В лесу, где сжигают ведьм

Нежданно-негаданно это случилось, под еле слышные всхлипы и хлопанье вчерашних дверей: я проснулась в кровати Эрвина Смита. Одна. Дезориентированная, просто сбитая с толку. Но в помятой одежде, поэтому, успокоившись, принялась складывать картинку воедино. Я неприлично много выплакала, так что голова разболелась. После мы вроде присели на диван, я расправила спину и закинула голову к потолку. Провалилась в глубокий антистрессовый сон. Хорошо, если не храпела. Спала не так долго, как при смерти, но часов шестнадцать точно. Самого Эрвина в комнате не было, а дожидаться его я не хотела. Всё-таки стыдно, что я, взрослая барышня, а так по-детски обременяю. Осталось только выйти на бис из комнаты и попасться на глаза вечному призрачному встречному. Этого достаточно, чтобы о нас ходили «такие» слухи? Я аккуратненько дёрнула ручку и дёрнула ещё раз, и ещё. Мне не верилось, что Эрвин меня запер. Хотя в его шкафу могла храниться не одна военная тайна, но не забыл ли он случаем, что одна из этих тайн сладко спала в его кровати? Офигевая от офигевшего командора, я привела себя в надлежащий вид, намеренно оставляя волосы на расчёске. Всё равно, что пометила территорию. Затем пробежалась глазами по полкам, перетрогала все корешки книг и остановилась на чём-то менее скучном, но всё равно не знакомом. К сожалению, мне не понять людей, коллекционирующих биографии других людей. Как не понять авторов, что умудряются короткую жизнь расписать на три-четыре тома. Как раз такой литературы у командора в избытке… Поначалу я думала, что можно прибраться до его прихода. Показать, какая я хозяюшка, но кого же я пытаюсь обмануть? Уютное кресло у окна — мечта книголюба, так и манило. Я беспокойно уставилась на дверь. А что делать, если приспичит? На окнах командора нет решёток, этаж всего второй. Хотя я как-то ногу расцарапала, прыгая с первого. Второй — верная смерть? И Эрвин подумает, что я придурковатая. Вместо того, чтобы дождаться его, я сигану с окна — он и без того весь в сомнениях насчёт моего рассудка. Но в комнате было душновато, и я приоткрыла окно. В ту же секунду ключ сделал два оборота, и я встретилась с более-менее отдохнувшим командором. Усталость сильно старила его, а сейчас — как огурчик. Я расстроилась, что он не застал меня непосредственно за чтением одной из его книг. Вдруг он не знает, что я умею читать? — А, Эрвин, — я подскочила, завидев в руках столовскую тарелку, накрытую крышкой. — Как ты мог молча уйти, так ещё и закрыть меня? Он спокойно поставил завтрак или обед на стол, уклоняясь от прямого взгляда. — Меня не было всего час, — но что-то его забавляло, даже тон его стал мягче, не как у командующего разведкорпусом. — А ты уже места себе не находишь. — Ну, простите, — понарошку возмутилась я, — вот проснётесь вы в чьей-нибудь кровати, подёргаете запертую дверь, и ждите — любой час покажется вечностью. Он сильно удивился, посмотрел на открытое окно, затем вопросительно на меня. — Кх, — к горлу комок подступил, — да не собиралась я прыгать. Какого ты обо мне мнения, — уже себе под нос бубнила я. — Ну-ну, — словно убаюкивал командор, — присядь и поешь. Ещё семи нет, откуда только вся твоя энергия? Хотя, ты долго спала, — громко рассуждал командор, то ли специально уязвлял, то ли не брал в расчёт, что мне и без того неудобно. Решила я молча давиться блинчиками с сыром и какой-то травой, вроде свекольной ботвы. Навалено их было немерено, точно на двоих. Кухарка на раздаче ничего не попутала? Или Эрвину по закону больше положено? В столовой Эрвин никогда не сидел, на моей памяти. Только забирал еду с собой. Я считала это правильным, ведь он был очень близок к простым солдатам. Не пользовался львиной долей привилегий на посте командора. Не говоря уже о том, что при желании он мог не выходить за стены, не сражаться лично вообще. Если бы он ещё и сидел с простыми вояками, то какой же он командор? К нему стали бы обращаться на «ты» даже зелёные. Конечно, Эрвин был слишком