Капитан Риччи

Первым препятствием на их пути к спокойной и счастливой жизни был мыс Бурь. Пройти его было бы нелегко даже на новеньком, целом и прошедшим кренгование корабле с полной командой. А все, чем располагали они – неплохое, но изрядно потрепанное почти кругосветным путешествием, судно и пять пар рабочих рук. Риччи могла обеспечить им нужную погоду – или случайно вызвать бурю – но это вывело бы ее из строя, а ветер и без того был попутным. От сильных порывов ветра мачты гнулись и скрипели, и каждый раз, бросаясь брать рифы, пираты с замирающим сердцем готовились услышать треск. Им бы ни за что не удалось починить сломанную мачту или обойти мыс без нее, но чем меньше парусов они оставляли парусов, тем менее управляемым становился корабль и тем больше падала их скорость. Они шли по выражению Берта «на хвосте последнего ветра сезона» и, упустив его, остались бы в Индийском океане, в котором где-то плавал Вайн, на несколько месяцев. Им оставалось только положиться на «Барракуду», которая, словно чувствуя их положение, летела по волнам птицей. Из-за сгустившихся туч нельзя было точно определить координаты, но они и так не сомневались, что находятся возле мыса Бурь – иногда, в моменты прояснения, они даже видели берег. – Ты знаешь легенду о капитане, который заключил сделку с дьяволом, чтобы обойти этот мыс? – спросил Берт, когда они стояли на палубе, готовые в любую секунду взлететь на мачты. Уже двое суток они спали обрывками, не более часа подряд, и не ели ничего горячего. – Я слышала эту историю, – сказала Риччи. – Но с удовольствием послушаю еще раз. Когда мы будем в Атлантике. На третий день хлынул ливень, и они боролись против ветров и течений в насквозь промокшей одежде. Если Риччи, даже заполучив воспаление легких, пережила бы его без последствий, то любого из ее команды пневмония могла свести в могилу, а сухая одежда закончилась быстро. – Неприятно было бы умереть от простуды за шаг до воплощения своей мечты, – заметил по этому поводу Стеф. Вечером случилось еще одно странное явление – мачты засветились тускловатым безжизненным светом, словно стая светлячков усеяла реи. Даже у Риччи, знающей, что в основе этого явления лежит всего-навсего статическое электричество, стало на душе неспокойно. Было в этих огоньках что-то тревожащее, колдовское, вызывающее первобытный страх из глубин сознания. – Огни святого Эльма, – сказал Мэл, увидев ее изменившееся лицо. – Их много, а это значит, что все окончится хорошо. Верная морская примета. На четвертый день тучи рассеялись, установилась хорошая погода с легким ровным ветром, и по всем расчетам Берта – а также согласно ориентировке на виднеющийся по правому борту берег – они пребывали в Атлантическом океане. – Теперь осталось только доковылять до Лондона, – произнес Стеф. – Даже такое корыто, как наше, справится. – Не называй «Барракуду» «корытом», – сделал ему замечание Мэл. – Она может обидеться, и тогда не видать нам берега. – Но сейчас мы можем, наконец-то, положить ее в дрейф и отдохнуть? – спросила Риччи. Именно так они и поступили. *** Легкий попутный ветер наполнял их паруса, припасов хватило бы им шестерым с учетом рыбалки на несколько месяцев, так что они могли позволить себе периодически ложиться в дрейф, а впереди ждала Европа. Жизнь была прекрасна, пока на горизонте не появился парус. Мэл заметил его случайно, потому что они мало обращали внимания на море за кормой, но принесенная подзорная труба убедила всех – тем же курсом, что и они, идет другое судно. На баке был созван экстренный совет. – Какова вероятность, что это «Веселый Роджер»? – спросила Риччи. – Лучше поставить вопрос так: какова вероятность, что это не «Веселый Роджер», – заметил