Капитан Риччи

Их разбудил громкий и протяжный гудок, пронесшийся над лагерем – его нельзя было не услышать, особенно с таким слухом, как у Риччи. Она подскочила на месте так резко, что едва не столкнулась лбом со столь же внезапно разбуженной – и сильно этим недовольной – Арни. Судя по долетавшим до них голосам из соседних палаток, этот сигнал призывал к завтраку. Но пока они выбирались из палатки и вытаскивали Ким и Берта, на которых она рухнула, все стихло. Очевидно, к раздаче еды они опаздывали. Впрочем, им все равно не полагалось доли в общем котле. Закончив приводить себя в порядок, Риччи обратила внимание на то, что пистолеты, которыми Льюис и Ким сверкали всю дорогу, исчезли с их поясов, зато появились короткие клинки со слегка искривленными лезвиями. Арни перехватила ее взгляд и сказала: – Нельзя светить оружием другого времени перед теми, от кого нельзя избавиться. Риччи согласно кивнула. Ее пистолет тоже стоило бы переложить в сумку – под курткой, которую она расстегивает в жару, его может увидеть кто угодно. У Гиньо и вовсе не было никакого оружия – только маленький, совсем игрушечный, пистолет на правой лодыжке. – А вот вам стоит раздобыть оружие поновее, – заметила она снисходительно. – Судя по железной дороге, здесь уже изобрели револьверы и фабричные патроны. – Не обязательно, – возразила Риччи. – Мы в другом мире, и неизвестно, как тут шел прогресс. Нужно увидеть оружие местных прежде, чем показывать свое. – Если уж они придумали поезда, то они точно изобрели что-то получше, чем ваши допотопные грохоталки, – закатила глаза Гиньо. – Ты еще не видела этих поездов. Может, они даже не на паровом ходу. – Даже если и так, – вставил Стеф. – Это еще не значит, что сменить оружие будет хорошей идеей. Мы привыкли к тому, чем пользуемся. – И мы годами выбивали из людей мозги с помощью этих «грохоталок», – добавила Риччи. – Пользоваться пистолетами этих времен не так уж сложно, – сказал Льюис, делая вид, что не лезет в не свое дело. – Даже Ким смогла научиться, не прострелив себе голову в процессе, так что для вас это не составит усилий. – Я бы прострелила тебе башку прямо сейчас, – прошипела Ким. – Давайте выдвигаться, – прервала начинающуюся перепалку Риччи. – Пока, возможно, что-нибудь осталось. – Думаете, мы выглядим достаточно внушительно, чтобы нас наняли в качестве охранников, капитан? – спросил Берт. – Думаю, местные власти не слишком придирчивы, – успокоила его – и себя заодно – Риччи. *** Плутая между палаток, забредая в тупики и теряя направление под аккомпанемент своих бурчащих желудков, они выбрались на большую площадь с грубо сколоченными столами и скамьями под навесом на столбах, которых на всех не хватало, так что люди с мисками баланды подозрительного цвета сидели еще и на бревнах, подстилках и прямо на песке. Одежда, в они пережили кораблекрушение и путешествие по пустыне, ничуть не выделяла их из толпы, даже выглядела поприличнее, чем у большинства. – Я уже не уверена, что хочу такой завтрак, – пробормотала Риччи, морщась от запаха. – Посмотри вон туда, – сказала Арни, показывая в сторону навеса. Под ним сидели люди, одетые пестро и разнообразно, но в более-менее чистое и целое. И у всех, кого могла разглядеть Риччи, было при себе оружие. – Могу поспорить, что там кормят получше. – Едва ли они согласятся поделиться. – Я раздобуду нам что-нибудь, – уверенно заявила Арни. – А вы найдите этого мистера Челси или как его там, который нас наймет. – Мы пойдем с ней, – тут же сориентировался Стеф. – Нужно же помочь нести все это. – Не волнуйся, мы и тебе оставим, Риччи, – пообещала Юли. Они начали пробираться сквозь толпу – хоть она и была плотной и беспорядочной, это не составляло проблем, потому что Арни шла первой, и если кто-то оказывался у нее на пути, он отодвигался в сторону, едва встретившись с ней глазами. Ей даже не требовалась отдавать Приказ, никто на инстинктивном уровне не желал связываться с Вернувшейся. Точно так же они расступались и перед Риччи, когда она брела через площадь, пахнущую потом, машинным маслом и баландой. Она понятия не имела, где ей искать «управляющего» в этом хаосе, но она заметила их Джея на ступенях деревянного здания с миской на коленях, поставившего свой инструмент в плотном кожаном чехле