Капитан Риччи

Риччи поставила все на Индийский океан, как на карту. Но до него оставалась еще треть земного шара, и она использовала появившееся время для того, чтобы отточить свое искусство управлять погодой и фехтовать. И если во втором она ощущала некоторый прогресс, первое выходило у нее отвратительно: собственных ее сил едва хватало на небольшую корректировку направления ветра, после чего она падала без сознания. Использование же меча Океана превращало попытку слегка усилить ветер в почти гарантированный вызов бури. Ради всеобщего спокойствия Риччи сосредоточилась на фехтовании. Благо и Стефу, и Берту не терпелось поквитаться с ней за те поражения, что она нанесла им в первые дни знакомства. По новым правилам поединков Риччи проигрывала, если теряла меч или получала укол в место, удар в которое стал бы роковым для человека. Никто на корабле не смог бы нанести ей смертельный удар, но Риччи собиралась подготовиться к сражению с другими Вернувшимися, обладающими способностью ее убить. Она как раз пыталась подловить Берта на ошибке, чтобы выбить меч у него из рук, когда с вершины мачты донесся радостный крик: – Земля! Они немедленно забыли о поединке и бросились к борту. Известие вызвало необыкновенное оживление на корабле. Они не видели суши уже больше месяца и доедали последние остатки припасов. Остров, который пока выглядел как маленькое низенькое облачко на горизонте, должен был спасти их не только от снедающей скуки, но и от надвигающегося голода. – Что это за земля, по-твоему, Берт? – спросила Риччи. – Не знаю, – ответил штурман. – Карты этих мест не отличаются точностью. Вероятно, одна из нидерландских колоний. – Колоний? Здесь живут европейцы? – Вряд ли. Они считают эти острова своими. Но опасаются высаживаться здесь. С большой вероятностью этот остров населен агрессивными дикарями. – Дикарями? – ахнула подошедшая Юлиана. – Какой ужас! – У нас есть ружья, – успокоил ее Стеф. – Если на этом райском острове, в самом деле, обитают враждебные аборигены, мы дадим им отпор. – Далеко не все аборигены враждебны, – заметил Берт. – Большей частью их нападения провоцируют сами путешественниками. – Из чего я делаю выводы, – хмыкнула Риччи, – что вести переговоры будешь ты, Фареска. А тебе, Томпсон, я поручаю проследить, чтобы никто из матросов от радости не забыл свое оружие на борту. Остров постепенно вырастал из моря: сахарно белый пляж, густая зелень джунглей и виднеющийся за ними конус вулкана. После долгого плаванья он казался миражом. Пираты спустили шлюпку с готовым для высадки десантом до того, как начали входить в гавань, чтобы не налететь на коварный риф или незаметную мель. Пользуясь своим влиянием, в предназначенный для разведки и добычи продовольствия отряд попала не только Риччи, но и Стеф, Берт и Юлиана. Риччи не нашла повода запретить им отправиться на долгожданный берег, оставив Мэла главным на судне. – Я не вижу ни одной струйки дыма над островом, – заметила Юлиана, расположившись на шлюпочной скамье. – Вероятно, на острове никто не живет? – Или то, что на острове живут люди, которые еще не открыли огонь и едят своих жертв сырыми, – заметила Риччи. – О, мой Бог! – Если ты хочешь вернуться на корабль… – Нет, я не боюсь. Если я встречу кого-нибудь из них я просто достану пистолет, прицелюсь и спущу курок. – А что ты собираешься делать, если встретишь сотню дикарей? Юлиана побледнела. – Пожалуй, я останусь на корабле, – заявила она. – Кто-то же должен приготовить для вас всех ужин. Стеф и Берт посмотрели на Риччи с видимым неодобрением. Но даже перспектива подгорелой солонины на ужин, не изменила мнение Риччи о том, что она поступила правильно. «Пока эти двое соревнуются в распускании перьев… то есть в остроумии и услужливости, они абсолютно бесполезны для другой работы». – У нас не так много часов до темноты, – сказала она, когда шлюпка уткнулась носом в песок. – Нам надо выяснить, сможем ли мы остаться здесь на ночь и либо устроить лагерь, либо собрать побольше припасов. Не теряйте бдительности. Этот остров кажется мирным и безопасным, но мы понятия не имеем, что здесь водится. У всех пиратов были при себе клинки и у многих – мушкеты. Риччи пренебрегла огнестрельным оружием, но убить ее было непростой задачей, а тяжелая неудобная конструкция из железа и дерева мешала идти. Не прошло и получаса, как Риччи осознала, что ее наставления при высадке были напрасны. Очарованные видом зарослей пираты пользовались любой возможностью, чтобы отбиться от отряда. Стоило отвести глаза от матроса, и он тут же пропадал из виду. К тому моменту, как они нашли рощу кокосовых пальм, из десятка