Капитан Риччи

Риччи надеялась на то, что место, где их выбросило, не настолько плохо, как выглядит с воды, но ее зрение было отличным, и, судя по мрачному молчанию Арни, она видела ровно то же самое. «Может быть, это просто большой пляж», – уверяла себя Риччи, пока они брели по мелководью, таща за собой плот из наспех связанных досок с их немногими сохранившимися припасами и вещами. Но им, разумеется, не выпала удача оказаться в райском местечке с белым песком и кокосовыми пальмами. Когда вода перестала хлюпать в их ботинках, они обнаружили себя на краю каменистой пустыни, у которой не было видно конца, как у океана. Риччи даже почудилось, что ее укачивает. – Есть идеи, куда идти? – спросила Арни, оглядев бескрайнее пространство, усыпанное галькой с редкими метелками жестких растений. – Вдоль берега, – ответила Риччи. – Если наткнемся на реку, решим проблему с пресной водой. И можно будет искать других людей. Достать питьевую воду было первоочередной задачей, реки всегда текут к морю, а люди живут у рек – по крайней мере, в знакомых ей мирах так было. – Чертов океан, – поморщилась Арни. – Меня уже тошнит от него! – Держаться берега… – Бла-бла-бла… Буквально за этим холмом может лежать озеро… или дорога… или еще что-нибудь. А ты предлагаешь топать вдоль этой проклятой соленой воды! Риччи тоже поднадоел вид океана, но не настолько, чтобы пренебречь доводами рассудка. У ее сокомандующей сдали нервы? Или она что-то задумала? Риччи не могла согласиться с этой опрометчивой идеей, но и идти на открытый конфликт ей не хотелось. Оставалось две секунды, чтобы придумать компромисс. – Мы можем пойти цепочкой, – предложила она. Арни нахмурилась, но ее глаза заинтересованно блеснули. – В каком смысле? – Пойдем вдоль океана на расстоянии пятидесяти или семидесяти метров друг от друга, – пояснила Риччи. – Крайний в цепочке окажется на полкилометра от океана, и, если в этой пустыне есть не только камни и колючки, он это найдет. Безрассудно лишаться единственного ориентира, когда мы даже на компас положиться не можем. С самого их попадания в этот мир стрелка компаса прокручивалась, не задерживаясь ни у одной буквы, словно все они ей резко разонравилось. – Я пойду крайней от океана, – сказала Арни. По-видимому, это означало согласие. *** Риччи шла по берегу на расстоянии метров десяти от океана и отчаянно хотела уметь летать. Взмыть над чертовой пустыней и определить, наконец, в какую сторону им идти. Плыть наугад было раздражающе, но брести по бесконечным сопкам под палящим солнцем оказалось просто отвратительно, и все ее способности не могли облегчить ей жизнь. – Капитан! – окрикнул ее Стеф. Риччи едва услышала его за шелестом волн. – Гиньо что-то нашла и зовет всех. – Надеюсь, это что-то стоящее, – сказала Риччи, подойдя. – Она сказала что-то вроде «рейсы», – ответил Стеф. – Но откуда тут рейсы? Мы же не в порту. Передача по цепочке, как игра в «сломанный телефон» искажала слова, так что гадать не имело смысла, но Риччи все равно перебирала варианты все время, пока они добирались. Догадка пришла ей в голову одновременно с отблеском солнца на стали. Рельсы. Четыре ряда блестящих новеньких рельс от горизонта до горизонта. *** – Рельсы, – сказала Риччи. Хотя это и так было всем очевидно. «Рельсы» означало «люди». Причем люди, которые давно слезли с веток. – Новые, – добавила она. Маловероятно, что цивилизация, которая их проложила, успела погибнуть. Хотя всякое случается во Вселенной. – Совсем новые, – сказал Льюис, сидящий на одной из рельс и созерцающий шпалы. – Я бы сказал, что по ним еще и поезда не ездили. Это обнадеживало, но не давало подсказки, в какую сторону им двигаться. Логично было бы разойтись по разным сторонам