В лесу, где сжигают ведьм

Мертвенно бледное лицо — хоть сейчас хорони. Но в остальном и не скажешь, что я недоедала или подвергалась насилию. Скорее неудачно выбрала место отдыха. Стопы полыхали, словно я ступала по горящему торфяному болоту. Но внимания на это я уже не обращала. Отражение в застеклённой доске объявлений чем-то напоминало моё. Но сколько бы я ни вглядывалась, это не могла быть я. С того света, как известно, нет возврата. Какой-то юноша встал подле. Я изучила его в стекле и по форме поняла, где мы находимся. Если бы прочла хоть слово в предоставленных документах, догнала бы раньше. <…> Обстановка в новом кабинете Эрвина вгоняла в тоску. Из одного подвала я попала в более просторный подвал. Спасало только огромное окно, визуально увеличивающее пространство. С его загруженностью сидеть часами напролёт без естественного освещения — пустая трата на свечки и впоследствии на очки. Говорить по дороге не стали. Я расположилась на стуле, прямо напротив него. Наши взгляды снова встретились, тогда я и раскрыла рот. — Так вот, когда титаны прорвали стену, мы не бежали с остальными. Нас титаны не трогали, даже интереса никакого не проявляли. Не знаю, о чём думала она, но в какой-то момент то ли еда начала заканчиваться, то ли сука эта соскучилась по социальной жизни. Но решила она бросить меня, притвориться чудом спасшейся и эвакуироваться. И осталась бы я гнить в подвале, если бы Сэйген не замочил старуху, — выпалила я на одном дыхании. Эрвин взглянул на меня исподлобья, будто несла я первосортную чушь. Сэйген прислонился к стенке и помалкивал. Он не попадал в зону видимости, но я чувствовала его взгляд. Изучающий меня, пристальный и чересчур внимательный. И я бы сейчас глядела на него точно так же. Хотя разговор с Эрвином представлялся первостепенно важным, мне хотелось повернуться и о многом расспросить «земляка». Потому как стало очевидно, что мы появились здесь не случайно. — Начни, пожалуйста, с момента исчезновения два года назад, — командор поддался вперёд, готовый слушать хоть до ночи. В голове у меня промелькнула мысль, что сейчас Эрвином движет только любопытство. Потому что единственно важный факт — я выжила и смогла вернуться. Всё остальное — каким образом мне это удалось — не так весомо. — Два года прошло… я не считала, — я осмыслила временные рамки. — Дни были похожи, один на другой. Они ждали, что я продолжу мысль. Интонация на это намекала. Расскажу подробнее о том, во что превратились будни, как мне было тяжело или как я мечтала вернуться в свой мир. До истинной причины нежелания говорить на эту тему ни один, ни второй не догадывались даже близко. До Эрвина дошло, что конкретные вопросы дадут больше информации. Он не сразу к ним перешёл, но грамотно подвёл. — Тебя доставили в очень тяжёлом состоянии, а вчера около полуночи твоё сердце остановилось. Ты была мертва порядка шестнадцати часов, — командор поймал меня на удивлении и после паузы продолжил. — Не думал, что мне ещё выпадет шанс поговорить с тобой. — Не знаю, что и сказать. Мне словно вручили извещение о преждевременной кончине меня же. — Я проснулась из-за сильной жажды. Как будто переела сухой рыбы. И я чувствую дискомфорт, когда полностью наступаю на стопу, небольшое недомогание, но… это всё. Прислони руку к груди, если не веришь, — стучит. Но даже если… почему вы сразу не похоронили меня? Шестнадцать часов… многовато для трупа. Не сразу обнаружили? — Сэйген тоже свидетельствовал твою смерть. И благодаря вашим христианским обычаям похороны отложили на сутки. Он настоял на этом. Я повернулась в пол оборота, всё было написано на лице. В каком таком христианстве проповедуют разлагающийся в кровати труп? Он отреагировал слишком спокойно, а стоило объясниться хотя бы со мной, черт с этим Эрвином. Конечно, вёл он себя максимально в характере, словно время над ним не властно. Я тут единственная, кто конкретно не вдупляла. — Трупный запах отсутствовал, — выдавил из себя мой старый добрый друг. — Если она