Капитан Риччи

– Ты не собираешься идти на патрулирование? – спросила Риччи у Арни, не показывающей ни малейших признаков готовности к работе. Она растянулась возле костра так свободно и вольготно, словно лежала не на потертой циновке в грязном лагере на краю мира, а нежилась у бассейна пятизвездочного отеля. Риччи не могла расслабиться нигде в поселке. – Зачем? – хмыкнула Гиньо. – Я могу заставить начальника охраны просто «вспомнить», что я была на патрулировании. – Хочешь, он и тебя вспомнит? – Это не слишком честно, – буркнула Риччи. – Другие дежурят. И если бы она раньше узнала, то по-другому бы распределила пары. Не имело смысла оставаться с Гиньо вместо патрулирования со Стефом. – Таскаться ночью с ружьем утомительно, – зевнула Арни. – И еще скучнее, чем торчать ночью на палубе. «Может быть… Ночь, темнота, луна, пустыня», – Риччи вздохнула. Она ни на секунду не сомневалась, что Стеф и Берт вернутся с объезда на полчаса позже, чем требуется для того, чтобы преодолеть выделенный им маршрут. – Хватит и того, что я отправлю этих двоих идиотов, – Гиньо махнула в сторону Ким и Льюиса. – Но ты написала в расчетный лист восемь имен. И если насчет нее и Ким вопросы едва ли возникли, то появление в списке «Юлиана» и «Арнольда» Риччи могла объяснить лишь потрясающим действием дара Гиньо. – И ты не боишься оставить лагерь без защиты? – добавила она. – Все ждут нападения дикарей. Она содрогалась при мысли о том, что кто-то из ее команды окажется на линии огня, а ее не будет рядом. – Вот именно, – хмыкнула Арни. – Все ждут. Он не станет нападать, он же не идиот. Риччи не знала Эндрю Лефницки, поэтому не была так уверена. – Может и так, – сказала она. – Но только встать на сторону дикарей в этой войне не кажется мне умным поступком. Почему он на стороне индейцев? – Откуда я знаю, что взбрело в его голову? – Можно много интересного придумать, когда попадаешь на дикий запад, но вместе с индейцами нападать на поселенцев? Это сомнительная стратегия выживания. – Он и при жизни не отличался умом, – фыркнула Гиньо, противореча себе. – После смерти совсем свихнулся. Он собрался выиграть в войне против всего мира. – У него же не получится! Даже с его помощью индейцы… – Да, у него не получится. Потому что я буду править всем этим миром. Риччи решила пропустить последнюю фразу мимо сознания. – Тогда о чем он думает? – В нем есть немного индейской крови, – сказал молчащий до сих пор Льюис. – Никогда не замечали? По разрезу глаз видно. Одна восьмая. – Будь ее больше, он был бы вовсе ни на что не годен, – хмыкнула Арни. – Как и все индейцы. – Но для льготы на обучение достаточно, – вставил Льюис. – Вам двоим, кстати, пора идти, – напомнила Риччи. – Перед патрулированием будет инструктаж, и шериф злится, если на него опоздать. Ее не беспокоило, получат ли кровники Арни взбучку или нет, но хотелось кое-что спросить у той с глазу на глаз. – Ты серьезно настроена убить его? Эндрю Лефницки? – спросила она, когда те удалились достаточно, чтобы их пикировку нельзя было разобрать. Не то, чтобы она переживала, не дрогнет ли в последний момент у Арни рука, но все же… – Конечно, – кивнула Гиньо решительно. – Но если дикари признали его своим, добраться до него не так уж легко. – Если понадобится, я уничтожу каждого аборигена, – ответила Гиньо с чрезвычайной легкостью для столь серьезного заявления. Даже Риччи, не имеющая привычки переживать из-за убийств, поежилась. – Никогда не пойму твоей кровожадности. – Только не говори мне, что ты не получаешь удовольствия от убийств, – усмехнулась Арни. – Даже от бессмысленных. Особенно от бессмысленных. Риччи проглотила слова «совершенно точно абсолютно нет». – Я считаю подобные чувства недостойными, – сказала она чистейшую правду. Арни отчетливо