В лесу, где сжигают ведьм

После случившегося не удивительно, что мне начали сниться кошмары. Огненные массивы и крик умирающего леса. Я выступала в роли наблюдателя, опустившегося на колени перед великолепием и ужасом пожара. Позади теснились люди — я не видела, но знала. Огромные столпы дыма заслонили предрассветное небо. Я опустилась на землю от бессилия, наверное. Почва подобно трясине затягивала оступившихся — а я именно оступилась. Потому что корила, что спаслась из этого жуткого пламени. Оно взывало ко мне, кости резонировали, дрожали в предвкушении смерти. Я взглянула вниз, из живота сочилась кровь, медленно стекала вниз, по тёмным штанам. Шаги в мою сторону сперва напугали. Сколько бы я ни решалась умереть, к такому не подготовишься заранее. Но я точно знала, что этот человек будет последним фрагментом разлагающейся памяти. Страх затмил рассудок. Потому что, если знаешь, что обернёшься и тут же погибнешь, логичный вывод — не оборачиваться. Но я не могла не встретить смерть лицом, как старого друга. Это был не разведчик, вид совсем другой. Простенькая одежда в тёмных тонах, высокие сапоги на шнуровке. В отражении лезвия я увидела тот же губительный огонь, раскаливший клинок до багряного. Смерть наступила мгновенно, стоило заглянуть в её холодные глаза. Не хуже Сэйгена, мы потеряли спокойный сон. И иногда, теперь всё чаще, вспоминали былые времена. Как старики, только хуже. Он постепенно оставил надежду на возвращение в семью и выглядел менее подавленным. Нас быстренько пристроили к новобранцам. И, как опоздавшие, мы общались только друг с другом. На смотровой, в столовой, разве что в туалеты ходили раздельные. Нам выдали стандартную форму, поэтому я похоронила мечты носить ту, что торжественно вручил Эрвин. Нам не нужно привлекать внимание, а эту форму, наверняка, ещё и узнают, кто здесь больше года при службе. В армейской одежде Сэйген нравился мне даже больше прежнего. Его нахождение в штабе, рядом со мной, стало основным условием моей поддержки Эрвина. Он не торопился использовать меня и выполнил просьбу в точности, как я того хотела. Командир взвода, поручившийся за всех зелёных, Винсент Бальмуш, на каждом утреннем построении выявлял малейшие недочёты. Наказание от него сопровождалось унижениями и побоями. Он всегда находил, к чему придраться. Так он нас воспитывал, держал в ежовых рукавицах. К нам с Сэйгеном особого внимания не проявлял, потом начались тренировки на УПМ. Как оказалось, он не просто изредка присутствовал, но и во многом помогал. Некоторые новобранцы каким-то чудом уже получили боевой опыт в недавнем возвращении земель. Ещё несколько умудрились получить его раньше, они выделялись на общем фоне. Их Винсент обходил стороной. Они выжили и доказали профпригодность, толку их закалять. К тренировкам на местности мы приступили позже: долго оформлялись и из-за этого получили УПМ не сразу. Но в тот же день командир впервые обратился к нам, как и ожидалось в грубой форме. — Семейство Гесс, — Эрвин подал нас как брата и сестру, — руки в ноги и на исходную. Все новенькие проходят тест на манёвренность. По пути вам будут попадаться титаны, вы заходите за спину… Да что объяснять, не маленькие. Так, макеты не повреждаем. Услышали? Приступайте, что встали как обосрыши? Я не была уверена, что мне с первого раза удастся правильно закрепить УПМ. Сэйген держал его в руках так, словно видел впервые. Однако повторил за мной, и мы кое-как приготовились потерпеть фиаско. Лес освободили, остальные либо двигали манекенов, либо сторонились, изображая интерес. Мы встали спиной к командиру, пока он не разразился бранью. Я не столько переживала за себя, сколько за Сэйгена. Он даже не знает принцип работы УПМ. — Простите, — он обернулся и