сошедших на берег человек рядом остались двое – ее старпом и штурман. – Надеюсь, другие нашли что-нибудь, годное в пищу, – сказала Риччи, разглядывая зеленые завязи. – Кажется, сейчас не сезон для кокосов. – Скорее они наедятся зеленых бананов. Опять придется готовить микстуру от живота, – буркнул Берт. – Давайте поохотимся на диких свиней, – предложил Стеф. – Или еще кого-нибудь. Здесь просто обязаны обитать какие-нибудь крупные и вкусные животные! Риччи ничего не оставалось, кроме как принять этот план. Даже если они и не встретят никакой добычи, то, по крайней мере, осмотрят остров, решила она. Вскоре они наткнулись на тропинку, которую, вероятно, вытоптали звери, и отправились по ней в поисках их логова или водопоя. Но выбранный путь привел их в болото – они по колено провалились в воду, не заметив ее из-за густых зарослей каких-то растений с узкими длинными листьями. – По-моему, это рис, – сказал Берт, сорвавший один из кустиков и изучивший его, когда они выбрались на возвышенность. – Не знал, что даже в диком виде он такой крупный. – Жаль, что он зеленый, – вздохнула Риччи. Внутренне она насторожилась: сначала растущие кучно кокосовые пальмы, словно кем-то обобранные до них, а потом канава с рисовыми посадками. Но ничто из этого не служило основанием для возвращения на корабль с пустыми руками. Риччи попыталась проявить немного осторожности. – Как вы думаете, – спросила она, – может, стоит сначала вернуться к шлюпке и собрать команду? Но ее предложение не нашло поддержки. – Никто из этих бездельников не покажется до темноты, – сказал Берт. – Мы еще наслушаемся рассказов о том, как они «случайно» заблудились в джунглях. – Я бы не стал брать их с собой, даже если бы они были здесь, – поддержал его Стеф. – Никто из них ничего не смыслит в охоте. Они лишь распугали бы всю дичь. – Не припомню между вами двоими такого единодушия, – хмыкнула Риччи. – В честь такого случая, поступим по-вашему. «Мне надо что-то сделать с дисциплиной на корабле», – подумала она. *** Первым шел Берт, прорубая им дорогу, и внезапно он резко пропал из виду. Риччи услашала шум и его приглушенные ругательства, но не сделала вывода и не остановилась вовремя. Земля внезапно пропала у нее из-под ног и Риччи повторила судьбу своего штурмана. Благодаря ее воплю, поднявшему из соседних кустов стаю птиц, Стеф замер и заметил яму до того, как оказаться в ней. Риччи приземлилась частично на что-то мягкое и мерзко пахнущее, а также на что-то менее мягкое, живое и завопившее: – Чтоб тебя! – Извини, – пробормотала она, сползая со штурмана и оглядываясь: Яма оказалась не такой уж и глубокой – примерно полтора человеческих роста. Сверху на них смотрел усмехающийся Стеф, и никто из них ничего себе не сломал, так что подъем не был проблемой. Но то, что она видела вокруг, очень не нравилось Риччи: дно ямы было покрыто гниющими листьями, кокосовой скорлупой, костями и рыбьими головами. – Мусорная яма, – сказал Берт мрачно. – Вы нашли следы аборигенов? – спросил Стеф сверху. – Поговорим об этом после того, как выберемся, – оборвала их Риччи. – Подсади меня, Берт. – У меня есть веревка. – Я тебе ее оттуда скину. А теперь подсади меня. Берт сцепил ладони, и Риччи поставила на них ногу, как на ступеньку. Ладонями она оттолкнулась от плеч Фарески, поставила на его плечо одну ногу, затем вторую, и смогла достать руками до края ямы. С помощью Стефа она выбралась на поверхность, и вдвоем они вытащили Берта. Оба они были полностью в отбросах, но тратить время на приведение одежды в порядок Риччи не стала. – Надо торопиться, – сказала она и завертела головой. – В какой стороне море? – Может, не будем спешить? – предложил Стеф. – Взгляните сами, эта яма выглядит заброшенной. – Думаешь, дикари взяли и уплыли с острова? – Если они переселились в другую часть острова, то мы их даже не увидим. Остров велик. – Мы не можем рисковать, – заявила Риччи. Берт присоединился к ней, и Стеф, оказавшись в меньшинстве, вынужден был подчиниться. Они отправились обратно по собственным следам, хорошо заметным даже им. Любой дикарь, пройдя здесь, сразу понял бы, что на остров заявились чужаки. *** Они добрались до рощи кокосовых пальм, когда услышали нестройный пушечный залп. – Не думаю, что это сигнал заблудившимся, – пробормотал Стеф. – Кто-то напал на корабль! – Риччи живо представила себе, что будет с ними, оставшимися на этом острове без способа его покинуть. Он, конечно, походил на тропический рай, но она не хотела бы провести в нем всю оставшуюся жизнь. – Леди Юлиана! – воскликнул Берт. Услышав мушкетные выстрелы, они, не сговариваясь, перешли на бег. Стрельба