хмыкнула. Считать чувства недостойными – не значит, не испытывать их. И они обе понимали это. Но Риччи очень старалась – ради друзей и ради себя самой – не увлекаться. Не считать убийство легким выходом. Не убивать без крайней необходимости. Не думать об убийствах как о чем-то… красивом… увлекательном… завораживающе окончательном. Ощущение чужой жизни в руках приносили сильнейшие эмоции, а Риччи питала слабость к сильным эмоциям, если не сказать «зависимость». – Как думаешь, кем ты была в своей настоящей жизни? – спросила она, чтобы перевести тему. – По-моему, эта жизнь выглядит настоящей до невозможности, – хмыкнула Арни. – Ты же знаешь, что я не помню конкретики. Я могла быть домохозяйкой, любительницей сериалов. Или сотрудником чего-то, вроде проклятого Бюро, с лицензией на убийство. Равновероятно. А что насчет тебя? – Ну, думаю, что я была… обычной школьницей. И даже, кажется, сумела поступить в колледж. – Очень оригинальная жизненная история, – не удержалась от сарказма Гиньо. – Да, самая вероятная, верно? Большинство людей живут не слишком оригинальными жизнями, – луна ли так на нее действовала, пара глотков мутного, дерущего горло пойла из отобранной Бертом у Стефа и оставленной ей фляжки или просто возможность свободно поговорить с кем-то одной с ней природы, но слова рвались из Риччи, словно вчерашний ужин из перебравшего гуляки. – Но если я была обычным человеком, то почему Ис… это существо выбрало меня? Именно меня для того, чтобы сеять хаос? – По-моему, ты прекрасно справляешься, – хмыкнула Арни. – Как и все подростки. Неизвестно, как он выбирает людей. Может, у него нет выбора. Может, демону разрушений подходят не все. Это как иметь иммунитет среди эпидемии или выиграть в лотерею. Или, возможно, – Арни нехорошо улыбнулась, – ты не помнишь о прошлой жизни чего-то существенного. Только Риччи помнила. Хотя она не была уверена, что это именно воспоминание. Может, это был просто очень яркий сон. Такой яркий, что почти цветной. Все ее сны были серыми. Если бы он был цветным, то был бы раскрашен во все оттенки красного. На всем вокруг… на ее одежде… на ее руках. Риччи надеялась, что это всего лишь сон. Большую часть времени. *** На следующий день она вытащила Арни на дневное патрулирование, и гордилась бы собой, если бы не подозревала, что той просто надоело отлеживать бока у костра. Даже лень Гиньо имела пределы. Как и способность Риччи терпеть скуку. – Ты делаешь такое недовольное лицо, – сказала она, – но я вчера слышала, как ты говорила Льюису, что тебя устраивает этот мир. – Могло быть и лучше, – ответила Гиньо. – Но в целом вполне подходящий мир для второй попытки. – Второй попытки чего? Разве ты искала не просто тихое место для жизни? – Это даже звучит жалко, – хмыкнула Арни. – Я бессмертна. И любой мир рано или поздно становится опасным для контрактников, если только… – Если только, что? – спросила Риччи, когда пауза затянулась. – Если только власть в нем не будет принадлежать контрактникам, – все же ответила Гиньо. – Если он не создан такими, как мы для таких, как мы. – И ты собираешься это сделать? – уточнила она, одновременная восхищенная широтой проекта и ужасающаяся ему. Риччи никогда не думала не то, что в таких масштабах, но даже в этом направлении. Слишком грандиозно для той, которая с трудом управлялась с пиратским кораблем. Так что она не могла не восхититься размером замысла Арни – и не заподозрить у той мании величия. – Ты собираешься забраться на вершину мира отсюда? – Риччи жестом обвела пространство вокруг: грязные залатанные палатки, выгребную яму и кактусы. – Ты не так мыслишь. Периферия – прекрасное место для того, чтобы проявить себя. Цезарь, Наполеон и другие правители вышли из глуши – и создали империи. Глаза Гиньо