Капитан Риччи

– Как ты думаешь, – спросила Риччи Фареску, – теперь он сойдет с корабля в Сент-Джонсе? – Я думаю, – ответил испанец, – что он с самого начала собирался так поступить. Он вступил в команду только для того, чтобы мухляжом набить себе карманы. И, может быть, убраться из Чарльзтона, если у него правда были там неприятности. Риччи нашла взглядом Томпсона, торчавшего на палубе вместе со всеми и выглядевшего так же невозмутимо и самодовольно, как всегда. Команда предвкушала увольнительную. Даже Риччи, не ощущая зова ни кабака, ни борделя, невольно заражалась общим настроением. «Что ни говори, здорово, когда земля не качается у тебя под ногами», – думала она, глядя на приближающийся остров. Но еще больше ей хотелось увидеть, как борт «Ночи» покидают некоторые личности. – На берег никто не идет, – объявила Уайтсноу, появляясь на палубе в накрахмаленной до хруста рубашке и мундире с сияющими на солнце пуговицами. – Пока я не улажу всех дел с губернатором, – добавила она. Никто даже не попытался возразить капитану. Кроме Томпсона, который заявил: – Но мне нужно… – Потом купишь себе папильотки. Ни шагу с корабля, всем ясно? – грозным ясным взглядом она обвела взглядом толпу матросов. Риччи кивнула, сглотнув. – Вы идете со мной, мисс Рейнер, – распорядилась Уайтсноу. – Оденься прилично. Настолько, насколько можешь. Риччи, которой меньше всего хотелось присутствовать на приеме у губернатора, уныло кивнула. *** Юлиана О’Брайт быстрыми шагами пересекла бульвар Валлери-Роуд, чувствуя себя забравшимся во дворец вором. Ее лицо временами складывалось в истеричную гримасу, а шаги замедлялись, словно она слепла, но слез не выступало, и Юлиана шла дальше. Люди обходили ее, бросая неодобрительные взгляды на девушку с окаменевшим лицом, нетвердой походкой бредущую по бульвару. Испачканное платье и выбивающиеся из-под косынки ярко-рыжие волосы довершали нереспектабельный вид. Юлиана твердо вознамерилась попасть на прием к губернатору Сэлдону. Хотя ее матери уже ничто не могло помочь, Юлиане хотелось еще хотя бы раз взглянуть ему в глаза. *** Чарльз Сэлдон читал почту, подавляя зевоту. Кредиторы донимали его. В посланиях из Лондона привычно ругали за нерадивость в борьбе с пиратами – больше для отвода глаз Мадридского двора. Он взял заинтересовавшее его письмо и перечел еще раз. Между глаз залегла озабоченная морщинка. Испанцы требовали возмещения ущерба, причиненного им шхуной «Ночь», приписанной к Сент-Джонсу. Губернатор Картахены заявил, что за голову капитана «Ночи» назначили награду – двадцать тысяч эспанольских реалов. Сумма вознаграждения говорила о том, что Уайтсноу отличилась. К капитану Мэри-Энн, как ее прозвали в городе, Сэлдон питал чувства, выходящие за границы отношений между капитаном и колониальным губернатором, но предложенная сумма заставляла задуматься. Сэлдон вытащил из стоящей на столе шкатулки сигару – с прибытием в Новый Свет курение стало его очередной эффектной и дорогостоящей привычкой. В кабинет вошел его помощник и обявил: – «Ночь» вошла в порт. – Отличная новость, – пробормотал Сэлдон, лишившийся времени на раздумья и подготовку. *** – Почему вы никого не отпустили на берег? – спросила Риччи, набравшись смелости. – Ведь это же ваш порт приписки. – На этот раз их карманы не набиты золотом, так что на берегу им искать нечего, кроме неприятностей, – ответила Уайтсноу, хотя Риччи почти не ожидала иного ответа, кроме «Заткнись». – И, что много хуже, у меня нет денег, чтобы заплатить всем бюрократическим пиявкам. – Но тогда зачем мы сюда вернулись? – Я договорюсь с губернатором. Он часто помогал мне раньше, и