вполголоса, на фоне болтал Жан, но слушали его далеко не все. — Я в порядке, просто… думал о всяком, — он воткнул деревянную ложку в кашу, и она так и осталась в стоячем положении. Кусочек масла давно уже растаял, еда остыла. В последнее время он ел через силу, но ни с кем не делился мыслями, всё переживал в себе. — Точно всё в порядке? Было бы странно, если бы Микаса не подметила ухудшение аппетита Эрена. Она также не притронулась к еде, словно копировала его поведение. Или ей было важнее убедиться, что в этот раз он съест всё, а не только половину. Одно его слово, и она отдала бы и свою порцию. И порцию Жана, ему вообще не обязательно есть. — Опять сопли ему подтираете? Сказал же, в норме он. У Эрена своя голова на плечах. Микаса в очередной раз убедилась, что лучше скормить порцию Жана бродячему псу, а так только бесполезная трата ресурсов. Йегер снова ушёл в себя и никого не слушал. В операции по заделыванию дыры он сыграл главную роль. До места сбора его дотащила Микаса, сам он не мог двигаться. Изнурённые тренировки с превращениями в титана только начинали давать результаты. Любые достижения казались незначительными, он сделал недостаточно, слишком мало. И когда другие переубеждали его в обратном, он только глубже погружался в это состояние. Товарищи считали его весьма депрессивным, не понимали, почему он не радуется собственным успехам. — Так что с той девушкой? Она выжила? — перевёл тему Армин, и Жан охотно ответил. — Всё ещё в госпитале, но я слышал, что она сильно больна. Может, даже чумой. — Будь это так, её бы уже давно вывезли, а штаб закрыли для устранения угрозы эпидемии. — Я же не сказал, что это точно чума. Просто что-то похожее, — ретировался Жан. — Жаль, тебя там не было, Эрен. Рискуешь умереть, так и не увидев голой девушки. Микаса смерила его убийственным взглядом. Он в упор не замечал, что разговаривает достаточно громко, чтобы вся столовая корпуса навострила уши. — Больно надо, — Эрена снова насильно вытянули в реальность. И он надломил булку и опустил кусок в молоко, как делала его мама. Каша осталась нетронутой; если бы Браус сидела с ним за одним столом, её ручонки уже тянулись бы к тарелке. — Ну да, тебя же волнуют только титаны, — с укором произнёс Жан, и был абсолютно прав. Но никто не поддержал его, только промолчали. Как будто в отсутствие Эрена это никогда не обсуждалось. — Лучше пройдусь, — вместе с ним встала и Микаса, она разозлилась за двоих. — Не ходи за мной, — велел Эрен. Он повёл себя как ребёнок, жаждущий самостоятельности. Эрен мог положиться на Армина и Микасу в любой момент, опереться на них, чтобы идти дальше. Но какой опорой для них был он сам? Стремлением защитить всех он лишь загнал себя в угол. Аккерман проводила его взглядом, а затем с новой волной гнева уставилась на Жана. В произошедшем она винила только его. Это же он надоумил Эрена, чтобы тот ушёл один. «У него своя голова на плечах». Сейчас Жан своей не досчитается за такие слова… *** Не так слаб, как раньше, но недостаточно силён, чтобы перебить всех титанов — так Эрен думал. Это удручало моментами, особенно когда он видел трупы. Микаса тщательно выбирала дорогу. Они шли, где не было видно титанов. Он был в сознании, просто отходил от трансформации. И он видел последствия борьбы, как в тот день, когда мальчишкой застал падение Шиганшины. Тела настолько неузнаваемы, что он в каждом видел выпускника 104-ого кадетского отряда. Дорога до точки сбора обернулась настоящим адом. Но Микаса не проронила ни слова, не проверила ни единого солдата: а вдруг кто-то выжил? Она беспрекословно выполнила приказ. Они вовремя добрались до остальных, потом его совсем вырубило. Дорогу до штаба он спал и видел всё те же кровавые ошмётки, только уже во сне. Но даже в собственной голове он не мог