Капитан Риччи

Роатан вообще мало напоминал город: беспорядочно разбросанные по берегу хижины и ничего похожего на форт. Формально этот клочок земли принадлежал Испании, в действительности никакой власти и никакого порядка на нем не наблюдалось. Зато на нем было полно доступных женщин разных оттенков цвета кожи и дешевого рома – все, что требовалось ее команде, пропавшей на берегу моментально и окончательно. После первого же взгляда на гавань с десятком грязных барков и шлюпов и на площадь, где кипела гулянка – какой-то экипаж отмечал удачный поход, Риччи запретила Юлиане и шагу ступить на берег без сопровождения. Стеф в ответ сказал, что Риччи тоже не следует шастать по острову в одиночку, даже если ее и невозможно отличить от парня с десяти шагов. – С двух, – заметил Мэл, и схлопотал по шее. – Даже как юноша, капитан, вы слишком молоды и смазливы, чтобы на этом острове вы были в безопасности, – закончил Стеф. В первые дни она остерегалась одиночных прогулок. Она заполняла свободное время тем, что упражнялась с новым мечом. Несмотря на предупреждения офицеров о том, что меч слишком тяжел для нее. Но то ли потому, что она не успела привыкнуть к какому-либо стилю, то ли из-за необычных свойств меча, но она быстро научилась орудовать им так же легко, как саблей – или даже лучше. На вторую неделю стоянки на острове Риччи смертельно заскучала. И ни разу не видела никого достаточно твердо стоящего на ногах, чтобы стать ей достойным противником. – Вот что значит, работа мастера, – сказал Берт, наблюдая, как она подбрасывает и на лету разрубает пустые ореховые скорлупки. – Идеальное равновесие. Острейшее лезвие. Не то, что пиратские тупые железки. – Хотел бы я понять, какого мастера эта работа, – заметил Стеф. – Никогда не видел ничего похожего. – Я тоже, – кивнул Берт. – Но самое странное – это рукоять. Как будто, ее выковали специально по руке капитана. – Наверное, у того, для кого его делали, тоже были маленькие изящные руки. Риччи решила, что еще чуть-чуть тренировок – и его вес станет для нее идеален. Как будто, меч, в самом деле, выковали специально для нее. Она чувствовала себя непобедимой с ним, и совершенно ничего не боялась, когда отправилась вглубь острова в поисках банановой рощи. Набрав полную корзину сочных спелых бананов, она тащила ее обратно на корабль, напевая себе под нос привязчивый мотивчик пиратской баллады. Светило солнце, и небо было таким же безоблачным, как ее настроение. Пока за очередным поворотом дорогу ей не заступила полдюжины фигур в черных балахонах. Риччи уже видела такой балахон и сандалии, и прекрасно помнила, как кончил их хозяин. Вот только теперь перед ней был не один преподобный, а шесть. Риччи могла надеяться лишь на то, что ее новый меч, в отличие от старой сабли, сможет пробить окружающий миссионера барьер. – Именем Папы Римского и Святой Инквизиции, – произнес один из преподобных, самый обширный в талии и, по-видимому, главный, – предлагаю тебе, отродье дьявола, положиться на милость божью. – Угу, так я и… – Риччи потянулась за мечом. Но только она успела выхватить клинок из ножен и перенести вес на переднюю ногу, преподобный хлопнул в ладоши, и земля под ногами внезапно утратила устойчивость. Риччи не удержала равновесие и, выронив меч, грохнулась лицом в пыль, попыталась встать и обнаружила, что плотно опутана прочной сетью с крупными ячейками. Священнослужители оказались не настолько глупы, чтобы дать ей возможность сражаться, а она по беспечности сама попалась в ловушку, словно глупая куропатка. Она попыталась позвать на помощь, но они до поселения, не говоря уже о «Барракуде» было слишком далеко. Риччи