пролежала мёртвой с полуночи, утром вонь разложения уже должна быть. Поэтому я выиграл время, но не думал, что она просто встанет и пойдёт бродить по штабу. Сэйген сделал нам одолжение, разъяснив, как он, будучи на порядок умней, спас меня от участи проснуться в заколоченном гробу. Но он провернул это окольным путём, а мог просто поделиться догадками с разведчиками, и они бы его послушали. Стало очевидно, что Сэйген попросту не доверял ни Эрвину, ни кому-либо ещё из разведчиков. И я могла это понять. Но он также не из тех, кто при любом удобном случае прикроется религией. У меня не было времени думать об этом дальше, его поведение показалось мне странным. Но в то же время, что вообще можно считать странным, когда речь идёт об ожившем трупе и множественных перемещениях меж измерениями? — Действительно, никто не придал этому значение, кроме тебя и Ханджи. Но она поняла это гораздо позже. У меня складывается впечатление, что ты не просто ждал чуда. — Это я её воскресил или что? Я прифигела от того, как он разговаривает с командором. Это же Эрвин, не последний человек, его уважают и за пределами разведки. Недоверие и неуважение, даже доля хамства. Я молча слушала, взвешивая каждое слово, вылетающее из его уст. Как же вышло, что они не поладили… — Я уже говорил, что ты можешь остаться здесь, даже если с Мави случится беда. Было бы лучше работать сообща, тогда сегодня нам не пришлось бы искать её по всем закоулкам. — Ну, извините, — влезла я, но внимания на себя не обратила. — Я просто хочу вернуться домой, — закончил говорить Сэйген. И я поняла, что он больше заинтересован в разговоре со мной, как и я хотела поговорить с ним без посторонних ушей. Мы ждали одного и того же. Отложить этот скучный разговор можно только одним способом. Притвориться совершенно вымотанной. И неестественная бледность, которую я заметила в отражении застекленного стенда, играла мне на руку. Положив голову на стол, я тяжело вздохнула. Или сначала нужно было тяжело вздохнуть… вышло не очень правдоподобно. — За сегодня я находила больше, чем за два года. Мне нужно прилечь, — но я достигла нового уровня лени: идти самой мне не хотелось. Хотя бы потому что тапочки мне юнец не одолжил. Кто бы по доброте душевной мог отнести меня в кроватку на ручках? — Что последнее ты помнишь? Сэйген говорил, что ты не приходила в себя, но при первой же встрече ты знала, что это он тебя спас. Как ты это объяснишь? Эрвин проигнорировал. Он пропустил мои жалобы мимо ушей, ему важнее было узнать здесь и сейчас, почему я ушла, как позволила себя поймать, кем была эта сумасшедшая — в общем, всё то, что удовлетворит его любопытство. Я могла закрыть глаза и забыть всё как страшный сон. Нет, я правда могла притвориться, что ничего и не было. Но я изменилась сильнее. Достаточно, чтобы и самой проявить неуважение. — Потом, Эрвин. Сейчас мне нужно перевести дух, — я встала, не дождавшись ответа. — Это не займёт много времени, — возразил он. — Мы можем поговорить наедине, если хочешь. Он так и не понял, что был лишним. Или не подал вида. Но меня всё больше интересовал Сэйген, я охотно задала бы пару каверзных вопросов. Но, по всей видимости, он бы на них не ответил. Не при Эрвине. Расспросить нас сейчас было особенно важно. Это бы обозначило позицию Сэйгена: как много он врал, а где сказал правду. Но командор не мог просто ни с того, ни с сего оградить нас друг от друга. — Потом, Эрвин, — бросила я напоследок и собиралась так всё и оставить. Повернулась к двери и встретила равнодушный взгляд, родной и любимый. Сэйген тоже пошёл на выход, мы поняли друг друга. Я начала забывать его слегка потрёпанные волосы и апатичность, за которой скрывался комок не распутанных эмоций и переживаний. Командор громко встал, и я заставила себя отвернуться от Сэйгена. Безумный взгляд мужчины был адресован мне. Моей наглости, бесцеремонности. Хочу умираю, хочу возрождаюсь, хочу игнорирую — не слишком ли много для скромной недоведьмы? Мысленно он облил меня расплавленным