вызывала тревогу, но настоящий страх появился в тот момент, когда она прекратилась – это могло означать, что они опоздали. Со скоростью пушечного ядра вылетев на пляж, они увидели, как «Барракуда» покидает гавань, преследуемая двумя десятками дикарских узких лодок. Корабль был уже почти у выхода из бухты, а у аборигенов не было оружия прогрессивнее копья, так что за него и людей на нем Риччи не беспокоилась. Чего не могла сказать об их компании, потому что на полоске песка между джунглями и водой стояло три десятка туземцев в лиственных юбках и боевой раскраске, но главное – с примитивными, но длинными и тяжелыми копьями. В их глазах горела жажда крови, которую они после того, как ускользнула первая обнаруженная жертва, всецело обратили на них. – Сможете договориться с ними? – шепнул Стеф. – Попытаюсь, – так же тихо ответила Риччи. – А что за странные флаги у нас на мачте? – Это сигналы, – ответил Берт. – Если я правильно расшифровываю, «завтра» и «дымовой сигнал». – Они вернутся за нами? – просиял Стеф. – Хоть одна хорошая новость. – Пока еще собираются, – поправила своего старпома Риччи. – Смотрите! – Берт указал Риччи на деревья позади туземного войска, где несколько дикарей охраняли безоружных матросов, которых, очевидно, застали врасплох в зарослях. Некоторые из команды были ранены. Пока туземцы сверлили их взглядами, установилось хрупкое равновесие, готовое рухнуть от одного неосторожного движения с чьей-либо стороны. Риччи предпочла совершить его сама. – Прячемся в джунглях, – прошептала она, делая шаг назад. В беге по прямой на песке у них не было ни шанса, но заросли давали им призрачную возможность скрыться. В ту же секунду ярко раскрашенный и обвешанный множеством причудливых амулетов туземец выкинул руку в их сторону и выкрикнул одно краткое слово. Несмотря на сложности с пониманием далеко отстоящих от европейской группы языков, Риччи все же уловила его значение. Если бы ей требовалось его перевести, она использовала бы слово «хватать». Но сейчас ее больше интересовало, как бежать быстрее и не налететь на что-то, чем тонкости перевода. Над ее головой просвистело туземное копье и вонзилось в дерево. *** Дикие вопли за их спинами стихли. Решив, что они достаточно оторвались, пираты перешли на шаг. От бешеного бега они выбились из сил и теперь могли лишь ковылять, прислушиваясь к каждому шороху, вглубь джунглей. Риччи рассчитывала затаиться где-нибудь там и переждать ночь, а утром попытаться добраться до корабля. Проблему составляло то, что, оплыв вокруг большей части острова, они не нашли места, где могли бы бросить якорь, кроме гавани, в которой их, наверняка, будут ждать туземцы. Они могли бы рискнуть и выйти навстречу кораблю в открытое море, но их шлюпка лежала на пляже, и едва ли они смогли бы добраться до нее. «Я что-нибудь придумаю», – сказала Риччи себе. – «Утром. Я отдохну, и в голову мне придет идея». Когда из зарослей показались разукрашенные лица, она даже не успела испугаться. Риччи выхватила меч, полная решимости силой освободить себе дорогу, но вонзившийся в шею крошечный дротик из духовой трубки спутал ее планы. Риччи вытащила его через секунду, но отрава успела разнестись по организму. Мир перед ее глазами стал чрезвычайно ярким и закружился причудливым калейдоскопом. Она рухнула на землю и крепко заснула. *** Когда она открыла глаза, то увидела небо сквозь клетку из бамбуковых стеблей. Судя по клонящемуся к горизонту солнцу, она провалялась без памяти несколько часов. До ее ушей доносились отборные английские, французские и испанские ругательства, так что Риччи, даже не открывая глаз, поняла, что, по крайней мере, часть матросов жива, как и ее офицеры. Вероятно, их обезвредили так же, как и ее. Или они, увидев ее поражение, сдались сами. Риччи села – очень нелегкое занятие, когда руки связаны за спиной – и окинула взглядом туземную деревню, насколько могла разглядеть из клетки: разбросанные полукольцом хижины из бамбука и тростника, рослые дикари с костями в ушах и носах, стоящие на страже у их клетки с копьями наготове, и большой ярко разукрашенный деревянный столб. Вокруг него, воздев руки к небу, стояли на коленях, вероятно, все жители острова. Вождь выкрикнул в небо два слова, и вся деревня поддержала его. Они выкрикивали его снова и снова, и от их воплей ноющая голова Риччи начала просто раскалываться. – Что я пропустила? – спросила она, чтобы отвлечься от дикарского молебна. – Нас собираются принести в жертву, – сказал Стеф. – Это мне понятно и без перевода. Неясно только, кому. Впрочем, это не так уж важно. – Я не могу перевести точно, – Риччи поморщилась от