света, раз уж из них не получилось команды, но неслучившееся сражение все еще стояло между ними, связывая и разъединяя. Они не могли сказать друг другу «прощай», но и навязывать бой после того, как Риччи научила Арни вязать морские узлы, а Арни научила Риччи готовить сносный кофе, обеим было неловко. Каждая ждала, когда другая объявит поединок. Риччи могла бы пойти на северо-запад, примерно в ту сторону, которую определил ее меч, а Гиньо – на юго-восток. Вероятность встретить людей будет одинакова. Но Риччи понимала, что они не разойдутся миром: Гиньо не бросила – даже понимая всю опасность – идею завладеть «волшебным» мечом. Их перемирие держалось только за счет внешних угроз, и могло быть в любой момент разорвано, когда кто-то из них решит, что способен дальше идти в одиночку. – Почему ты так уверен? – спросила Риччи у Льюиса. – Этой дороге может быть сколько угодно лет. Тот покачал головой. – Дерево темнеет со временем. Насечки на шпалах и капли смолы… с тех пор, как положили эти шпалы, еще не прошло и одного дождя. – Может, еще скажешь, в каком направлении ушли те, кто их клали? – спросила Ким насмешливо. – Этого не могу, – ответил Льюис. – Ветер уничтожил следы. – Тогда пойдем туда, – Риччи махнула рукой в направлении солнца, садящегося в песок. – Раз нет разницы. – Почему бы тогда не пойти туда, – Гиньо посмотрела в обратном направлении. – Солнце не будет светить в глаза. – Тогда оно будет слепить нас завтра с утра, – возразила Риччи. – Ты же не рассчитываешь снова спать до обеда? Та возмущенно фыркнула. – Запад так запад. Это направление выбрал твой меч, верно? – Да, – кивнула Риччи. – Разумно держаться поближе к следующему порталу. В случае… – Неважно, – оборвала ее Арни. – Я собираюсь остаться в этом мире. «С твоим мечом», – не было озвучено, но Риччи прочитала это в глазах Гиньо, ее позе и постукивании пальцами по поясу. И они отправились на запад. *** Было так жарко, словно они попали в ад. Второй опыт путешествия по пустыне нравился Риччи еще меньше первого. Хотя она не знала, можно ли назвать место, в которое они попали, пустыней, потому что под ногами был не только песок, но и камни, и какие-то сухие ползучие растения. И нигде не виднелось кактусов – только какие-то колючие кусты. У них не было еды, заканчивалась вода, но у них были рельсы, а рельсы означали надежду. Надежду выйти к людям. «Но как же тут жарко», – подумала она, вытирая пот со лба. – «Ни за что на свете больше не сунусь в пустыню». Ветер поднимал мелкую песчаную пыль, забивающуюся в глаза, нос и рот, отчего жажда усиливалась. Риччи шла первой – чтобы первой встретить опасность и потому, что ей малодушно не хотелось видеть страдания своей команды. Арни нагнала ее и зашагала рядом. Разумнее было разделиться и идти подальше друг от друга, Гиньо никак не могла – или не хотела – усвоить это правило. Судя по ее лицу, ей тоже приходилось тяжело, а она не привыкла терпеть неудобств. – У тебя осталась вода? – спросила она. – Все уже допили свою. Риччи считала, что следовало быть бережливее, но понимала их – будь у нее под рукой фляжка с водой, она едва ли удержалась бы. – Нет, – бросила она, совершенно не желая разговаривать. Особенно с Гиньо. – Я не видела, чтобы ты пила. – Я не взяла воды. Чтобы другим досталось больше. Ее пустая фляжка бесполезно болталась на дне сумки. – Как благородно, – фыркнула Арни. – И глупо. Ты потеешь почти так же, как они. – Но я не умру от обезвоживания, – ответила она, загородившись рукой от порыва ветра. – Потеряешь сознание – оставишь их без защиты, – прищурилась Арни. – И я без всяких усилий заберу твой меч. – Я не потеряю сознание, – упрямо поджала губы Риччи. Она крепче обычных людей, так что ей ничего не