занят, чтобы думать о своей репутации. Именно поэтому он заслуженно почитался и превозносился, как командор и как человек. Я съела два блинчика и отодвинула тарелку. Сыр чересчур солёный. Я, как проснулась, хотела пить. — Уже наелась? — незамедлительно спросил Эрвин. Он счёл должным поставить книгу на место, больно глаза ему мозолил просвет на полке. — Да, — приврала я, чтобы казаться женственнее, что ли… В меня бы влезло ещё четыре таких. — Ты ешь как воробушек, даже меньше Ханджи. Одного упоминания очкастой хватило, чтобы сложившаяся милая обстановка треснула по швам. Резкая перемена не обошла стороной Эрвина. А я решила, что могу просто спросить его, где сейчас эта двоица. Ясное дело: не в штабе. Знают ли они хотя бы, что смерть облажалась в попытках забрать меня? Или давно похоронили на задворках сознания? Я сглотнула слова, когда неведомый стук достиг ушей, затем и мозг заработал. К Эрвину кто-то пришёл. Да кто посмел вообще врываться в личное пространство командора? Конкретно сейчас, в наш с ним разговор — это много хуже для не званного гостя. Но я понимала, что мешаю гораздо больше, отвлекаю от законной жены — его работы. Жестом я показала, что буду мышкой сидеть в его спальне, так что он может не волноваться и решать свои вопросы. За моей жестикуляцией он вообще не уловил смысла, особенно сбил бегущий человечек, — зачем я его показала? Он поднёс указательный палец к губам, и я послушно села на место. Мы в наглую дождались, когда мистер икс пойдёт искать счастья в кабинете Смита. Очень подло со стороны Эрвина, но крайне лестно по отношению ко мне. Единожды, но Эрвин поставил меня выше своей работы. Я так обрадовалась, что потянулась за ещё одним холодным блинчиком. — Напрасно, — на всякий случай, говорила шепотом, — я собиралась уходить. — Тогда поторопись, — даже не стал уговаривать меня остаться командор, — тебя искал Сэйген, у всех подряд спрашивает. Я думал, вы поссорились, поэтому ты пришла ко мне. — Мы не ссорились, — отчеканила я. — Просто я захотела поговорить с тобой, а не с ним. Что такого-то… — Ничего, — моментально ответил командор. — В любом случае, спасибо, — мне не нравилось, что наш разговор так скоротечно зашёл в тупик. Столько слов придумали, чтобы два человека смогли понять друг друга, а я не нахожу нужных. Чтобы он увидел теперешние мотивы. Во всём моём безобразии разглядел протянутую ему руку. Парадокс: я скажу, что мне можно доверять, и он усомнится сильнее. Потому что только я, доставая карту, получаю достоверный ответ. А Эрвину ошибаться никак нельзя. За ним идут не на смерть, но за лучшей жизнью. Поэтому я ничего не сказала. У слов не будет силы, пока за ними не последуют действия. Моя задача — на предательство Эрвина ответить верностью разведке. Платить за это — тоже мне, высокую цену, гораздо выше жалования рядового. Я хотела незамедлительно объясниться с Сэйгеном, но наша комната пустовала. В голову закралась подлая догадка: время тренировки на УПМ, и он, возможно, ищет меня там. Я пошла на встречу, готовая даже остаться, будь там Бальмуш и все его отпрыски. Прятаться в кустах не стала: подумали бы, что до сих пор отхожу от позора. Напротив, вела себя максимально сдержанно. Но как скрыть ненависть к человеку, когда он делает вид, что тебя не существует? То заваливает вниманием, то, пожалуйста — и не взглянет. Отбросив словарь доступной мне брани, я осмотрела свой взвод. Где бы ни пропадал Сэйген, его не было среди товарищей по кормёжке титанов. И я решила, что он мог уйти, когда не нашёл меня. Потому что подумал, что я тоже сбежала. Или же почуял неладное. Когда ведьма пропадает из виду — говорят, не к добру. — Становись! — командует Бальмуш, и я оказываюсь во второй полосе. — Живее, живее! — хотя все уже заняли места в шеренгах, он не затыкается. — Делимся на охотников и ловцов! Так, первый ряд, задача охотников всем ясна? Или разжевать? Я вспомнила этот непримечательный день, закончившийся уборкой конюшни. Выигрыш не стоит того, чтобы я всерьёз взялась за