рядом, и без раздумий направилась к нему. – Доброе утро,– сказала она, присаживаясь на ступеньку поблизости и стараясь не смотреть в его миску. Хотя Джей не увидел бы, даже если бы она что-то вытащила из нее. – Доброе утро, Риччи, – кивнул он. – Ты случайно не знаешь, где найти управляющего? – Он прямо в этом доме, – ответил Джей. – За этой дверью. Но я бы не стал беспокоить его во время завтрака, – остановил он поднимающуюся на ноги Риччи. – Завтрак, да, – она поморщилась от ноющей пустоты в желудке. – Я могу поделиться с тобой, – предложил Джей. – Нет, мои друзья мне что-нибудь принесут, – мужественно отказалась Риччи. – Хотя я не отказалась бы позавтракать с управляющим. Он, должно быть, ест что-то получше, чем разливают из тех ведер. – Верно, – кивнул Джей. – Хотя и не намного. Всю еду приходится вести издалека. – А как же лес? – Риччи посмотрела на темную полосу на горизонте, которая определенно состояла из густо растущих деревьев. – Как же дичь, ягоды и фрукты? – За них легко можно поплатиться жизнью. Лес – последний рубеж дикарей, и они отчаянно его защищают. Даже солдаты не рискуют входить в него без крайней нужды, а простые рабочие боятся его больше преисподней. – Но разве… – не требовалось больших знаний в навигации, чтобы понять: рельсы ведут прямо по направлению к лесной полосе. – Дорога не пройдет прямо через лес? – Вообще-то так и предполагалось, – кивнул Джей. – Но дикари сопротивляются сильнее, чем рассчитывало руководство «Грэльских железных дорог» и комендант гарнизона в Йеллоустоунсе. Строительство под угрозой. Риччи видела у охранников длинные ружья. Превосходство огнестрельного оружия обычно обеспечивало переселенцам те земли, на которые они положили глаз. Почему возникли проблемы? – Разве так тяжело разделаться с горсткой дикарей? – закинула она удочку. – Многие, думающие так же, похоронены на месте старого лагеря. Мы на их территории. И у них есть свои преимущества. – Какие же? – Прочти объявления на доске, – посоветовал Джей. – И сама поймешь. Без веса официальных бумаг эта история похожа на дешевую байку. Заинтригованная Риччи так и собиралась поступить, но увидела, как, раздвигая по пути толпу, словно горячий нож масло, к ней двигается Арни со свитой из мрачно зыркающей по сторонам Ким и чего-то жующего на ходу Льюиса. Судя по ее целеустремленному виду, ей срочно требовалось что-то сказать Риччи. Возможно, она услышала что-то, заставившее изменить свои планы. Риччи уже и сама задумалась, разумно ли оставаться в лагере. Если бы их путь не совпадал с направлением строительства дороги, Риччи покинула бы это место, как только им удалось раздобыть припасы – необязательно законным путем, но их путь в любом случае пролегал через лес. Риччи всерьез задумалась о том, что двигаться впятером будет быстрее и незаметнее – а от того безопаснее. Арни же, скорее всего, отправится на восток – ей нет нужды бродить по диким землям. На пару секунд она даже забыла о том, что состоится в итоге только одно из двух путешествий. *** Уверенным взмахом руки Гиньо отстранила Льюиса и Ким и уставилась на Джея, явно желая остаться с Риччи наедине. Тот, кажется, почувствовал ее взгляд кожей. – Мне нужно отправить сообщение, – сказал он, поднимаясь. – Не возражаете, если я зайду первым? Дилижанс придет сегодня днем… если его не захватят дикари. Риччи подала ему футляр, который оказался весьма увесистым для куска дерева со струнами. Может, он хранит в нем заначку? Мелкими медными монетами? Когда Джей скрылся за дверью, Арни заговорила: – Я собиралась разобраться с тобой, когда мы встретим кого-нибудь, кроме грифов и ящериц, и сейчас было бы самое подходящее время. – Ты это хотела мне сказать? – слегка удивилась Риччи. – Если ты вызываешь меня на дуэль, дай сначала поесть. Она не ожидала такой откровенности. Гиньо не походила на человека, который делает предупредительный выстрел. – Я предлагаю продлить наш договор, – продолжила Арни, смотря в сторону, словно ей было неловко. – До тех пор, пока мы не разберемся с новой угрозой. Риччи почему-то подумала, что она говорит о Джее, но тут же поняла, что Арни смотрит не просто в сторону – она смотрит на лес. – Ты говоришь о дикарях? – уточнила она. – Да, об этой банде местных индейцев. – Но чем они могут быть