Стеф. – И я скажу, что невелика. – Значит, ему тоже удалось миновать мыс Бурь, – сказал Берт. – Ну, вычислить наш маршрут для него труда не составило, – вздохнула Риччи. – Что мы будем делать? – спросил Мэл. – Я даже не буду выдвигать предложение обстрелять их из пушек и взять на абордаж, так что будем убегать. Поставить все паруса. – Мачты не выдержит! – воскликнул Берт. – Поставить столько парусов, сколько выдержат! Но судно с их горизонта не пропало. Более того, оно держалось дальше от берегов Африки, чем они, так что «Барракуда» оказалась в ловушке. *** – Мне кажется, или он ближе, чем вчера? – спросил Стеф на следующее утро, опустив подзорную трубу. – Неудивительно, – заметил Берт. – У них больше людей, так что они могут ловить каждый порыв. Или оно просто ходче нас. – Почему мы не можем спрятаться от них в целом океане? – спросила Юлиана. – Ведь он такой большой! – Если мы заберем к западу, то только сократим расстояние между нами, – сказал Берт. – Пока мы идем прежним курсом, их преимущество минимально. – Но они все равно нагонят нас рано или поздно! – воскликнул Стеф. – Да, – кивнул Фареска. – Самое большее через неделю они подойдут на расстояние пушечного выстрела… Если мы не сделаем ошибки раньше… – Риччи! – Юлиана обратила к капитану просящие глаза. – Ты же колдунья, сделай что-нибудь! Словно по команде все взгляды обратились к Риччи. Нужно было какое-то неожиданное оригинальное решение. Чего-то, что Вайн не ждет и не сможет парировать. – Как скоро они нас настигнут, если мы бросим якорь? – спросила Риччи. – Где-то через сутки… может, часов двадцать… – прикинул Берт. – Забирай к берегу! – распорядилась Риччи. – Мы должны найти укромную бухту на побережье, чтобы укрыться от урагана. – Но ведь нет никакого урагана, – заметил Стеф. – И барометр не обещает… – К черту барометр! Я говорю – ураган будет! *** Расчет Риччи был на то, что, если уж призыв попутного ветра в ее исполнении может обернуться вызовом бури, то вызвать шторм нарочно будет легко. Она нашли место для стоянки – маленькую бухту, в которую впадала река, временами, вероятно, очень широкая и бурная, но сейчас обмелевшая до того, что крыса могла бы перейти ее вброд. Это было не лучшее место для того, чтобы прятаться от разбушевавшейся стихии, но им не приходилось выбирать: на африканском побережье было не так уж много бухт, а шхуна Вайна все сокращала дистанцию. Едва они бросили якорь, Риччи вытащила меч и сосредоточилась на погоде. Она постепенно привыкала к управлению ветром – нужно было только успокоится и сконцентрироваться на необходимости обеспечить себе безопасность. Но ей еще не приходилось специально вызвать шторм. Как намеренно утратить контроль, который она так долго стремилась обрести? «Хаос», – сказала себе Риччи. – «Во мне много хаоса. Хочу, чтобы он был и вокруг меня». Она не учла того, насколько волна, прошедшая по ее телу, будет иссушающей и всепоглощающей – за секунду она досуха выжала силы Риччи, и капитан рухнула на палубу, словно подстреленная. *** Риччи пришла в себя в каюте, на своей койке, полностью одетой за исключением сапог. «Это снова случилось», – подумала она философски, борясь с головокружением и тошнотой, чтобы подняться. Надо было узнать, привели ли ее усилия к ожидаемому результату. Удержаться на ногах Риччи не удалось. Рухнув на пол и от души выругавшись, она поняла, что проблема не в ее вестибулярном аппарате, как ни странно, а в корабле, и похолодела от осознания: пол каюты образует уклон градусов в десять, и она не чувствует движения судна, а это может значить только то, что «Барракуда» села на мель. Удастся ли им снять ее на этот раз? Команда нашлась в кают-компании. Судя по их удивленным лицам, они