попыталась сосредоточиться для того, чтобы вызвать бурю или поджечь все вокруг, но что-то тяжелое ударило ее по затылку, и она провалилась в беспамятство. Пять миссионеров под руководством толстяка ухватили сеть и потащили в сторону противоположную пиратской стоянке. Меч Океана остался лежать в пыли, всеми забытый. *** – Кто-нибудь видел Риччи? – спросил Берт. – Ты не смог найти ее на корабле? – издевательски посмотрел на него Стеф. – Как ты собственную голову находишь? – Я могу найти кое-что другое, – огрызнулся Берт. Они грызлись больше по привычке, чем из желания действительно убить друг друга. – Они с Мэлом пошли на берег за бананами, – вспомнила Юлиана. – С Мэлом? – переспросил Берт. – Со мной? – сказал Малкольм, входя в кают-компанию. Юлиана растерянно перевела взгляд с него на Берта и Стефа. – Тогда с кем же она пошла? – растерянно спросила она. – Не знаю, но на корабле ее нет, – буркнул Берт. – Значит, она отправилась одна, – сказал Стеф, поднимаясь с сундука. – И, как всегда, влипла в неприятности. Возражать ему никто не стал. – Риччи не беззащитна, – все же напомнил Берт. – Тогда почему она еще не вернулась? – поинтересовался Стеф. – Пора отправляться на ее поиски. – Надеюсь, с ней не случилось ничего серьезного, – вздохнула Юлиана. – Может, она заблудилась? Или подвернула ногу? – Юлиана, возьми ружье и останься здесь, – велел ей Стеф. – Но я тоже хочу поучаствовать в розысках! – А если Риччи вернется, пока нас нет? – Мы оставим ей записку. – Ma cherie , еще не хватало, чтобы в одиночку по острову разгуливали вы! Мы управимся без вас быстрее. – Я иду с кем-то из вас или иду одна! – Буду счастлив сопровождать вас, леди Юлиана, – сдался Берт. – Замечательно! – буркнул Стеф. – Вы, вдвоем идите посередине. Я беру на себя правый берег. Мэл, ты прочеши левый. – С чего ты вдруг раскомандовался, Стефи? – хмыкнула Юлиана, одевая плащ. – Потому что пока нет Риччи, я как старший помощник главный на судне! – Надеюсь, мы отыщем Риччи быстро, – шепнул Берт Юлиане. Та улыбнулась. Стеф поймал эту улыбку и помрачнел еще больше. *** Юлиана несла фонарь, а Берт шел с мечом наизготовку. Они понимали, что если кто-то сумел расправиться с Риччи, им стоит быть наготове. В поселке они не нашли никаких следов капитана и не встретили никого, кто был бы в сознании для того, чтобы его расспросить. Сумерки тем временем сгущались. – Давай дойдем до рощи, – предложила Юлиана. – Что, если она сломала ногу и ждет нас там? Берт подумал, что даже со сломанной ногой Риччи успела бы за это время доползти до побережья. – Да, вполне может быть, – согласился он. – Давай прогуляемся. Только проверю, хорошо ли заряжены пистолеты. Ночной остров обманывал тишиной и безмятежностью: пели птицы, шелестели деревья, догорал великолепный закат. И просто не верилось, что где-то здесь взял и пропал человек. Пока Юлиана любовалась большими бабочками, слетающими на свет фонаря и кружащимися вокруг, Берт бросал подозрительные взгляды по сторонам и пытался разобрать следы на дорожке, что было нелегко даже при солнечном свете. Он увидел отпечатки многих ног и след чего-то тяжелого, перемещаемого волоком, и подумал, что банановая роща, очевидно, была сегодня популярна, и что завтра можно попытаться разыскать в поселке тех, кто тоже ходил за бананами, набрав целый мешок. Внезапно Юлиана вскрикнула и схватила его за рукав. – Там, Берти! Он посмотрел в сторону, куда она указывала, и сразу же увидел металлический отблеск. Длинный стальной предмет лежал на земле. Берт шагнул вперед и убедился, что это меч Риччи – его нельзя было перепутать ни с чем. – Риччи никогда бы его не