опасны… для нас? – Риччи понизила голос. Она не возражала против идеи объединиться с Гиньо еще на некоторое время, но без очевидной причины это предложение походило на ловушку. – Они сами – ничем, но вот кое-кто… Дьявол! Ким, ты не прихватила эти бумажонки? – Нет, босс, – откликнулась мулатка. – Вон там висят такие же, – сказал Льюис. И все они вчетвером оказались у доски объявлений, про которую говорил Джей. Главное центральное место на ней занимали три пожелтевших листа – один из них объявлял награду за каждую голову дикаря или иным образом доказанный факт убийства. – Это месячное жалование местных солдафонов, – заметила Ким. – Неплохо за один труп. – Они не обещали бы так много, если бы его было легко добыть, – сказал Льюис. Вторая назначала награду за «главаря разбойников» и демонстрировала потенциальным охотникам за головами его лицо – угрожающую бандитскую физиономию в обрамлении сложного головного убора из перьев и причудливого ожерелья, по которым его, видимо, и полагалось опознавать. – Он в таком виде и нападает на дилижансы? – удивилась Риччи. – Без них его будет просто не узнать. Или на это и расчет? – Это элемент устрашения врагов, – объяснил ей Льюис. – И, наверняка, важная индейская реликвия, так что правительство и железнодорожная компания компании заплатит просто за нее саму. – Вы неплохо ориентируетесь во всем этом, – заметила Риччи. – Мы жили во времена, когда они еще доставляли настоящие неприятности, а не спивались в резервациях, – ответил он с мрачным видом, вызванном, похоже, воспоминаниями. Третий плакат был самым новым и сумма, крупно написанная на нем, была самой значимой. Если Риччи правильно оценила уровень местных цен, на эти деньги можно было приобрести большое поместье. «Человек, за которого дают столько золота, здорово насолил властям», – подумала она. Ей самой довелось бывать в списках тех, за чьи головы назначили цену, но не в верхних строчках – дискриминация женщин, очевидно – и никто не рисовал ее портрета, что, судя по представшему ее взгляду, и к лучшему. Первым, что бросилось ей в глаза, когда она посмотрела на портрет над традиционной надписью «живым или мертвым» было отсутствие той жуткой уродливой прически с выбриванием частей головы – просто черные волосы до плеч. Но и в целом он не слишком походил на местных аборигенов. – Он ведь не… – начала она, разглядывая лицо, которое художник изобразил искаженным в жуткой гримасе, которая по замыслу, вероятно, была яростной, но походила на истерический приступ. – Он европеец, – сказала Арни. – Или как тут называют нашу с тобой расу. Но проблема не в этом. Он не просто европеец. Риччи отвела взгляд от оскаленных зубов и выпученных глаз и обратила внимание на одежду – ее наметили весьма схематично, но даже очертания воротника и верхняя пуговица выглядели чужеродно. А потом она присмотрелась к медальону. – Это что, полицейская эмблема? – поразилась она. – Ее ведь создали позднее? – Да, – кивнула Арни. – Полицейский значок. Но и без него я бы узнала это лицо. Его зовут… звали Эндрю Лефницки. Под ее показным раздражением проглядывал страх. – Он действительно заключил контракт, – произнес Льюис еле слышно. Один шанс из миллиона. Что ж, он иногда выпадает. В отличие от покусывающей губу Гиньо или безотчетно нащупывающей на бедре пистолет Ким Льюис не выглядел даже встревоженным. Либо его отношения с Лефницки были куда лучше, чем у Арни, либо он заранее сдался. – Итак, он вернулся с того света, и у него на тебя зуб… если он, конечно, помнит об этом, – заключила Риччи. – Нам надо поостеречься, но не думаю, что это большая… – Это огромная проблема! – вышла из себя Арни. – Открой глаза и посмотри на его имя. Эндрю Лефницки, разумеется, как и все они, забыл – вернее, отдал в обмен за возможность переродиться свое прежнее имя. Он должен был придумать себе новое. Или его придумали за него. – Лэй Лонга, – к счастью, ее способности помогали переводить с других языков. – «Воин с длинным мечом». Что в этом такого? – Индейцы не пользуются длинным клинковым оружием, – объяснил Льюис. – У них недостаточно развитая культура, чтобы их изготавливать, и они не умеют ими владеть. Но если это то, о чем думает шеф… – Разумеется, это оно! – раздраженно вставила Гиньо. – Чем оно еще может быть?! – То