нового вопля и новой волны боли. – Их вопль обращен к какому-то «рыбьему богу». – Богу рыбы? – уточнил Берт. – Богу, похожему на рыбу? – Не знаю. – Думаю, нам скоро представится возможность увидеть, – заметил Стеф, непривычно мрачно. – Я влипал во множество передряг, но это выглядит самой безнадежной. – Не теряй духа, – посоветовала Риччи. – Иначе не увидишь возможности. – Возможностей нам осталось не так уж и много. Вопли-воззвания прекратились. Вождь дикарей ткнул посохом в сторону клетки, и Риччи почему-то сразу поняла, что он указывает именно на нее. Ее выволокли из клетки вместе с Бертом и Стефом – вероятно, потому что они сидели ближе всех к ней, и под угрозой копий заставили идти в сторону моря. *** Их привели в пещеру с низким входом – чтобы пройти через него пришлось пригнуться даже Риччи – но после «бутылочного горлышка» оказавшейся обширной и высокой. Пол пещеры был уже закрыт водой по колено, и только камни кое-где высовывались из нее. Другого выхода из грота не было. Дикари остались снаружи. – Значит, вот каким образом приносят жертвы этому богу, – заметил Берт. – Мы утонем здесь, когда настанет прилив. – Давайте пройдем дальше, – сказала Риччи. – Думаешь найти еще один проход? Едва ли туземцы настолько глупы. – Я думаю, что для глухой пещеры здесь слишком светло. – Правда, – кивнул Берт. Спотыкаясь о скрытые под водой камни, они осмотрели пещеру и быстро обнаружили большое отверстие в ее потолке. – Сейчас нам до него не достать, – сказал Стеф, – но вода поднимется и сама поднесет нас. – Надо лишь остерегаться волн, которые могут разбить нас о камни, – заметил Берт. – Даже если она не поднимется так высоко, достаточно будет продержаться несколько часов на воде, – заметила Риччи. Ее настораживала легкость, с какой можно было остаться в живых при таких условиях. – Со связанными руками? – обратил внимание на слабое место в их плане Берт. – Это всего лишь мягкая веревка, – хмыкнул Стеф, – а здесь полно острых камней. Им потребовалась всего десять минут, чтобы освободиться от пут, но это потерянное время было для них очень ценным. Кроме того, ища острый камень, они наткнулись на скелет, лежащий у стены. – Должно быть, бедолага не умел плавать, – заметил Стеф с нервным смешком. Риччи сделала вид, что не замечает его нервозности. Она впервые пожалела о том, что с ними нет Юлианы – в присутствии нуждающейся в помощи дамы мужчины мобилизуют силы, а Риччи не слишком тянула на эту роль. Правда, сожаление ее было несильным, ведь и ей бы пришлось тратить силы на то, что успокаивать и поддерживать Юлиану. «В том, чтобы быть на равных с мужчинами, есть свои минусы», – подумала она и проворчала: – Если не пошевелимся, от нас тоже останутся одни кости. – Видите те камни? – указал на дальний конец пещеры Берт. – Они выше. Вода не дойдет до них дольше. Мы сможем отдохнуть. А потом сможем за них держаться. – Отличная идея, – улыбнулась ему Риччи и побрела к камням, осторожно проверяя почву перед каждым шагом. Вода доставляла ей больше всего неудобств из-за ее роста, и ей вовсе не хотелось вымокнуть раньше времени. Им удалось взобраться на самый большой валун, так что купание откладывалось на несколько часов. Глядя на плещущие под ногами волны, они болтали о всякой ерунде, тщательно избегая говорить темы того, что им грозит, когда вода все же доберется до них. – Почему проклятые индейцы не накормили нас перед смертью, – ворчал Стеф. – Даже осужденным на смертную казнь положен последний ужин, не говоря уж о жертвах языческих божеств. Я так голоден, что съел бы целую корову. – Вероятно, их бог призывает к экономии, – сказала Риччи. – Кормежка жертв – напрасная трата ресурсов. – Что мы будем делать, когда выберемся отсюда? – спросил Берт. – Лично я прочитаю сотню молитв, – ответил Стеф. – Пусть я уже четыре года не был в церкви… Да и последний раз я одолжил немного денег из кружки для пожертвований… – Я имею в виду, попытаемся ли мы освободить наших матросов? Или вернемся на «Барракуду» без них? – Не смотрите на меня, – бросил Стеф. – Я не привык играть в команде. Если вы дадите мне слово, я скажу: «балласт за борт», но у капитана должно быть другое мнение. Вопросы взаимовыручки и репутации должны волновать тебя, Риччи. Риччи? «Я могла бы нырнуть и миновать вход под водой», – думала Риччи. – «Я могу обойтись без воздуха дольше, чем любой человек. Я могла бы убить туземцев, если они все еще караулят нас. Я могла бы войти в лагерь и освободить пленников. Завтра это будет сделать гораздо сложнее, даже если они доживут до рассвета. Это, несомненно, племя каннибалов, и они, отдав лучший кусок своему богу, поужинают