поднял руку, — кажется, мне выдали бракованный. Другую руку он сжал в кулак. Болт или другая мелкая деталь — он что-то открутил, пока держал его в руках. Я еле заметно выдохнула. Красавчик! — Вот как, случается, — мягко среагировал командир, — снимай, потом отнесёшь в ремонт. Мне проще было принять удар на себя, чем терпеть унижения Сэйгена. К тому же меня он не тронет, а его мог довести до больничной палаты. — Куда собрался? — Сэйген хотел вернуться в комнату, но, к нашему удивлению, Бальмуш снял свой УПМ и требовательно глядел на моего «братца». Сэйген не взял, он не мог его принять. И командир быстро сообразил, что мы какие-то мутные, нас нужно воспитать. Сэйген был ближе. Увесистый мужчина замахнулся ногой, целясь в лицо. Так высоко на моей памяти ноги задирали только балерины. Сэйген увидел удар, но не смог увернуться и мгновенно упал, прикрывая лицо ладонями. Следующий пинок пришёлся в живот. Он снова занёс ногу, но я оттолкнула его, загораживая стонавшего от боли Сэйгена. Бальмуш отошёл на два шага, не на шутку взбешённый. Но цель сменил. Его позабавила моя выходка. Возможно, он получал удовольствие от одной мысли, что сделает с нами. Но я не вынимала лезвия, потому что подними я на него оружие — и нас выкинут на улицу, с позором. Я уповала на удачу. Может, Эрвин выглянет в окно и обнаружит, что мы в дерьме. Может, титаны прорвут стену ещё раз, и нас ненадолго оставят в покое. Но упала, прежде чем осознала, что Бальмушу похер, даже если я многодетная мать. Потому что я солдат, не подчиняющийся приказам командира. Всё остальное не имеет значения. Он непринуждённо присел и поднял меня за волосы. Я тут же попыталась расцепить или ослабить хватку, но увидела, как он вытаскивает одно из моих лезвий и поняла, что случится в ближайшем будущем. Он поднёс его к натянутым, как струнки, волосам, и пара красных капель упали мне на переносицу и стекли к уголкам губ. Сэйген остановил лезвие голыми руками. Он едва не лишился конечностей, если бы командир не среагировал и сам не замешкался. Азарт сошёл с лица Бальмуша, напоследок он отбросил нас ботинком и вернулся к остолбеневшим разведчикам. Началась самая обычная тренировка, он вывел отряд в лес, а нас оставил лежать, как не требующий обработки мусор. Мы переводили дух и люто ненавидели его. Я хотела сказать, что нашлю на него порчу евнуха, но Сэйген один из немногих людей, кто не относился ко мне как к ведьме. Поэтому я взяла его за руку и пообещала: — Не волнуйся, я сделаю так, что ты сможешь остаться здесь и тебя примут. Он отмахнулся. Если мир вдруг начнёт принимать его, это не значит, что он готов принять его в ответ. Я помогла ему встать, и мы дошли до комнаты. Там я заставила его снять рубашку. Удар пришёлся вниз живота, образовалась ромбообразная гематома. Прикладывать лёд поздно, да и не сезон — где я его найду? Из холодного под рукой ничего. Даже мази никакой нет. Я могла поклянчить лекарство в лазарете, но знала, что таким не разбрасываются. Поэтому я сразу пошла к Петре. Она выполняла поручение Эрвина и собиралась отправить письмо, но на мою просьбу откликнулась. В её арсенале оказалась травяная бурда, которая должна была снять боль и ускорить восстановление сосудов. Я не вдавалась в подробности. Сказала, что Сэйген пострадал от удара. И она не просто дала мне мазь, а увязалась со мной. Я позволила ей взглянуть на этот синичище, и она без лишних расспросов втёрла противную мазь и прикрыла сверху бинтом. Точнее расспросы начались после того, как Сэйген накинул рубашку. — Этот Бальмуш теперь точит на нас зуб. Что он из себя строит вообще? — Командир Бальмуш? — обомлела Петра. — У него, правда, жёсткие методы, но все из элитного отряда прошли через его руки. Он известен тем, что готовит