это очень древний меч, оставшийся им наследством из старых времен, – спокойно закончил Льюис. – Такой же, как у меня, – наконец, до Риччи дошла соль ситуации. Бывший подручный Арни, выброшенный ей, как надоевшая игрушка, за неприлично короткое время сумел добиться того, за чем она безуспешно гонялась десятилетиями. Было от чего выйти из себя. – Я могу заполучить всего лишь один меч, – сказала Гиньо. – И почему бы заодно не избавиться от него? Я предлагаю союз до тех пор, пока мы не прикончим Эндрю… то есть Лэя Лонгу. Арни протянула руку с таким видом, словно первым, что она сделает, заполучив «божественное оружие», не будет попытка ее убить. И Риччи пожала ее, словно совершенно не подозревала о намереньях Гиньо и не собиралась прикончить ее раньше. Риччи не упустила из виду того обстоятельства, что для Арни союз с ней против Эндрю Лефницки так же выгоден, как и союз с Лефницки против нее. Она убила Эндрю Лефницки, но он едва ли помнит об этом, а вот Риччи и ее команда отлично помнили попытки Гиньо избавиться от них. Но Риччи никогда раньше не встречала противника, который владел бы подобным оружием – она оказалась в положении шулера, столкнувшегося с умельцем, имеющим такой же набор козырей в рукаве. Никакая помощь не будет лишней. *** Мистер Чеавзи был не слишком внушительным для того, кто распоряжался несколькими сотнями человек на краю цивилизации – даже Риччи со всеми ее возможностями не хотела бы оказаться на его месте. Когда управляющий снял шляпу, чтобы вытереть пот, Риччи заметила среди его жестких прямых волос, зачесанных назад, намечающуюся лысину. Даже вломись к нему в офис дикари во главе с Лэем Лонгой, он велел бы им зайти попозже. К счастью, с ними была Гиньо. Никто другой не смог бы не только наняться на работу – и заставить нанять с собой еще семь человек – но и получить жалованье за месяц вперед. К несчастью, им не полагалось никакого снаряжения, кроме ружей, которые не пришлись по душе никому из них, а по габаритам подходили разве что Мэлу. А для того, чтобы заступить в патруль, им требовались лошади. – Наше дежурство на следующий день, – сказала Арни, когда они выбрались из пыльного заставленного офиса на улицу и вдохнули чуть более свежего воздуха. – Будет подозрительным, если мы не будем совсем ничего делать. Нам нужны лошади. Хотя бы две пары лошадей. – Предлагаешь их… «одолжить»? – предположила Риччи. – Только не в том месте, где мы собираемся задержаться, – сказала Арни. – Нельзя гадить там, где живешь. – Надо заполучить их честно, – согласился Льюис. – Может, мы и найдем лошадей, которых согласятся продать, но на что мы их купим? – поинтересовалась Риччи. В позвякивавшем в руках Арни мешочке было не так уж много монет, а им предстояло добыть не только лошадей. Хотя если Гиньо заставит кого-то продать им хороших скакунов по цене старых кляч, возможно, они и уложатся в бюджет. – Надо еще денег, – сказала Арни и перебросила мешочек – в котором, вообще-то, были их общие деньги, Льюису. – Здесь играют в карты? – спросила Риччи, догадываясь, каким будет способ добычи. – Да, во что-то, похожее на покер, – ответил Льюис, но он не выглядел уверенным в своих силах. – У меня нет настолько старой колоды, чтобы не вызвала вопросов, – сказал он. – Остается только считать карты, а это не так быстро и надежно. Много незнакомых людей… Стеф насмешливо фыркнул. – Отдай дело в мои руки, если боишься, – сказал он. – Я справлюсь. Льюис высыпал из мешка половину и перебросил остаток Томпсону. – Сыграем вместе, напарник, – произнес он, с ударением на последнем слове. – Я тоже хочу играть, – вызвалась Ким. – Упаси нас Бог, – хмыкнул Льюис. – Так мы останемся и без этих денег. – Надеюсь, во мне ты не сомневаешься? – с усмешкой спросил Стеф. – После Оллумби. – Если сумеешь быть так же хорош без своих фокусов, то мы с тобой оставим этих бедолаг без штанов, – оскалился в ответ Льюис. – Не увлекайтесь, – велела им Риччи. – Не хватало еще, чтобы нас выставили из лагеря за мошенничество. – Тебя уже однажды чуть не повесили за такое, – напомнила Льюису Ким, не скрывая злорадства. – С тех пор я многому научился, – отбил удар тот. – Я могу поболеть за тебя, – сказала Риччи Стефу. – И увидеть карты твоих соперников издалека. – Не стоит, – возразил