В лесу, где сжигают ведьм

К великому разочарованию Петры, пиршество ведьм почти ничем не отличалось от обыденных воскресных посиделок в таверне. В округе набралось около семи кудесниц — намного меньше, чем я предполагала. Но сильнейших, признанных и желанных на шабаше. Праздник проводился в их честь, устраиваемый, на минуточку, людьми, собравшимися за столом. Ни одного я не узнала лично, но дорогая одежда выдавала их высокий статус. Люди не кланялись в ноги ведьмам, но бокальчик-другой за них поднимали. Когда я присела на лежак Мари, некоторые уже были в зю-зю. — Что же понадобилось командующему разведкой в такой глуши? — усомнилась во мне Верховная, но я вела себя расслабленно, словно в гости пришла. — Мне нужны гарантии. Ездили — знаем. Я выложу весь его план, и меня за ненадобностью тут же отправят навестить предков. — Всё зависит от тебя, — расплывчато ответила Мари. — Посторонние на шабаше — к смерти, — нагоняла страху ведьма, оправдывая свою репутацию. Я задумалась. Гарантий она мне не даёт, но выслушать не прочь. И вообще, та ли эта Мари, которую я знала? Мы упорно притворялись незнакомками, да и не время задавать глупые вопросы. Может, эта девушка убила Мари и нацепила на себя её лицо? Откуда мне знать… — Ну, хорошо, — выдохнула я, выбора нет. — Эрвин Смит под предлогом переговоров планирует оттянуть время, чтобы дождаться подкрепления со стороны инквизиции. Если вы прочешете лес, моим словам найдётся подтверждение. Его цель — взять нас в кольцо и не дать сбежавшим шанса уцелеть. В голове мелькнула интересная мысль. Если Мари — та самая Мари, то впервые она встретилась с Эрвином в Подземном городе благодаря внеочередной переделке, из которой меня пришлось незамедлительно спасать. Я не помнила, чтобы они обмолвились и парой слов в моём присутствии. В памяти отпечаталась только влажная от слёз рубашка Эрвина. Я была бессильна, напугана собственной слабостью. А зачем быть сильной, когда с одной стороны богоподобный Эрвин Смит, а с другой всесильный Леви? Напротив, нужно давить на жалость, высасывать из пальца беспомощность, демонстрировать слабый женский дух. Тогда любой мужчина почувствует себя богатырём, а значит, захочет всегда оберегать своё мнимое маленькое солнышко. А что я? В каждой бочке была затычкой и на километр никого не подпускала, а потом удивлялась: а чего это купидоны мимо меня стреляют? На своевольных прицел по умолчанию сбит. — И ты привела его, чтобы предать? — очевидно, она не поверила в красивую сказку. — Что плохого в том, чтобы встать на сторону победителя? — подлизывалась я к Верховной, но нервишки у меня шалили. Звучало убедительно. На месте Верховной я бы поверила в желание новоиспеченной ведьмы выслужиться перед большим боссом. — Вдобавок, я ненавижу разведку, — тут, я, конечно, сильно утрировала. Разве можно ненавидеть Эрвина Смита? Восхищаться, желать, любоваться — в любое время дня и года. Но ненавидеть? Этот очаровательный манипулятор заставит любую особь женского пола пропустить пару сердечных ударов. А не потому ли Мари им заинтересовалась? — Будь тут, — скомандовала Верховная и куда-то ушла. Я выдохнула с облегчением, ведь меня ещё не убили. И воспользовалась дарованным временем, чтобы получше изучить шабаш. Мари выбрали Верховной явно не по итогам конкурса красоты. По правде, даже я на её фоне смотрелась выигрышно. Ведь Мари — небольшого росточка, рыжая и конопатая, но и милой её не назовёшь. Она как проказный ребёнок, выросший во вседозволенности. Смотрит на всех свысока, много улыбается — словно перечитывает книгу, зная сюжет от корки до корки. Если это так… Боже, если так и есть, мне не жить. А я планировала на зло всем выбраться целёхонькой. У одного из гостей на привязи сидела собачка. Думала, что собачка, но на цепь посадили живого человека. Она краем глаза глядела на стол, словно выпрашивала у хозяина угощение. Волна омерзения пронеслась от желудка до гланд. Зачем привели эту рабыню? На маленьком помосте в стороне от пира торчало корявое бревно. Если бы вокруг раскидали хворост — без сомнений, из