превосходных разведчиков. Под его руководство часто дают новобранцев, это снижает вероятность их смерти в первой же вылазке. Он уважаем и командором Эрвином, в том числе. — Меня не колышет, насколько он потрясающий военный. Этот имбецил решил, что может безнаказанно бить нас. — Я не пытаюсь его выгородить, — Петра боролась с тем, чтобы защитить своего учителя, и с тем, чтобы принять нашу сторону. — А причина у его поступка есть? — Мы не успели даже попробовать управиться с УПМ. Мы ему тупо не понравились, как тебе такая причина? — я выискивала понимания в её глазах, но нашла только неясность. — Тогда как насчёт обратиться к Эрвину? Затея изначально была не очень, не обижайся. Просто мы проходили подготовку в училищах, и командира Бальмуша не поставили в известность, что вы необычные солдаты. В его глазах ваше неподчинение — это личное неуважение. — И это даёт ему право калечить подчинённых? — Но, Мави… это армия. Такое случается здесь, с солдатами. Ты же хотела, чтобы в этот раз всё было по-настоящему… — Это не может сойти ему с рук, — не унималась задетая гордость. — Завтра снова тренируемся в лесу. Не придём — напишет докладную, Эрвин узнает, что я не справляюсь. И ещё назначит, черт знает какое, наказание. Придём — снова нарвёмся. Уж лучше не идти. Спасибо за мазь, Петра. Но, будь другом, оставь нас одних. Петра сочла это за грубость. Да и что это, если не грубость, — указать на дверь, единожды она не согласись со мной. — Спасибо, — извиняющимся тоном произнёс Сэйген. Он сидел на кровати, не удосужившись застегнуть рубашку. Может, собирался вздремнуть часик другой до ужина. Петра кивнула и вышла, не взглянув на меня. Обиделась, сто процентов. — Прекрасно, — я закатила глаза. Второй пострадавший ожидаемо промолчал. Ужин только начался, как к нам подсели незнакомые личности. Мы привыкли кушать за отдельным столом, поэтому от неожиданности я промахнулась мимо рта. Узнали!? Почти месяц бедолаги не могли понять, та ли это Мави, что тусовалась за столом элитного отряда. Места себе не находили, и, наконец, решились спросить прямо. Но зачем-то у Сэйгена. Что-то не сходилось. — Ты не против? — Нет, — ответил мой сосед по комнате. Если бы спросили ещё и у меня, я бы воскликнула «ещё как против, места что ли мало!». Но, как знали, поэтому проигнорировали. — Так вы с сестрой почти и не были в кадетском корпусе? Тяжело пришлось, нас тоже перекинули в помощь, когда пала Мария. Были на побегушках у военной полиции, даже вспоминать не хочется. В отличие от меня, Сэйген притягивал людей как магнит. Иногда он ни с того, ни с сего покидал комнату, я не навязывалась в сопровождающие. Но подумать, что он так быстро познакомится с кем-то… Вот, что значит, моё отсутствие. Сразу люди потянулись. И Сэйген времени даром не терял: выдумал историю, которая оправдывала наше невежество. Это не мы плохие разведчики, это судьба у нас тяжёлая. Я радовалась, что теперь есть, кому прикрыть тыл. — Я рассказал им, что наши родители медики, — объяснил мне братец, — и то, как мы помогали разгребать последствия вторжения этих чу… титанов. Ну какие же они чудовища? Славные, в меру воспитанные существа. Не то, что люди. Я кивнула в знак одобрения и продолжила трапезничать. С одной стороны, я не хотела, чтобы кто-то ещё сближался с ним. С другой, если он будет общаться только со мной, то никогда не забудет домашний очаг. Не забудет эту свою Шерил. Что бы я ни думала, а пропустить следующую тренировку не вышло. На построении мы не прятались за спинами более опытных, напротив, старались попадать в поле зрения Бальмуша. У командира взвода уже были любимые груши для битья, но теперь он словно «спотыкался» о нас взглядом. Задерживал внимание дольше на пол секунды, но достаточно