воском и поджёг. А я и рада гореть для него, но не сейчас. Приоритеты расставлены против него. Нас неизбежно разделила дверь. Я не отставала и плелась не позади, а рядом с Сэйгеном. Коридор заполнился разведчиками, юными и неопытными, теперь я могла это выявить. Ни одного знакомого лица, но я и не выискивала. Зато на нас смотрели в оба глаза, некоторые уподобились Ханджи и глядели во все четыре. Извилистый путь привёл меня в комнату, в которой узнавалась гостевая. Ничего не изменили, сделана по образу и подобию той, в которой я проживала. Сэйген отошёл в другой конец комнаты, словно во избежание короткой дистанции. Он выжидал, что я начну говорить и одновременно следил за движением рук. Я в ответную насторожилась, напряжение росло в геометрической прогрессии. — Как ты попал сюда? — Не уверен, — признался он, а затем быстро добавил: — я падал. — Падал с какой-то высоты? — Нет, на ровном месте упал, провалился, можно сказать. С тобой было так же? — Ну, не совсем. Я поднялась на крышу, на наше место, — он насупился, словно не сразу вспомнил. — Просто встала у края. Это нормально: стоять и смотреть вниз. Все так делали. И под моим весом отвалился кусочек шифера. Такой вот внеплановый суицид. Я потеряла равновесие и закрыла глаза. Удар пришёлся на руки, но это случилось почти сразу, как я полетела вниз. И это было огромное дерево, я поймала на себе все его ветки, но только благодаря этому и осталась жива, — я плохо запомнила случившееся в тот день, мне даже начало казаться, что меня кто-то толкнул. — У меня было много версий, вроде той, где я умерла и переродилась. Но я старалась не думать об этом. Потому что всё равно не узнала бы правду. Он отошёл от стены и состроил серьёзное лицо. Нахмурился так, что вылезли старческие морщинки. И это в его то годы. Для путешественников меж мирами нужно ввести специальный пенсионный возраст. Мои нервы начинают сдавать, и по Сэйгену видно, что он не вывозит происходящее вокруг. — Ты сказала, я спас тебя, — констатировал он. — А что ты помнишь? Я вернулась в тёмный коробок и отчётливо ощутила путы, сдавливающие запястья. Мимолётный свет с первого этажа осветил мою камеру, затем горел самодельный фитиль, кончик которого опустили в блюдце с водой. — Помню, ты устроил поджёг, подвал заполнился дымом. Я лежала, теряла сознание от этой гари, но не могла пошевелиться. Ноги пекли, будто коптились. Ты убил ведьму, её труп лежал прямо передо мной. Последнее, что хорошо запомнилось, — чувство благодарности. Мысленно я благодарила тебя за это. Проснулась уже здесь. Нас нашли разведчики, как я понимаю. Он отвёл глаза и задумался. — Значит, ты не знаешь, как нам вернуться? Сказать, что я совсем не думала о возвращении — солгать. Но я довольно быстро смирилась с новыми обстоятельствами. Сэйген не из тех, кто ловко подстроится. Он выглядел спокойным, но я знала, что его лицо не отражает внутреннее состояние. Можно хоть сейчас упрекнуть его в не искренности, но сколько его знаю, он такой. — Кстати, раз выпал шанс спросить. Как там Шарлотта поживает? — Шерил, — поправил он меня, и это послужило доказательством того, что это точно мой Сэйген; ещё и таким тоном, который я ожидала услышать. Я специально коверкала имя его жены, чтобы лишний раз задеть. В стиле «давай ещё раз вспомним, на кого ты меня променял». — Ты выбрала не лучшее время, чтобы напомнить об этом. Вдруг не получится вернуться. Я подбежала и крепко обняла его. В нос бросился посторонний запах, не тот, что прежде. Это место начинало менять его, как однажды изменило меня. И это очень грустно наблюдать со стороны. Но радость от его нахождения здесь затмила всё. — Может, это сверх эгоистично, но я не могу нарадоваться, что вижу тебя. Прости мне это. Он тяжело вздохнул. Как будто я только очнулась, а уже притомила его. И эта его черта мне тоже нравилась. Я нехотя отлипла, и мы несколько секунд просто смотрели друг на друга, пока он не произнёс: — Да, это сверх эгоистично. Впрочем, в твоём духе. Часики