нашими матросами». – Риччи? Она потрясла головой, собрала мысли в кучу и озвучила нечто, подобающее лидеру и разумному человеку: – Завтра утром мы подкрадемся к их лагерю и выясним, есть ли возможность освободить наших товарищей. «Если они еще будут живы. Потому что я не хочу рисковать, и идти туда одна». Риччи не могла описать, чего она боится, но она чувствовала присутствие какой-то опасности поблизости. А после древнего храма и Затерянного города она научилась доверять своим предчувствиям. Солнце заходило, погружая пещеру в полумрак. Офицеры замолчали и Риччи, сама того не замечая, задремала. *** Она проснулась от того, что рука затекла или замерзли ноги – она не могла определить, какое из дискомфортных ощущений вырвало ее из сна. Руку ей отлежал завалившийся на нее спящий Стеф, которого она тут же отпихнула с проклятиями. Ноги замерзли потому, что оказались в воде – та сильно поднялась за время их сна. «Интересно, она еще поднимется?», – подумала Риччи, подтягивая ноги на их крошечный каменный сухой островок, больше похожий на гнездо, где трем таким птенцам было тесно. Пещера погрузилась в темноту, и лишь маленький участок воды отражал звезды, которых, конечно же, не хватало для того, чтобы разглядеть что-то. Но Риччи видела идущую по воде рябь – отражения звезд колебались и дрожали. Она испытала новый приступ тревоги. – У кого-нибудь есть зажигалка? – принялась она будить офицеров. Стеф вытащил огниво из кармана. – Не думал, что ты боишься темноты, – хмыкнул он. – Тем более, что пещера просторная, света от звезд немного есть, да и вода, кажется, перестала пребывать, а значит, мы точно не утонем. Но тревога Риччи не утихла. Стеф высек искру, и та отразилась в двух огромных нечеловеческих глазах, смотрящих на них из воды в нескольких метрах. Риччи почувствовала, как волосы на всем теле у нее встают дыбом. Огонек потух. – Вы… вы видели? – шепотом произнесла она. По движению рядом с собой Риччи поняла, что Берт кивнул. У нее в горле тоже пересохло. Помимо глаз она разглядело нечто, напоминающее клюв, и щупальца. Риччи с уверенностью могла бы назвать это существо осьминогом, если бы не гигантский размер. Он был похож на мифологических чудовищ, способных потопить корабль. «Это не мой мир», – напомнила она себе. – «И я не могу сказать, что чего-то не существует потому, что я его раньше не видела. Таких осьминогов в наши сети не попадалось, но прямо сейчас я вижу его перед собой, так что он определенно существует». – Эта тварь ест людей? – сдавленным голосом спросил Стеф. – Осьминоги точно едят рыбу, – ответил ему Берт. – И вспомни скелет… – Он так на нас смотрит, что, могу поспорить, он уже ел людей, – сказала Риччи. Вместо ответа Стеф коротко вскрикнул. Риччи не стала интересоваться причиной, потому что сама почувствовала, как ее ног касается нечто склизкое и похожее на очень плотное желе. – Он обвивает нас щупальцами, – прокомментировал, хоть это и было излишне, Берт. – Сейчас он нас заглотит. «И это будет смертельно для нас всех», – подумала Риччи. – «Моя регенерация не спасет от желудочного сока. Он будет переваривать меня снова и снова». – Какое нужное уведомление, – пробормотал Стеф, судя по оживленной возне сбоку от Риччи, пытающийся отпихнуть щупальце от себя. – Вот бы твой меч сюда, Ри. Она не стала заострять внимание на возмутительном сокращении. – Что бы я сделала? – Подожгла бы его, например! – Тут нечему гореть! Осьминог не горюч! – Тогда бы сделала что-нибудь другое! А теперь мы все умрем здесь! Я не смогу заставить дядю запихнуть свои слова обратно себе в глотку! Ты не станешь настоящей ведьмой! А Фареска так и не научится целоваться! «Пусть у меня и нет меча, но это не повод отчаиваться», – подумала Риччи. – «Я ведь и до этого была на кое-что способна». – Зажги огонь снова, – потребовала она. – Хочешь увидеть, как он тебя ест? – Хочу сделать что-нибудь! Мне нужно его видеть! К счастью, Стеф не спросил, что конкретно, снова высекая искры из огнива, потому что Риччи и сама не знала. «Лилиас способна на сводящие с ума иллюзии, а я не могу справиться с осьминогом? Да я просто позор для всех Вернувшихся! Нет, я могу спалить город, я могу управлять погодой, и сейчас я тоже что-нибудь сотворю!» Она смотрела в холодные глаза, гадая, действительно ли ярость заметна в них или это игра ее воображения. – Убирайся отсюда! – выкрикнула Риччи от ярости и безысходности. – Убирайся прочь! Вон отсюда, тварь поганая! Ей показалось, что кончики пальцев покалывает – видимо, от недостатка кровоснабжения. Чудовище не реагировало никак, и Риччи приготовилась сражаться до последнего: встать у осьминога