ощутимо, чтобы душа в пятки ушла. Главное — не отводить глаза. Иначе проигрыш; мы окончательно пополним ряды слабаков. Хотя бы уверенная стойка пусть вводит в заблуждение. Хотя это всё равно не спасло нас от участи быть поднятыми на смех. Когда все закрепили УПМ, мы в том числе, Бальмуш повёл за собой, вглубь тренировочной полосы, но нас остановил. — Куда это вы? — вместе с ним остановились все тридцать шесть человек. Мы оказались по разные стороны. — Здесь тренируются разведчики, поищите другое место для игр. Мы же не хотим, чтобы вы поранились. Ещё пол минуты мы лицезрели уходящие спины. Когда сразу столько человек поворачивается к тебе задом, чувство ничтожности порождает первородную злобу. Она стекается по сосудам в височную долю, вызывая помутнения рассудка. — Только посмотри, как важно идёт за ним свежее мясо, — вырвался из меня комок грязи. Прежде, чем я осознала смысл, Сэйген утешающе улыбнулся. Мимолётно, всё равно, что самому себе. Я расценила, что его это тоже сколько-нибудь задело, раз такую фразу он счёл приемлемой. Порезы на руках Сэйгена зажили и не оставили шрамы. Больше тренировки Бальмуша не стоили нашего времени. Я отложила УПМ подальше и впервые за целый месяц прогулов узнала о цене безответственности. Нам не выплатили жалование за неисполнение обязанностей и запретили покидать штаб. Никаких увольнительных даже в праздники. Караулов больше не стало: теперь это считалось привилегией, потому как за службу в карауле (исправную и неоднократную) давали не только премии, но ещё и младшее звание. Так что желающих вступить в караул хватало. Мы же лишились её навсегда. Эрвин знал о наших проблемах, но ни слова не сказал. Возможно, был по уши в делах. На него свалилось много обязанностей, которые не с кем было разделить. О вылазках и речи не шло. Положение в отвоёванных землях только начало улучшаться. И лишь не многие видели в этом заслугу командора. Но уважение к военным росло. Потому как полиция — те самые бродяги, попивающие водяру за каждым углом — показали себя с новой стороны. Люди ненадолго подумали, что не зря платили налоги. Однако в сложившейся ситуации ещё очевиднее прорисовывалось безразличие чиновников и высокопоставленных лиц. Включая короля, который заперся в своём замке и жил припеваючи. Знал ли он, что происходит за стенами царских апартаментов? Знал ли он хотя бы имя такого великого человека, как Эрвин Смит? Я чаще оставалась одна, Сэйген уходил под разными предлогами. Подозревая, что моё общество в избытке вредило нашим отношениям, я перестала спрашивать, куда. Очевидно, он общался не только со мной. Беспокойства, что он не вольётся в новую жизнь, лопнули мыльным пузырём. Никак не вольюсь только я. И, казалось бы, в комоде лежит старая вонючая одежда — возьми, да верни тому юноше, будь милой и поболтай, а там и другие знакомства. Но в противовес безразличию эта идея быстро отпала. Одна я или с кем-то — солнце не взойдёт на западе. А заводить друзей среди разведчиков вдвойне проблематично. Застывшие силуэты Петры, Оруо, Эрда и Гюнтера окончательно отпугнули полуденный сон. Я хотела подышать свежим воздухом, но караульный, пацан младше меня, потребовал письменное разрешение. Любой выход из штаба без сопровождения командира требовал бумажку с подписью (нет, не Эрвина). В нашем случае нужна подпись Бальмуша. И только ленивый не знал, что мы с Сэйгеном под домашним арестом. Разведчик немного нервничал, репутация у нас была подпорчена. Он не знал, чего от меня можно ждать. И, когда я просто ушла, поджилки его перестали трястись. Какие-то новобранцы нынче женоподобные. Или они надеются, что титан посмотрит под ноги и потеряет аппетит? В комнату Сэйген не возвращался, и я пожалела, что руны почили в огне. Интуиция привела