тикали. Мы столько наговорили, что можно подумать, я пыталась восполнить время в разлуке. Я делилась тем, что произошло со мной здесь. Он же почти ничего не рассказывал. Как обычно внимательно слушал. Только моя голова опустилась на подушку, как он поднялся и пошёл спать в свою кровать. Или я расположилась в его кровати. Как удобно, что и в этой гостевой два спальных места. Словно с самого начала разведка планировала принять двух гостей, но один задержался по дороге. Ночь я почти не спала. Меня терзали сомнения, что тело вспомнит, что оно мертво, и я не проснусь. Но утро наступило и для меня. Сэйген тоже плохо спал, но с первыми лучами солнца совсем вымотался и дремал. Я тихо прикрыла за собой дверь. Предстоял не самый приятный разговор с Эрвином, и я должна была разобраться с этим поскорее. Заставлять ждать дольше — продлевать его недовольство. Но, к счастью, я знала, как снова заслужить расположение командора. Я сама нашла дорогу к его кабинету. Поворотов больше, чем ориентиров. Он был на месте, в такую-то рань. К счастью, без посторонних лиц. Я села напротив, и мы вернулись к тому, от чего я так бесцеремонно ушла. — Я могу ответить на все твои вопросы, но заранее скажу, что ничего из сказанного ты не найдешь хоть сколько-нибудь полезным. Меня держали взаперти и пытали, это никак не связано с военной полицией. Я попала в руки сумасшедшей ведьме. Или все ведьмы одинаково поехавшие, этого мне неизвестно. Я знаю только, что титаны смогли прорвать стену. Это всё, что дошло до меня с поверхности… — Мави, — он прервал меня, и я любезно заткнулась, — ты должна знать, что твои поиски мы остановили совсем недавно. Ты ушла и не захотела вернуться — большинство восприняли это так. Мне жаль, что наших усилий оказалось недостаточно. — Если это твои извинения от лица разведки, то я принимаю их. Но я не в обиде. Ну, может, первые месяцы злилась на вас, но потом перестала ждать помощи. Начала думать, как выбраться своими силами. Но случай не представился. Всё ещё трудно поверить, что так удачно совпало, что Сэйген появился не далеко от дома ведьмы. Но, похоже, так и было. Не вижу смысла врать об этом. — Есть мысли, почему он тоже очутился здесь? Ты ведь спросила его об этом? — Без малейшего понятия. Я была уверена, что в моём перемещении замешана экстрасенсорика. Но он не обладает даром, моя версия не подходит. Он облокотился на спинку стула и выглядел не важно. Так может выглядеть человек, не спавший несколько ночей. Я не принимала во внимание тот факт, что, возможно, Эрвин переживал мою смерть. И не могла приблизиться к тому, что он ощутил, когда увидел меня на ногах. Я банально не знала, видит ли он во мне кого-то, помимо инструмента разведки. Не будь это лишенным смысла, я бы спросила напрямую. — Если ты здесь, значит, Бог ещё не оставил этот мир. Не могла припомнить, чтобы Эрвин хоть раз проявлял свою набожность. Или таким образом он подчеркнул, что моё возвращение не иначе, как чудо. — О, Эрвин. Боюсь, Дьявол приложил к этому больше сил, нежели Господь. Он потянулся в нижний ящик стола, но не сразу достал содержимое. Возможно, оно лежало не сверху. Сейчас я бы ни за что не отказалась от хорошей выпивки. Честно признаться, не отказалась бы и от хреновой. Вместо стука стеклянного донышка о поверхность стола я услышала тихий таинственный шорох. Он подвинул в мою сторону знакомый мешочек. Я знала, что внутри. Знала лучше всех. — Конечно, Эрвин, — я взяла презент и заглянула внутрь, — можешь рассчитывать на меня. Достала и пересчитала карты; все на месте. Нет только рун. Кажется, я брала их с собой, когда покидала штаб два года назад. Наверняка, они сгорели в том пожаре. — Это ещё не всё, — он встал с места и отошёл к комоду. Сверху он был заставлен книгами, а рядом лежал свёрток старой бумаги. Он не протянул его через стол, а обошёл и вручил как нечто совершенно важное. Словно основная его просьба в этом клочке бумаги. Я приняла его и разорвала как новогодний подарок. Внутри лежала мятая одежда. Сверху