приблизиться к ним. А так хотелось удостовериться, что это не одна треть Армина, что лицом в земле лежит не Бертольт, что женская рука не принадлежит ни Саше, ни Кристе. Он бесцельно шёл по коридорам корпуса, пока остальные разведчики пировали в честь первой победы человека над титанами. Это событие обязательно войдёт в историю. Разведчики отдыхали три дня, а с завтрашнего возобновлялась работа в обычном режиме. Заступали караульные, отряд быстрого реагирования проводил учебные мероприятия (каждую неделю состав менялся, чтобы поддерживать всех в нужной форме). Он вырвался из омута мыслей и остановился у стэнда с постановлениями, принятыми ещё прошлым командующим. Его мало интересовало содержимое. По правде, их никто не читал: информация, нагруженная юридическими терминами, часто не воспринималась ни на слух, ни зрительно. На практике им давно уже всё объяснили, в краткой и понятной форме. Но Эрен остановился по другой причине. Девушка, что увлечённо бегала по строчкам N-ого указа, не замечала ничего вокруг. Она небрежно обмоталась в простыне и одной рукой придерживала концы на уровне груди. Эрен встал рядом, якобы тоже собирался читать эту тарабарщину. Просто хотел увидеть её лицо и узнать, что она тут делает. Хотя, очевидно, читает. — Эй, почему ты не обедаешь со всеми? Ты из какого отряда? Ему не удалось застать её врасплох. По всей видимости, она за версту слышала его шаги, но не подавала виду. Краем глаза она осмотрела его с ног до головы. Не задержалась на лице, зато с интересом прошлась по форме. Он уже не надеялся на ответ, молчание затянулось. — Я из элитного отряда, — она вернулась к изучению стэнда. — Не хочешь говорить, и ладно. Эрен пошёл дальше. Зря он завязал этот разговор, но он не помнил среди разведчиков никого похожего. Девушка старше него минимум года на три, но немного ниже. Простынь скрывает длину волос, но и так видно, что они длинные. Для разведчицы — непозволительная роскошь, большинство девушек в армии отказываются от таких. Во-первых, из-за устава о внешнем виде. Во-вторых, в угоду удобству. Пока приведёшь их в надлежащий вид, пройдёт уйма времени. А после подъёма и перед смотровой есть только двадцать положенных минут, чтобы заправить постель, влезть в форму, умыться и выйти во двор. Он обернулся посмотреть, сдвинулась ли она с места, но опешил: стояла прямо перед ним, в метре, и в этот раз всматривалась в лицо. — Что…? — Я хочу пить, — перебила его девушка. — Столовая в той стороне, — он указал назад, и она взаправду пошла в обратном направлении. — Стой, ты в таком виде туда пойдёшь? Где твоя форма? — У меня нет одежды, — она развернулась в пол оборота. Он потупил взгляд, соображая, что это может значить. Первая ассоциация нашлась быстро и вписывалась в ситуацию лучше всего. — Так ты из раненых? Ещё не пришла в себя? Идём, я провожу тебя в лазарет. И не вставай до завтра. — Там нет воды, — она потянулась к горлу и провела линию до ложбинки. Эрен быстро отвёл взгляд. Пускать в столовую в таком виде на радость всяким Жанам — затея не из лучших. Может, девушка стукнулась головой, неудачно упала или никак не отойдёт от шока. — Ладно, иди за мной. Но потом ты вернёшься в лазарет, понятно? Она неохотно кивнула и пошла след в след неизвестными коридорами. Он мог завести её куда угодно, но девушка предпочла не спрашивать о месте назначения. Она осматривалась, пока юноша не остановился. В этот раз она среагировала мгновенно и остановилась перед дверью. Эрен разведал, есть ли кто в комнате, и вошёл, оставляя дверь открытой. Никто из соседей пока не вернулся из столовой. И Микаса не кинулась искать его, иначе здесь бы они и встретились. Он подошёл к столу и наполнил кружку водой из кувшина. Её осталось мало, поэтому хватило только на половину. Конни наполнял его вчера