бросила, – всхлипнула Юлиана. – Она мертва! Берт забрал из ее дрожащей руки фонарь и внимательно осмотрел землю на десять шагов вокруг меча. Теперь он был уверен, что в протащенном по земле мешке были не бананы. – Крови нигде нет, – сказал он. – А если ее задушили? – Не так-то легко задушить человека, – заметил Берт. – Такого как Риччи. Осталось бы много следов. Юлиана приободрилась. – Но что за негодяй это сделал? – спросила она. – И зачем? – Негодяи, – поправил Берт. – Их было несколько. Они забрали Риччи, но бросили ее меч. За него можно выручить немногим меньше, чем за ее голову. Или я ничего не понимаю в оружии. Берта имел лишь одну догадку о том, кто мог интересоваться личностью преступника больше, чем деньгами. Кто мог бы справиться с Риччи бескровно и быстро. Кто мог иметь помощников на острове и прибыть на Роатан в короткое время. – Вернемся на корабль, – сказал он, поднимая меч. – Выясним, узнали ли другие что-нибудь. *** Перед тем, как отвести в трюм, Риччи обыскали и отобрали все вещи, даже самые безобидные. Потом надели ей на руки массивные браслеты, сделанные из кусков горной породы с вкраплениями обсидианового цвета камней, скрепленных массивными стальными кольцами. С оковами, заслуживающими звания орудий пытки, Риччи внезапно осознала, что ей стало намного сложнее понимать речь людей вокруг. Она могла улавливать только отдельные слова, которые не всегда складывались в нечто осмысленное. Ее грубо затолкали в крошечное темное помещение с низким потолком и сильным запахом плесени, куда не доносилось звуков с палубы. Но по качке судна и по звукам моря, проникающим даже сюда, Риччи определила, что судно выходит в открытое море. Очевидно, им больше нечего было делать на Роатане. Похоже, их не интересовал никто, кроме нее. Ни Юлиана, ни Стеф, ни даже Берт, хотя он присутствовал при том, как она убивала преподобного. Возможно, предположила она, они и не знают о ее причастности к смерти их коллеги в Кюросао, а охотились на нее из-за Панамы. Но по какой бы причине они не явились по ее душу, они определенно знали, кто она такая и приняли меры. Эти странные кандалы каким-то образом ограничивали ее силу. Сколько бы она не пыталась вызвать хоть крошечную искорку, у нее лишь разболелась голова. Царапины и синяки, которые она заработала во время транспортировки ее бессознательного тела на корабль, зажили лишь на следующие сутки. Но они зажили, и это означало, что они, по всей видимости, все еще не могут ее убить. Но Риччи выжидала, полагая, что у них может быть какое-то средство и для этого. *** – У меня плохие новости, – выпалил Стеф, влетев в кают-компанию. – Кое-кто на острове видел испанский корабль, который стоял в дальней бухте, но в данный момент его там нет. – У нас новости хуже, – сказал Берт и кивнул на стол. Стеф шагнул ближе и в свете двух фонарей разглядел новый меч капитана Риччи. Волшебный, как она уверяла. – На этот раз он ей не помог, – подумал он вслух. – Меч Риччи в канаве. Испанцы на острове. Это должно быть связано. – Надо собрать команду! – воскликнул Мэл. – Начать как можно быстрее! Мы сможем отплыть уже завтра! – Не торопись, – остановил его Стеф. – Не уверен в необходимости этой меры. Все уставились на него. – Но Риччи… – шепнул Мэл. – Она попалась испанцам на берегу и по собственной глупости. Мы не обязаны нестись ей на выручку. – Она – наш капитан, – произнес Берт. – Наши контракты с ней еще действительны. – И в них есть пункт о том, что происходит в том случае, если капитан погибает. Учитывая обстоятельства, я предлагаю считать Риччи мертвой и выбрать нового капитана. Проголосуем? – Ты предлагаешь бросить Риччи? – воскликнула