белая рубашка, далее черные штаны. Не как у разведчиков, а похожие на те, в которых я сюда попала. И тёмно-бежевый плащ из легкой ткани с нашивкой на спине, величественными крыльями легиона. Если, конечно, не вспоминать, сколько жизней унеслось прочь на этих самых крыльях. Никаких ремней, кроме тех, на которых располагались крепления для УПМ. И ботинки, не высокие, самые обыкновенные. На выбор предоставлялся шнурок под воротник и платок. — Так это и есть та форма, за которой ты ездил в Фонгред? А говорили, что она будет чёрной. — Тебе не нравится? Я покрутила её в руках и приложила рубашку, примеряя, как буду в ней выглядеть. Всё лучше, чем то, в чём я сейчас. Эрвин даже учёл мою нелюбовь к многочисленным ремешкам и белым штанам. Я хотела было снять с себя мешковатую одежду юноши, но вовремя притормозила и опустила кофту. Взглянула на Эрвина, а он понял, к чему идёт дело, и успел отвернуться. Наверное, подумал, что совсем одичала в неволе. Так долго на его армейский затылок я ещё не залипала. В мыслях снова промелькнуло, что он, действительно, волновался в мои «последние часы». Я положила вещи на стол и подкралась, как подосланный убийца. Протянула руки по бокам, соединила спереди и вдохнула запах стиранной рубашки. Эрвин даже не вздрогнул, только накрыл ладонью мою правую руку. — Нравится, — сухо ответила я, когда это уже не требовалось. Мы немного постояли так, затем он повернулся лицом, я сделала шаг назад и прихватила новенькую форму двухлетней давности. — Похоже, состав уже другой. Никто не узнал меня, но это только на руку. Хотя бы в этот раз я хочу не просто быть полезной. Эрвин, я надену эту форму, но сделай меня равной себе. Сделай из меня разведчика. Командор приоткрыл рот в удивлении, следом у глаз образовались морщинки. Он улыбнулся. Не от радости, либо от неё, но с горькой примесью. Я хотела бы прочесть мысли Эрвина, узнать, что заставило понурить голову. Он всего лишь услышал то, что хотел услышать от меня ещё давно. Его улыбка должна быть совсем другой. Для меня в этом кабинете не осталось места. Я хотела выйти молча, что ещё сказать. Но попыталась разбавить одолевшую его печаль. — Кстати, форма тоже ничего такая. И быстренько закрыла за собой дверь, чтобы ничего не испортить. Предстояло вспомнить, как я добралась сюда. Вроде бы сначала направо и второй поворот приведёт к лестничному пролёту. А после… — Мави? Меня отвлёк голос Петры, я изумилась не меньше. Появилась она не весть откуда, секунду назад я вышла от Эрвина, и её не было поблизости. Затем я вспомнила об её исключительной впечатлительности и собиралась отговаривать от падения в обморок. Но следом за ней появился старпёр, из соседней комнаты слева, дверь была открыта нараспашку. Он нёс ведро с водой. Его реакция была более правдоподобной. — Черт меня побери! Эрд, Гюнтер, вы захотите это увидеть... Но, когда они показались в коридоре с метлой и тряпкой, Петра уже крепко обнимала меня. Её слёзы обжигали кожу, и, не хуже Эрвина, я ощутила неприятное покалывание. Но спустя столько времени я не чувствовала себя другой. Словно теперь и я обросла своей непростой историей. — Чему ты удивляешься? — спросила я Оруо. — Я же из этих… — Из этих — это из каких? — я ожидала, что он не вспомнит собственных слов, всё-таки старческий маразм не за горами… — Ты была у Эрвина? С тобой точно всё хорошо? Тебе можно вставать? Я хочу сказать, ты выглядишь намного лучше, чем до этого. Разве это возможно? Мы были уверены… Она тараторила и тараторила, заглядывая в глаза, ощупывая, все ли жировые складки на месте. И убедилась, что моё существование не сон и не иллюзия. Мне бы её уверенность. Я не успела ответить ни на один из вопросов, как Эрд осмотрелся по сторонам в поисках случайных свидетелей и поторопил нас войти. И если это была их комната, то спали они по очереди: одноместная кровать одиноко стояла в уголке. На комоде искрился чистотой подсвечник и ничего кроме. Я прошлась по вымытому полу и присела в кресло, оно выглядело