В лесу, где сжигают ведьм

«Салли ещё малышкой угодила в реку. Это случилось на глазах многих прохожих, среди них, конечно, нашлись мужчины, готовые побороться со стихией. Крепкого телосложения и простого положения в обществе. Но тогда ещё начался сезон паводков, уровень воды превышал ожидания. Сильное течение, коих давно не наблюдалось в этой местности, не оставило моей сестрёнке и шанса на спасение. Что за череда нелепых совпадений? Словно неведомая сила оборвала жизнь Салли». Мари, верно, издевалась или тренировалась в написании мемуаров. Перечитывая и перечитывая, я перестала искать тайный шифр, который не разобрал бы Эрвин, но поддался бы мне. И смирилась. Его просто нет. Это история, рассказанная просто так. Без особого смысла. Или Мари просчиталась, полагаясь на мой острый ум. Увы, я не Шерлок и даже не инспектор Лестрейд. Стоящий внимания претендент на роль первого как раз сидел с озадаченным видом. Конечно, он понимал ещё меньше меня. Какая-то барышня, с которой он толком не знаком, отправляет ему, командующему развед корпусом — это важно, двойное письмо. Очевидно, чтобы до последнего скрывать настоящего адресата. Но самое тревожное — именно Эрвин должен прочесть письмо первым. Не так много людей знают о моём возвращении в разведку. Но Мари находится так далеко, что, допускается, ей неизвестно даже о моём исчезновении на два года. Как раз это не вызывает подозрений. Не должно, по крайней мере. «Сдаётся, прошлые обстоятельства неблагоприятно сказались на нашем знакомстве», — перешла я к последнему абзацу письма. Что можно считать за знакомство? Мы встретились, будучи в плену работорговцев. Или за «впервые» она считает шабаш? Обе встречи можно считать паршивыми. «Я берусь исправить эту неловкость и официально приглашаю вас с командором Смитом на торжество, проводимое в святую ночь пятого оборота Колеса. Сообщаю, что совсем не против, если вы приведёте пару друзей. Приходите налегке, никакой платы уже не требуется». Глаза зацепились за это «уже». Ой, не нравится мне это. — Это особенное письмо? — прервал Эрвин мою третью попытку вникнуть в содержание. И я сдалась, протягивая ему записку. Знаю, что уже читал. Но пускай дальше притворяется. По крайней мере, есть время подумать, пока его глаза заняты. — Не до конца понимаю, куда нас приглашают. В Подземный город? — Это приглашение на шабаш, — честно ответила я. — Шабаш ведьм? — уточнил командор. — Я бы хотела, чтобы ты выбрал прямо сейчас. Выбери, — поспешила я и нависла над ним, как грозовая туча, — есть они и я. Письмо так и осталось в его руках. Он отвёл взгляд к нему, понимая, что именно в содержании стоит искать ответы. Почему его приглашают туда, куда он сам хотел попасть, но зашёл в тупик. Или почему у меня безумный взгляд. — Так, значит, Мари — ведьма, — вынес вердикт командор, полностью проигнорировав меня. Он просто пытался разобраться. А я ему — «выбирай!». Он же пока за деревьями леса не видит. — Ну да, — поубавила я прыти. Толку на него давить — человек в глаза не видел других ведьм. Не знаком с подлинной безнравственностью. Я — это все его знания о ведьмах. Неправильные, искажённые прогрессом моего мира. Он точно захочет увидеть шабаш, а там и решение будет. Содержание послания, если в нём не было шифра, напротив, располагало. Гладкий, интеллигентный язык повествования, словно пишет человек из высшего общества. Странное начало, короткий очерк из жизни (Мари?) , и после — приглашение на застолье. Меня пугал сам факт того, что не только я вернулась во времени. Уже не важно, как — мы делим одни и те же воспоминания, в этом нет сомнений. И она хочет встать на сторону сильных — мою сторону. Значит, мне нужно уверовать в то, что Верховная ведьма готова простить мне собственную смерть в угоду дружественным отношениям? Она настолько не верит в себя или обманом пытается заманить нас в ловушку? И интерес Эрвина играет ключевую роль. Самое время начинать его отговаривать. Хотя кого я обманываю? — Мне нужно подумать, — так и прозвучало, в итоге, из моих уст. — Да, мне тоже, — не задерживал он меня, чему я только благоволила. Ничего