поперек глотки или что там у него. Как вдруг стальная хватка щупалец, которая уже заставляла их задыхаться, внезапно ослабла, а затем и вовсе исчезла. Когда Стеф отыскал выроненное от удивления огниво, и снова высек искру, они не обнаружили на поверхности не следа морского монстра. – Он… ушел? – спросил Берт неуверенно, словно не верил своим глазам. – Вопрос в том, не вернется ли он, – ответил Стеф. – Думаешь, он ушел за столовыми приборами? – поинтересовалась Риччи слабым голосом. – У тебя получилось! – воскликнули они оба. – Как видите, – улыбнулась Риччи. – Значит, ты сейчас свалишься без чувств? – спохватился Берт. – Подожди, ты можешь свалиться в воду. – Это для меня не смертельно. – Только опять неделю будешь лежать в постели с жаром. Сте… Томпсон, дай мне свой камзол, я ее укрою. Обопрись на меня. – Может быть, я послужу для Ри матрасом, а ты одолжишь ей свою куртку? – Твоя теплее. И длиннее. Риччи не хотелось спать на самом деле. Из побочных эффектов сейчас ее настигла тошнота и головокружение, но принимать заботу своих друзей было так неожиданно приятно, что она не стала развеивать их заблуждения. Только один вопрос беспокоил ее. – Откуда ты знаешь, что Берт не умеет целоваться? – пробормотала Риччи, не открывая глаз. – Впрочем… пожалуй, не хочу этого знать. Стоило ей, укрытой камзолом Стефа, устроить голову на плече Берта, как она тут же уснула так крепко, словно никакая опасность в мире не могла настигнуть ее сейчас. *** Единственным, что она ощущала, когда розовые рассветные лучи, проникнув в пещеру, разбудили ее, был зверский голод. Неудивительно, ведь последним ее приемом пищи был наспех проглоченный обед на «Барракуде». Вода ушла почти полностью, только кое-где на полу пещеры остались лужи неизвестной глубины. Пираты спустились с камней и отправились к выходу. Риччи пошла первой – на тот случай, если туземцы все еще караулят их. Побережье пустовало. – Похоже, они уверены в том, что никому не выбираться из пасти Рыбьего бога живым, – заметила Риччи. – Что мы будем делать теперь? – спросил Берт. – Отправимся собирать костер? Или попытаемся спасти команду? – Мое мнение, – вставил Стеф, – что надо сосредоточится на том, чтобы живыми добраться до судна и выбраться с острова. – Мы должны хотя бы попытаться… – Наши попытки приведут только к нашей новой поимке! Мы не прошвырнем под носом у этих дикарей незамеченными? У них слух и зрение, как у зверей! – Берт прав, – сказала Риччи. – Мы не можем просто взять и оставить у них четверть нашей команды. И мой меч. Она постаралась не акцентировать внимание на нем. Словно и не согласилась бы отдать половину экипажа «Барракуды» в обмен на свой волшебный клинок. Но офицеры знали ее достаточно хорошо, чтобы понять. – Каков наш план? – спросил Стеф, больше не настаивая на бегстве. – Если ты и без меча сможешь поджечь деревню, это сыграет нам на руку. Туземцы, наверняка, жутко боятся огня, и бросят деревню, не пытаясь его потушить. У Бехельфа бы получилось, но на свои силы Риччи не могла рассчитывать хоть уверенностью. – Та ведь понимаешь, что капитан не сможет после этого ее потушить? – напомнил Берт. Чем отмел план Стефа, но Риччи уже составила собственный. – Мы не будем подкрадываться и прятаться, – сказала она. – Мы войдем прямо в деревню. И там я объявлю себя воплощением Рыбьего бога. Кстати, кажется, я поняла, почему его так называют. Просто в их языке нет отдельных слов «осьминог», «рыба», «кальмар», «моллюск» и прочих. – Ты хочешь объявить себя богом? – уточнил Стеф. – По-моему, такой план срабатывает только в рассказах краснобаев, которые и не такое поведают за кружку браги. – У меня есть преимущество. Ведь я – ведьма. – Я не самый верующий и праведный человек, – произнес Берт. – Но не стоит ли использовать этот случай и уничтожить отвратительный местный культ? – Я не зря намерена объявить себя «воплощением», а не «победителем» их бога. Для последнего мне понадобилась бы голова этого осьминога… Ну, или что там у осьминога за голову. – Но это означает, что они и дальше будут скармливать ему людей! – Таков уж их обычай, – пожала плечами Риччи. – Чтобы искоренить местные верования, надо гораздо больше, чем убить одного осьминога. И это вообще не наше дело. Когда-нибудь сюда доберутся торговцы и проповедники и принесут сюда цивилизацию. «Это едва ли сделает жизнь дикарей намного лучше», – подумала Риччи. – «У цивилизации много отрицательных сторон… и туземцам достанутся в основном они». Пираты неплохо помнили дорогу от побережья до деревни, несмотря на то, что, идя по ней в первый раз, они не слишком надеялись вернуться ею. – Это мало