Юлиана. – Они же убьют ее! – Мне очень жаль, но мы ничего не можем сделать для капитана Риччи, – проникновенно сказал Стеф. – Мы должны ее спасти! – Юлиана рухнула на стул и разрыдалась. Трое мужчин начали растерянно переглядываться, глазами спрашивая друг у друга, знает ли кто-нибудь приличный способ успокоить леди. – Мы должны спасти Риччи! – воскликнула Юлиана, поднимая голову и решительно сверкая покрасневшими глазами. – Она бы непременно отправилась на выручку ко мне! К любому из вас! Вы мужчины или трусливые бездушные чурбаны? – Юлиана, ma cherie , при всем нашем желании… – Стеф с сокрушенным вздохом развел руками, изображая на лице всю глубину своего сожаления. – Нам их не догнать, – произнес Берт, деликатно касаясь плеча Юлианы. – У них большая фора. Почти сутки. Нам не выйти в море быстро. – Разве разница в сутки такая уж большая? – спросила та. – Ее ведь должны будут сначала судить! – Она пират, так что суд не займет много времени, – заметил Стеф. – Они задержатся лишь для того, чтобы собрать толпу побольше. Куда ее повезли, в Картахену, наверняка? Ее повесят в тот же день, когда корабль войдет в гавань. – Разве ничего нельзя сделать? – глаза Юлианы наполнились слезами. – Она не умрет, – сказал Мэл, прервав наполненную горестью и скорбью паузу. Все посмотрели на него удивленно и слегка раздраженно, словно он сделал что-то неуместное. Малкольм опустил глаза в пол и повторил: – Она не умрет. Они повесят ее, но она не умрет. Вернувшиеся не умирают от веревки. На секунду повисла абсолютная тишина. Потом Стеф нервно рассмеялся. – Это нелепо! Я понимаю, что ты хочешь ее спасти, но придумай что-нибудь убедительное! – Ты врешь! – накинулась на боцмана Юлиана. – Риччи хорошая! Риччи мой лучший друг! Она не может быть поганой ведьмой! – Риччи очень хороший человек, – пробормотал Мэл. – Но она Вернувшаяся. – Ты можешь это доказать? – спросил Берт. – Да, доказать! – поддержала его Юлиана. Малькольм растерянно хлопал глазами. – Меня убили в Панаме! – вспомнил он, наконец. – Когда мы вас спасали! Она дала мне своей крови, и я остался жив! – Это всего лишь твои слова, – заметил Берт. – У меня есть рубашка с дыркой! – Ты просто все сочинил! – зло фыркнула Юлиана. – Она спасла от смерти не только меня! – воскликнул Мэл, просияв, и ткнул пальцем в Стефа. – Укус русалки! – Точно, – кивнул Берт. – Никто не выживает после укуса русалки. Но кровь Вернувшегося может вернуть с того света. Стеф рухнул на стул, остро ощущая желание выпить. – Если она действительно тебя укусила, – добавил Фареска. – Она меня укусила, – кивнул Стеф. – Я… как я раньше не замечал? Ведь это столько всего объясняет. Он погрузился в воспоминания. – Смерть Бехельфа – конечно, она могла его убить. Пожар в Панаме. Взятие Сан-Лоренцо. – Внезапно меняющийся ветер, – добавил Берт. – И все ее счастливые спасения. – Дуэль, которую она выиграла у меня! – Риччи, – всхлипнула Юлиана, вытирая катящиеся по щекам слезы. – Почему она мне не сказала? – Она никому не сказала! – напомнил ей Стеф. – Она умолчала весьма значительный факт. – Она попадет в лапы Инквизиции, – сказал Берт. – Как все ведьмы. – Но ведь она… она спасала всех нас! – напомнил Мэл. Они переглянулись. Стеф угрюмо скрестил руки на груди. – Карающий огонь преподобного, – тихо произнес Берт. – Он должен был убить меня. – Та схватка на Тортуге, – вспомнила Юлиана. – Тот тип ударил меня, и я помню кровь, но даже царапинки не осталось! – Подведем итог, – произнес Томпсон. – Риччи Вернувшаяся, и мы все перед ней в долгу. – Господь велит отдавать долги, – сказал Берт. – Все равно кому. – Риччи – мой друг! – решительно произнесла