будет от такой ерунды. Пусть ей несколько раз казалось, что сознание мутится, и что ноги перестают слушаться – пока на ней держится шляпа, все в порядке. – Надеюсь, – хмыкнула Арни. – Иначе будет слишком скучно. Риччи надеялась лишь на то, что они встретят людей до того, как у нее кончатся силы. Но ведь у ее друзей силы кончатся раньше? «Надо было сразу об этом подумать», – выругала она себя. – «Надо было оставить их в лагере, взять часть воды и отправиться за помощью в одиночку». Она могла бы идти быстрее в собственном ритме и отдыхать меньше, а остальные поберегли бы силы. Но хоть и с опозданием они еще могли исполнить этот план. Риччи решила начать с Арни. – Эй, если мы сегодня до привала не встретим никого… – То придется все-таки кинуть жребий, – закончила та. Риччи едва не запнулась о шпалу. – Что?! – шепотом поинтересовалась она, подавив желание повысить голос. Арни шла рядом, так что это было бы бессмысленной тратой энергии. – Почему сейчас? Мы ведь почти выбрались! Она не хотела раньше времени беспокоить друзей. Может, у нее получится поставить крышу Гиньо на место. – Потому что у нас нет еды и воды тоже нет, – ответила Арни спокойно, словно предлагала не убийство с каннибализмом, а поход в закусочную. – Нам придется использовать кого-то в качестве припасов. Жаль, что мы потеряли так много воды при крушении. – Значит, ты серьезно насчет жребия? – вздохнула Риччи. – Как никогда раньше. Мы в сквернейшем положении. – Тут ты права. Риччи не стала пытаться переубедить Арни. Стоило поберечь энергию для более важных вещей. Например, для схватки. Она посмотрела на клонящееся к земле солнце. Оно уйдет в песок практически прямо перед ними, чуть левее рельс. До заката осталось менее двух часов. – Ночью решим, кто это будет. Она не хотела драться на жаре, но ей был нужен свет. Гиньо кивнула. «Дождусь, пока солнце не коснется краем песка», – решила Риччи. – «И вытаскиваю меч». Арни шла справа от нее, но внезапность должна сыграть свою роль. Жаль, что она отправила Стефа замыкающим, потому что Льюис шагал неподалеку от них. Но Мэл и Берт должны быстро понять, как повернулась ситуация. Она не собиралась тянуть жребий. Все или ничего. Либо они пойдут дальше без Арни, Льюиса и Ким, либо эти трое отправятся дальше одни. Между краем солнечного диска и вершиной песчаной дюны осталось расстояние с полногтя, когда послышалась музыка. *** Когда Риччи разобрала в шуме ветра печальную мелодию, она решила, что это ее мозг начал творить странные вещи, потому что никто, включая Арни, не показал, что происходит нечто из ряда вон, и Риччи не стала вертеть головой и задавать вопросы. Если капитан сходит с ума, не стоит раньше времени оповещать об этом команду. Да и музыка, звучащая из неоткуда, еще безобидный симптом. Внезапно Стеф остановился так резко, что Юли налетела на него, и спросил: – Вы слышите? После его слов уже все остановились и прислушались. – Слышу, – сказала Риччи, поняв, что грустный перебор ей не чудится. Арни тоже кивнула с отстраненным видом, но ее плечи расслабились. Никому не нравится ловить себя на признаках начинающегося сумасшествия. – Это скрипка? – спросила Юли. – Скорее, мандолина, – заметил Берт. – Больше похоже на гитару, – возразил Льюис. – Какая разница? – пожал плечами Мэл. – Главное, что там впереди есть люди. – Уже совсем близко, – с придыханием произнесла Ким. Обе их команды сразу посветлели лицами и взбодрились. Куда сильнее, чем взбодрились бы от стейка из человечины или пары стаканов чужой крови. – Мы не будем тянуть жребий, – шепнула Риччи, поравнявшись с Арни на секунду. – Не будем, – кивнула та. Риччи задумалась на мгновение о том, какой знак Гиньо выбрала для того, чтобы определить момент