изменит их жизнь к лучшему, – все-таки добавила Риччи. – Если вообще изменит к лучшему. Мы с вами не так уж сильно отличаемся от дикарей, скармливающих своих родственников воображаемому духу. – Ты шутишь? – спросил Стеф недоверчиво. Он заглянул ей в лицо, но не обнаружил, разумеется, и тени улыбки. – Не шучу, – мотнула головой Риччи. – Просто… это сложно объяснить. Когда-нибудь ты поймешь. Может быть. – Сколько тебе лет на самом деле? – вдруг спросил он. – Восемнадцать… то есть, уже девятнадцать. А что? – В некоторые моменты ты кажешься сильно старше. – Эй, это не слишком похоже на комплимент! Хотя, если серьезно, я ведьма, помнишь? Я знаю многое, что недоступно обычным людям. – И не знаешь многого из того, что известно всем людям, – парировал Стеф. – Если бы я не знал, что ведьма на нашем корабле именно ты, я бы поставил на Юлиану. – Потому что она красивая? – Не такая уж и красивая, – небрежно заметил Стеф. – Просто она рыжая. Все известно, что ведьмы рыжие. – Я знаю минимум два исключения из правил. А как насчет колдунов? Бехельф не был рыжим. Если только не красился. – Ладно, я понял. Хотя ты все равно не слишком похожа на ведьму. – Ты знаешь так много ведьм, что можешь это утверждать? – усмехнулась Риччи. – Или снова ориентируешься на байки и стереотипы? Внезапная мысль забрела ей в голову. Риччи даже сбилась с шага и споткнулась о камень. – Или ты прав, – произнесла она потрясенно. – И я изменюсь. Ведь я стала ведьмой меньше года назад. Я могу еще превратиться в тех, о ком рассказывают все эти истории. – Необязательно, – сказал Берт. – Ты – та, кто ты есть. Ты сильная личность. Ты сможешь всегда быть собой. «Но ты не представляешь размеров этого всегда», – грустно подумала Риччи. – «Пройдет сотня лет, а я все еще буду такой же девчонкой. Кажется, теперь я понимаю, почему Мэри-Энн надоело жить». – Если бы ты была похоже на классическую ведьму, я бы не стал ходить на одном корабле с тобой, – заметил Стеф. – Хотя я все еще не могу поверить, что вожусь с настоящей ведьмой, а не с девушкой, которая почему-то изображает ведьму. – Ты водишься с такой кучей разного народа, а удивляет тебя именно это? – хмыкнул Берт. Томпсон хмуро покосился на него. – Мне и до поступления на «Ночь» встречались испанцы, которые не были полными тупицами, и сбежавшие из дома девушки в поисках приключений, и крестьяне, ищущие лучшей доли, чем грязный коровник, а уж со всякой швалью, вроде Кинна, я постоянно водил компанию, но вот с ведьмой встретился впервые. – Может, и не впервые, – заметила Риччи. – Если ты не раскрыл Мэри-Энн, значит, мог и раньше общаться с Вернувшимися и не знать об этом. Стеф собирался поспорить с этим утверждением, но впереди показались вершины хижин, и потянуло вкусным ароматом сочного жареного мяса. *** Их появление произвело эффект. Аборигены при их появлении бросали свои дела и пялились на них так, словно в деревню приехал цирк. Впрочем, среди дикарей не было вооруженных мужчин – очевидно, они отправились на охоту или еще куда-нибудь по своим туземным делам. Риччи, навесившая на лицо самое внушительное и угрожающее выражение, хотя это и было бессмысленно, потому что индонезийские аборигены не улавливали европейскую мимику, уверенным шагом шла прямо к центру деревни. Там стояла клетка с пленниками и там же, насколько она помнила, сложили отобранное у них оружие. Там же им впервые встретились способные оказать сопротивление дикари – они охраняли клетку, в которой, как с облегчением заметила Риччи, все еще сидели матросы. Один из охранников клетки при виде Риччи и офицеров издал что-то вроде угрожающего рыка и двинулся к ним. Риччи могла бы броситься к куче оружия и вытащить из нее свой меч, но это было бы слишком суетливо для ее нового статуса, а на нее сейчас смотрели все туземцы деревни, поэтому она просто подождала, пока дикарь не подойдет к ней близко. Тогда Риччи угрожающе оскалилась, подняла сжатый кулак и ударила им себя по груди, надеясь, что правильно выбрала жест. – Рыбий бог! – выкрикнула она. – Моя Рыбий бог. «Ужасный язык», – подумала она. – «Почему за тысячелетия не самой сложной вообще-то жизни на острове нельзя было придумать хотя бы нормальные местоимения?» Дикарь попятился, и лицо его приняло выражение, какого Риччи еще ни у кого из них не видела. – Рыбий бог! Рыбий бог! – принялись выкрикивать туземцы, падая на колени и протягивая к ней руки. Риччи не меняя выражения лица, которое уже начало сводить, степенно прошествовала к куче оружия и вытащила из нее свой меч. Его теплая рукоять ощущалась как дружеское рукопожатие. Она закрыла глаза и сосредоточилась. Невероятная концентрация