сейчас, думаю, не откажет. Риччи разом вспомнила все ходившие по кораблю слухи о взаимоотношениях Уайтсноу и губернатора, и потеряла дар речи, сильно покраснев. Больше она не решилась задать ни одного вопроса. Дворец – иного слова для описания этого трехэтажного здания Риччи не могла подобрать – возвышался над остальным городом, стоя на холме. Его окружала кованая ограда, в воротах стояли два охранника с пиками в начищенных до блеска доспехах. Один из них толкнул почти им под ноги девушку в темно-зеленом платье. Она приземлилась в пыль, но не закричала и не сделала попытки подняться. Уайтсноу протянула ей руку, но девушка лишь блеснула на нее из-под черной шляпки невероятно зелеными глазами и сама поднялась на ноги. – Идите лучше домой, мисс, – посоветовала Уайтсноу. – У меня нет больше дома, – ответила та. – Но спасибо за совет, капитан Мэри-Энн. Надеюсь, вам повезет больше, чем моей несчастной матери. Уайтсноу проводила ее взглядом, удаляющуюся с гордо вскинутой головой. – Дочь Сэлдона, сразу видно, – произнесла она. – Пошла в отца. – Я слышала, губернатор женат, – только и сказала Риччи. – Да, – кивнула Уайтсноу. – И в браке у него тоже есть дочь, но когда и кому это мешало? – Вам назначено? – спросил ее солдат. – Мне назначено в любое время, – ответила она с достоинством, – Объявите, что пришла капитан Уайтсноу. *** В губернаторском саду росли розы и еще множество растений и цветов, которые Риччи видела впервые. Он просто поражал воображение. Вся внутренняя обстановка дома была настолько роскошной, что Риччи даже в лучшем своем наряде чувствовала себя не на месте. Тем более, что даже на лакеях форма сидела изящней, чем на Риччи одежда Элис: брюки ей пришлось подвернуть, в ремне проколоть новую дырку, рукава рубашки закатать. Да еще шляпа постоянно сползала на глаза, а ботинки натирали. Рядом с Уайтсноу Риччи чувствовала себя чучелом. Губернатор Сэлдон оказался пожилым худощавым человеком с благородной осанкой. «И не скажешь, что у него несколько внебрачных детей», – подумала Риччи. От этой мысли она смутилась и принялась смотреть в окно, чтобы не выдать себя. Кабинет губернатора находился на третьем этаже и из панорамного окна открывался, наверное, лучший вид на острове. Весь Сент-Джонс лежал внизу, как на ладони, а за ним расстилалась бескрайняя голубая гладь, по которой ползли крошечные – отсюда они выглядели размером со спичечный коробок – корабли. – Кажется, на этот раз твое плаванье не было удачным, – сказал губернатор после того, как они обменялись приветствиями, и Уайтсноу представила Риччи, как свою новую помощницу. Сэлдон не спросил, что сталось с Элис и почему Риччи носит ее фамилию. – Проклятый ирландец меня опередил, – при воспоминании об Айрише капитан поморщилась как от зубной боли. – Ты упустила галеон. – Да, «Эспада Диас» мне не достался. Но я все же раздобыла кое-что полезное. Человека, который укажет мне маршруты многих испанских судов. – И ты хочешь денег на новое плаванье, верно? – Ты сама проницательность, мой милый. Уайтсноу послала губернатору такой взгляд, что Риччи почувствовала, как у нее горят кончики ушей. Но губернатор, кажется, остался невосприимчив. – Ты меня сильно разочаровала, Мэри-Энн, – произнес он. Плавной походкой, покачивая бедрами, Уайтсноу подошла к столу, уперлась в него руками и прогнулась так сильно, что губернатору несомненно открылся отличный вид в вырезе ее рубашки. – Хочешь проверить, будешь ли ты разочарован в другом? – спросила она хрипловатым шепотом. Риччи захотелось провалиться сквозь пол. Зачарованный звуками ее голоса, Сэлдон ничего не ответил. Уайтсноу, не