кого-то намеревались бы сделать шашлычок. А так, оставалось только догадываться. Может, эту рабыню приведут в жертву? Если люди на свой праздник сжигали соломенное чучело ведьмы, не мудрено, что в отместку ведьмы начнут жечь людей из крови и плоти. Вероятно, что такая юная девушка ещё и девственно чиста. Тогда спектр её применения невообразимо широк. Сколько проклятий, стихийных бедствий, эпидемий можно наслать посредством одной жалкой жизни. Если все эти стриптизёрши объединят силы, любой неприступный город падёт. Хорошо, что женской дружбы официально не существует. А у ведьм с развитым самомнением и подавно. Мари отлучалась ненадолго. Наверное, проверяла полученную информацию. И вернулась довольная. Конечно, найди она двух-трёх разведчиков, выжидающих момент, и мне уже можно отчасти верить. Сама она ничего мне не рассказала, но я решила, что молчание — тоже хороший знак. — Разведчиков нужно убить до прибытия подкрепления, — шугала я чересчур спокойную Мари. — Я выслушаю, что скажет Эрвин Смит, — любезно осведомила Верховная, а вот это уже нехорошо. Никакого подкрепления, разумеется, не существует. И нельзя дать им договориться, в идеале им вообще не стоит разговаривать. Но если я настою на своём, меня заподозрят. Поэтому не менее спокойная я перевела тему. — А этот помост… — Жертвенник, — подтвердила догадки Мари, а затем добавила: — Если хочешь присоединиться к нам, я дам тебе такой шанс. Ты проведёшь ритуал воззвания, и, если справишься, укажешь на любое место, и оно станет твоим. Во-первых, убивать кого-то, даже безвольного раба, мне совсем не хотелось. Во-вторых, получить в награду какой-то старый каменный лежак — это ну совсем дрянная награда. В-третьих, ритуал воззвания, а иначе, подношение жертвы, очень рискованное мероприятие. На самом деле, оно ничем не отличается от письма; условно нужно знать «индекс» дома и полное имя отправителя, чтобы оно дошло. Но самое непростое — содержание. Эта часть, скорее, индивидуальна, как вольное сочинение на заданную тему, но с общей структурой. В общем, даже если письмо дойдёт до получателя, оно может тупо не понравиться. Ведь демоны своенравны, что не раз было доказано на примере Сэйгена. В содержании обязательно нужно соблюсти почтительность. Обращаться без страха и преклонения, но с уважением. Зачем — смотреть выше. В письме должен присутствовать мотив, описывающий причины, по которым высшая сила должна действовать в интересах заклинателя. Лучше использовать понятные короткие фразы, чтобы демон не заскучал и не перенапрягся от литературных изысков. И обязательно во второй части «письма» указывается желание. Кнопкой «отправить» служит активатор, жертва, другими словами. С девственницей успех повышается почти в половину, но не всегда достигает и 50%. Но если я справлюсь, у меня появится возможность использовать жертву по своему усмотрению. Желание, конечно же, должна загадать лично Верховная, поэтому мне следовало бы дождаться прихода демона, и позволить Мари перенять контроль над ритуалом. Она пыталась спихнуть на меня всю чёрную работу — а я находилась в безотказном положении. — Отлично, я всё сделаю, — улыбнулась я, глядя ей в глаза. Может, она и вовсе думает, что я не справлюсь. Но для меня это самая настоящая благодать. Есть у меня одно подходящее желание… Она ухмыльнулась. Точно знает что-то, чего не знаю я. Это жутко раздражало. Может, она уверена, что ритуал пройдёт через одно место? И, если на чистоту, я тоже так думаю, руки же из задницы растут. Меня пугала даже сама мысль, что придётся просто убить человека. А это, если разобраться, самая лёгкая часть ритуала воззвания. Моё внимание всё время было приковано к ведьмам. И это было моей главной ошибкой, ведь где-то там, за столом, внезапно прибавилось гостей. Но ненавязчивые застольные разговоры играли против меня. Пир продолжал набирать обороты. В руках ведьм, наконец, появились чаши с вином. Обычные медные чаши, не лошадиные черепа. Петра, наверное, совсем разочаруется, когда увидит шабаш. И меня не обделили. Верховная встала