меня сначала в столовую, потом в помещения для инвентаря. Барахлит мой внутренний навигатор. Но я поняла, где он, когда две девушки прошли мимо, обсуждая симпатичного брюнета. Всё, этого достаточно, чтобы выйти на его след. Я чуть не выдала своё присутствие, но перебазировалась за угол. Огромная рекреация поначалу служила как мини-музей. Но экспонатов осталось немного, поэтому вместо пустот наставили стульев, и вуаля — комната отдыха. Сэйген водился с теми же разведчиками, подсевшими к нам пару раз за обедом. Они объясняли ему что-то на примере манекена, одетого в старую форму. Почти древнюю, так как я не застала её. Когда они отошли, я увидела на нём оборудованный УПМ и поняла, что всё именно так, как выглядит. Они учат его, объясняют основы. Едва ли ему это интересно, но он пытается исправить наше шаткое положение. Абсолютно не за чем, учитывая, что моя будущая помощь Эрвину не оценима. Я восприняла этот шаг как попытку отстраниться от меня. Хотя бы потому что мы могли учиться вместе. Но, опять-таки, зная Сэйгена, он бы сначала отточил технику на себе, а после преподавал бы мне профессиональные уроки маневрирования. В конце концов, когда его снова не было на месте, я пошла на тренировку Бальмуша. Только он мог вывести нас из штаба, и я ждала вместе с остальными, но одна. — В семействе Гесс убавление? — командир не смог пройти мимо такой возможности поглумиться. — Второго вернули в детдом? Я представила, как его ухмылка перерастает в гримасу ужаса. Как петля затягивается на шее и тянет вверх. Он тем временем подошёл на расстояние полуметра. — Чего зыркаешь? — от его дыхания чёлка всколыхнулась. — Глаза опустила. В груди зашевелился серый комок из шерсти. Выпрямив уши, зайчонок дал дёру к пяткам, перемешав в испуге внутренности и всё, что попалось под пушистую лапу. Веки сами прикрыли глаза, подчинились не моей воле. На нас смотрели коридорные крысы. Мне повезло, что до изобретения смартфонов с камерой в этой эпохе не доживут даже мои внуки. А потом я вспомнила, что это армия. Значит, можно успокоиться. Никто во внешнем мире и не узнает, даже если я буду подвергаться каждодневным унижениям. Бальмуш не встретил должного сопротивления и разочарованно отвернулся. Будь у меня нож, вонзила бы, не задумываясь! Но я остолбенела. Мимо, прямиком за ним, прошли разведчики. Я узнала только одного, мы встретились взглядом лишь на секунду. Имя так и не вспомнила. В сознании всплыла цифра 104. Огромные зелёные глаза среагировали на животный страх как датчики. Я почувствовала облегчение, словно с меня сняли кандалы. Всего секунда, и я могла ходить, дышать, почувствовала силу ответить Бальмушу. Его спина исчезла за спинами других. Остаться ни с чем я не захотела, поэтому только заяц свернулся клубком и задремал, я последовала за ними. Дождалась, когда они займутся своими делами и приготовилась использовать УПМ. Может, пока Сэйген штурмует теорию, я добьюсь результатов на практике. Либо не обучаемость выльется в переломы конечностей. Я повторила мантру «если падаешь — береги голову» и выпустила первый трос. С деревом мне повезло: угол выбрала верный. Но только воспользовалась стяжкой, как повалилась на землю собирать кочки. Взлететь — миссия провалена. Я не знала, чем заняты остальные, но мне стало немного стыдно. Ведь они, наверняка, запечатлели мою неудачу. Я вытрусила пыль с новеньких штанов и попыталась снова. На стяжку нажимала увереннее, трос закрепила повыше и влетела правым плечом в дерево. Скоординировать действия в полёте оказалось невероятно трудным. Я просто свалилась на землю, забыв банально защитить голову. Но, благо, шмякнулась на пятую точку. После такого вставала менее уверенно. Точнее, я знала, что не справлюсь. Знала с самого начала, и