Юлиана. – Кем бы она не была, она никогда не сделала бы мне ничего плохого! – Риччи мой капитан, – пробасил Малкольм. И все они уставились на Стефа. Если бы Риччи спасла ему жизнь, рассчитывая на благодарность, даже и не озвучивая цену, он бы приложил все усилия, чтобы выкрутиться, найти лазейку в договоре и избежать долга. Но Риччи спасла его добросердечно и бескорыстно. И крошечный осколок чести лорда в его душе требовал, чтобы он отплатил ей той же монетой. – Я не так уж много знаю о Риччи, и крайне мало о Вернувшихся, – произнес Стеф. – Но Риччи не использовала свои способности для того, чтобы поступать так, как ведьмы из легенд. Так что к черту старые истории выживших из ума стариков, Риччи – наш капитан, и мы ее спасем! – Ты рассчитываешь на какую-то прибыль из этого? – спросила его Юлиана с оскорбительным подозрением. – Я действую из самых благородных побуждений! Ну, и немного из соображений того, что с ее способностями она станет очень успешным пиратским капитаном. – Как капитан Уайтсноу! – выпалил Мэл. – Она тоже была Вернувшейся? – уточнил Томпсон. – Надо же, куда ни плюнь… – Я слышал на Тортуге об этом, – сказал Берт. – Не предал значения. Она была слишком красивой женщиной. – Я тоже думала, что все наговаривают на нее из зависти, – кивнула Юлиана. – Мы с вами просвещенные, думающие люди, – сказал Стеф, покосился на Малкольма, но продолжил. – И мы можем составить о Риччи объективное мнение. Но команда состоит из людей другого класса. – Из тупых невежественных болванов, – буркнула Юлиана. – Потише, мисс, – посоветовал ей Стеф. – Но в целом вы правы. – Им не стоит знать, – сказал Берт. – Я никому больше не скажу, – кивнул Мэл. – Отлично, – кивнул Стеф. – Ну, раз всем все ясно, давайте отправимся на их поиски. Если мы хотим прибыть в Картахену… Секунду, у кого-нибудь есть план, что мы будем делать после того, как попадем в Картахену? Все трое покачали головами. – Может, Риччи его придумает? – предположила Юлиана. – До Риччи еще надо добраться, – буркнул Стеф. – Серьезно, как мы собираемся выступать… – У нас будет много времени в пути, – оборвал его Берт. – Главное выйти в море и достичь Картахены! – Ну да, а разбираться будем на месте, – кивнул Стеф. – Что ж, план принимается. *** Им удалось выйти в море на следующий день к вечеру. Учитывая усилия, потребовавшиеся на то, чтобы вернуть на корабль команду, не дать никому из нее похмелиться, погрузить припасы для двухнедельного плаванья и поднять все-таки паруса, это был большой успех. В атмосфере общей суматохи и беготни они даже ухитрились никому не сообщить цель плаванья. Но свежий воздух понемногу выдул хмель из голов матросов, и в них начали шевелиться мысли. В начале ночной вахты Джозеф Кинн, прихватив пару ребят пофигуристей, заявился в кают-компанию и поинтересовался: – А куда мы собственно идем? Надеявшиеся на то, что подобное событие произойдет намного позже – в идеале тогда, когда они уде откроют огонь по испанцам и отступать станет поздно, офицеры переглянулись. – Спасаем капитана Риччи, – ответил Стеф. – От испанцев. Кинн не стал отрицать необходимость вытаскивания из беды капитана, тем самым не дав повода обвинить себя в нарушении правил или вызвать на дуэль. Он зашел издалека. – А если у этих испашек будет больше пушек? – Когда это нас останавливало? – И насколько они нас опережают? – Где-то на сутки, – признался Стеф после секундной заминки. Джозеф Кинн не был идиотом, он тоже умел считать. – И куда они плывут? – В Картахену, вероятно, – ответил осторожно Стеф. – В Картахену! Не только он, но и его «группа поддержки» не могли сдержать испуга и негодования. Кинн