прекращая сладко улыбаться, выбросила руку вперед, схватила губернатора за волосы и от души приложила его лбом о лакированную дубовую столешницу. – Что? – вырвалось у Риччи. Уайтсноу цыкнула на нее и жестом поманила ближе. – Он губернатор, и его нельзя убивать, как бы мне не хотелось прикончить этого лживого предателя, – шепотом объяснила она. – Но откуда… – Ты не проживешь долго, если не научишься по глазам определять людей, которые тебя продали. – А он… – Да. Уверена, солдаты уже ждут наготове, чтобы схватить нас. У нас несколько минут. Отправляйся на корабль, а я их задержу. – Я? Но я… – Вылези из окна, – Уайтсноу начала раздражаться, – и беги к гавани. Обойди дворец и выйди через черный ход, там простой забор. И держись задворок. Заставь лентяев поднять паруса быстро, иначе все мы загремим на эшафот. Риччи никогда не приходилось спускаться по стене с третьего этажа. Она и по деревьям никогда не лазила, но стоящие перед глазами картины темницы и виселицы придали ей и сил, и умений. К ее счастью, обильно украшающие фасад губернаторского дома барельефы и резные карнизы прекрасно заменяли лестницу. На уровне окон первого этажа Риччи просто отпустила руки и упала в клумбу. Отряхивая с себя останки цветов, она оглянулась и не увидела ни солдат, ни слуг. Но ей показалось, что она слышит топот тяжелых сапог неподалеку, и поэтому Риччи бросилась вдоль стены дома, пытаясь сообразить, где искать черный ход и как добраться до порта. Она сомневалась, что сразу найдет кратчайшую дорогу в городе, где оказалась впервые. Она бежала вдоль аккуратно подстриженных кустов и клумб, а потом влетела в какие-то заросли, оставившие занозы в ее ладонях и расцарапавшие лицо, и совершенно потеряла направление, когда забор вырос прямо перед ней. Риччи перемахнула его с радостью – она точно знала, что должна это сделать. Но, оказавшись на дороге, Риччи впала в окончательное замешательство. «Налево или направо? Кажется, налево». Она повернулась влево и увидела ту рыжеволосую девушку, которую гнали солдаты. Она тоже увидела Риччи и ее глаза округлились. Риччи и впрямь представляла собой пугающее зрелище: тяжело дышащая, в потрепанной одежде, волосами дыбом и испачканным кровью лицом. Риччи опомнилась первой и схватила девушку за руку. – Мне нужно к пристани! Срочно! – К пристани… Я то тут при чем? Риччи на секунду запнулась. – Ты же хочешь насолить губернатору? – сделала она пробный бросок. – Хочешь серебреный? Хочешь, я попрошу капитана взять тебя на корабль? Девушка неуверенно кивнула. – Я Риччи. Тебя как зовут? – Юлиана. Юлиана О’Брайт. – Отлично. Как нам добраться до пристани за десять минут? Юлиана оглядела Риччи еще раз и вдруг улыбнулась. – Ну, раз уж жалеть одежду тебе уже не нужно, побежали! *** Они мчались через пустыри, огороды и узкие проулки. Перелезали через заборы и прыгали по крышам сараев, провожаемые криками. Риччи была уверена, что за почти месяц фехтовальных мучений ее выносливость поднялась на уровень, намного превосходящий возможности среднего человека. Но Риччи уже чувствовала себя выжатой до последней капли, а Юли неслась все так же непринужденно, поддерживая юбки обоими руками. – Тебе повезло, что в детстве мы с друзьями часто состязались, кто доберется до моря первым, – сказала она, остановившись внезапно. Риччи не сразу поняла, что это не передышка, а они уже достигли порта. «Что же сейчас делает капитан?», подумала она. Образ Уайтсноу, в одиночку противостоящей полному губернаторских слуг и солдат городу, придала ей сил. – Пошли, – прохрипела она Юли. – Вон тот корабль наш. На борту «Ночи» Риччи обнаружила собравшуюся