теперь разочаровалась в себе окончательно. Никто и не говорил, что начнёт получаться сразу. Но я скорее смогу проехать десять метров в седле, чем смогу пролететь это же расстояние. — Кажется, тебе нужна помощь, — я уставилась на того, кто вызвался поиздеваться надо мной. Его друзья тоже подошли поближе, но в разведку послали одного. Высокого, широкоплечего и не в меру самоуверенного. Его не должны были заботить мои проблемы. Я взглянула на лица друзей и прочла однозначное «пытается подкатить». Снова посмотрела на него. Точно подкатывает. Но речь о ценной помощи, отказываться не разумно. — Мави Гесс, — произнесла я, выискивая подвох. — Жан Кирштейн, — он расслабился и затупил. Дальше диалог не продумывал. Наверное, вообще не надеялся на успех затеи. — Раз ты всё видел, то можешь сказать, что я делаю не так? — Да всё не так, — бесцеремонно влезла какая-то дылда. — Стоишь не так, дышишь не так, может, и в туалет не так ходишь? — Имир! Эм… прости, это она не со зла, — светловолосая девушка не понравилась мне куда сильнее, чем её невежественная подруга. Я подумала, что это обман зрения: так сильно она походила на Шерил. И всё же эта девочка была ниже ростом, но всё равно очень хорошенькая. Вслед за ней подтянулись ещё двое, остальные воздержались и ушли по своим делам. — Кхм-кхм, — прочистил горло Жан, — так ты даже основ не знаешь? Я слышал, вы с братом почти не посещали свой кадетский корпус? Опыт работы медиками — это, конечно, огромный плюс, но почему тогда пошли в разведку? — Из-за высокой смертности, — сморозила я. — Ха, должно быть, уже жалеете, что ступили на кривую дорожку? В любом случае, без навыков владения УПМ вы никого не спасёте. Давай покажу, как надо. Мой без пяти минут учитель умчался вглубь леса, сделал сальто в воздухе, а затем и вовсе исчез из радаров. Наверное, решил впечатлить. И впечатлил. Но это никак не помогло разобраться с проблемой. — Когда мы начинали, вспомните, — она обратилась к Имир и ещё двум не представившимся, — нас подвешивали над землёй, и мы учились держать равновесие. С этого и надо начинать. — Вряд ли здесь будут тренажёры для начинающих, — ответил светловолосый. — Но их можно сделать на скорую руку, правда же? Всего-то и нужно два рядом стоящих дерева и тросы. Это же легко сделать, Райнер? Он переглянулся с другом и утвердительно кивнул. Мне показалось, что он согласился бы на любую идею фикс из её уст. Двое парней ушли за какими-то принадлежностями, а через пару минут вернулся Жан. Я слушала информативные уроки Кристы с поправками от Имир, затем ребята подыскали подходящее местечко, я в конец потеряла нить здравого смысла. Кто все эти люди? Зачем они мне помогают? — Зачем это всё? Мне нечего дать взамен, — они не хотя отвлеклись от дела. Ответить взялся Жан. — Это же разведка, здесь каждый полагается друг на друга. Без этого никуда. Быть может, когда-нибудь именно ты спасёшь чью-то жизнь. В его словах заложен глубокий смысл, но чувство, что под ними скрыт обычный подкат не проходит. Я сравнила реакцию его товарищей. Ладно, это не подкат. Но он и сам не понимает, насколько прав. Минута за минутой, они вкладывали силы и время. И это не окупалось. Никогда не забуду, как Жан поднял меня над землёй, пока Криста соединяла крепления на ремне. Я задержалась в воздухе. Ура, что-то получается! Одно неверное движение, и я уже свисаю вверх тормашками, собирая волосами ветки. — Я напишу жалобу на гравитацию! Раздался смешок, первый, второй. Сама не заметила, как засмеялась. Может, чего-то такого я и хотела получить? Человеческого отношения. Человек я или динозавр? Почему меня постоянно избегают, да так долго? Вечером я вернулась в комнату и словила недовольный взгляд. Он не спросил, где я была всё время. Иначе я бы