он. – Лучше займись другими делами. Мы справимся. Риччи кивнула, стараясь не показать своего разочарования. – И все же, – сказала она, когда их игроки отправились на промысел, – Берт, присмотри за ними. Ты знаешь, чем может кончиться игра в таком месте. Фареска кивнул и растворился в толпе. Риччи оставалось только надеяться на то, что все будет в порядке. *** За столом – если можно назвать так ящик из-под табака, судя по остаткам этикетки – было только одно место. По видимому это и был местный салун – видимо, стулья, стойка и пианино в этих местах не прижились. – И это самая шикарная игра в городе, – вздохнул Стефан не без театральности. – Карты, наверняка, крапленые, – сказал Льюис, не поворачивая головы. – И при этом не так, как мы привыкли. Они с Томпсоном не первый день играли в покер. Как и сидящие за «столом» игроки. В этом мире могли быть совершено иные созвездия, но как и в карибских тавернах, и в нью-йоркских пабах, люди предпочитали тратить свое время, перебрасываясь картами и просаживая деньги. Они не смотрели друг на друга. Хоть они и пришли вместе, им нужно было создать впечатление, что они играют друг против друга. И при этом не забыть, что у них одна цель. – Я вступаю в игру, – заявил Стефан. – Присоединяйся, если не боишься. Томпсон был из тех, кто не просто любит привлекать к себе внимание, но просто не умеет иначе. Льюис краем глаза наблюдал, как он идет к игрокам и представляется. Скучающие зрители несколько оживились. Работа на публику не была коньком Льюиса. Зато за сто двадцать лет он прекрасно научился сливаться с толпой. Перешитый из старого одеяла плащ он стащил с веревки – тот был еще влажным, пришлось вывернуть его наизнанку. Льюис надеялся, что хозяин не сразу его хватится. Не мешало бы заменить обувь, но у него не было ни времени, ни желания избавляться от надежных армейских ботинок, так что он просто вымазал их грязью из лужи, делая их похожими на часть мусорной кучи. Лицо он вымазал пылью и сажей, и в качестве завершающей образ черты стрельнул самокрутку у какого-то рабочего, назвав по случайно услышанному имени. Теперь его не только с первого, но и со второго взгляда нельзя было отличить от местных. К тому времени за столом как раз освободилось место – один из игроков раздраженно хлопнул о доски картами и поднялся. Льюис неспешным шагом направился к «столу» под навесом. Он небрежно кивнул другим играющим и опустился на корточки – никто даже не задержал на нем глаз. Ни один из них не мог сказать, что узнал его, но всем казалось, что они его где-то видели. В таких местах, как этот маленький поселок, люди часто появляются внезапно и исчезают еще более неожиданно. Льюис вытащил из карманов монеты и ссыпал их перед собой, как и другие – получилась горка немногим меньше той, что возвышалась перед Стефаном – очевидно, от ушедшего игрока ему перепало не слишком много. Он окинул неспешным – ни в коем случае нельзя выглядеть любопытным – взглядом соперников: рядом с ним сидел парень с нашлепкой вместо левого глаза, Льюис попадал в его слепое пятно, что того нервировало; справа – седой рабочий, вроде как готовый уснуть над картами, но то количество монет, что лежало перед ним, нельзя было выиграть во сне; напротив возвышался смуглый мужчина с густыми черными усами, похожими на метелки, который угрожающе посмотрел на него из-под полей шляпы, стоило только Льюису открыть пару в ответ на его жалкую попытку сблефовать. Противник, который сам играет плохо и мешает играть другим. Последним игроком была женщина – но Льюис не сразу понял это из-за ее чрезвычайно пышной, и кажущейся еще более обширной из-за складчатого платья с грязным кружевом, фигуры. Она курила короткую трубку, выпуская столько дыма, что стол временами словно затягивало облаком. Они сыграли три или четыре партии, когда Льюис понял, что старик и женщина в сговоре. Должно быть, они уже не один месяц освобождали карманы самоуверенных новичков. Но Льюис не имел возможности поделиться своим открытием со Стефом, оставалось надеяться, что тот догадается сам. Томпсон в любом случае не подал бы вида, продолжая картинно тасовать карты, чем выводил из себя смуглого здоровяка, и улыбаться. Он точно когда-то зарабатывал на жизнь игрой в карты. Будь у Стефа больше времени, чтобы