нападения. Ведь не собиралась же она на самом деле участвовать в жеребьевке? *** Звуки по пустыне разносятся далеко, и им вскоре пришлось вспомнить об этом факте. Закат раскрасил пески во все оттенки красного – от розового до пурпурного, а они все еще не видели никаких признаков людей, кроме самой железной дороги и мусора, брошенного теми, кто ее проложил. – Скоро стемнеет, – заметил Стеф. – Не хотелось бы ночевать на чужом пороге, но это лучше, чем идти в темноте. – Если ничего не увидим до темноты, остановимся, – сказала Риччи. – Ночевать в пустыне холодно, – проворчала Арни. – Когда выйдет луна, сможем продолжить путь, – предложил Льюис. – Небо ясное. Между ними и источником звука легла глубокая каменистая расщелина. – Обойдем? – предложила Гиньо, остановившись на краю. – Нет, – ответила Риччи. – Нам нужно вниз. В предзакатных сумерках она разглядела на дне какой-то блеск и густую тень от растений. Если в этой пустыне и была вода, то сейчас они были к ней как никогда близко. – Это надежней, чем идти куда-то, как крысы за дудочкой, – сказала она. – Если только мы не переломаем ноги, спускаясь, – заметила Арни. Что было вполне вероятно. – Я спущусь первой, – сказала Риччи. – Может, там ничего и нет. Давайте мне все фляжки. – Я с тобой, – тут же сказала Гиньо. Очевидно, она не хотела уступать роль лидера и опоры команды. Поскольку большая часть людей оставалась наверху, Риччи закрепила за камень веревку для страховки. С ней – и ее опытом лазанья по снастям в любую погоду – спуск и подъем становились не опаснее катания на лифте. К ее тайной досаде Арни практически пренебрегала веревкой, а двигалась при этом так же быстро. – Если ты сломаешь себе шею, я не собираюсь тащить тебя наверх, – предупредила она, но Гиньо только усмехнулась. На дне они обнаружила длинную и узкую лужу мутноватой воды. Вероятно, в сезон ливней расщелина становилась руслом бурной реки. – Я надеялась на родник, – сказала Риччи, смотря на лужу. – Но эту воду можно процедить несколько раз и пить. Хотя бы по нескольку глотков на человека, чтобы никто не упал в обморок до того, как они найдут город, деревню или шатер бродячих артистов. *** Почти стемнело, а они так и брели по дюнам. «Еще несколько минут и придется остановиться, чтобы не спотыкаться в темноте», – подумала Риччи, поднимаясь на очередной холм. – «Спустимся с этой груды песка и я прикажу бросать якорь». Но с вершины холма они, наконец, увидели город. Хотя он скорее походил на временный лагерь, потому что большая часть «домов» представляла собой палатки разных цветов, размеров и форм. Среди веревок и брезента виднелось лишь два или три деревянных строения. – Времена освоения Дикого Запада, – произнесла Арни. – Могло быть и хуже. Хотя бы не будут спрашивать документы. От города доносился тот же пьяный разгульный шум, что накрывал по вечерам Тортугу, но печальная мелодия продолжала звучать, вплетаясь в него. – Давайте спустимся и найдем кого-нибудь из местных, – сказала Риччи. Судя по пьяным песням и звону бутылок, найти кого-нибудь вменяемого будет нелегко. Они оказались на задворках городка рядом с мерзко пахнущей ямой и зарослями какого-то колючего кустарника. И играющей гитарой – Риччи была уверена, что источник звука уже совсем близко. Эта мелодия так не вязалась с обликом лагеря, что Риччи тянуло на звук. Остальные брели за ней – от усталости они не поняли, что капитан не идет кратчайшим путем к разгару общего веселья. Они едва углубились в лабиринт палаток и сразу наткнулись на крошечный костерок у небольшого шалаша из веток, перед которым сидел человек, настолько увлеченный игрой на своем инструменте – похожем на гитару, но сильнее вытянутом – что не обратил внимания на их