бросил вилять и спросил напрямую: – Не собираетесь же вы вламываться в город, кишащий испашками, как старый пес вшами, с нашими-то силами? На этом потрепанном корыте? – Это будет изящная тонкая операция, – заверил его Стеф. – Остроумная и быстрая. – Мы в этом не участвуем, – тут же заявил Джозеф. – Вам и не придется, – ответил Стеф, холодно сверкнув глазами. – Мы сами выручим капитана. Вам надо лишь довести корабль до гавани… – Да нас там тотчас расстреляют! – С чего бы? У нас судно испанской постройки, есть испанский флаг, испанские документы, а название… – Название можно замазать, – подсказал Берт. – Никто ничего не заподозрит, – заверил матросов Стеф. – Хорошо, – с неохотой согласился Джозеф. – Но если проклятые испашки пошевелят мозгами и захотят поджарить нам задницы, мы поднимаем все паруса, а вы на берегу – как знаете. – Идет, – улыбнулся Стеф и протянул Кинну руку. – Но если ты, сукин сын, струсишь на ровном месте, испугаешься собственной тени и удерешь, я тебе из-под земли достану и с того света вернусь. Они нуждались в помощи Кинна, и если не могли положиться на его преданность, то в его страхе могли быть уверены. *** Риччи пыталась избавиться от кандалов все плаванье. Она пробовала открыть замок щепкой и булавкой, вывернуть запястье из каменной хватки, выкрутить кисть, смазав ее собственной кровью, даже пыталась в отчаянье разбить их, яростно колотя ими по полу и стенам. Но добилась лишь того, что ее рукава изодрались в клочья, а с рук не сходили кровавые ссадины и мозоли. Кандалы не поддались ни на йоту. Несколько раз, через длинные и неравномерные периоды времени, ей приносили воду и черствый хлеб. Риччи предпочла считать, что это у испанцев проблемы с расписанием, а не у нее – с чувством времени. Она не могла ориентироваться по наступлению темноты, потому что ни один лучик света не проникал в ее тюрьму. Но она почувствовала, когда судно убрало паруса и бросило якорь в гавани. Риччи ожидала, что ее выведут наверх, и она увидит солнце впервые за – три? пять? семь? – дней. Вместо этого она услышала шаги в коридоре и увидела первые отблески фонаря, проникшие к ней через решетку. Шаги ни по ритму, ни по звуки не походили на шаги прислужника, приносившего ей еду. Они были тяжелее и четче. Пришедший звякнул ключами, открыл дверь и решительно вошел внутрь. Проповедник всегда оставался за порогом, подталкивая к ней еду по полу, словно она была диким голодным зверем, способным отгрызть ему руку. У вошедшего человека были очень богато отделанные испанские доспехи и широкий меч на поясе, и он, очевидно, не опасался ни диких зверей, ни Вернувшихся. Риччи попыталась сохранить остатки достоинства, что нелегко для человека просидевшего несколько дней на строгой диете в обстановке полного аскетизма, и запрокинула голову. – Капитан Рейнер, – произнес он. Они никогда не встречались с этим человеком, но сразу поняла, кто он. Стеф умел описывать людей, а эту личность он постарался представить как можно более подробно. Высокий человек с острой бородкой, вечно сведенными бровями, богато одетый – так богато, что даже слегка неуместно, выраженьем лица, в котором скользило что-то от гончей, и жаждой крови в глазах. – Адмирал де Седонья, – ответила она. Гроза пиратов, как он сам себя именовал, и которого пираты окрестили «адмиралом Гроза». Заклятый враг Годфри Айриша и Мэри-Энн Уайтсноу. И, очевидно, ее. – Пришли полюбоваться своим триумфом? – спросила она, сделав ударение на слове «своим». Лицо адмирала исказила досадливая гримаса, но лишь на мгновение. – Скоро ты уже не будешь такой остроумной, – пригрозил он. – А вы никогда не будете остроумны, – парировала