с места, поднимая бокал над головой. Разговоры тут же стихли, она приветствовала собравшихся гостей, и в такт с ней остальные ведьмы повставали со своих мест. Я, конечно, включила стадный режим. Хотя не была уверена, что уместно стоять рядом с Верховной ведьмой. Но я вела себя тише воды, ниже травы, пока она произносила очень стандартную речь. — … и поприветствуем наших особых гостей, — я навострила уши, потом всё-таки перестала смотреть на всех одновременно, и прошлась по каждому гостю ещё раз. Чаша выскользнула из руки, и, так как мы находились на небольшой естественной возвышенности, она скатилась вниз, расплескав драгоценный напиток на траву. Верховная прервала речь, встала в пол оборота, читая меня наизусть. Она наслаждалась, захлестнувшими меня эмоциями, с которыми я не справлялась. Эрвин встал из-за стола, и, подавшись вперёд, поприветствовал нас в ответ. Как долго он там сидит… Меня терзали сомнения. Какова вероятность, что он всё время там сидел? Он с самого начала был приглашён на этот пир? И всё-таки, я же не могла проглядеть такого видного мужчину. Наверное, его усадили туда, когда мы с Мари обсуждали ритуал. Но в шок меня вверг не он, а сидящие по бокам от него Ханджи и Леви. В лесу было слишком тихо, и они просто не могли незаметно следовать за нами. Никаких сигналов им не подавали, так как они попали на шабаш? Единственное объяснение — их привела другая ведьма, но разве не бред? Я ещё и нагишом, хочется потеряться… Я тут же опустила взгляд. Мне почему-то стыдно. Не только из-за наготы. Может, таким образом, Эрвин предупредил моё предательство? Но я ничем себя не выдавала. Он же не настолько проницателен… Главный вопрос: я всё ещё готова идти до конца? То, что Леви жив, новость не такая большая. Доказательств этому было достаточно. Но если он здесь, разве я смогу уйти безнаказанной? Губы дрогнули. Я попыталась остудить разум, но спокойствием не пахло. С другой стороны, у ведьм теперь совсем не осталось шансов — утешала я себя. У всех, включая меня. Почему-то именно это меня и успокоило. — Прошу прощения, что заявились без приглашения, — проявил хорошие манеры Эрвин. — Но я надеюсь, это не омрачит нашу встречу. Мари нравилась его галантность, она развесила уши и позволила ему продолжать. И это после всего, что я ей рассказала… Может, она совсем мне не поверила? — Самое время узнать причину вашего вторжения, командор Смит, — повелела Верховная, и я тоже была вся во внимании. Он сейчас последует плану или удивит меня ещё раз? — В знак моих дружественных намерений примите этот подарок, — ладно, Эрвин пока следует плану. Но сам подарочек он передал Ханджи. Она встала и поднялась к нам, что немного пугало. Я стою подле Верховной, что она обо мне думает? Она уже понимает, что я предала их или всё ещё надеется на обратное? Ханджи перешагнула несчастную чашу и остановилась совсем рядом со мной. Я хорошо знала, что в мешочке. Это был бы очень дорогой подарок даже в моём мире. Карты Таро ручной работы. По краям их украшала золотая отделка, и золото — настоящее. Рубашка тоже в золотой росписи, и каждая карточка — огромный ручной труд. Никакого принтера. Узнай художник о существовании такой чудо-машинки, и умом двинется, вспоминая, как выводил один и тот же узор 78 раз. Майор разведки, если её до сих пор не повысили, взглянула и на меня. Но как-то даже мельком. Но этого хватило, чтобы понять, что нет в её взгляде ненависти. Скорее она рада, что видит меня в целости. Это запутало меня ещё сильнее. Я вдруг задумалась, что вот сейчас самое время сменить сторону и сделать вид, что так и было задумано. Мари из любопытства заглянула в мешочек и осталась довольна подарком. Переговоры проходили слишком гладко, я начинала сильно переживать. Такими темпами они достигнут соглашения, и ведьмы проникнут в разведку. Эти мерзкие твари, из-за которых я прошла через ад, будут работать с Эрвином заодно. Вон как Мари глядит, чуть ли не пожирает командора взглядом. — Я принимаю ваши намерения, — громом отозвалось в моей голове. — Позвольте теперь продемонстрировать