разгорелись – она говорила все охотней. Казалось, она давно ждала человека, которому сможет поверить свои планы, человека, который сможет их оценить. – Я не слишком хорошо помню историю, но, кажется, все эти личности… они плохо кончили? – осторожно заметила Риччи. – Я училась на их ошибках. И на своих. И у меня есть то, чего не было у них. – Твоя способность «приказывать»? – И мое бессмертие, – добавила Арни. – Моя империя не распадется после моей смерти, потому что я не умру. Идеальная система. – И тебе не надоест? Заговоры, интриги, заседания, отчеты… день за днем, год за годом, десятилетие… – У тебя просто не тот склад характера. К лучшему для тебя или нет. Но другой. И это делает тебя хорошим союзником. – Я пират, – ответила Риччи. – Нагрести золота и спустить за ночь – это ко мне. Многолетнее планирование – нет. От сложностей я предпочитаю уходить под всеми парусами. Она рассмеялась, и Арни снисходительно улыбнулась. За ее плечами было более ста двадцати лет выживания и интриганства, а Риччи никогда не везло в военных союзах. Особенно тех, которые заключаются для того, чтобы было удобнее ударить в спину потерявшего бдительность врага. Ее попытка объединиться с Айришем закончилась плохо для них обоих, и после этого Риччи предпочитала полагаться исключительно на себя и на свою команду. Чем менее серьезно воспринимает свою союзницу Арни, тем больше у Риччи шансов сохранить голову. Поэтому она продолжала строить из себя недалекую личность. – Ты впрямь собираешься залезть на вершину горы из этой дыры? – спросила она. Они повернули лошадей, и теперь вид открывался еще более красноречивый – ряды могильных холмов, под которыми лежали вперемешку солдаты, павшие от стрел дикарей и от дизентерии, и рабочие, полегшие в пьяной драке или от венерических болезней. Для такого небольшого поселка это было очень большое кладбище – если бы все его обитатели восстали из мертвых, население фронтира увеличилось бы вдвое. Но Арни видела лишь перспективы. – Именно, – кивнула она. – Лучшего способа проявить себя нельзя и придумать! Разве ты его не видишь? – Лично я вижу, что мы в полной заднице. Мы не краю мира – мы за его краем. В этом плевке цивилизации, недоразумении, готовом развалиться от порыва ветра. А люди, которые застряли тут с нами, не только не собираются бежать, они пытаются идти вперед. – И у них проблема, – подхватила ее спич пессимизма Арни. – Проблема, которую никто не ожидал, которая уже отправила на тот свет куда больше солдат, чем планировали в штабе, и заставляет простаивать рабочих. Некоторые люди в далеких больших городах теряют из-за этого большие деньги, и они со вниманием отнесутся к человеку, который решит эту проблему. Это и будет моим первым шагом на пути к вершине. – Звучит так, словно ты собираешь лично притащить Лефницки в поселок за шиворот. – Да, и повесить его на глазах толпы. На глазах всех жителей Йеллоустоуна. А потом привезти его голову в Счастливый и прибить над… ну, над дверями дома управляющего хотя бы. – Ты не слишком много делаешь для того, чтобы это осуществить, – не удержалась от подколки Риччи. – Я жду хода противника, – отбила выпад Арни и пошла в контратаку. – А ты, вроде как, собиралась отправиться дальше, на поиск разгадки тайны Вселенной, а вместо этого торчишь тут со мной. – Мы пиратская команда, – напомнила Риччи. – После возвращения из похода нужно дать ребятам время покутить, иначе не миновать бунта. А нам предстоит тяжелый путь. Но ты, в отличие от меня, не можешь сидеть и ждать, пока он сам придет и тебе сдастся. – Я и не собиралась, – заявила Арни. – Я устрою на него охоту, загоню его и получу его голову. И в этом мне нужна твоя помощь. Риччи не проявила энтузиазма. Она собиралась всеми силами избегать подобных