перед отбоем, но у кого-то, видимо, ночной сушняк. — Держи, — он протянул кружку, но рука, торчащая из простыни, оголила живот и всё, что ниже живота. Он тут же отвернулся, едва не расплескав воду. В своём комоде он отыскал зелёную домотканую рубаху и штаны; в этом он приехал после выпуска из кадетского училища. После надевал её два раза, чтобы выйти в город. С тех пор она лежит сложенная. Пятна не поставил, поэтому не стирал. Но сейчас жалел об этом. — На, переоденься в это. Потом вернёшь. Как только одежда оказалась в руках девушки, Эрен услышал, как на пол упала простынь. Мысли о собственной никчемности отошли на второй план. Он думал, что же ему сказать, если кто-то войдёт и застанет его наедине с этим голым недоразумением. Как он всё объяснит… Он терпеливо ждал, отвернувшись к стене. А девушка, закончив переодеваться, молчаливо подошла к столу и взяла кружку с водой. Он слышал, как жадно она глотает воду. Высушив стакан до последней капли, она вернула его на место и потёрла глаза у переносицы. — Имя-то своё не забыла? — Ну, а ты? — переспросила незнакомка. — Эрен Йегер, из 104-го, — он ждал, что она тоже ответит на его вопрос, но понял, что ждать бессмысленно. Такое поведение начинало раздражать. Какие бы вопросы он не задавал, вразумительного ответа не получил. — Всё, тебе нужно уйти, пока никто не пришёл. — Юноша, твоя одежда пахнет, — она даже не смотрела в его сторону, уже и визуально игнорировала. — У меня нет ничего другого, не нравится — переодевайся в простыню! — он сильно завёлся; так его вывести мог только Жан; они дурачились, он это понимал. Что происходит сейчас — бред сивой кобылы. И это начинает надоедать. — Пойдём, я провожу тебя, так и быть. Он схватил её за запястье и буквально поволок к выходу. Когда открылась дверь, она опомнилась и попыталась вырваться, но приложила слишком мало сил. Или с виду хиленький паренёк оказался не так уж прост. — Да стой ты, — недовольно произнесла девушка, продолжая упираться. — Нет, ты идёшь со мной, — Эрен не ощущал её потуги и с легкостью вытолкал за дверь. Но в коридоре вынужден был отпустить, и она, потирая запястье, остановилась за его спиной. Достаточно широкой, чтобы не увидеть, кому он отдал честь. — Сэр, чем я могу помочь? Кем бы ни был высокопоставленный господин, брюнетка решила воспользоваться возможностью и слинять. Она пошла в другом направлении, успела сделать несколько шагов, как услышала реплику юноши. — Командор, сэр, что-то случилось? Идти дальше было более, чем бессмысленно. Она должна повернуться, встретить обладателя апатитовых глаз, это неизбежно. Но девушка не торопилась, словно обдумывала, как вести себя при нём. Повернулась и тут же забыла сценарий диалога. Эрвин ни капли не изменился. Такой же статный и представительный, в зелёном шерстяном плаще поверх знакомой парадной формы. На груди вышивка легиона. Брови приподняты, он удивлён, не меньше неё. Рядом с командором стоит Сэйген, и она смотрит только на него. Растерянно, будто он последний, кого она ожидает увидеть перед собой. Осознание постепенно заполняет пробелы в памяти, и она бросается ему на шею, едва не плачет от счастья. — Ты правда спас меня. Пальцы едва касались пола. Сэйген опустил руки, не обнял в ответ. И даже не понял, как реагировать, поэтому стоял по стойке смирно и ждал, когда она успокоится, придёт в себя. Но её эйфория от встречи не исчезла. Она повторяла себе, а затем вслух «не может быть» и улыбалась. — Полагаю, нам нужно поговорить, — вмешался Эрвин. Девушка не реагировала, пока Сэйген не кивнул. — Эрен, мы поговорим позже. — А, как скажете, сэр. Он проводил их взглядом и зашёл в комнату. Простынь так и валялась на полу, юноша сложил её и спрятал в комод, на место, где раньше лежала одежда. Раздражение спало. Он ничего не понял, да