появление. Прерывать игру казалось невежливым, и Риччи замерла в ожидании момента, когда он их заметит. Ей понадобилось непозволительно много времени, чтобы понять – он не сможет их увидеть. Тонкие пальцы ловко перебирали струны, а падающие на лицо волосы прикрывали черную повязку, скрывающую глаза. Но это, разумеется, не означало, что он не был в курсе их появления. Мелодия ускорилась и через мгновение оборвалась. Музыкант поднял голову, и Риччи увидела его красивое спокойное лицо. Они могли бы встретиться взглядами, если бы не повязка. – Вам лучше смешаться с толпой до того, как здесь пройдет патруль, – сказал он, к ее огромному облегчению, на исковерканном, но узнаваемом английском. Риччи не была уверена, что сможет понять человека без зрительного контакта. Ей приходилось беседовать с теми, кто видел лишь одним глазом, и с теми, кто почти ничего не видел двумя, но иметь дело с полностью слепыми не приходилось. Общество, в котором она вращалась последние годы, не отличалось терпимостью к инвалидам. Но содержанию его слов Риччи удивилась еще больше. – С чего ты взял, что нам это надо? – озвучил ее мысли Стеф. Музыкант слегка наклонил голову набок, словно хотел получше разглядеть их всех – по-видимому, этот жест выражал удивление. – Я никогда не встречал вас раньше, – произнес он уверенно. – А я знаю всех в лагере. – Мы новички, – идея выдать себя за старожилов этого места все равно не имела шансов. – Мы… слегка заблудились. Меня зовут Риччи Рейнер. Остальные тоже представились по очереди – даже Арни, сделавшая это последней и с некоторым нежеланием. Музыкант слегка поворачивал голову на каждое слово и легко кивал после каждого имени. – Меня зовут Реджинальд Клэйд, – он поднялся после того, как представилась Гиньо, и склонился в легком изящном поклоне. – Но все зовут меня Джеем. Я сочиняю песни, играю на виоле и этим зарабатываю себе на жизнь. – Мы еще не из тех, кто «все здесь», – заметила Риччи. – Но хотели бы ими стать, Джей. – Тогда вам стоит обратиться к мистеру Чеавзи, – сказал тот, не проявляя ни малейшего удивления, словно подозрительные личности каждую ночь выходили к его костру. – Утром, конечно. Едва ли он обрадуется, если вы отвлечете его сейчас. Риччи не стала уточнять, от чего. – Разве тебе не следует быть среди тех веселящихся людей, – спросил Стеф. – Ведь именно этим зарабатывают музыканты? – Им достаточно весело и без моей музыки, – ответил Джей, слегка улыбнувшись. – Да и эта мелодия не слишком подходит для веселья. – Тогда почему ты играешь ее? – Сегодня я играю для того, кто уже никогда не услышит музыки. Риччи не стала расспрашивать. У них было достаточно своих проблем. – На строительстве всегда нужны рабочие, верно? – Льюис совсем не выглядел обрадованным перспективой класть рельсы. – Да, – кивнул Джей. – Но и охранники крайне нужны. Риччи кольнуло тревогой. Сначала известие о патруле, потом этот намек. Когда начинают усиленно требоваться солдаты, от строя лучше держаться подальше. Но не идти же им таскать шпалы? Спрашивать Джея, как он понял, что их руки больше привычны к клинкам и пистолетам, чем к киркам и лопатам, Риччи не стала. Она и сама догадывалась, что по звукам: трению ножен об одежду, позвякиванию патронов, а также их походкам и манере говорить. Ну и по запаху пороха и старой крови, въевшейся в кожу. – Почему ходят патрули? – спросила Риччи, стараясь не выдать голосом своего напряжения. – Из-за лесных разбойников, разумеется, – ответил Джей и слегка нахмурился. – Разве на вас не напали по дороге? Почему тогда вы на своих ногах? – Наши лошади что-то съели и пали, – Льюис быстро сориентировался. Возможно, в этом мире не приручили лошадей и использовали каких-нибудь ездовых ящериц, но