на палубе толпу, бездельничающую по своему обыкновению. – Все на мачты! Ставьте паруса, если не хотите в испанскую тюрьму! – выкрикнула она. – Губернатор предал нас. Она ожидала, что придется многое объяснять, теряя драгоценное время, но, по-видимому, ее вид и голос было достаточно убедительны. Или же Уайтсноу заранее отдала Тью указания на такой случай. Риччи потратила не больше минуты на то, чтобы придти в себя – и обнаружила, что корабль уже отдает концы. – Капитан Уайтсноу! – воскликнула Риччи. – Она же осталась… – Мы не можем ее ждать! – резко ответил Тью. – Иначе нас захватят. – Мы не можем уплыть без нее, – произнесла она потерянно, но боцман просто отвернулся от нее. – Эй, послушай! Она и в страшном сне не могла представить, что будет нарываться на драку с Тью, но сейчас ощущала неизвестно откуда взявшуюся решимость. Оставаться на одном с Тью корабле без Уайтсноу она не собиралась. – Посмотри, это не ее ты ждешь? – стоящая за ее спиной Юлиана, о которой Риччи забыла, положила руку ей на плечо и указала на дальний конец причала. Сначала Риччи услышала топот копыт, потом увидела приметный красный плюмаж и испытала невообразимое облегчение. Она не представляла, как Уайтсноу выбралась из дворца, где взяла лошадь и как пересекла город, но ничуть этому не удивилась – капитан Мэри-Энн была капитаном пиратов, и, должно быть, проделывала такое постоянно. Полоса воды между причалом и кораблем становилась все больше, и Уайтсноу отправила лошадь в галоп, а на самом краю поддала еще, заставив лошадь взмыть в воздух. Риччи так и стояла бы на месте, если бы не Томпсон, что-то пробормотавший и оттащивший их с Юлианой в сторону. Многокилограмовая туша с копытами приземлилась почти что на том месте, где они стояли. Опускаясь на палубу, лошадь не удержала равновесия и повалилась на бок. Уайтсноу спрыгнула с нее за секунду до падения. Когда она повернулась, стало видно, что жакет и рубашка на ее животе изодраны и залиты кровью, как будто, ее несколько раз ткнули пикой. – С вами все в порядке, капитан? – спросил ее Тью. – Не стоит внимания, – отмахнула та. – Я переоденусь, как только выдастся возможность. Риччи, убедившись, что Уайтсноу добралась до корабля живой и почти невредимой, с облегчением перевела дух. – Добрый день, леди, – услышала она за спиной. – Позвольте представиться. Меня зовут Стефан Томпсон. Я – офицер этого корабля. Простите за неудобства… – Никакой он не офицер, – сказала Риччи, обернувшись. – Просто выпросил себе право есть за офицерским столом. Не слушай его. – Кажется, мисс, вы уже не можете сойти с корабля, – сказал подошедший к ним Фареска. – Точно, – спохватилась Риччи, совсем забывшая о Юлиане. – Ты же не собираешься плыть с нами? Надо вернуть тебя на берег. – Ты обещала взять меня на корабль! – возмущенно заявила та. Риччи вспомнила, что действительно сказала нечто подобное, когда просила показать дорогу к порту. – Хорошо, – растерянно пробормотала она. – Я обещала… Обещала попросить капитана взять тебя на борт, – вспомнила она свои слова. «Что ж, я ничего не гарантировала. Я всего лишь обещала спросить Уайтсноу, и если она откажет, то я ни в чем не виновата, я свое обещание выполнила». Риччи обернулась к капитану, но та разговаривала с Тью, и, судя по ее лицу, разговор шел о чем-то крайне важном. Отвлекать Уайтсноу в такой момент было себе дороже. – Не думаю, что капитан сможет отказать такой прекрасной девушке, – высказался Томпсон. – Можете считать, что вы уже в команде, мa сheri. – Прошу прощения за невежливость, – сказал Фареска, выглядя крайне смущенным. Я Альберто Рамон Кристобаль Фареска