спросила в ответную, и ему пришлось бы отвечать. Вместо неприятного разговора я встала перед зеркалом и мучительно долго искала причины. Сэйген не выдержал и спросил, чем это я занимаюсь. — Меня с самого начала избегали, а сегодня впервые, наверное, подошли и поговорили. Я же не страшненькая? Или слишком худая? Он встал с кровати и подошёл к зеркалу, в котором не отражался главный мой изъян. Иначе я бы уже давно заметила. — Не знаешь, правда? — он забавлялся, хотя ничего смешного в этом быть не могло. Меня игнорировали целый месяц. И в прошлый раз прошло очень много времени, прежде чем люди проявили интерес. Тогда ещё близился праздник, я получила много приглашений на танец, но, кажется, что-то снова пошло не так. Ах да, ведьма, подвал. Как давно это было: месяц назад или год? — Если скажешь, что из-за враждебности, то я могу оспорить. — Враждебность? Ты не идёшь на контакт первая, но это здесь не при чём. Ну же, причина прямо перед тобой, — он указал на зеркало и взял в ладонь прядку волос. Я мимолетно взглянула на себя, но ничего нового не увидела. Зато прочла в нём коварство. Кроме того, одежда Сэйгена пропахла сигаретами; его друзья, похоже, дымили дешёвый табак, не переставая. — Не вижу. Скажи прямо, раз это так очевидно, — потребовала я. — Ну же, Гесс, — я ощутила, как натягивается локон, — сколько смелости нужно, чтобы сказать простое «привет» такой девушке? Тем более, когда она под постоянным присмотром брата? Ты очень красивая, Гесс. И одним присутствием производишь неизгладимое впечатление. Взгляд полный не любви, а обожания. Я могла только мечтать, чтобы Сэйген когда-нибудь смотрел на меня так нежно и вожделенно. Тема разговора потеряла всякое значение. Я пожирала взглядом то, как он глядит на меня, и не могла насытиться. Он поднёс намотанную на тонкие пальцы прядь к губам. В глазах зарябило от удовольствия, и я, наконец, увидела красоту, о которой он твердил. В нём и во всём вокруг нас. В этом моменте, который закончился, как только он опустил руку. — Можно, сегодня я буду спать с тобой? — вскользь проронила я. — Если хочешь, — непринуждённо ответил он и присел на мою кровать, лицом к окну. Пока Сэйген готовился ко сну, я достала из комода мешочек с картами. Он сидел, увлечённый процессом, и не увидел, как я перемешиваю карты. Одна за одной они выстраивались в колоде случайным образом. «Кто он?» Я задала вопрос мысленно, хотя правильнее было озвучить его. Когда Сэйген поднял голову, я уже держала карту. Он следил за моим отражением в окне. Следил и ничего не предпринимал. Даже когда мы встретились взглядом, он не спросил банальное «что ты делаешь». До двери было рукой подать. Я бы выскочила в коридор быстрее, чем он настиг меня. И я сорвалась с места, повернула ручку, как сверху противоположная сила наглухо захлопнула створку. Я обронила карту Дьявола на пол, остальные прижала к груди вместе с атласным мешочком. Он убрал руку, и я повернулась, врезаясь спиной в деревянный узор. Тогда я ощутила себя овечкой в загоне. Волк, загнавший меня, так спешил, что рубашка держалась на манжетах. Не успел расстегнуть. — Ты правда не помнишь, как выбралась из плена? — Ты убил ведьму и спас меня, — быстро ответила я. — Как я убил её? Ты была в сознании, ты всё видела. Как я её убил?! — он опёрся руками на дверь, предотвратив мой побег. Я хотела бежать без оглядки, но уже не от него. Я не просто чего-то не помнила, а не желала вспоминать. Само сознание выстроило ограждающую стену, корректируя историю под меня. — Она собиралась сжечь меня вместе с домом, — проронила я после длительной паузы. — Но демон разорвал её на части. — Демон? — он опустил голову ещё ниже, а я поднесла руки, искупавшиеся в крови, совсем как в тот день. — Нет, это была я.