не ожидали увидеть Риччи так скоро. Она рухнула на ближайший, тут же освободившийся, стул и спросила: – Это уже совершенно не оригинально… но что произошло без меня? – Нас выбросило на берег, как дохлую рыбу, – ответил Стеф. – На берег? Далеко от воды? – Не слишком, – поспешил успокоить ее Берт. – К тому же уровень воды в реке поднимается. Через пару-тройку дней нас смоет обратно в океан. – А что с «Веселом Роджером»? – Ну, точно мы не видели, но учитывая направление и скорость ветра… – Им конец, – хмыкнул Стеф. – Единственная хорошая новость. – На берег выносило обломки, – сказал Берт. – Похоже, они налетели на камни. Риччи вздохнула с облегчением. – Хочешь есть? – спросила ее Юлиана. – Я сварила моллюсков. Риччи осознала, что зверски голодна, и кивнула. Но какая-то смутная мысль, тень какой-то угрозы, продолжала преследовать ее, пока она уплетала миску варева из морепродуктов, овощей и крупы. Риччи пыталась поймать мысль, но та ускользала. – Сколько я провалялась? – спросила она, отставляя миску и потягиваясь. И тут преследующее ее мрачное предчувствие оформилось в образ. Образ разъяренного и насквозь мокрого Эммануэля Вайна, выбирающегося на африканский берег. – Где-то часов восемь, – ответила Юлиана, наблюдая за изменениями на лице Риччи. – В чем дело? – спросил Стеф, тоже уловивший трансформацию. Теперь все поняли, что что-то не так. – В кораблекрушении и шторме у человека почти нет шанса выжить, – произнесла Риччи в тишине. – У обычного человека. До них дошло быстро. Если не учитывать то, что они должны были подумать об этом с самого начала. Она должна была подумать. – Я бы выжила, – сказала она. – Мне уже случалось тонуть. И он, я уверена, выжил. – И он, несомненно, злится, – добавил Стеф. – Он нас ищет, – закончила Риччи. – А мы не способны сдвинуться с места. Паника, словно морская волна, обрушилась на нее внезапно. Риччи затрясло так, что зубы застучали. – Может, его съела акула? – с надеждой предположил Берт. Риччи в это не верила. Она с трудом могла заставить себя думать связно. – Собирайте вещи, – бросила она хриплым голосом. – У нас есть фора. Мы должны уходить. Но команда не спешила. Они растерянно переглядывались между собой, время от времени бросая взгляды на едва сдерживающую истерику Риччи. – Ты знаешь о том, что он придет сюда. Можешь устроить ему ловушку. Ты знаешь его возможности. Он выведен из себя. Потрепан штормом. И ты собираешься бежать? – спросил после паузы Берт. – Это на тебя не похоже. – Ну, без медяка в кармане каждый может быть храбрым, – заметил Стеф. – А с двадцатью тысячами фунтов в кармане я тоже голосую за бегство. Фареска не стал с ним спорить, вместо этого он продолжал пристально вглядываться в глаза Риччи. – И как долго ты собираешься бегать? – задал он еще один вопрос. Риччи встряхнулась. Вайн может, не старея и не умирая, преследовать ее тысячу лет, но у нее никогда не будет более выигрышной ситуации для сражения с ним, чем сейчас. Потому что после того, как они доберутся до Лондона – где он может и потерять ее след, а может и не потерять – она останется с Вайном один на один. – Я один раз уже проиграла, – сказала она тихо. – Каждый может сделать ошибку, – ответил Берт. И Риччи приняла решение. – Я сражусь с ним снова, – решительно и громко заявила она. Потянулась за мечом для большей внушительности и поняла, что забыла его в каюте. – Но я рассчитываю на вашу помощь. Берт, Юлиана и Мэл кивнули с энтузиазмом. Стеф пожал плечами и бросил: – От такой угрозы за спиной все-таки стоит избавиться, пожалуй. И тогда Риччи выложила план, составленный ею за пятнадцать секунд. – Мы вшестером не снимем пушку с корабля, – сказал Берт, выслушав. – Для этого нужен кран. Или