не нужно объяснять ежесекундно — ну, то есть нагло врать, глядя в его разгорающиеся апатитовые глаза. Я оставила командора одного, но сама не осталась одна. В комнате поджидал сожитель, выпавший из моей жизни на сутки и объявившийся в неподходящий момент. — Это ужас какой-то, — встретил он меня, потирая затёкшие конечности, особенно поясницу. — Что, даже не спросишь? — Сэйген проследил за тем, как я легла на кровать, приподнимая подушку под спину. — Ну, почему же… — пришлось отложить все свои срочные мысли, Сэйгену приспичило поболтать. — Как твои тренировки с Петрой? «Ну, что? Видел, какой я провела анализ? Мне никто не говорил, я сама догадалась». — М? — он притворился, что не понимает. — Я думал, ты спросишь, где я был, какая тренировка… Каких-то болванов поймали на курении травки в туалете. А я зашёл туда по своим делам. Ну, по нужде. Так меня старший тоже сцапал, даже слова вставить не дал! И посадил на пятнадцать суток в сизо. Но у пацана, который с нами был, связи тут, он всё разрулил, и нас отпустили. «Ну да, ну да, мимо проходил», — подумала я с улыбкой. — Тебе смешно? — Нет, но я думала, что ты был с Петрой, потому что её я тоже не видела, — улыбка спала с лица. Я до сих пор не видела Петру. «<…> никакой платы уже не требуется». Несмотря на жуткие поспешные выводы, я терпеливо вышла в коридор и направилась в западные казармы. Мне просто нужно убедиться, что есть причина — любая — отсутствия Петры в столовой. В комнате элитного отряда мне не были рады. Я нагрянула как снег на голову. Они, вроде как, собирались на тренировку. Даже в отсутствие капрала опаздывать им не дозволено. — Петра? Взяла отпускные на два дня, отец у неё приболел, — ровно слагал Оруо. — А зачем тебе Петра? — Это наше, девичье, — сморозила я. — Значит, уже завтра вернётся? — Та говорила, что раньше. Сегодня вечером ждём. — Понятно, — я захлопнула за собой дверь, не дослушав априори тупой вопрос Оруо. Я могла бы сразу зачерпнуть из колодца правды, но решила подождать. Время уже играло не в мою пользу. Вместо уместных вопросов о местоположении Петры я захотела удостовериться в другом. Гадать на ведьм — не особо умный ход, но раз Мари уже всё известно, то без разницы. Дождавшись, когда Сэйген выйдет из комнаты, я разложила карты на полу. Мари в Подземном городе — есть. А капрал и Ханджи… тоже там. Вероятность, что они вместе, не высока. Разве что разведчики остановились в доме Мари от безысходности. Я спрашиваю и об этом. Приходит положительный ответ. Чувство, словно веду переписку с самой судьбой. Но есть ещё маленький шанс, надежда, что я ошиблась насчёт Петры. Утро сменяет вечер, а образцовый солдат не переступает порог пропускного пункта. В журнале смотрового нет записи о прибывшей Петре Рал. Я отдыхаю в своей комнате, бездумно перебирая карты в руках. Игра ещё не началась, а у Верховной три заложника. В её письме нет тайного послания. Но я изначально неправильно его интерпретировала. «Встать на сторону сильных» предлагают мне. Я ещё много могу узнать посредством правильных вопросов судьбе. Но прячу карты в прикроватную тумбу. Мне не нужны подробности, проигрыш — есть проигрыш. Без паники, уже более осмысленно, я объявляюсь в кабинете Эрвина. Одного его требовательного взгляда достаточно, чтобы прочесть принятое решение. Но я упрощаю ему задачу: меня не нужно убеждать. За него всё сделала Мари. — Я написала ответ, — просунула я письмо Эрвину. — Не мог бы ты отправить его от своего имени? Можешь и сам ознакомиться, я совсем не против. Он не найдёт в нём ничего подозрительного или двусмысленного. Мой ответ чёткий и лаконичный, хотя я тоже поиздевалась над возвышенным стилем речи. Но выжимка — «любезно благодарим за приглашение и вынуждены согласиться». Эрвин при мне выводит своё имя на чистом конверте. Про себя я чертыхаюсь — мой почерк выглядит дилетантским. У командора каждая буква — небольшое произведение искусства. Есть что-то, в чём он просто по-человечески плох? — Полагаю, в этом вопросе мы достигли соглашения, — склеил конверт Эрвин. — Но я бы хотел узнать о шабаше побольше. — Разумеется, — присела