присмотреться к соперникам, больше денег для ставок – и если бы здесь подавали виски – ему непременно удалось бы выйти из игры с большей суммой, чем он пришел. Но им срочно требовались деньги, и Льюис собирался прибегнуть к грубому и простому методу. Он поймал взгляд Стефана и за спиной одноглазого показал ему знак «ва-банк». Томпсон умел блефовать и нагнетать обстановку, имелись ли у него на руках стоящие карты или нет. Никто из их противников не выглядел так, словно у него есть сильная комбинация. По крайней мере, в двоих из них Льюис был уверен. Усач с еще более мрачным видом пододвинул к середине стола все оставшиеся у него монеты. Стеф невозмутимо поднял ставку. За ним повторили Льюис и одноглазый. Женщина и старик сделали то же самое – при этом они едва не переглянулись, выдавая волнение. Теперь все деньги стола составляли один соблазнительный куш. Льюис видел, как Усач похлопывает себя по бедру, и незаметно проверил, не зацепится ли за что-нибудь его плащ, если потребуется быстро его откинуть. – Открываемся, – прозвучало над столом. Все смотрели на Томпсона. Совершенно все. Даже Льюис, который в общем-то смотреть должен был в другую сторону. Под всеобщий единодушный выдох Стефан перевернул карты и продемонстрировал всем две десятки. Усач с раздосадованным рычаньем – а, ты думал, он опять полностью блефует? – бросил карты. Одноглазый и женщина сделали то же самое. Льюис краем глаза покосился на старика. Тот неспешно разгладил пальцами карты и выложил на стол одну, вторую и третью семерки. Льюису, которому пришло с раздачей две девятки, готов был танцевать от облегчения. Многие комбинации могли бы доставить проблемы, но не эта. По лицу старика расползлась довольная улыбка, он протянул обтянутую морщинистой кожей худую руку к деньгам. Льюис кашлянул, впервые за игру привлекая общее внимание. С хладнокровием и невозмутимостью, жуя давно потухшую самокрутку, Льюис выложил на стол три девятки. Одну из них он прихватил из сброшенных карт. Но никто не спешил хватать его за руки и обвинять. Все лишь с досадой смотрели, как золотисто-серебристо-медная россыпь исчезает в его мешке. Льюис не мог поставить «утешающую» выпивку, поскольку ее не подавали, и он предпочел не задерживаться ни на одну лишнюю секунду. На тот случай, если кто-нибудь все же подсчитал в уме карты. – Он жулик! – взвился Усач. – Никак иначе! Льюис замер. Тот не походил на того, кто может запомнить даже телефонный номер, но мало ли. – Очень вероятно, – поддержал его Стеф. – Давайте вывернем его рукава! Стараясь не терять чувства собственного достоинства, Льюис протянул руки в сторону Стефа – хотя Усач находился к нему ближе, никто этому не удивился, Томпсон отлично умел перетягивать внимание на себя. Его руки припрятали, разумеется, не только девятку, но и еще несколько потенциально полезных карт. Если они выпорхнут из-под манжет, как бумажные голуби, никому не потребуется других доказательств шулерства. Стеф грубо дернул пуговицы и продемонстрировал зрителям абсолютно пустые рукава. Усач разочарованно заскрежетал зубами. Льюис невозмутимо застегнул пуговицы, собрал деньги и отправился к палатке, не обращая внимания на следующих за ним по пятам Томпсона и Фареску. Вернуть «одолженные» карты в колоду было уже не его делом. *** Когда перед ней высыпалась горка монет разных достоинств, а также тоненькая пачка потрепанных бумажных купюр, первым, что спросила Риччи, было: – Вас не собираются за это побить? – Вполне возможно, – хладнокровно ответил Стефан. – Но они дождутся темноты, так что надо быстрее потратить наш выигрыш. Вообще-то, деньги принес Льюис, но он не стал поправлять Томпсона, очевидно, считая его вклад в победу значительным. – Ты думаешь, этого достаточно для того, чтобы купить четырех лошадей? – спросила Риччи, пытаясь осознать, какая сумма у них на руках. – Понятия не имею, – пожал плечами Стеф. – Нам все равно не дали бы выиграть больше, – сказал Льюис. «Если этого недостаточно, нам придется кого-нибудь убить и надеяться, что это припишут дикарям», – мрачно подумала Риччи. – А кто-нибудь из нас разбирается в лошадях? – спросила она. – Не хотелось бы, чтобы нам продали еле живое мясо. – Имеете в виду «кто-нибудь, кроме меня»? – хмыкнул Льюис. – Я кавалерист, так что не