комфортным. Остальные рассыпались, кто куда. Я крепче сжала форму в руках, и мы говорили. Исключительно о том, что со мной было в отсутствие. Не в подробностях, но я рассказала о некоторых пытках. Этого хватило, чтобы они перехотели знать всё. — Так ты воскресла, потому что ведьму не так просто убить? — О, да, нас положено сжигать, ну, ты в курсе, — я закатила глаза, ничего умнее Оруо родить не мог. — Я не знаю, что со мной было. Может, и сгинула, и всё это происходит в рамках моего умирающего сознания. А может я умерла ещё тогда, падая с крыши. Видите ли, я ничего не знаю наверняка. Но, полагаю, хоть сколько-нибудь, но вы скучали по мне. — Ты ещё сомневаешься? — Петра обвела взглядом комнату, старательно избегая кровать. — Ну, ты тоже, наверное, многое хочешь узнать. — Пожалуй, — я сложила руки в замок и многозначительно уставилась на Гюнтера. Он тут же отвёл глаза. Его рука, которую он завёл за спину, сжимала нож или пистолет, припасённый на случай вторжения зомби. Он был готов к чему угодно, и винить его за осторожность я не в праве. — А когда обед? Не это она ожидала услышать. Вопрос выбил Петру из колеи, она почувствовала себя глупо, ожидая чего-то более существенного. — Сколько времени? Восемь? — Девятый час, — ответил Эрд и спрятал часы в рукаве. — До часа ещё далеко… Ты, наверное, жутко голодная… Может, сходим в столовую и попросим Берту? У неё должно было остаться что-нибудь с утра. — Только если ты пойдёшь, — подметил Гюнтер. — Нам точно ничего не светит без прямого приказа командора. — О чём ты? Чтобы получить добавку, нужен приказ верхушки, тут даже командор бессилен. Я рассмеялась и покинула уютное кресло. — Постараюсь дожить до обеда. Не подскажите, как дойти до гостевой? Не хочу долго бродить, меня ждут. — Гостевая? Вас, наверное, разместили в комнате для новобранцев, — откликнулся Оруо. — Нет, — я вспомнила комнату юноши, одолжившего мне эти тряпки, — там две кровати, совсем как старая добрая гостевая, даже больше. — Похоже на бывшую комнату Сары и Кики. — Бывшую комнату? Эти девушки дезертировали? — я взглянула правде в глаза. — А, они погибли. Так, где их комната? — я не оставила времени на поминальные молитвы. — Пойдём, я провожу тебя. Петра шагала быстро, я еле поспевала за ней. Она позабыла, что с ногами у меня беда. Ещё и босиком до сих пор хожу. Может, они решили, что я стала приверженкой босоногих прогулок. Или моё появление настолько обескураживало, что такие мелочи остались незаметными. Нужно было обуть ботинки при первой же возможности. — А в той стороне выход к тренировочной площадке. Там соорудили такие огромные макеты, чтобы максимально подготовить солдат к ближнему бою. Ими управляют ребята постарше, кто уже бывал на вылазках. — Таких не много, — вставила я. Мы уже подошли к той самой двери. Не то, чтобы она отличалась от остальных, но на половине пути я вспомнила, куда идти дальше. — Ты точно больше ничего не хочешь узнать? — остановила меня Петра, когда я потянула дверь на себя. Она выглядела растерянной и жалкой в попытках вытащить меня из мрачного тесного подвала. Я не намеренно отгородилась стеной. Кирпичик за кирпичиком время выстроило преграду, и эту высоту снова предстояло покорить. Возможно, таким образом Петра пыталась сократить дистанцию. И тем не менее, я не совсем понимала, что следует спросить, когда об этом так просят. Дверь открылась без моего участия. Мы выпучили глаза на заспанного лохматого чудика. Он недовольно оглядел обеих, остановился на мне. То ли злится, что молча ушла, то ли мы успели разбудить его. Он молча схватил меня за шкирку и вволок в комнату, ничего не объясняя. Я уронила форму и едва не повалилась на пол. Дверь захлопнулась перед носом Петры. — Где ты была? Создалось впечатление, что вот-вот начнутся пытки с пристрастием. Он смотрел сурово, как будто есть мы, а есть они. И если я не с ним, то против. — Ты ответишь? — Нам нужно приспособиться к жизни здесь, — спокойно объяснила я. — Скорее всего, мы не вернёмся домой.