я на диванчик, готовая в общих чертах сбросить занавес с шабаша. — Но я проведу тебя с одним единственным условием. *** Подземный город В пыльных сапогах, позабыв разуться, Ханджи влетает в гостиную и копошится в сумке. Торопится, никак не реагирует на замечание Леви и маячит двумя конвертами с знакомыми закорючками. — Чёртов Эрвин, так долго, — вертит конверт Леви и просматривает его на свету тусклой лампы. — А второе? — А это ответное для Мари, — она подходит к кровати, где девушка гладит спящую сестрёнку по голове. — Вот уж не ожидала, что Эрвин ответит. Что же ты ему такого написала, а? — Тише, — прикладывает она палец к губам, но малышка ворочается и открывает глаза. — Это письмо? — узнаёт она очертания, но Мари первая перехватывает его из рук Ханджи. — От того господина? Что он пишет? — Это секрет, — вопит покрасневшая Мари в окружении любопытных детских глаз и пронзающих насквозь очков. Ханджи присвистывает и отходит. Это то, о чём она подумала? Наверное, Эрвин ответил из жалости. Всё равно собирался написать им. За ещё одно посыльному платить не нужно, доставка в тот же дом, где они разместились. И всё же тянется рука поставить Мари в неловкое положение, но удовлетворить любопытство. Вряд ли, конечно, у такой есть шанс на чувства командора. Хотя, так посмотреть — она мила. Чего стоят горящие в неровном свете ланиты. — Какой у командора красивый почерк, — издаёт вздох восхищения Мари и скачет от строчки к строчке, пока ещё не разочарованная ни единым чернильным словом. Может, Эрвин настолько галантен, что решил потешить бедняжку ложными надеждами? Она прижимает к груди коротенький ответ, а сестра нещадно просит рассказать о содержимом. Удивительно, когда и где Мари успела научиться грамоте. Леви рассказывал, что они бывшие рабыни. И как раз по капралу не угадаешь, что им сообщает Эрвин. Ни один мускул не дрогнет, скучно. А ведь она помнит те времена, когда лично обучала взрослого неграмотного солдата буквам. Ох, и натерпелись они обществом друг друга. — И не надо! — вскрикнула малышка, убегая на кухню в одних трусиках. — Простите, — дюже неловко Мари, что даже капрал оторвался от чтения. — Дети такие упрямые и капризные, точно дьяволята… — она встаёт и нежно зовёт сестрёнку. — Салли, Салли! Ну, хватит тебе… — Так, что там Эрвин? — отвлекается от семейных сцен Ханджи. — На, читай, — письмо плавно переходит к ней в руки. Но она не успевает его прочесть. — А ты куда собрался? — Не твоего собачьего ума дело, — грубит Леви, но Ханджи знает эту манеру речи. Всё дело в письме, он вышел проветриться. Но чем же ей теперь заняться? *** Я дорвалась до кабинета Эрвина. Могла бы и в комнате сидеть писать, но там ошивается Сэйген — а мне отвлекаться, как и палиться, нежелательно. Эрвин сам сказал, что в его отсутствие я могу пользоваться кабинетом. Оставил ключик и уехал на денёк-другой. В этот раз даже копошиться в ящиках не буду. Всё равно ничего компрометирующего не найду. Если у него имеется фото-коллекция голых баб, то исключительно в голове. Я в который раз сминаю лист из-за пьяных букв. Слишком много думаю, а нужно просто писать. Стук в дверь, я что-то припоминаю и сползаю под стол вместе с рукописью. — Командор, можно? — Эрен заглядывает внутрь, удивляясь не запертому кабинету. — Похоже, вышел, — констатировал Армин. — Давай позже зайдём. — И не запер дверь? Что-то странно, не находишь? Я не думаю, что им хватит наглости влезть в кабинет командора. Но настороженно гипнотизирую внутреннюю стенку стола. Стало тихо, как в гробу. И места столько же. Эрен потоптался на пороге и закрыл дверь. Наконец, можно выдохнуть. Да-да, я числюсь в документах следующей вылазки, а они нет. Чего я там про себя ещё не слышала? Важнее сейчас закончить письмо. А. То есть, начать. Помялось в руке, снова в утиль. Сколько деревьев нужно срубить, чтобы я закончила писать одно единственное письмо? Снова сажусь за чистый лист. «Любимый», «Дорогой», «Дражайший» — объективно не подходит. Поэтому я фамильярна, но и так сойдёт. «Леви, <...