больше людей. – Вам надо только ее сдвинуть, – прервала его Риччи. – Самое сложное я беру на себя. – Ты умеешь двигать предметы? Как Вайн? – заинтересовалась Юлиана. – Ну, я ведь умею все, что и другие Вернувшиеся. Вот только не всегда об этом знаю. Мэри-Энн искусно управляла погодой, Бехельф – огнем, Лилиас наводила иллюзии, а Вайн двигал предметы. Каждый из встреченных ею Вернувшихся был способен на что-то уникальное, и только Риччи толком не удавалось ничего. «Я еще найду область, в которой талантлива именно я», – сказала она себе и сосредоточилась на предстоящей битве. Но с пушкой у нее не получилось ничего, с какого боку бы Риччи не подходила к этой задаче и как бы не напрягалась. – Может быть, – предположил Стеф после часа наблюдения за ее попытками, – это работает не так? Ты стала управлять погодой после того, как убила Мэри-Энн. Ты спалила Панаму после того, как отправила в мир иной Бехельфа. Ты забираешь их силу после смерти, как грабитель в подворотне – кошелек. Для того, чтобы двигать предметы, тебе нужно убить Вайна. – Может быть, ты и прав, – признала Риччи. Это было не худшее объяснение ее неудач. – К сожалению, придется изменить план. – Зачем вообще двигать пушку? – спросила Юлиана. – С нашего борта прекрасно простреливается весь пляж. – Он может что-то заподозрить. – Для выигрыша неважно, какие карты у тебя на руках, – хмыкнул Стеф. – Важно то, как хорошо ты умеешь блефовать. – Ты сам когда-то сказал, что я – «девчонка, у которой по лицу все читается», – напомнила Риччи. – Это было полгода назад, – хмыкнул Стеф. «До того, как ты открыла свою сущность». – Ты изменилась. Или я изменил свое мнение о тебе. – Надеюсь, ты прав, – негромко заметила Риччи. Она вспомнила Мэри-Энн и Бехельфа. В отличие от них Вайна ей было совершенно не жаль. «Мир станет лучше, после того, как я его убью», – сказала она себе. *** Вайн пришел через два дня, когда Риччи уже начала надеяться, что его все-таки съела акула. Он похудел, щеки втянулись, кожа приняла нездоровый серый цвет, а шелковый костюм потерял вид. «Вот уж верно», - подумала Риччи, когда увидела его фигуру в свете костра. – «Никого не считай мертвым, пока лично не перережешь ему глотку». Он не пытался подкрасться сзади и ударить в спину. То ли прекрасно понимал, что Риччи услышит его раньше, то ли признал ее равной. – Капитан Рейнер, – произнес он. – За тобой должок. – А я думала, того, что ты уже получил, тебе хватит, – заявила Риччи, поднимаясь, поскольку садиться он явно не собирался. Она демонстративно положила руку на рукоять своего меча. Вайн, похоже, так и не догадался, что это за вещь. – Как насчет того, чтобы разойтись с миром? – спросила Риччи напоследок. – Мне, как видишь, повезло не больше, чем тебе. Мой корабль выбросило на берег, моя команда меня бросила и ушла в джунгли. Я даже отдам тебе половину камней, которые у меня остались! Вайн смотрел на нее с тупой злостью в глазах, словно разъяренный бык в разгар корриды, и Риччи оставила мысль о том, чтобы с ним договориться. Она могла лишь убить его или умереть от его руки. Риччи едва успела выхватить меч, чтобы отбить мощный яростный удар перемахнувшего через костер Вайна. Она крутанулась на песке, уходя из-под удара, и сама заехала босой ступней в разлетевшиеся угли, но даже не почувствовала боли. Она не пыталась атаковать – скорее ей удалось бы сломать головой пальму, чем пробить его оборону. По крайней мере, до тех пор, пока Вайн не выбьется из сил или ей не подвернется случай выбросить джокера из рукава. Риччи рассчитывала на свою выносливость – спасибо корабельным тренировкам. Особенно по тасканию канатов. Она двигалась достаточно быстро, чтобы сокрушительные удары Вайна не достигали цели, но