свои, — она присела, закинула ногу на ногу и на помост вывели ту самую рабыню. Я не стала ждать пинка, ведь право проведения ритуала всё ещё оставалось за мной. Жертва вообще не сопротивлялась, может, её чем-то накачали. Она смирно стояла, пока её привязывали к стволу. Ритуальную чашу и нож вынесли следом, протянули мне и удалились со сцены. В целом мире остались только я, она… и Леви. Что-то не верится, что он станет спокойно наблюдать. Оказываемое на меня давление оказалось таким сильным, что я начала путать последовательность действий. И, к моему ужасу, меня прервали. Наверное, не стали тратить время, решили заменить на кого-то, кто справится быстрее. Я опасалась худшего, но затем жертву просто развязали. Не могли же они привести в жертву меня? Хотя… — Я очень надеюсь, что наш союз будет ценным, как это вино, — подняла чашу Мари, — и столь же крепким, как чувства этой ведьмы к вашему подчинённому. Меня аж передёрнуло. Что она несёт… но это не всё, что она хотела сказать. — К сожалению, все присутствующие гости заблаговременно внесли свою плату, чтобы сидеть сейчас там, где вы оказались по счастливому стечению обстоятельств. Ну, какое из меня «счастливое обстоятельство»? Скорее, «дурная карма». — Этим господам, должно быть, обидно, что кто-то вроде вас прошёл без платы. Поэтому позвольте мне самой изъять необходимую квоту. Обещаю, она не превысит вложения собравшихся. И так же, даю слово, что после мы обсудим дело, с которым вы и пожаловали. Ни я, ни Эрвин не понимали, что произойдёт в следующую минуту. О какой плате вообще идёт речь. Пока на помост не выволокли новую жертву в лице Петры Рал. Она вела себя живее предыдущей: вырывалась, упиралась ногами в землю и грозилась расправиться со слугами Мари. «Ну раз жертву поменяли, то, может, и убийцу сменим»? — чуть не вырвалось у меня, но смешного мало. Мы с Петрой пересеклись взглядами. За столом послышался грохот — это капрал подскочил со стула, что тот чуть ли не упал. Ханджи метнула обеспокоенный взгляд на Эрвина, словно ждала команды. А Эрвин… он задумался. ХОТЯ О ЧЁМ ТУТ БЫЛО ДУМАТЬ? — Не лучшее начало крепкой дружбы, — произнёс Эрвин. — Или убийство моей подчинённой должно располагать к вам? — Правило эквивалентного обмена. — Правильно ли я понимаю, — Эрвин всё ещё выглядел погружённым в себя, — это условие гарантирует мне вашу поддержку? — Определённо, — дружелюбно проговорила Мари. — Этим вы докажете искренность ваших намерений. В настоящей реалии я позабыла о своей «долговечной любви». Эрвин задаёт странные вопросы, он всё ещё не отдал приказ о нападении. Мари знает, что лес кишит разведчиками, но совсем не беспокоится. Неужели Эрвин пойдёт на это? Я взглянула на Петру, которая заняла место рабыни. Она тоже смотрит на командора и ждёт, надеется. Эрвин думает. Думает долго, меня начинает напрягать его бездействие. Он что-то тихо говорит Ханджи, у последней отнимается дар речи, это же слышит и Леви. У них происходит почти немой конфликт. Почти… потому как капрал не стесняется в выражениях. Я не могу понять, что он говорит, но улавливаю суть решения Эрвина. Улавливаю, но не понимаю. Разве сейчас не должен быть подан сигнал о провале переговоров? Как ещё разведчики узнают, когда им поджигать лес? Ещё пара слов Эрвина не долетают до моих ушей. Но это магическим образом заставляет капрала заткнуть варежку. Вообще какая-то дичь, уж капрал точно не допустит смерти Петры. И тут до меня доходит, что именно Эрвин ему такого мог сказать. Я просто догадалась. Эрвин уверил его… нет, он предположил, что я не смогу убить Петру. И если до этого он сомневался во мне, то сейчас я хочу-не хочу, а чётко покажу, на чьей я стороне. И это, наверное, сыграет ключевую роль в моей судьбе. Но на кону Петра. Может, капрал и сам думает, что у меня не хватит духу. Черт, я и сама начала сомневаться. — Начнём, — подтолкнула меня Мари; её мотив прозрачен. Лучшую проверку на преданность и не придумаешь. А если я сейчас отступлю — меня убьют, нужда в Петре отпадёт, и Эрвин сможет сослаться на то, что моя