>» Безуспешно пытаюсь избежать клише прощального письма. Такие обычно корябают самоубийцы, и они ужасны. Ни слова не выходит из-под пера. А ещё почерк… не достойный на фоне шедевральных закорючек Эрвина. Не стоило и пытаться подражать. У меня словно буквы потекли. «Прости, не вышло. Быть честной», — никаких писем, ничего не хочу оставлять. Как и оправдываться. По всей видимости, именно это я и пытаюсь сделать. Обелить своё имя, чтобы посмертно считаться предательницей только наполовину. Или с какого угла посмотреть. Меня шантажируют, так бы я всеми руками-ногами за разведку. Сейчас же придётся играть ту роль, что выдаст Верховная. Мне даже думать не нужно, за меня уже подумали… А мысль, что эта женщина сейчас с ним, разжигает мою плоть. С этим нелегко справиться. *** Подземный город Трижды обернувшись в одеяло, Мари прикрыла окошко. Последняя ночь в эпицентре бедности, в этом грязном захолустье. С лица не сходит блаженная улыбка. Предстоит новое приключение, но уже в лучах солнца, в тени луны, на свежем, пропитанном мистерией воздухе. Хотя и здесь есть, по чём скучать. — Ой, — испугалась она резкого движения в углу. — Я, я… разбудила вас, простите, просто дуло с окна. — Я не спал, — успокоил Леви и глубже впал в кресло. В руках мелькнула какая-то бумажка, сложенная втрое. — Завтра мы уже будем на поверхности? Не верится. Вы столько сделали для нас. Вы и Мави, — девушка перемещалась на носочках, но одеяло шуршало по деревянному полу, цепляясь за неровности. Никогда она не подходила так близко. Но ей нужно убедиться, что это не то же письмо, что прислала ей Мави. И приговаривает, как голубка. — Если бы не она, мы бы не встретились. «Ну, отвлекись ты уже от письма»! — мысленно кричит она. Но реакции ноль. Тогда пошла тяжёлая артиллерия. Одеяло падает на пол. Ура! Оторвал взгляд! — В храбрости она не уступает мужчине, а в безрассудстве — женщине. Впервые вижу, чтобы в одном человеке собралось столько противоречий. Неуправляемая стихия, — она словила его взгляд, — помогите выбрать. Что подойдёт больше — ураган, вьюга? Вы знали её больше, так скажите, что на ваш взгляд ближе? Он отложил письмо, теперь виден почерк Эрвина. Послание Мави спрятано за отошедшей половицей в лестнице. Рискованно не сжечь его сразу, но хочется оставить на память. — Прикройся что ли, — со старческой усталостью в голосе говорит Леви. — Вот, всегда вы так, — подбирает с пола одеяло Мари, — избегаете любых разговоров. — Нет, я люблю поговорить, — не согласился он, прочёсывая взглядом любой атрибут комнаты, кроме полуобнажённой девушки. — Значит, тема вас не устроила, — мирится она. — Мне просто не с кем больше говорить о ней. Думала, вы поймёте. — Если я отвечу, ты отстанешь? Мари утвердительно кивнула, и капрал не выдал готового ответа. Он подумал и только потом произнёс: — Чума. — Заразная, хотите сказать? Я так ей и передам, — разочаровалась Мари в человеческом воображении. — Когда это эпидемия стала стихийным бедствием, — бубнила она по направлении к кровати. До шабаша остаётся меньше недели. *** Экспедиция якобы за стены ровным строем выдвинулась к южным вратам Розы. В полном обмундировании с «экспериментальным оружием» в виде баллонов с горючей жидкостью. Что мы там собирались жечь — волосы титанам? Как Эрвин объяснялся с руководством… Наверное, ничего он им не объяснял. Отбыли на лошадях, как положено, но в дальнем городе нас ждали нанятые повозки. И, надев зелёные плащи с капюшонами, мы нырнули в крытые развалюхи на колёсах. С элитным отрядом я словом не обмолвилась: пропажа Петры вскрылась быстро, но нигде-то её не видели. Испарилась на ровном месте. Оруо, просивший меня воспользоваться потрясающими великолепными способностями, быстро забил. Я не вижу, не знаю, НЕ ДОГАДЫВАЮСЬ, куда же запропастилась Петра. Оруо, как последний идиот, поверил. На каждом из семнадцати человек сильный амулет, над коими я старалась последний месяц. От всего понемногу. Лучше, чем ничего. Два запасных взяла с собой, бряцают в кармане. И я единственная, кому не предоставили УПМ. Вряд ли пригодится, но сам факт обижает. Когда вдалеке среди тьмы различимы макушки того самого леса, тревога льётся