Риччи. Он не ответил, только сверлил ее темными глазами – почти такими же, как у Фарески, но Берт никогда не смотрел так. Может быть, ее навыков испанской речи не хватило, чтобы донести насмешку? – Ходят слухи, что ты – ведьма, – сказал он после полуминутной паузы, за которую Риччи к своему сожалению не придумала новой шутки. – Слухи, – сказала она, пожав плечами. Он, наверняка, отлично умел распознавать ложь, но и сознаваться во всем сразу Риччи не собиралась. Де Седонья достал кинжал с серебреной рукоятью и сказал: – Сейчас узнаем наверняка. Прежде, чем Риччи успела спросить, как именно, он наклонился и вонзил кинжал ей точно между ребер. Потом выдернул и отступил в сторону, чтобы не испачкаться брызнувшей кровью. Риччи взвыла – это было еще больнее, чем обычно. Видимо, раньше способности Вернувшейся, подавленные проклятым камнем, частично поглощали боль. Такой удар стал бы смертельным для обычного человека, но Риччи, разумеется, не умерла. Она корчилась в агонии на полу около получаса – она считала секунды, чтобы отвлечься, и довела счет до тысячи семисот тридцати двух. Пока кровь не перестала литься, и рана не затянулась. Все это время де Седонья наблюдал за ней с любопытством ребенка, вскрывшего лягушку. – Все-таки ты ведьма, – произнес он, когда Риччи открыла глаза и разжала зубы – так она пережидала приступы боли. – Придется дождаться почетных гостей из Святой Инквизиции. Риччи приподнялась на руках и села. Во рту ее пересохло так, что она готова была напиться собственной кровью. – Но ведь есть и другой выход, – произнес де Седонья странно сладким голосом. Риччи подняла на него глаза. – Легкий выход. Он бросил кинжал на пол между собой и Риччи. Она хотела спросить, не слишком ли это рисковый шаг с его стороны. Но слова застревали в глотке, и она поняла, что де Седонья не рискует ничем – даже с оружием она в таком состоянии не представляет для него опасности. Чувство беспомощности, острое и стыдное, накатило и захлестнуло ее с головой. Несколько раз за это плаванье ей приходили мысли о смерти – лишить себя жизни собственной рукой, чтобы омрачить врагам победу – но у нее не имелось оружия, а той степени отчаянья, при которой бьются головой об углы, она еще не достигла. Теперь же, когда у нее появилось средство, самоубийство стало последним, на что бы она пошла. Она вспомнила все, что говорил Берт, когда канат выскальзывал у него из рук или не шла карта, и повторила. А потом на более привычном английском посоветовала адмиралу отправиться в далекую прогулку с интимной подоплекой. Де Седонья, разумеется, не понял ее слов, но по ее тону догадался об их значении. Почти без размаху он ударил Риччи в живот тяжелым носком сапога и поднял кинжал. – Ты еще пожалеешь об этом, – пообещал он. – Пока человек из Инквизиции добирается до нашего города, мы успеем славно поразвлечься. Через два дня у Рождество Иоанна Крестителя, а в нашем городе этот праздник всегда отмечали торжественно. Вы будете желанным гостем, Рейнер. *** Они едва отыскали место в гавани, где могла бы разместиться «Барракуда». – Откуда столько кораблей? – удивленно спросила Юлиана. – Сколько же народу должно быть на берегу! – Не может быть, чтобы все они собрались посмотреть на казнь капитана Риччи, – хмуро заметил Стеф, – но не знаю другой причины для такого столпотворения. Берт беззвучно пошевелил губами, что-то мысленно подсчитывая, и хлопнул себя по лбу. Очень неожиданный жест от всегда подчеркнуто сдержанного испанца. – Завтра – Рождество Иоанна Крестителя, – сказал он. – Да, я в курсе, – кивнул Стеф. – Большой церковный праздник. Они собрались, чтобы его