и рассказывать про кораблекрушение было рискованно: строят ли в этом мире корабли? Но Джей лишь кивнул и не стал спрашивать, откуда они и почему решили отправиться на край света. Видимо, как и на Тортуге, здесь было не принято задавать подобные вопросы. – Мистер Клэйд… – начала Юли. – Просто Джей, мисс, – с улыбкой поправил ее тот. – Подскажите, пожалуйста, где мы можем поесть и переночевать, – закончила она. – Еду готовят дважды в день. Боюсь, уже ничего не осталось. – Просто скажи, где в этой дыре можно получить комнату, – буркнула Арни. – Или хотя бы просто восемь коек, – добавил Льюис. – Боюсь, – с тем же сочувствующим выражением лица ответил Джей, – что в нашем поселке нет ни гостиницы, ни постоялого двора, ни комнат для сдачи. Если только не брать в расчет местный бордель, но думаю, это не то, что вам нужно. – А где же живут те, кто к вам присоединяются? – удивилась Риччи. – Чиновники сюда еще не добрались. Так что все просто выбирают себя участок и ставят себе жилище. Если у вас нет с собой необходимого, в магазине можно купить, но он откроется только утром. – Есть, – без энтузиазма кивнула Риччи. – Пойдемте, ребята, выберем место почище. Надо было подумать о том, как они разместятся на ночь, но Риччи занимал еще один вопрос: – Прости, я забыла спросить, как называется ваш поселок? – Счастливый, – ответил Джей невозмутимо. И повторил, пока Риччи в недоумении хлопала глазами. – Поселок Счастливый. – Ты шутишь? – не поверила она. – Не сейчас, – ответил он. – На том месте, где будет станция, стоит щит с названием. «Тот, кто придумал это название, был большим шутником», – подумала Риччи. *** – Милейший парень, да? – шепнула Юли, когда они отошли от шалаша музыканта. – Настоящий джентльмен. Риччи согласно кивнула. Эгоистичная ее часть радовалась тому, что подруга считает «милейшим» джентльмена, которого зовут не Стеф Томпсон. Пусть даже и преждевременно. – Да, он симпатичный, – кивнула Риччи, думая о том, где им найти свободное место между чужими палатками. – Замечательно, – обрадовалась Юли. – По-моему, ты ему тоже понравилась, – шепотом добавила она. Кажется, не только Риччи была рада тому, что другая обращает внимание на джентльменов, не являющихся Стефом Томпсоном. Арни, разумеется, их слышала и не могла не высказаться: – Мне он не нравится. Ее тон был таким, что Риччи сочла нужным предостеречь: – Убивать кого-то в первый же день нашего присутствия здесь неразумно. – Я не собираюсь его убивать, – ответила Гиньо достаточно громко, чтобы ее услышали все. – Просто советую не покупаться на слащавую улыбочку проходимца с бренчалкой. – Он вас нервирует, босс? – спросил Льюис удивленно. – Странно, что кого-то, кроме вас, беспокоит обычный менестрель, – усмехнулся Стеф. – Разве вы не можете всего лишь словом заставить его сделать все, что угодно? – Я не называю себя беззащитной, – оскалилась в ответ Арни. – Но вот как раз Приказ я ему отдать не могу – ведь он не видел и никогда не увидит моих глаз. Риччи даже сбилась с шага, осознав, что им только что открылось слабое место ее дара. Хотя они мало от этого выиграли, потому что среди них не было слепых. Джей нравился Риччи, хотя она и чувствовала в нем что-то. Как его способность не подчиняться Приказам Гиньо, не прилагая к тому никаких усилий. «Наверное, из-за того, что он не может нас видеть, он не чувствует в нас с Арни чуждых существ», – предположила она. – «И поскольку я не вижу его глаз, я не могу поймать тени страха на их дне». Ей следовало помнить, что слепые учатся замечать не меньше, чем обычные люди. *** У них имелось только некое подобие палатки – большой кусок парусины, бывший запасной парус. Берт предусмотрительно прихватил его при уходе с корабля, а