смерть — плата ничуть не хуже. Они смогут договориться, в разведке появятся ведьмы, но меня уже не будет. Эрвина абсолютно не пугает, что я могу умереть. Напротив, приняв такое решение, он на то и рассчитывает. Я одновременно ненавижу его и восхищаюсь. Впрочем, как и всегда. Только сейчас ненависть гораздо сильнее, хоть за голову хватайся. Но вместо этого я сжала ритуальный нож. Хорошо, нужно только начать. Имя призываемого демона мне известно, на чашу нанесён узор, заменяющий меловой круг. Я выдохнула и громко произнесла: — Это всё, конечно, хорошо… Но ничего не выйдет! Верховная насупилась, разочаровавшись во мне окончательно. Другие ведьмы, скорее, закатили глаза. Петра немного успокоилась. — Эту шлюху подзаборную любой пёс знает! — заявила я и получила невидимый пинок от Петры. — Мы лишь навлечём на себя гнев Кимариса. И меня, как призывателя, тут же постигнет смерть. Мари удивилась моей находчивости, но не растерялась. — Рэне, — позвала она кого-то, и одна из девушек приподняла свои голые булки с твёрдого камня. — Чиста, — лаконично ответила ведьма и заняла прежнюю позу. Я не поняла, как она одним взглядом это определила, но, если бы знала, что проверка на девственность не займёт и минуты, даже не заикнулась бы. Загнанная в угол обеими сторонами, я подошла к Петре. — В эту безлунную ночь, мы почитаем Богов наших, якоже души наши, как ночь черны и непроглядны. Во славу Его и пир этот, и агнец. Твоими силами насытимся и верой преисполнимся. Явись в обличье своём, и будь одарен своими же детьми. И одари нас, кимерийский принц, аки светонесущий, — я подняла чашу на уровне груди, её нужно наполнить кровью жертвы. Кровью Петры. Она еле дышала, а я стояла подле с кинжалом наготове. Но собрав остатки мужества, она неуверенно произнесла: — Я доверяю тебе. В глазах пестрило от горящих факелов, зрение настолько расфокусировалось, что Петра превратилась в безликое плывучее пятно. Я занесла руку, распоров её брюшную полость. Так глубоко, что чаша наполнилась мгновенно, а внутренности готовы были выпасть наружу. Чаша дрожала, колебалась и вырывалась из рук. Я не ведала, к успеху это или что-то пошло не так. И за происходящим не видела, что творилось за спиной, кто кого держал, кто на кого напал, что за шумиха поднялась. Струйки ещё тёплой крови стекали по пальцам, я крепко сжимала чашу, в то время, как тело Петры обмякло. Но брань стихла, радостная Мари поднялась с места, и все мы стали свидетелями явления адского маркиза, верхом на своём черногривом коне. Повелевающий всеми духами Африки, он и сам был выродком темнокожего племени, наполовину. Его кожа обрела красивый латиноамериканский оттенок, и, в целом, облик его был чересчур человечным. Демона в нём выдавали только заострённые уши. Лошадка его дважды ударила копытцем, заржала и пронеслась мимо меня, прямо к Верховной. «Как быстро он понял, кто здесь главный» — Ваше сиятельство, — поклонилась Мари, затем подняла голову и озвучила своё дрянное желание. — Этот пир в вашу честь, но прежде, чем вы приступите к главному блюду, прошу, окропите землю кровью, воззвавшей к вам ведьме, в назидание всем неверным, что осмелятся идти против нас. Конь развернулся, Кимерис обнажил до чертиков острый меч. Этого не должно было случиться. Как я проебала момент с желанием? Он обезглавит меня, затем займётся Петрой, которой, наверное, ещё можно чем-то помочь. Но Кимерис всего лишь маркиз, в то время как я обладаю силой князя, потенциально я выше его в иерархии. И, может быть… нет, есть мизерный шанс, что Мари заключила сделку с кем-то не столь величественным. И даже не имея полной силы Бафомета, я могу хотя бы попытаться повернуть ситуацию в диаметрально противоположную сторону. — Именем Бафомета повелеваю (чтоб Сэйгену икалось до конца жизни), мои враги — твоими станут тоже. Услышь волю воззвавшего к тебе и покарай отступников во имя моё. Настанет час, и я сполна верну свой долг. При упоминании одного из величественных владык присутствующие ведьмы поймали волну негодования. Они не вмешивались, только глаз не сводили