отметить? Посмотреть на костры? – На которых сегодня вечером сожгут много тел, – мрачно добавил Берт. – Когда-то это был языческий праздник, и в Картахене де Седонья устраивает представление по старым обычаям. – Арена! – вспомнил Стеф с ужасом. – Сегодня будет большое сражение. – Они заставят ее драться на арене? – взволнованно спросила Юлиана. – Если они не поняли, кто она, то да, – ответил Стеф. – Это, может сдаться, прекрасный шанс… – Забудь. Многие пираты пытались освободить своих друзей с арены. Они присоединились к ним. Мы проиграли. – Но ведь она не умрет, – напомнил Мэл. – Ее невозможно убить. – Нужно найти способ проникнуть в тюрьму до того, как начнутся ваши гладиаторские игрища, – решил Стеф. – Вот только у меня нет ни одной самой безумной идеи. – У меня есть одна, – сказал Берт. – Достаточно безумная. *** Айриш проснулся от резкой боли в районе правого глаза. Не сдерживая раздраженного рыка, он зашарил по сторонам в поисках коробочки с лекарством. Не найти на ощупь, потянулся стащить осточертевшую повязку, но теплая ладонь, легшая поверх его пальцев, остановила его порыв. – Тебе не стоит напрягать зрение, – услышал он мелодичный голос Эмилиу. Разумеется, Айриш разбудил его своей возней. – Какого черта?! – прошипел он раздраженно, но больше не пытался ничего сделать – терпеливо ждал, пока выбравшийся из постели Эмилиу зажжет свечу и отыщет лекарство. – Я сменю тебе повязку, – сказал Эмилиу спокойно, словно разговаривал с больным. Он действительно разговаривал с больным, но от этого тона Годфри прорвало и он выпалил все, что думал о навязчивых старших помощниках, двуличных индейцах и подло втирающихся в доверие ведьмах, перемежая цензурные слова отборными ирландскими ругательствами. Эмилиу выслушал его молча, готовя в это время повязку. Когда Айриш выдохся, он сказал спокойно: – Я поменяю повязку. Ты же не хочешь остаться без обоих глаз? Правый глаз уже было не спасти, но левым Айриш постепенно начал различать силуэты. – Скоро мы снова увидим Тортугу, – сказал Эмилиу, закончив. Айриш испытал смесь раздражения и радости от этого уверенного «мы». – И мы везем самую крупную добычу, которая когда-либо перепадала пиратам. – Но она не настолько глупа, чтобы вернуться на Тортугу! – воскликнул Айриш и бессильно ударил рукой подушку. – Проклятая ведьма! – Она не рискнет покинуть Карибы, – сказал Эмилиу. – Старый свет слишком опасен для колдунов, а остальной мир слишком дик. Айриш слегка успокоился. Телесные раны его беспокояли его все меньше с каждым днем, но раненая гордость не заживала так легко. – Мы найдем ее, – пробормотал он, откидываясь на подушки. – Мы найдем трусливую ведьму, даже если придется прочесать все, до последнего клочка суши! Но что мы с ней сделаем, когда поймаем? Воспоминания о Панаме вспыхнули в его памяти – тот день, когда девчонка-колдунья предала его. Он был настороже, но она оказалась коварнее и сильнее, чем он ожидал. – Ты должен был быть осторожней, – сказал Эмилиу. Любого другого Айриш пристрелил бы за эти слова, но своего старпома выслушивал. – Ты сам вызвал гнев ведьмы. Айриш знал это, и даже соглашался, но ни за что не признал бы. – Что бы сделаем с ней, когда поймаем? – спросил он. – Ведь ведьму не берет ни вода, ни земля, ни сталь. Возьмет ли ее огонь? – Нет, – сказал Эмилиу. – Огонь – ее стихия. Мы поймаем ее, скуем стальной цепью, привяжем ядра к ногам и сбросим в самую глубокую морскую пучину. Этого ей не пережить. Айриш заснул успокоенный, прижавшись лбом к плечу своего старпома. Эмилиу Коста думал перед сном, что не стоит особо упорствовать и усердствовать в поисках Риччи Рейнер. Ради их и ее спокойной жизни.