салочки. Пренебрежительно бросив мне монету, за которой погонятся охотники, Бальмуш наказал готовиться. И мы собрались в две группы, соответственно. К сожалению, мы не слышали обсуждение второй команды. Они образовали кружок, наклонились в центр и перешёптывались. В команде ловцов банкетом управлял Эрен, мы были обречены. Логично, что команда Армина будет ориентироваться на направления, которые мы выберем, как только перейдём на УПМ. Эрен уверен, что они выберут тактику «двое на одного». Потому что догнать, так ещё и сбить, победить на земле — одному человеку не гарантирует успех. Я внимательно слушаю его рассуждения, в них есть смысл, большинство согласны. Проблема только в том, что Армин поступит иначе. Он выберет правильных противников для каждого ловца, и это принесёт им безоговорочную победу. В связи с этим нам нельзя действовать вразброс и просто взять количеством сохранённых монеток. Время на обсуждение кончается, и я не решаюсь возразить. Моего мнения не спрашивают, да и победа мне не сильно сдалась. Я не собираюсь использовать УПМ, чтобы это не дошло до командора раньше времени. Раз решила скрывать, то дойду до конца. Но как вспомню вонь от навоза, поочередное ржание лошадей и Жана, утренний озноб. Бррр. — Микаса пойдёт за Энни, — напрягаю я память ровно в момент, когда всё уже решено. — Райнер — за Бертольдом, Армин — за мной, а за тобой, парниша, отправят Жана. Поэтому, как минимум, на расстоянии лучше сменить направления. Слабый в рукопашном, но достаточно быстрый в маневрировании сменит Энни, и наоборот. Тогда Микаса впустую потратит время не на своего противника. — На исходную! — не вовремя проголосил взводный. Но мы ничего не потеряли. Меня послушали, а сделали всё равно по плану Йегера. А почему — а потому что откуда у меня такие чёткие сведения, если не из воздуха? Мы же не в угадайку играем, тут серьёзный бой намечается. В общем, по сигналу я даже не бежала. Пешочком отправилась за проигрышем, никого даже не винила за это. У меня не было пруфов или железной репутации. Я бы сама себя не слушала, будь у меня в голове заместитель. И очень скоро я встретила своего охотника. Другие промчались, даже вниманием меня не удостоили. Кроме Армина. Он приземлился в нескольких метрах, вежливо поздоровался, я протянула ему монетку. Даже в волосы не заплетала, несла в кулаке. Наша встреча не была такой же приятной, как в прошлый раз. Он столь же быстро умчал вглубь леса, не подозревая, что когда-то мы сидели за одним столом в столовке, и я поддержала его противозаконное мышление. Один из немногих, Армин не вызывал у меня отвращения. Я чувствовала, что нам было, о чём поговорить. С другой стороны, причин дружить я упорно не находила. Возможно, банально боялась сближаться с кем-то новым. Если он умрёт сейчас, мне не будет грустно. Я точно не стану корить себя за то, что не узнала о его смерти заранее. Он не станет вторым Андерсом. С кислой миной я первая вернулась на старт и пропустила мимо ушей остроумное высказывание командира. Он подумал, что я весьма подавлена, можно не добивать. Последние вернувшиеся не изменили картину: нас сделали в сухую. Ещё и Армин подоспел помочь Жану, что даже Йегер не сберёг свою монетку до финиша. То ли дело Браус, она её проглотила! Гениальная женщина, не вашим — не нашим. А, может, с голодухи — чёрт его разберёт. Но после позорного проигрыша мы разошлись на обед, где Жан не смог избежать своей судьбы и был отправлен с нами убирать конюшни. Ибо только труд мог сделать из коня человека. За поисками Сэйгена я упустила многое из виду: отсутствующего члена элитного отряда, страдающую запором Браус и беспокойное поглядывание в мою сторону «ловцов». «Да-да, я была права, а вы нет, подумайте об этом». Хотя в какой-то момент поняла, что не вижу Петру. И, наконец, до меня дошло, чем занят Сэйген. От их индивидуальных тренировок я откровенно не была в восторге. Как если бы мой настоящий брат подкатывал к Петре. Навряд ли стоит беспокоиться о её чести, но нельзя