Эскобар, штурман. Но вы можете звать меня просто Альберто. Или Берто, если вам угодно. «И он туда же?» – удивилась Риччи с оттенком раздражения. – «Почему никто не относится так ко мне? Как будто я – парень. Впрочем, какая мне разница? Все равно бы я не стала встречаться с кем-то из этих идиотов!» – Капитан! – крикнула она, заметив, что та закончила разговор. – У нас тут срочное дело! «Просто скажите, что ей нельзя остаться на корабле!» – Да, мисс Рейнер? – спросила Уайтсноу, повернув голову к ним. – Кстати, вы хорошо поработали. Благодаря вашей скорости, мы выберемся из порта до того, как сторожевой фрегат снимется с якоря и избегнем сражения. – Это я показала ей короткий путь! – выступила вперед Юлиана. Уайтсноу слегка нахмурилась. – Прошу прощения, вы… – Я Юлиана О’Брайт И я хочу поступить на ваш корабль! – Зачем вам это, мисс, разрешите узнать? – Я хочу убить губернатора Сэлдона! Уайтсноу только усмехнулась. – Не самая благородная цель. И не самая достойная. Но за неимением лучшей… Надеюсь, вы умеете фехтовать и стрелять, мисс? – По правде… нет. Но я научусь. И я умею готовить. – Великолепно! – воскликнул Томпсон. – Должен сказать, что кого-то, умеющего готовить, на нашей кухне очень не хватает! – Выскажите, пожалуйста, ваши претензии коку лично, мистер Томпсон, – ответила Уайтсноу. Риччи вспомнила кока «Ночи» – бугая в заляпанном засохшей кровью переднике, ходящего с огромным тесаком – и усмехнулась. – Но раз уж вы уже здесь, и мне не отправить вас на берег, вы зачислены в команду в качестве помощника кока, мисс О’Брайт. Мисс Рейнер, выделите ей место, пожалуйста. «Превосходно», – подумала Риччи, представляя, как впихивает в свою комнатушку еще один гамак. – Есть, капитан, – ответила она вслух. Оглянулась на Томпсона она увидела его – как и Фареску, и всех незанятых людей – прильнувшим к фальшборту и высматривающим что-то за кормой, то ли с ужасом, то ли с ожиданием. – Что происходит? – спросила она, растолкав матросов. – Сама посмотри, – ответил он, не оборачиваясь. Риччи закрыла от солнца ладонью глаза и увидела, как из гавани Сент-Джонса следом за ними выходит большой корабль с тремя мачтами, сверкающий двумя рядами пушек. – Это «Возмездие», – пояснил им с Юлианой Фареска. – Сторожевой фрегат. – Он идет за нами в погоню? – уточнила Риччи с екающим сердцем. – Не торопитесь дрожать девочки, – с усмешкой сказал им Тью. – Мы идем не медленнее него, и у нас фора, так что до темноты ему нас не настигнуть. И даже если в темноте мы от него не оторвемся, долго преследовать нас он не станет – припасов не хватит. Риччи не стала вспоминать о том, что у них самих провизии не в избытке, а «Возмездие» может быть и снаряжено для дальнего плаванья. Вместо этого, она сказала Юлиане: – Видишь, нечего смотреть. Пошли, я покажу тебе каюту. *** Юлиана, вопреки надеждам Риччи, не пришла в ужас при виде своего нового обиталища и не потребовала немедленно вернуть ее на берег. – Я думала, будет хуже, – сказала она, глядя на то, как Риччи вешает гамак и глотает рвущиеся с языка бранные слова. – Ты ведь уступишь мне койку, Риччи? – захлопала она глазами. «Какие зеленые… Но я же не Томпсон или Фареска, которым можно задурить голову, помахав ресницами». – Ладно уж, – буркнула Риччи. – Большое спасибо! А где тут ванна? – Ванна? Какая ванна? Это же корабль! – Ну, как-то же ты стираешь вещи? – Набираю воду из-за борта. Не то, чтобы Риччи сама не жалела о невозможности нормально помыться, но что она могла поделать. – Хочешь сказать, что и капитан Мэри-Энн поступает так же? – недоверчиво прищурилась Юлиана. – Нет… - растерянно произнесла Риччи. – У