с Кимериса. А его черногривая лошадка топталась на месте. Мари же растеряла крупицы верховенства, уверовав, что перед ней приемник Бафомета. Она, действительно, насквозь видела мою ложь, а сейчас я не играла. По её реакции я понимала, что уже победила в словесной дуэли. Ну никак она не ожидала столкнуться с настолько сильным демоном. Наверное, даже представить не могла, что когда-нибудь собственными глазами узрит ведьму, заключившую пакт с Бафометом. Разбитое самомнение Мари сыграло ключевую роль. Она утратила контроль над ситуацией, уступила мне первенство в ритуале. Её слова больше не обладали силой. И меч, изначально направленный на меня, одним взмахом отрубил голову Верховной. Покатилась рыжая черепушка прямиком по склону, с застывшим ужасом на лице. Только я вздохнула с облегчением, как конь пошёл на меня, да так и прошёл мимо. Всадник слез с него, очень даже довольный собой и обрубил верёвку, державшую Петру. Моё желание исполнено, и уплатить ему нужно в любом случае. Призванный кровью девственницы, он заберёт её тело и душу. Я заметалась в поисках новых идей. Вон, как хорошо вышла сухой из воды. Значит, и способ спасти Петру придумаю так же быстро. Может, приказать? — Именем Бафомета, — он закинул тело Петры на лошадь и обернулся, не давая договорить. Я поняла, что милость его не безгранична. Я и без того действовала на перспективу, сейчас мне предложить нечего. Всякий, кто решит вмешаться, будет убит. Кстати о таковых. Как чувствовала, я бросила беспокойный взгляд на застолье. Человеку, который одной ногой уже в могиле. Леви обнажил лезвия, да так и замер. С одной стороны, его попридержал Эрвин. С другой, я медленно качала головой. Кричала «не вздумай!», и подавала сигналы командору «держи крепче». Всадник лязгнул лошадку и остался от них только лёгкий запах серы. Я на автопилоте направилась к уготованному мне трону. Не знаю, кем: господом Богом или любимейшим его сыном. Подобрав по пути голову Мари, я заняла лежак и уместила её меж ног. Далее случилось ожидаемое: ведьмы ликовали. Не каждый день возносится новая Верховная, а с моим пактом я рискую стать сильнейшей ведьмой внутри стен, может, целой эпохи. Леви не занял своё место, точно одержимый демоном, пожирал меня взглядом. Ошарашенные гости, подражая ведьмам, сменили немой страх на дикий восторг. Я сидела смирно, как первоклашка за партой, пытаясь разобраться, что чувствую. Закрыла глаза от подступившего удовольствия. Месть усладой разливалась по венам, опьяняла и облегчала боль утраты. С уходом Петры я потеряла нечто большее, чем хорошего человека. — Убейте их всех, — отчеканила я и услышала незамедлительный выстрел ракетницы. Эрвин не выглядел рассерженным. На его лице играла не знакомая мне эмоция. Не узнанная до последней секунды. Ведьмы одна за другой воззвали к тому, что их по праву. Низшие демонические твари быстро заполонили лес и сперва напали на беззащитных дворян. В эпицентре оказались и трое разведчиков, но за них я не переживала. В суматохе я немедленно скрылась в лесу. Бежала, не оглядываясь на душераздирающие крики. Свист УПМ сначала напугал, но разведчик пронёсся слишком далеко от меня. Затем ветер донёс запах гари, я ускорилась. Согласно плану, один из комплектов УПМ был заготовлен специально для меня. Я знала примерное место, но оно располагалось в другой стороне леса, попасть куда было невозможно, не пересекаясь с Эрвином и его свитой. Да и не предполагала, что придётся оголиться. Наверняка, ремни на голое тело закрепить не удастся. И зачем я так напрягалась ночи напролёт, привыкая к полётам в темноте? С побега прошло от силы минут десять, когда я пересеклась с нежелательным элементом. Видимо, отклонилась от курса и вышла на опорную точку Гюнтера. Он, к слову, был окружён чертями, и я смогла проскочить мимо. Затем замедлила шаг и, в конец обезумев, вернулась назад, спрятавшись за стволом дерева. Мой не состоявшийся жених в скверном положении. У него заканчивались лезвия. Резать чертей легче, чем титанов, но, когда они в таком количестве… он обречён на