столкновений. Ее нехитрый план, конечно, раскусывался без особых усилий. – Ты беспокоишься о том, что я могу объединиться с Эн… с Лонгой? –спросила она напрямую. Не слишком похоже на Гиньо, которую Риччи знала, и не очень-то вежливо. – Тебе ведь нет разницы, чей меч заполучить, – ответила Риччи так же прямо. – Если у него есть меч. – Есть, – ответила Арни. – Судьба не могла не пошутить надо мной. Но я все равно его получу! И есть существенная разница между ним и тобой, – добавила она. – В том, что он не помнит твоих попыток его убить? – Одну попытку, и успешную. Но дело не в старых обидах. Разница в том, что ты настроена идти дальше – и ты не будешь моим конкурентом. А он завязывает контакты с местными жителями, и это меня беспокоит. – Он не знает про Экон. – Я знаю про Экон, и все равно не горю желанием его искать, – возразила Арни. – Я получу меч, ты отправишься дальше, а он обретет покой. – Допустим, план хорош, – кивнула Риччи. – Но я ведь могу отправиться дальше и без конфликта с дикарями. Их цель – железная дорога и поселенцы, которые собирают захватить их землю, а не проходящие путники. – У них будет другое мнение на твой счет. – Мне удалось договориться с тобой. Не думаю, что с ним будет сложнее. – Что ж, может это будет хорошим решением, – сменила тактику Гиньо. – Если ты не боишься, что кто-нибудь из твоих приятелей получит стрелу в спину. И если ты готова оказаться в новом мире с пустыми карманами. – На что ты намекаешь? Арни махнула листовкой со стенда. – Ты ведь обратила внимание не только на его физиономию? Ты видела сумму. Ее выплатят золотом, а золото ценится в любом мире. Риччи все еще снился по ночам, оставляя привкус безнадежности и отчаянья, мир, в котором тушенку и одеяла нельзя было купить ни за какие денежные знаки, драгоценные металлы или камни. Но золото все же имело ценность в большинстве миров, которые она видела. Разную, но все же. – Золото – хорошая мотивация для пирата, – призналась Риччи. – Но даже пираты думают перед тем, как лезть в пекло, и оценивают, стоит ли им лезть в такое пекло за такие деньги. – Золото и безопасный путь. Риччи понимала, что ей нужно выбирать между согласием или разрывом отношений с Гиньо. – Я помогу тебе с твоим планом, – сказала она, подумав пару секунд. – Если у тебя, конечно, есть план. Я не слишком сильна в том, как ловить разбойников по лесам. – Разумеется, у меня есть план, – заявила Арни с долей самодовольства. – Я знаю все приемы и уловки тех, кто прячется. Я придумала идеальную ловушку. – Серьезно? – Дилижанс с платой для рабочих. Он должен прибыть в Счастливый через несколько дней. Иначе рабочие бросят инструменты, а то и употребят их не по назначению. Осталось уточнить детали западни, но какая приманка будет положена в этот капкан, Риччи уже услышала. Надо признать, очень привлекательная приманка. – Награду поделим пополам, – добавила Гиньо. – И никаких твоих «три к пяти». План мой. Скажи спасибо, что я не требую себе шестьдесят процентов. – По-хорошему, это нам причитается шестьдесят процентов, – не сдержалась Риччи. – Но из уважения к тебе и твоему опыту я соглашусь на половину. – Наглая девчонка, – пробурчала Арни. Не то, чтобы Риччи не могла удержать язык за зубами, но эта реплика превосходно вписывалась в облик бунтующего недалекого подростка, каким она хотела казаться. Не то, чтобы ей требовалось прилагать большие усилия для этого. *** – Вообще-то мы подчиняемся мистеру Чеавзи и командиру охраны, но в этом случае нам нужно согласие от шерифа, – сказал Льюис, которому Арни поведала их план во всех подробностях. На самом деле схема была весьма проста. Сопровождать груз, дождаться нападения и убить Лэя Лонгу прежде, чем он поймет, что на этот раз имеет дело не с обычными наемниками. – Я