нее должна быть ванна. «И почему мне это раньше не приходило в голову?» – Так попроси у нее разрешение воспользоваться ею. Ты же старпом, тебе она не откажет. – Наверное. – Мне нужно вымыться. И постирать одежду. Может, платье еще можно спасти. – Я могу одолжить тебе одежду, – предложила Риччи. – Ты же не собираешься ходить по кораблю в платье? Будет неудобно. – Что-то вроде того, что носишь ты? – Юлиана окинула взглядом ее костюм. – У тебя есть швейный набор? Риччи мысленно перебрала оставшееся от Элис имущество. – Вроде бы иголка с нитками есть, – ответила она. – Тогда я смогу привести ее в нормальный вид. Почему ты этого не сделаешь? – Я? Я не умею. – Не умеешь? – Юлиана хихикнула. – Ты давно в моряках? – Не очень, – буркнула Риччи. – Оно и видно. Найди нитки. Я подгоню тебе одежду по размеру. «Может, появление еще одной девушки на корабле не так уж плохо», – подумала Риччи. – «Надо только предупредить ее насчет Томпсона». Звук гонга вызвал их обеих на палубу снова. *** Мэри-Энн собрала общее собрание, как только выяснилось, что они, по крайней мере, временно, вне досягаемости пушек «Возмездия». – Губернатор Сэлдон решил выдать нас испанцам, – объявила она то, что всем и так было очевидно. – И хотя у меня по-прежнему есть каперский патент, он стоит меньше бумаги, на которой написан. Все невольно повернули головы в ту сторону, где за бортом виднелся фрегат, посланный Сэлдоном. – Самое безопасное место для нас теперь – Тортуга. Среди матросов поднялся шепот. Все переглядывались и обменивались репликами, лишь Риччи и Толли, стоящие за ее спиной молчали. – Да, я собираюсь стать пиратом, – подтвердила Мэри-Энн. – И если кто-то не хочет служить под моим командованием на пиратском судне, он может взять шлюпку и вернуться в Сент-Джонс. Надеюсь, капитан «Возмездия» оценит по достоинству вашу верность стране. Сомневающихся сразу стало гораздо меньше. – Черный флаг! – выкрикнул кто-то. – Черный флаг! – поддержали его остальные. – Лучше, чем виселица! – Отлично сказано, – улыбнулась Мэри-Энн. – Мисс Рейнер, принесите со стола в моей каюте договор. Начнем новую жизнь. – А как же капитан Айриш? – брякнул Толли со своей обычной прямолинейностью. Мэри-Энн сжала зубы, чтобы не выругаться грязно и совершенно неподобающе такому холоднокровному с неизменно безукоризненными манерами человеку, как она. – Уладим этот вопрос на месте, – сказала она самым ледяным тоном, чтобы Толли не подумал больше поднимать эту тему. «Все равно Карибское море стало слишком тесно для нас двоих», – подумала она. – Проложить курс на Тортугу, капитан? – негромко и почтительно спросил ее Фареска. – Нет, – качнула она головой. – Мы не можем появиться на Тортуге с пустыми руками. Но курс все равно прокладывать тебе. Фареска кивнул и опустил глаза. Мэри-Энн не испытывала к нему презрения – в своей жизни ей случалось совершать поступки и более мерзкие, и она все еще испытывала уважение к себе – но не испытывала и сочувствия. Он сам выбрал свою судьбу. *** Ванная комната капитана Уайтсноу оказалась просто чуланом с большой деревянной бадьей, наполняемой морской водой, но все же это была возможностью помыться. Риччи скинула одежду первой и залезла в теплую воду. – Томпсон и Фареска истекают слюнями при виде тебя, – сказала она, глядя краем глаза, как раздевается Юлиана. – Хочешь сказать, я понравилась твоим друзьям? – Они мне не друзья! Просто два идиота, которые со мной на одном корабле. Но только слепой не заметит, как они на тебя пялятся. – Мужчины, что поделать, – вздохнула Юлиана. – Они ужасно надоедливы! Ненавижу их! – Серьезно?! – Риччи даже подпрыгнула