вот провести ответную атаку была не способна. «Будем сражаться, пока один из нас не свалится без сил», – думала она, пока они описывали очередной круг вокруг догорающего костра. – «Или до тех пор, пока не взойдет солнце». Вайн дышал тяжело и хрипло, словно рычал, но и Риччи едва хватало времени между выпадами, чтобы восстановить дыхание. Перед очередной атакой он остановился на секунду, и Риччи замерла тоже. Они смотрели друг на друга – вспотевшие, растрепанные, напряженные и готовые к убийству. – Тебе не выиграть, – произнес Вайн глухо. – Увидим, – ответила Риччи. – Ты же не думаешь, что я перестану… Окончание фразы заглушил скрежет стали двух скрестившихся клинков. На этот раз у него почти получилось – лезвие полуторного меча едва разминулось с ее шеей, оставив неглубокую царапину. Риччи машинально провела по ней пальцем, словно желая убедиться, что ее голова еще прочно держится на теле. Вайн усмехнулся. Он полагал, что победа уже почти у него в кармане и отрезать Риччи голову полностью всего лишь дело времени. Когда около костра ударило ядро, взметнув фонтан из пепла и песка, Риччи на долю секунды опешила – ее мир сузился до клочка земли у моря, так что она даже забыла о своих поручениях команде. Вайн протер глаза от пепла и обернулся в ту сторону, откуда прилетело ядро. В отличие от Риччи он не знал, что выстрел будет только один. Меч вошел ему в спину, прямо под ребро, как учил ее Стеф, и вышел из груди. Вайн выронил клинок и осел. Риччи ногой отбросила его оружие подальше и резко выдернула свой меч из тела. Вайн еще дышал, и шарил рукой в поисках клинка или хотя бы камня, но пальцы его только сгребали песок. Риччи собралась с духом, чтобы нанести последний удар, но он с неожиданным всплеском сил перевернулся на спину и схватил ее за щиколотку, сбив с ног. Несмотря на стремительно утекающую из Вайна жизнь, хватка его была поразительно крепка, и Риччи поэтому, рискуя повредить себе же, ткнула лезвием без размаха – поза не позволяла выбирать – в лицо Вайну. Его щека и ключица превратились в кровавое месиво с обломками костей, один глаз закрылся, но второй все еще смотрел на Риччи ужасающе ясно. Несмотря на второе жуткое ранение Эммануэль Вайн все еще жил, но теперь нанести смертельный удар требовало уже милосердие. Губы его шевельнулись. – Должен… вернуться… – вырвалось из его горла. – Куда? – спросила зачем-то Риччи. Как будто это теперь имело какое-то значение. Но его единственный глаз затуманился, и он смотрел куда-то мимо нее. Риччи знала, что через пару секунд этот туман сменится пустотой. Душа Эммануэля Вайна уйдет туда же, куда когда-нибудь отправится ее душа. Глаз закрылся, и Риччи неожиданно поняла, как она вымоталась. Не выпуская из рук окровавленного меча и не сводя глаз с Вайна, она сделала шаг назад и рухнула на песок. В голове не укладывалось – скольким бы смертям она не становилась свидетелем, не укладывалось все равно – как могло еще несколько минут назад полное сил и ярости, жизни и жажды победить любой ценой создание вдруг превратиться в статичный предмет. «Куда все это девается?» – подумала она. – «Когда умру я… куда денется все то, что делало меня мною?» Она могли творить немыслимые для людей вещи, она пережила смерть, но этого не знала. Зато она теперь знала то, о чем не говорится в книгах. Книги рассказывают о приключениях и романтике, о кровной мести и невозможной любви, но не о том, как радость от того, что из вас двоих фортуна улыбнулась тебе, и не твоя кровь теперь красит белый песок в алый, мешается с тянущей пустотой. «Или я читала не те книги», – подумала Риччи, глядя в небо. Костер затухал, ночь сгущалась, и на небосводе густо высыпали звезды. *** – Мазилы, – бросила