забывать, что Сэйген… хорошо притворяется зайкой, пока не попросят показать зубки. Не говоря о том, что он привлекателен как мужчина. Не моя вина, что команда ко мне не прислушалась. Видит Бог, я пыталась их вразумить. Именно поэтому я решила освободить себя от хлопотной работы. В дороге я держалась Энни: она громоотводом отводила от меня расспросы, и сама не лезла с разговорами. Но по прибытию на место, я словом не обмолвилась, пошла в конуру конюха. Даже домом не назовёшь — он квасил под каким-то навесом, даже не понял, что я разведчица. Но разглядел во мне собутыльника. Достал миску (второй кружки не было) и с крепкого дружеского плеча наполнил богомерзкой выпивкой. Скорее всего, собственного производства из древесного сока. Я скривилась, но задумалась. Что скрасит эту ночь лучше дрянной самогонки? И сделала самые тяжёлые первые глотки. Дальше пилось легче, а конюх к моему появлению уже не мог пары слов связать. Он начал пить, как только его батя сказал ему, что он будущий конюх — мне так думается. С тех пор не просыхал. Застоявшийся запашок перестал бросаться в нос, раздражать слизистую глаз. Мы с моим новым другом уже не бухали, а культурно выпивали, наслаждаясь ночными пейзажами и приятным обществом. В душе не знала, как спится на открытом воздухе моим товарищам. Мои мысли были далеки от конюшни с её зловониями и юных разведчиков с их суицидальными наклонностями. Если я хотела помочь Эрвину, начинать стоило уже сейчас. И на пьяную голову (но не сказать, что я не думала об этом раньше) я решила испытать свои возможности. Как раз никто не увидит. Что случится в лесу — в лесу и останется. На моих глазах ведьмы призывали легион мёртвых, свои личные армии. У Бафомета в запасе тысяча таких демонов. Или тысяча таких армий со своими полководцами — я могла только предполагать. Или, на крайний случай, призвать всех, задать построение прямоугольником и перемножить длину на ширину — я знаю, я это в школе проходила. Но на мой зов не откликнулся ни один чёрт. Одного имени Бафомета недостаточно. Нужна его сила, всеобъемлющая. И лучше Мари не знать, на что я способна и до чего не дотягиваю. Жизненно важно оставить это в секрете. Подустав от не протоптанных тропинок, убаюкивающего шелеста и тусклого голубого света, я присела у первого попавшегося древа и задремала. Ни холода, ни дискомфорта от сидячего положения — алкоголь страшная сила! Чьи-то прохладные руки легонько коснулись щеки. Нежно, точно мать ласкает своё дитя. Наверное, то была луна. Я бы спала до победного, но группа провинившихся наткнулась на моё бренное тело, развалившееся на травке. Небрежно растолкав меня, Жан пожаловался на неприятный запах. — Ты что, пила? — он так изумился, что я не смогла сходу признаться в этом. — Нееееет, — уверенно протянула я; но желудок не проведёшь, он всё помнит, каждую выпитую чашу. Только я подняла голову, как тут же побежала искать кусты: опорожнить желудок. Остальным взбрело в голову дождаться меня. — Хорошо устроилась, — вякнул Жан. И был прав. Я, действительно, творила, что хотела, не опасаясь за последствия. — Вот тебя когда-нибудь отбрасывало в прошлое в мире, куда тебя также отбросило? — я не побоялась сказать правду, заведомо зная, что в такое никто не поверит. — Чего? — скривился Жан. — Вот-вот, ты даже представить не можешь, а прикинь, каково тем, кто с этим живёт? — Какая-то нездоровая у тебя фантазия, — сделал выводы рядовой Кирштайн. — Нездоровая фантазия у тебя в штанах, — нашлась я с ответом и пошла быстрее, переходя на бег, потому как разъярённый разведчик рванул за мной под истерически хохочущего Конни. Очень быстро поймал, у меня не было и шанса. Но не ударил, только злобно зыркнул, пригрозил, что за такие шутки можно отгрести. Но девушек мы не бьём, так что отпустил. Вернулись мы вместе, как раз к построению. Я мечтала успеть в уборную, меня аж выворачивало. От собственного запаха и отравления перебродившим соком берёзы. — А когда ты вернёшь мои вещи? — обратился ко мне Эрен; и не подумал, что