через край. В этот раз шансов уйти невредимой будет немного. В прошлый — просто сложно, ныне — шаг влево, шаг вправо, пропасть. В основном, только пропасть. Не на чем балансировать. После короткой технической остановки я пересаживаюсь к Эрвину, наперёд. Лошадки немного нервничают, но кучер грамотно управляется с поводьями, и приводит их, заодно и меня, в чувства. Люди в повозке кайфуют — вход в лес по количеству кочек сравним со спуском в жопный ад. Галопом по всем этажам. Впереди немного легче переносится. Я не могу беспалевно выглянуть из повозки и проверить теорию зайцев-попутчиков: сижу посередине, как назло. Лес сбивает с пути, заставляет блуждать случайных прохожих. А то и вовсе склоняет в сон. Ханджи и Леви должны следовать за нами в пределах видимости. Иначе в какой-то момент не мудрено, что повозки таинственно исчезнут вместе со стуком колёс. Может, в последней деревушке двоих солдат подменили? Я бы не заметила, на всех натянуты капюшоны. Я бросаю задумчивый взгляд на командора и — о господи — он смотрит прямо на меня. Мы немного времени провели за составлением плана. Я накатала сырую версию плана "Б", засиживаясь в его кабинете, техническую часть переложила на Гюнтера. У меня нашлось дело поважнее. Но, закончив с амулетами, я оказалась за бортом. Дальнейшие обсуждения проходили без моего участия, в кругу элитного отряда и участников похода. Но без меня. Откровенно говоря, я ебланила. Даже когда в кабинете командора обсуждались важные для миссии моменты. Ну, серьёзно, когда шансы пережить эту ночь настолько малы, любой другой вообще бы забил болт на план. Напротив, я упростила Эрвину задачу: не нужно сзывать секретный совет для плана «В», где эспера разведки убивают свои же как предателя. Теоретически, я очень вероятно не доживаю до любого из планов. Все мои нервы благополучно сдохли в первые самые тяжкие недели. Я надеялась встретить Леви не на шабаше, чуть раньше. Вроде спалить их с Ханджи под повозками или скачущими на верхушках деревьев. Но не свиста УПМ, ни матюков под сидушкой. Устало положив голову на командорское плечо, я пыталась не умереть от ожидания. — Скоро пойдём пешком, — обрадовал Эрвин. Дорога сужается, но умные животные откажут слушаться ещё раньше. Как только учуют скопления ведьм. Сквозь пальцы просачивается навеянная действительность. На шабаш Леви с Ханджи привела непосредственно Мари. Они до сих пор с ней, и трудно сказать, что она им напела про меня. Или что подмешала в еду. Стоит откинуться назад, подставить лицо нарастающей ночи, и в ясной голове всплывает пугающий мягкий взгляд капрала. Готовый поджечь себя, лишь бы отогнать от меня холод. Время беспощадно рушит связи, новые встречи вытесняют прошлые, что всем известно. Как в таком мире возникла столь эластичная леска, что растянулась на два года и не распалась на волокна. Не истончилась от реальной угрозы вымирания человечества. Опасно натянулась, стоило нам оказаться по разные стороны, но не оборвалась. Крылья мотылька под рубашкой нестерпимо зачесались. Я достала из кармана запасные амулеты. Раз не увижусь с ними лично, выбора нет. — Амулеты? — приметил побрякушки Эрвин. — Всё хотел спросить, как они сделаны. «А не всё ли равно»? — чуть было не охамела я. Но командор всего-то пытается скрасить последние минуты в пути. — Значит, чертишь меловой круг, в нём квадрат. А ты чего не записываешь? Я повторять не буду. — Понадеюсь на память, — улыбнулся он самой очаровательной улыбкой. — Да, не важно, — стала я серьёзнее. — Хочу попросить тебя: передай их Леви и Ханджи. Тут уже и его улыбка подувяла. Он взял амулеты в руку, прерывая немую игру «кто кого и в какой позе». Пусть считает, что я настолько великолепна в провидении, что наебывать меня — равно как водить за нос Волан-де-Морта. — Хорошо, — ну, он хотя бы не отрицает. Я сижу в пол оборота. Он кладёт амулет в глубокий карман плаща, а второй протягивает мне. Я не разумею, на какую из сторон он глух. Я себя не обделила, мой кулон висит спрятанный под слоем одежды. Чуть выше левого плеча вырисовывается рука. Амулет плавно ложится в ладонь кучера.