морякам говорить мне, как отличить клячу от скакуна. – Но едва ли тебе приходилось покупать коней в последнее время. Льюис вынужден был с ней согласиться. Риччи с надеждой посмотрела на Мэла, помня о его детстве, прошедшем на ферме. – Мне почти не приходилось иметь с этим дело, – сказал тот. – Но я слышал, что в первую очередь надо смотреть на зубы. – У моей семьи были лошади, – сказал Стеф. – А еще конюхи, грумы и кучера. – Ты хотя бы можешь самостоятельно сесть в седло? – хмыкнул Берт. – У меня была лошадь до того, как меня записали на корабль. Но ее выбирал отец, и я не стану ухаживать за ними в одиночку из-за того, что единственный умею это делать. – Нам еще предстоит их добыть, – напомнила Риччи. – Что-то мне подсказывает, что в условиях местного скудного снабжения, цена на лошадей сильно завышена. *** После трех пересчетов и небольшой дискуссии они, наконец, сошлись во мнении насчет того, сколько у них на руках оказалось денег. Но эта цифра ни о чем не говорила, поскольку они не имели понятия, почем им обойдутся лошади и где их вообще продают. С последним вопросом Риччи обратилась к уже проверенному источнику информации – Джею, найдя его на площади, рядом с шатром из грязного бархата, настраивающим струны. – На эти деньги вы сможете купить двух, в лучшем случае – трех лошадей, – сказал он, выслушав ее. – Я слышал, что некоторые собираются на Восток и продают лишнее имущество. – Нам нужны четыре лошади, – хмуро ответила Риччи. – Никто не продаст здесь обученную лошадь за ту сумму, что вы можете предложить, – покачал головой Джей. – Разве что больную. Или необъезженного мустанга. – Мустанга? – Необъезженного, – повторил он. – Но если кто-то из вас умеет объезжать диких лошадей, то это хороший выбор. Риччи не имела ни малейшего понятия о процессе обучения лошади хождению под седлом, но рассудила, что поскольку у них нет другого выхода, то с объездкой им придется как-то справиться. Она не задумалась о том, что Джей даже не спросил, каким образом им удалось получить места в охране пешими. *** Арни умела не только распоряжаться людьми. Торговец лошадьми быстро проникся к ней доверием, и принялся рассказывать о том, как тяжело идет торговля, как много требуют объездчики и ловцы, которые еще не перебрались на восток, как опасна дорога до Йеллоустоуна и как задешево там покупают лошадей. При этом он, разумеется, детально изучал вырез ее блузки. – Нам нужно восемь лошадей, – произнесла Арни, когда в потоке жалоб проскочила пауза. – У меня почти нет объезженных лошадей, – вздохнул тот. – Всего только пара и то… – Сойдут и необъезженные. – Вы умеет объезжать лошадей?! Риччи почувствовала запах прибыли… и работы. В обсуждение включился Льюис, и после некоторого торга стороны пришли к соглашению: за объезд восьмерых мустангов они получают восьмерых по бросовой цене. – Это сложно – объезжать лошадей? – спросила Риччи у Арни, когда все в общем было уже решено. – Не для нас с тобой, – фыркнула та. – Сложное всего делать вид, что работа заняла порядком времени. Ты никогда не ломала чью-то волю? С животными еще проще, чем с людьми. А остальное – вопрос техники. Риччи посмотрела через прутья ограды на теснящихся в загоне лошадей. Щиплющих травинки, фыркающих и трущихся друг о друга. Сломать волю? Устранить внутренний стержень, который заставляет живое существо преодолевать, стремиться и противоречить чужим словам? «Это всего лишь ездовое животное», – сказала она себе, но привлекательнее процедура выглядеть не стала. – Я покажу тебе, – сказала Арни, по-своему расценив ее молчание. – Это просто. Льюис, подведи мне кого-нибудь. Тот ловко набросил лассо, заарканил одного из обитателей вольера и подтащил его, злобно раздувающего ноздри, к ограде, давая возможность Арни установить прямой зрительный контакт. – Ты подчиняешься мне, – произнесла Гиньо, глядя в большие карие глаза. – Ты подчиняешься человеку. Она повторила эти слова несколько раз, и Риччи наблюдала, как с каждым разом в лошадиных глазах гаснет пламя стремления к воле. Арни замолчала, когда жеребец перестал бить копытом землю и рваться из петли, замерев на месте. – Осталось лишь показать ему основные команды, – довольно улыбнулась она. – И у меня тоже получится? – спросила Риччи слегка недоверчиво. – Для