в ванне. – Так тебе не один из нас не нравится? – Я здесь не для того, чтобы искать кавалеров! – фыркнула Юлиана. – А для чего? – полюбопытствовала Риччи. – Чтобы убить губернатора, конечно! Риччи была уверена, что Юлиана сказала об этом Уайтсноу лишь для того, чтобы точно поступить на корабль. – И как ты собираешься это сделать? – спросила она. – Научусь фехтовать и… Кстати научишь меня, Риччи? – Не то, чтобы я… «Сама хорошо дралась». – Пожалуйста! Очень тебя прошу! – Хорошо. «Поставить руку не так уж сложно, а потом скажу, чтобы приставала к Томпсону. Или Фареске. Или Уайтсноу». – Спасибо тебе огромное! *** – Вы прекрасны, мa сheri! – проворковал Томпсон. – Вам очень идет, мисс О’Брайт, – смущенно отводя глаза, сказал Фареска. Риччи хмуро взирала на открывшуюся картину. Юлиана была одета почти так же, как обычно одевалась Риччи, хотя на ней, надо признать, брюки с рубашкой сидели гораздо лучше. Но и на самой Риччи костюм после подгонки перестал висеть, как на вешалке. Так что разница была только в том, что Юлиана не носила куртки, а повязывала длинный передник из белой холщевой ткани, но все комплименты достались ей. – Странно, что матросы к ней не липнут, – сказала она Малкольму. – Тью вчера подал ей руку на лестнице, – ответил тот. – А еще эти двое… и ты… и капитан… Только ненормальный рискнет пристать к ней – это же верный способ распрощаться с головой! *** – Как переводится «мa сheri»? – спросила Юлиана. Риччи не мгновение пришла в замешательство. Для Юлианы «мa сheri» было не имеющим смысла сочетанием звуков – и стало таким же для нее. Риччи начала понимать, что на самом деле не знает языков, она просто способна понимать то, что хотят сказать ей люди. И может донести свои слова до них, хотя в действительности говорит на совершенно другом языке – к счастью, никто еще не заметил несовпадения движений губ с произносимыми ей словами. Но как ей понять, что значит «мa сheri»? Кажется, это говорил Томпсон. Да, точно, именно так Томпсон обратился к Юлиане на палубе, и это оказались единственные слова, которых Риччи не поняла из его речи, хоть и стояла спиной к нему. А потом он всегда звал Юлиану… – «Моя милая», вот что это значит, – уверенно сказала она. – Вот же хам, – фыркнула Юлиана. – Почему ты его не оборвала? – Я думала, тебе нравится. Раз ты его не поправляешь. – Вот еще! Разрешила бы я первому попавшемуся головорезу звать меня «милой». А ты хорошо знаешь французский? – Немного, – ответила Риччи осторожно. – А Малкольм сказал, что ты потеряла память при кораблекрушении. Ты вспомнила, кто ты такая? «Вот болтун!» – По большей части. – Ты говоришь на стольких языках! Откуда же ты? Риччи поняла, что ей давно следовало продумать какую-нибудь убедительную легенду на такой случай. – Из России, – брякнула она. – Где это? – удивилась Юлиана. – Далеко на севере. Мой отец был торговцем и брал меня в путешествия. А потом он отправился в эти края и погиб здесь. Юлиана слушала ее с раскрытым ртом. Риччи понадеялась, что никогда не встретить человека из России, потому что об этой стране она знала не так уж много, помимо того, что зимой там бывают сугробы. *** Риччи разбудил шум на палубе. В первое мгновение после пробуждения она решила, что на них напали испанцы или догнал английский фрегат, но для такого события шум схватки был слишком тих. Он даже не потревожил ни одного человека в кубрике – а, может, проснувшиеся рассудили, что происходящее наверху не их дело. Риччи так сказать не могла. Не обуваясь и надевая куртки, она вытащила из-под подушки пистолет, схватила саблю и рысью бросилась наружу. Юлиана, как человек с чистой