смерть. Разум твердил, что потерять одного или двоих — это почти одно и то же. Но сожаление не позволило отвернуться от Гюнтера. Я всего лишь хотела, чтобы они искоренили ведьм. Зачем допускать ещё больше жертв? — Именем Бафомета, прочь (ох, кому-то точно икается всю ночь). Я начинала понимать, на что способна с текущей силой. Мелочь разбежалась так же быстро, как собралась. Вокруг Гюнтера нашлись только нечестивые следы, вернувшихся в ад обитателей, и сломанные части клинков. Запах серы был особенно силён. Увидев меня, он сначала напрягся, но заставил себя успокоиться. Мне показалось, что он знает, что Петры больше нет. И знает, что я приложила к этому руку. Я обратила внимание на пистолет в кобуре. — Пора выбираться отсюда, — вдруг сказал Гюнтер, — все ведьмы мертвы, а эти твари нападают на всех подряд, но из леса им не выбраться. Он протянул руку, и я почувствовала себя неудобно, принимая его помощь. Когда он узнает, что я натворила… он уже никогда не взглянет на меня по-доброму. Ухватившись за Гюнтера, как за спасательный круг, я с высоты полёта увидела масштаб пожара. Гюнтер был прав: никто не выберется из этого ада. Не выбралась бы и я. Почти всё время я провела в полёте с закрытыми глазами. А когда открыла, мы уже стояли на земле. Меня отпустили, а я продолжала держаться за человека, проявившего незаслуженное сочувствие. Потому что Гюнтер был живым, а значит, тёплым. Проморгавшись, я увидела приближающиеся силуэты и отпустила спасителя. Я шла навстречу разведчикам, одновременно считая их. Не хватало только одного, милой Петры, питающей чувства к капралу Леви. И все присутствующие прекрасно это знали. Леви вышел вперёд, клинок сказочно переливался багровым. Я повернулась к лесу, и он так красиво пылал. Я мечтала отомстить ведьмам, людям, разведчикам. В общем, всем, кто оставили меня в том грязном вонючем подвале. Стоя на финише, я наполнялась безграничной грустью. Мне чудилось, что я слышу их крики — всех, объятых огнём, растерзанных чертями, спустившихся в глубины ада. Мне тоже захотелось скандировать, что моя месть не принесла мне успокоения. Что мои поступки были прописаны не мной, что виной всему другая ведьма. Стопы так пылали, словно я ступала по лаве. Опустившись на колени перед величием бедствия, я повернулась к разведчикам и подняла глаза на Леви. На нём была гражданская одежда. Белоснежная рубашка, жилет, поверх сюртук. В таком виде он совсем не походил на разведчика. Я словно оказалась заперта во сне. Этот кошмар никак не кончался. Но руки, сжимающие клинок, вдруг направили его на меня. Я упростила ему задачу, закрыв глаза. И на рассвете поняла, что ещё жива. Широко уставившись на бездействующего капрала, я всё никак не могла понять, чего он тянет. Но столько боли увидела в одних только глазах, что слёзы навернулись. Даже сейчас он колеблется. Я приговорила Петру, а он так слабо сжимает клинок. Тело опередило мысли, и я кинулась прямо на него в порыве паники. Ему пришлось одёрнуть руку, чтобы я не напоролась. «Леви, я не знала! Клянусь, не знала»! Но ни единого слова не слетело с губ. Только оглушительный выстрел вернул меня с небес на землю. Пуля вошла со спины и могла задеть капрала, но застряла внутри. Я обернулась на стрелявшего Гюнтера и упала замертво. Моя боль не шла в сравнение с болью того, кто потерял близкого товарища и возлюбленную, притом дважды. Мои сожаления должны были перенести меня прямиком в ад. Я заслужила целую экскурсию по его кругам. Но продрала глаза в знакомой палате. Свежие воспоминания отрывками всплывали перед глазами. «Зачем меня вылечили? Почему привезли в штаб? Где сейчас Леви?» Никакой одежды подле не было, и я натянула простынь, чтобы выйти в коридор. Ступни всё ещё горели, а жажда совсем замучила. Но я перебирала ногами, желая узнать у Эрвина хоть одну причину того, что я жива. Пока не увидела себя в отражении висящего стенда. Белее мела, с потресканными губами, измождённую до предела. Звук шагов усилился, ко мне подошёл Эрен Йегер. — Эй, почему ты не обедаешь со всеми? Ты из какого отряда?