этого не нужен дар. Достаточно быть контрактником. Анжи… Один контрактник, которого я знала, справлялся даже лучше меня. Это обнадеживало. Риччи не собиралась показывать слабину, и делом чести стало для нее подчинить себе лошадей хотя бы для своей команды. – Помочь? – спросил Льюис, красуясь на одном из объезженных коней торговца, которого тот выделил для помощи в работе. – Выбирайте лошадей, а я их подгоню. Только уж своих обучайте сами, пусть сразу приучаются слушать вас, и сами привыкните к ним. Юли дернула Риччи за рукав. – Я отдам тебе самую смирную и уже все знающую лошадку, – вздохнула она. – Не обязательно, – фыркнула та. – У меня в детстве была та еще своенравная кобыла, так что я управлюсь с любой. И я хочу вон ту рыженькую. – Хороший выбор, леди, – сказал Хайт, приложив пальцы к шляпе, и умчался за указанной добычей. Риччи сглотнула, когда он притащил кобылу на веревке, и настала ее очередь работать. Как Льюис не натягивал лассо, рыжая все время дергала головой, и сбивала Риччи с мысли. В конце концов, она, не боясь даже удара копытом, перемахнула через ограду и сама вцепилась ей в гриву. – Ты подчиняешься мне, – произнесла она как заклинание. Ничего не произошло, и Риччи поняла, что сейчас ее укусят. – Ты подчиняешься мне! И почувствовала, как сопротивление ослабло. – Ты подчиняешься человеку, – сказала она, понимая, что это, в самом деле, так. – Отличная работа, – бросил Льюис. – Несите седло, леди. Кто следующий? Риччи посмотрела на табун, выглядывая кого-нибудь, кто не выглядел бы так, словно с удовольствием откусит ей руку. – Смотрите, капитан! – воскликнул Стеф. – Вон тот белый конь! Достойный носить капитана, не так ли? – Альбинос? Плохой выбор, – прокомментировал Льюис. – Это не просто конь, это вожак табуна. С ним будут проблемы. Лучше посмотри на вон того черного здоровяка. – Прекрасно, тащи его, – произнесла Риччи быстро. Но Томпсона нельзя было так просто отвлечь от того, что ему приглянулось, будь это заколка, шляпа, человек или конь. – Ну, разве он не прекрасен? – показательно вздохнул Стеф. – Разве вы не хотите разъезжать на таком? – Нет, я предпочту вон того милашку пегого, – ответила Риччи, не поддаваясь. – Уверен, что вы способны подчинить вожака. – Возможно, – кивнула Риччи. – Но он все равно останется строптивым, верно? – Верно, – кивнул Хайт. – Даже Арни не захотела связываться с ним, а она обожает эффектные вещи. – Но такой опытный наездник, как ты, ведь совладает с ним? – спросил Стеф, улыбаясь и облокачиваясь на изгородь. «Дешевый трюк», – мысленно фыркнула Риччи. – «Он не купит Хайта на такую дешевую уловку. Тому уже сто с лишним лет, чего он не видел?». – Разумеется, – ответил Льюис, приосанившись. – Всю жизнь мечтал о таком скакуне, – сказал Томпсон, ловя чужой взгляд. – Сделаешь это для меня? Еще несколько секунд Риччи пребывала в уверенности, что Хайт откажется. Не станет ради милой улыбки утруждать себя дополнительной нелегкой работой. – Хорошо, – кивнул тот. – Только потому, что ты будешь чудесно на нем смотреться. – Я тебе невероятно благодарен! Лью, ты чудесный человек, дружище! Хайт улыбнулся, и в изгибе его губ Риччи почудилось нечто хищное. «Этот идиот Стеф даже не спросил меня, хочу ли я подставляться под копыта альбиноса?», – подумала Риччи раздосадовано. Краем глаза она заметила, как напрягся Берт. – Это ничего не значит, – шепнула она успокаивающе. – Ничего, – согласился тот. – Просто Томпсон всегда получает то, что хочет, – добавил он с еле заметной горечью. – Ну, он хочет всего лишь белого коня, – выжала улыбку Риччи. – А чего бы не хотел Хайт, он этого не получит. «Я прослежу за этим». Она посмотрела на Стефа и Льюиса, которые все еще обменивались репликами о лошадях. Она привыкла к тому, что Юли получает бонусы «за красивые глаза», и к вниманию всех существ женского пола к Стефу, но ей еще не доводилось видеть, как за хлопанье ресницами Томпсон получает что-то от мужчины. Ей не стоило придавать этому эпизоду большего значения, чем он имел, но она невольно задумалась, сильно ли отличается это умение от ее способностей. И почувствовала себя виноватой – это было уже опасно близко от перекладывания на Стефа ответственности за ее чувства и оправданию самых бесчестных средств ради достижения цели.