нас могут не так понять. Даже при том, что я обещала себе вернуть их, я, ебать, не знаю, где они. Мне плохо ровно настолько, что я готова на завтрак, обед и ужин жрать активированный уголь. А тут ещё Эрен со своими шмотками. — В третий вторник четверга, — на автомате простонала я и отошла подальше от него. Мы строились целую вечность. Ирод, проклятый, выдрачивал нас за то, что мы не уложились с уборкой в положенное время. А потом переключился на объект обожания — меня. Бальмуш подошёл, чересчур важный и довольный, и сообщил: — Гесс, в кабинет командора Эрвина шагом марш, — затем вздохнул полной грудью и похоронным тоном добавил: — Стоять, от тебя несёт перегаром? За такое меня могут подвесить за ноги и оставить висеть, пока кровь из ушей не польётся. Выходки Саши Браус отдыхают. С рвением моего командира я спокойно пойду под трибунал. И что я сделала? Засверкала пятками, пользуясь эффектом неожиданности. Я зареклась ходить на тренировки, теперь уж точно не стоит. Но и к Эрвину пошла не сразу. Только когда подотпустило в холодном душе. Оставалась небольшая надежда, что мы с Эрвином попьём чайку и разойдёмся. Я стояла носом к двери, репетируя, что сказать, чтобы он не совался на шабаш, тем более не тащил туда меня. И вошла, как только услышала приглашение. Присела на диван и ждала, когда он скажет о том, что нашёл уцелевшие записи ведьмы. Как узнал из них о Вальпургиевой ночи, и что хочет увидеть шабаш своими глазами. Я готова была наотрез отказаться, потому что просто ценю свою жизнь. А привести их туда могу только я, значит, ничего и не случится. — Только что приходил командир Бальмуш, вы разминулись, — сообщил Эрвин, и я поторопилась обелить своё имя. — Клевета и обман, — что бы он там не наговорил, — я убирала конюшни со всеми. — Не волнуйся. Я сказал, что приму меры. Ты отстраняешься от службы на неопределённый срок. Так будет лучше всего. — Постой-ка, выходит, будто Бальмуш добился своего. Мне это не нравится, — пыталась я достучаться до командора. — И кому от этого лучше: тебе или мне? — Тебе не нужно становиться рядовым солдатом разведкорпуса, — он отодвинул стул и взял в руки какую-то коробочку, поверх которой лежала бумажка. — У тебя есть своё место и роль, которую никто не выполнит лучше. Поэтому я не понимаю, правда. Ты стараешься быть как все, но выделяешься ещё сильнее. — По-твоему, я лезу в чужую степь? А когда-то ты сам предлагал освоить УПМ, рукопашный бой, езду верхом. Теперь это лишнее? — Ты не верно меня поняла, — усмехнулся Эрвин, отчего я перестала дуть губки. — Даже если ты станешь экспертом маневрирования или выиграешь заезд на скачках, я не позволю тебе участвовать в реальных боях. Твоё место — в тылу разведки, с картами и рунами. Я не жду, что ты схватишься за клинок и начнёшь убивать титанов. — Да я бы… и не смогла их убивать, — замялась я; толком не понимая, хвалит он меня или поучает. И в этот момент он вручил мне коробочку с рунами. Разумеется, подарок пришёлся очень кстати. За моими родненькими только в ад спускаться, я не надеялась, что они уцелели в том пожаре. Но конверт остался у него в руках. — Кстати, я получил необычное письмо, — он зачем-то протянул его мне. — Может, ты помнишь девушку, которую спасла в Подземном городе… Я незамедлительно прочла имя отправителя, к горлу снова подступила тошнота. «Мари Кирст» Письмо вскрыли ножницами, Эрвин, наверняка, прочёл. Я с застывшим ужасом заглянула внутрь и не сразу поняла увиденное. В конверте был… конверт. Во внешнем в получателях указывалось имя Эрвина Смита. Но на втором было выведено моё имя. Без фамилии, просто «Мави». Как старой доброй подружайке. — Я открывал ножницами. Не знал, что оно будет двойным. — Ты читал? — быстро спросила я. — Нет, я же её толком не знаю. — Врёшь, — сжала я зубы, — ты читал. Достала сложенный втрое лист и по первой же строчке поняла масштаб развернувшейся трагедии.       «Дражайшая Мави, Ты абсолютно права. Нет ничего плохого в том, чтобы встать на сторону победителя». <...>