Мэл самоотверженно дотащил. Достаточно большое полотно, чтобы соорудить из него убежище для пяти человек. Для восьмерых оно будет уже тесновата. Но они добыли корабль и все его содержимое вместе, поэтому палатка принадлежала также и команде Гиньо. Едва ли Арни согласилась бы жить в таких условиях, но раздобыть что-нибудь получше она могла только днем. – Кажется, здесь ровное место, – сказал Мэл, останавливаясь на клочке земли между чужими палатками. – И не воняет, – пробурчала Гиньо, что, по-видимому, означало согласие, потому что Льюис и Ким тут же побросали сумки и рухнули на песок. Кое-как они натянули парусину, почти в полной темноте и скорее мешая, чем помогая друг другу. Разумеется, они не собирались перемешиваться между собой – как и раздеваться – но пространства палатки не хватало, чтобы оставить хотя бы условные пару дюймов «нейтральной полосы». – Я лягу с краю, – вызвался Мэл. Льюис просто молча устроился слева. Крайние места были самыми холодными и опасными: если кто-нибудь решит на них напасть, то именно крайним первым попытаются перерезать глотку. Ким устроилась поблизости от Льюиса, не демонстрируя обычного отвращения к нему, а Арни легла рядом с ней. И Риччи осознала, что второй фланг придется прикрывать ей – едва ли Юли или кто-то из парней сможет уснуть бок о бок с чужой Вернувшейся. Но меч она положила по другую сторону от себя – Гиньо вряд ли попытается стащить ее сокровище, пока Риччи спит, но стоило поостеречься. Юли устроилась рядом с ней, а Стеф лег посередине, и, судя по их дыханию, все они засыпали, едва их головы касались «подушек» из сумок и дорожных мешков. *** Удивительно, но храп Арни стал для Риччи сюрпризом, несмотря на прежнюю совместную ночевку и все время на корабле. В мотеле она напилась, а на «Барракуде» они никогда не спали в одном помещении – они старались даже не спать одновременно. Так что у Гиньо ни разу до этого не было шанса сладко похрапывать прямо на ухо Риччи. Можно было бы повернуться к ней спиной, но с другой стороны от Риччи крепко спала Юли, у которой имелась привычка больно пихаться во сне. Хотя никакой ее удар не мог причинить Риччи настоящего ущерба, она все же предпочитала, чтобы внезапный тычок локтем посреди ночи приходился в лопатки, а не в грудь. Риччи осторожно села и окинула взглядом спящую компанию, в призрачной надежде найти кого-то с бессонницей. Но дневной переход вымотал всех, так что ни у кого не возникло проблем с отходом ко сну. Ничье дыхание не выбивалось из общего спокойного ритма. Ее глаза привыкли к полумраку, и она видела, как вытянулся Льюис, и как Ким уткнулась носом в сгиб его локтя – никогда не подумаешь, глядя на эту пастораль, что эти двое вечно ругаются до хрипа. Риччи посмотрела в другую сторону – Юли положила голову на сложенные ладони, и явно готовилась коленом заехать Риччи в бок или по почкам. Стеф закинул руку и ногу на Берта, а тот спал слишком крепко, чтобы возражать. Эту позу, конечно, нельзя было назвать предосудительной. В холодные ночи на «Барракуде» во время плаванья через океан Юли иногда по утрам оказывалась почти полностью лежащей на Риччи, и никто из них не смущался по этому поводу. Арни продолжала с наслажденьем храпеть. Риччи улеглась на место, понимая, что, если она хочет хотя бы на пару часов сомкнуть глаза этой ночью, ей нужно что-то сделать. Она осторожно толкнула Гиньо в плечо, заставляя ее перевернуться на спину. Благо из-за прижавшейся к Льюису Ким позади той осталось немного места. Теперь Арни издавала звуки потише – и хотя бы не ей в ухо. Засыпая, Риччи подумала о том, что спать в одной кровати лучше с кем-то вроде Берта, но она все равно не возражала бы по утрам скидывать с себя руки и ноги Стефа.