поговорю с ним, – ответила Гиньо. – И получу его согласие. Последнее было произнесено ей без малейших сомнений. Риччи не могла не отметить, что этот момент, для ее команды ставший бы большой проблемой, для Арни являлся лишь крошечной заминкой. – Он может знать о лесных бандитах что-то полезное, – заметила она. Риччи надеялась, что, даже если они не понравятся шерифу, влияния Гиньо хватит для получения сведений. У них было катастрофически мало информации, и Риччи, хоть и привыкла действовать наугад, старалась восполнить пробелы. – Если только он не прибыл в Счастливый пару дней назад, – возразила Арни. – Как долго он в поселке? – С его основания, – ответил Хайт. – Думаю, он прожил так долго потому, что не связывался с ними, – хмыкнула Гиньо. – Что полезного он может сообщить? – Его зовут Винс Коннел, – сказал Льюис. – И он собирается лично сопровождать следующий конвой из Йеллоустоуна. Они с Арни переглянулись. – Кажется, твоя идея пришла в голову не только тебе, – сказала Риччи. – Да пусть там будут охотники за головами со всего штата, – фыркнула Гиньо. – Все равно заполучу его голову я, а не кто-то из местных неудачников! *** «Комната шерифа» в управлении оказалась пустой, поэтому Риччи предложила прогуляться до площади вместо пытки скукой в душном здании, и не прогадала. В бурлящей толпе она выхватила взглядом блестящий металлический кругляш со звездой, оглядела прилагающегося к ней высокого человека с проседью в волосах, и толкнула в бок Арни, указывая на свою находку. В конце концов, это был план Гиньо, и из них двоих она выглядела более внушительно. – Шериф Коннел! – окрикнула его Арни. – Не уделите нам немного времени? Тот повернулся и встретился с ними глазами. С этого момента он стал добычей Гиньо. И еще в эту секунду он понял что-то о них, не уровне инстинкта, а разумом. Но он не спешил звать на помощь или бить тревогу. В нем родился страх, но не только лишь он. – Меня зовут Арни Гиньо, – заговорила ее напарница. – А это мой друг Риччи Рейнер. Мы собираемся поймать главаря лесных разбойников, Лэя Лонгу. Разрешите присоединиться к следующему конвою из Йеллоустоуна? По крайней мере, он не рассмеялся. Люди, соотносящие то, что говорила Риччи с тем, как она выглядит, смеялись так часто, что она уже привыкла. Коннел даже не усмехнулся. Либо в этих полудиких землях он повидал охотников за головами, еще более странных, чем они, либо он видел в них что-то большее, чем пару оборванцев. – Я стрелял в него упор, – сказал он. – Шесть раз. Я убил старого вождя и многих дикарей, но не его. Думаешь, твоя пуля возьмет его? – Возьмет, – кивнула Гиньо. – Но я привезу его живым. За живого дают больше. – Почему, кстати? – влезла Риччи. – Потому что шишки из Компании до смерти хотят повесить его на центральной площади Йеллоустоуна, – ответил Коннел. – Если они согласны за это платить, то почему бы и нет? – пожала плечами Арни. Риччи ясно представила себе помост, виселицу, беснующуюся толпу. Слишком много в ней было от человека в петле, слишком мало от людей перед помостом. Пусть лучше Лэй Лонга умрет от ее руки. Если, конечно, судьба будет благосклонна к ней, а не к нему. – Неужели так мало желающих получить эти деньги? – спросила Гиньо. – Почему же? – хмыкнул шериф. – Чуть ли не каждый день кто-то отправляется в леса. Вот только ни один пока не вернулся. Несмотря на столь печальную статистику, Коннел и не подумал отговаривать их. – Я выезжаю завтра на рассвете, – сказал он. – Ждать не буду. Опоздаете, будете добираться до Йеллоустоуна самостоятельно. Только когда они уже почти дошли до своей палатки, Риччи вспомнила о кое-чем крайне важном. – Мы даже не спросили, сколько человек Лонга берет на свои вылазки, – выругалась она. – Какая разница? – хмыкнула