и не стремился понять. Главное, что она ушла, и, кажется, Эрвин знает, что с ней делать. Остальное можно оставить на командора и его приятеля. Эрен услышал звонкий голос Армина в коридоре и прилёг на застеленную кровать. Одно радует — в себе он больше не копался. Не мог вернуться к прошлым мыслям, произошедшее выбило его из колеи. Дверь в комнату открылась, и он был готов к этому. Знал, что Армин с Микасой договорились не поднимать обеденную тему и вести себя как обычно. Впрочем, он тоже собирался сделать вид, что всё время провалялся в кровати. *** С тех пор, как открыли ворота Розы, их не закрывали даже ночью. Многие добровольно возвращались в родные земли. Военная полиция занималась отловом жителей Марии, кто не желал копаться в том, что осталось от их домов. Таких было немного. Тут же всплыли имена тех, кто не смогли приспособиться, погибшие внутри стен. Казалось бы, они спаслись от жуткой участи, но безопасность обернулась иллюзией. Голод, процветающая преступность и жестокий отбор. Век знати и нищих внутри Розы ощущался особенно остро. Средний слой населения составлял менее двадцати процентов, ниша дворян всегда вмещала менее десятой части, основная доля человечества бедствовала. Таким образом, почти всех можно было отнести либо к нищим, либо к очень богатым. Людской гнев перенаправляли на титанов, отводя взгляды от очевидной политики упадка. Из года в год, из поколения в поколение. Кажется, так было всегда, и все уже привыкли. Майор Зоэ засела за документами, отслеживающими миграцию. После длительной поездки она всеми фибрами души желала помочь гарнизону, а не сидеть в кабинете, перебирая какие-то бумажки. — Ну, а этот, Брандт, с ним что? — Пропал около месяца назад, — ответил молодой мужчина с розами на эмблеме. — Те, кто бежали с ним, уже обустраиваются на прошлом месте жительства. — И этот пропал без вести… — Командующий второй бригадой собрал отряд для проверки укрытий, о которых нам известно. — А те, что неизвестны, кто будет проверять? — Ханджи бегло прошлась по именам беженцев. — Много девушек от двадцати до тридцати пяти, — она остановилась и сняла очки, чтобы протереть припасенной в кармане марлей. — Знаешь, о чём это свидетельствует? — Могу предположить, что за неимением денег молодые девушки могли получить работу в сфере сексуальных услуг и тайно проживать там. — О, а ты молодец, я об этом даже не подумала, — впечатлилась майор и продолжила штудировать документы. — Тогда о чём подумали вы, майор? — его приставили к ней, как собачонку, и предупредили, что характер у майора Зоэ не иначе как скверным не назовёшь. Женщин в армии притесняли по одному только половому признаку, особенно таких, «зазнавшихся» — как называли её те, кто хоть раз имели честь пересекаться. — Беженцы никому, по факту, не нужны. Никто не спохватится, если их начнут убивать направо и налево. Лёгкая добыча. Особенно те, кто не могут за себя постоять. — Но уровень преступности снизился, — уверенности в его словах поубавилось. — Что подтверждает мои догадки. Отчего бы ему снижаться, если никаких дополнительных мер борьбы с преступностью не предпринималось уже несколько десятков лет? Нет ни программ защиты беженцев, что уж говорить, всем плевать на чужое горе, пока оно не коснётся их непосредственно. Значит, мы имеем дело не с уклонистами, а с трупами. — В-вы не можете знать наверняка. Вас позвали не вести следствие, а помочь поискам. — Однако я знаю человека, который думает так же, как ты. И конкретно сейчас он осматривает те злополучные места, куда вы и шага ступить боитесь. Он сглотнул и пристально уставился на майора. — Хотите сказать, капрал Леви в Подземном городе? — Готовьтесь к неприятной встрече, — ответила Ханджи, — потому что этот человек не любит выполнять чужую работу. Начало POV Мави