Риччи беззлобно, когда офицеры, очевидно, не дождавшись ее появления на корабле, пришли на пляж. Несколько минут она на них злилась – выстрел должен был раздаться ранься и попасть в Вайна. Но после схватки остыла и решила, что все и так сложилось неплохо – по крайней мере, они не попали в нее и не стали дожидаться рассвета. – Ты должна была заставить его дождаться утра, – напомнил Берт. – Не получилось, – развела руками Риччи. Она могла бы предложить Фареске самому занять разговорами часов на шесть пришедшего по его душу горящего местью убийцу, но тот не стал развивать тему. Мэл поворошил затихающие угли и подкинул в огонь остатки собранных ими дров. – Вообще-то, не положено стрелять в одного из участников поединка из пушки, – хмыкнул Стеф. – Неблагородно. – Никогда не понимала, какой прок в благородстве, – буркнула Риччи, поднимаясь. – Для нас с тобой очевидный: оставить монополию на нечестную игру за собой. Если все вокруг начнут нарушать правила и бить в спину, мы потеряем преимущество. – Мы будем его хоронить? – спросил Малкольм. Риччи посмотрела на тело человека, страх и ненависть к которому наполняли ее последние две недели жизни, и поняла, что не испытывает к нему ничего, кроме смутного чувства вины. – Нехорошо бросать его, – добавил Мэл. Риччи кивнула. – Похороны – прекрасный способ убедиться в своей победе, – заметил Стеф. – Предлагаю завалить его могилу камнями. Для верности. Риччи подумала, что Эммануэль Вайн уж точно больше не встанет. – Надо тогда отнести его подальше, – сказал Берт. – Река разольется. Может подмыть могилу. – Мы сожжем тело, – сказала Риччи. Возражать ей никто не стал, хотя насколько она помнила, погребальный костер не списывался в традиции религий ее команды. Видимо, они решили, что раз Вайн былВернувшимся, как и она, то ей лучше знать, как следует распорядиться его телом. Риччи и сама бы предпочла бы погребальный костер. Хотя, разумеется, она предпочла бы не умирать. Но со сбором дров пришлось подождать до рассвета. *** Прибой все еще выносил обломки «Веселого Роджера», из которых они возвели неплохое кострище. Риччи обыскала тело Эммануэля Вайна еще до того, как подошли ее товарищи, но не нашла никаких ценностей и ничего, привлекающего внимание, за исключением одной вещи, которую и вертела в руках, размышляя, отправить ли ее в костер или оставить себе в качестве сувенира. – Что это? – спросила глазастая на побрякушки Юлиана. Дешевый медальон, который Риччи сняла с шеи Вайна, и, немного повозившись, смогла открыть. Фотография внутри окончательно убедила Риччи, что Вайн пришел из другой эпохи. Как и все они, видимо. – Место, куда он хотел вернуться, – сказала Риччи, щелкая крышкой и снова смотря на снимок. Типичная счастливая улыбающаяся семья – муж, жена и трое детей. Ей потребовалось некоторое количество усилий, чтобы узнать в хозяине семейства Эммануэля Вайна. Он был моложе, гладко выбрит и улыбался совсем по-другому. «Кажется, он так и не понял, что не вернется», – подумала она. – «Или не смог в это поверить». – Какой детальный потрет, – восхитилась Юлиана, заглядывая ей через плечо. Риччи кивнула, захлопнула крышку и швырнула последнюю вещь, связывающую Вайна с домом, в его погребальный костер. – Пусть его душа успокоится, – сказала она. *** Через три дня прогноз Берта подтвердился – уровень воды в реке поднялся, и «Барракуда» была снята ею с мели. Они снова взяли курс на Англию, больше никем не преследуемые. Но перед тем, как причалить в Лондоне, они собирались сделать еще одну остановку. В Понта-Делгада, колонии на Азорских островах, они рассчитывали пополнить припасы и узнать последние европейские новости, не слишком отклоняясь от курса и рискуя имуществом и свободой.