требовалась для того, чтобы использовать не всю силу разом, а лишь небольшую часть. Чтобы теплая волна, идущая от сердца к пальцам, не выжимала ее досуха. По крикам дикарей и впечатленным ругательствам товарищей Риччи поняла, что у нее кое-что получилось. Открыв глаза, она увидела, что разукрашенный столб полыхает. – Потрясающе! – прокомментировал Стеф. – Только почему ты не предупредила нас? – Я не это собиралась сделать, – смущенно призналась Риччи. – Но и так неплохо получилось. Она оглядела потерявших от священного страха голос дикарей и направилась к клетке, хладнокровно отодвинув с пути туземца-охранника. Двумя ударами меча она оставила тюрьму без одной стены. – Капитан! – воскликнул один из матросов. – Это, правда, вы? – Давайте быстрее, – бросил им Стеф. – Вождь возвращается со своими людьми. Лица пиратов исказил страх. Риччи осталась спокойной. – Мы не можем просто взять и уйти с острова, – сказала она. – Нам нужны припасы. Так что я буду играть до конца. – Может, ну их к черту? – предложил матрос. – Дотянем до Мадагаскара на солонине и овсянке, – поддержал его другой. Риччи от этой перспективы передернуло. – Ну, уж нет, – заявила она. – Чертовы дикари заплатят нам за все. Чувство голода заглушило в ней остатки здравомыслия, так что Риччи бесстрашно двинулась навстречу вождю с его свитой из вооруженных копьями воинов. Ее смелость смутила туземцев, и вместо того, чтобы швырять в нее копья, они молча смотрели, как она приближается. Они даже не мешали Стефу и Берту развязывать пленников. – Рыбий бог! – выкрикнула Риччи, ударив себя в грудь. Вождь оглядел главную площадь деревни – павших ниц жителей и полыхающий тотемный столб. То ли это его убедило в ее божественности, то ли он решил, что с ней не стоит связываться. – Рыбий бог! – выкрикнул он, потрясая своим посохом, и рухнул на колени. Воины с копьями последовали его примеру. – Отличная работа! – сказал Стеф, подойдя к Риччи со своей шпагой, вернувшейся на пояс, и мушкетом. – Я же гений! – скромно заметила Риччи. – И что теперь ты им прикажешь в роли их божества? – Потребую, чтобы они отнесли побольше подношений на берег. А когда они все это сложат неподалеку от нашей шлюпки, заставлю их уйти в джунгли. Когда они вернутся, нас уже и след простынет. – Замечательный план, – одобрил Стеф. – Только одно маленькое замечание. Видишь ли, капитан, мы с Бер… с Фареской недосчитались пары матросов. Может, конечно, они все еще блуждают по джунглям, но ребята припоминают, что вчера вечером туземцы что-то крупное жарили и ели. Может, конечно, это была и свинья, но вынужден тебя попросить… – Мяса брать не будем, – сказала Риччи, ощущая тошноту. Она вдруг поняла, что ей совершенно расхотелось есть. Стеф согласно кивнул. Риччи знаком привлекла к себе внимание вождя. – Еда! Еда! – заявила она на языке туземцев. – Берег. Берег. Лодка. Еда. Много еда. «Как они вообще могут жить с языком в четыре десятка слов?» – подумала она. – «Форменное издевательство, а не язык!». *** «Барракуда» вошла в гавань, как и обещали флажки на мачте, после обеда. Пираты поджидали ее, играя в карты возле сложенных туземцами в кучу съестных припасов: глиняных сосудов с рисом, связками сушеной рыбы и корзинами с кокосами и бананами. Со шлюпкой с корабля прибыла на берег Юлиана, зачарованно оглядывающая пляж и пальмы. – Вы разобрались с туземцами? – спросила она. – Потрясающе! А как вы смогли набрать столько яды за один день?! – Местные дикари признали Риччи воплощением их божества, – объяснил Стеф. Теперь он, вероятно, жалел, что не сделал ничего героического. И не мог приписать себе никакого подвига, пока оставался в зоне слышимости Риччи. – Поразительно! – воскликнула Юлиана, разглядывая Риччи, которую туземцы во исполнение какого-то обряда украсили несколькими огромными связками цветом, отчего Риччи напоминала себе рождественскую елку, но избавиться от них раньше времени не решалась. – Значит, мы можем высадиться на берег и отдохнуть! – Нет! – решительно заявила Риччи, отметив, как побледнели от высказанной перспективы лица ее офицеров и матросов, уже испытавших «гостеприимство» аборигенов. – Не стоит давать моему обману шанса раскрыться, мы и так были на волоске! – Как жаль! – вздохнула Юлиана, делая грустные глаза и хлопая ресницами. Будь Риччи парнем, непременно бы рискнула собственной головы, чтобы вернуть прежнюю восторженность. – Успеете еще насидеться на берегу, – бросила она, запрыгивая в шлюпку. – Как можно скорее грузим все это на судно и отчаливаем. Я не успокоюсь, пока этот проклятый остров не скроется за горизонтом. Стеф, Берт и матросы были с ней солидарны.