совестью, спала мертвым сном. Риччи догадывалась, что именно там происходит, но оно все равно вызывало у нее беспокойство – каким бы не был Томпсон, он все же не заслуживал смерти. – Риччи? – донесся до нее голос из темноты кубрика. – Малкольм? Как ты кстати! – обрадовалась Риччи. – Идем со мной! Когда они выбежали на палубу, драка была в самом разгаре. – Разойтись! – выкрикнула Риччи, опасаясь лезть в гущу. С саблей в одной руке и пистолетом в другой она надеялась, что выглядит достаточно внушительно. Дерущиеся на пару секунд замерли, оценивая подкрепление, и Риччи смогла, наконец, определить расстановку сил. Матросов было не два десятка, как показалось ей с первого взгляда, а всего восемь, а против них сражался не один Томпсон – спиной к спине с ним стоял Фареска. Благодаря новолунию Риччи не могла рассмотреть в темноте их лиц, но скупой свет лунного серпа отражался от клинков, а только один человек на «Ночи» дрался шпагой и только один – мечом. К тому же только Томпсон носил запонки и только Фареска – мундир с медными пуговицами. Риччи решила выяснить, что произошло, позже, потому что ей не хотелось участвовать в сражении одной части команды против другой. – Капитан Уайтсноу сейчас придет, – объявила она. Это решило исход драки – можно даже сказать, что в их пользу. Матросы отступили и вернулись в кубрик. Через минуту на палубе остались только Риччи с Малкольмом и Томпсон с Фареской. – Кто-нибудь ранен? – спросила Риччи, подходя ближе. Фареска покачал головой. Он выглядел сильно вымотанным, и, глядя на то, как он держит руку, Риччи сразу заподозрила его во лжи. – Все в порядке, мисс старпом, – бодро отрапортовал Томпсон. – Рада за вас, – сухо ответила она. – Капитан… придет? – тихо и отрывисто спросил Фареска. – Я соврала, – призналась она. – Риччи! – шепотом, слышимом даже в трюме, окрикнул ее Малкольм. – Кто-то идет! Она с опозданием услышала приближающиеся с кормы шаги. «Капитан Уайтсноу?» – панически подумала она. – Быстро, – прошептала Риччи. – Все за мной. Идти через кубрик было нельзя, к тому же в ее комнатушке едва хватало места для них с Юлианой, поэтому Риччи направилась к носовому люку, ведущему в трюм. Тот был практически пуст, но Риччи, облазившую за последние дни весь корабль, привлек небольшой закуток, в котором когда-то вероятно, хранили часть припасов, а сейчас валялись пустые ящики. Риччи опустила зажженную и жутко чадящую лампу на один из них. В этой комнатушке четверым людям было до неприличия тесно, но сейчас Риччи мало волновало то, что она сталкивается с Фареской коленями, задевает локтем Томпсона и чувствует спиной дыхание Малкольма – ее интересовало только то, насколько серьезно они пострадали в потасовке. – Приложи что-нибудь холодное к голове, может, хоть это поможет твоим мозгам, – посоветовала она Томпсону, перевязывая Фареске руку. Конечно, ром в качестве обеззараживающего и не слишком чистая тряпка в качестве бинта не были верхом медицинских достижений, но ничем лучшим она не располагала. – Кстати, а ты как оказался в этом замешан? – спросила она Фареску. – Просто вышел на палубу и увидел их. – И шел бы себе дальше! – Нечестно нападать ввосьмером на одного! – Жульничать в карты тоже нечестно! «Я никогда не смогу их понять», – подумала Риччи. – В следующий раз, так и знайте, просто вызову капитана. Или оставлю вас самих разбираться, – пообещала она. – Раз вы теперь друзья… – Никогда в жизни! – Ни за что на свете! Они выпалили свои фразы одновременно и с вызовом уставились друг на друга. – Ладно, – отмахнулась Риччи. – В любом случае, идемте уже спать. Круги под глазами меня не украсят.