Арни. – Десять человек или сто… значение имеет лишь сам Лонга. Может, для Гиньо это и не было важно, но Риччи беспокоилась. *** Стоя в очереди за ужином – миской жесткого мяса неизвестного происхождения, тушеного с безвкусными местными овощами, они слышали, как Джей поет балладу. Риччи не особо вслушивалось в слова – ей хватило первых строф для того, чтобы понять, насколько его сочинения не отличались от творчества музыкантов Тортуги. Те плохо срифмованные и не отличающиеся цветистыми метафорами или сложным сюжетом повествовали слушателям о подвигах пиратских капитанов и моряков, эти – о подвигах первопроходцев, бандитов и шерифов, повадками недалеко ушедших от бандитов. Джей закончил поэму об основателях Счастливого и взял паузу. Несколько человек из толпы тут же потребовали «балладу о Тени». «Странное прозвище», – подумала Риччи. Хотя прозвища ей встречались и не такие. А вот то, что человек с таким прозвищем заслужил себе не просто памятный эпизод, но любовь множества людей – которые все громче и активнее требовали песню о своем герое – было действительно странно. Джей отхлебнул из кружки, поднесенной девицей в столь сильно и художественно порванной юбке, что оставалось только принять эти прорехи за стиль, и запел балладу о Тени. Она, как и все подобные произведения, начиналась с восхваления главного героя. Джей пел о человеке, который может расправиться с полком солдат – толпа радостно подхватывала припев – украсть из-под носа коменданта хоть сундук золота, хоть любимую лошадь, много раз выставлявшего губернатора дураком и при этом не оставившем себе ни единой монеты, а раздающего все беднякам, фермерам и работягам. К середине баллады описание подвигов и достоинств нарисовало портрет человека столь идеального, что Риччи, даже зная о степени, в которой приукрашивали образ пиратских капитанов, засомневалась в существовании Тени. – Этот парень, – негромко заметила она. – О котором песня… Это местная легенда? Или это кто-то реальный? – Я видела листовку, предлагающую награду за него, – ответила Арни. – За призраков наград не назначают. За вымышленных персонажей тоже. – Тогда этими листовками тут должен быть увешан каждый столб. – Он почти не покидает Йеллоустоун и окрестности. Там, полагаю, новые клеят поверх старых, когда повышают награду за него. За его тело. Даже за его имя. Риччи продолжила слушать песню: проделки Тени становились все хитроумней и масштабней с каждым куплетом. Ей казалось, что она помнит о чем-то подобном, но не могла найти в памяти, откуда. Наконец, она не выдержала и снова повернулась к Арни, прикрыла ладонью лот и шепнула: – А что, если он… Вернувшийся? Та скептично хмыкнула. – Серьезно! – настаивала Риччи. – Обычный человек стал бы проделывать такие штуки? – Одну десятую этого, – бросила Арни, – мог бы сделать и совершенно обычный человек, просто немного тренированный. Для того, чтобы о нем сочинили эту нескладень, хватило бы и сотой. – Ты уверена? – подозрения Риччи не развеялись. – Абсолютно. Контратник не стал бы растрачивать себя на такие пустяки. – А как же Эн… Лэй? – Исключения подтверждают правила, – осталась невозмутима Гиньо. – Дураки тоже встречаются. Но умных среди нас больше. *** Человека, с которым ел за одним столом – пусть им являлись ваши собственные колени – убить уже сложнее. Даже для человека, льющего кровь как воду. Немного, но сложнее. Пираты обычно встречаются с врагом лишь раз – первый и последний. Но Риччи привыкла убивать тех, с кем ела, спала под одной крышей и сражалась бок о бок. И на этот раз – она посмотрела на Арни с кислым выражением лица поглощающую месиво – будет не намного сложнее. Человека, который ел с тобой за одним столом, убить в чем-то даже проще, потому что он уже меньше – даже если сам понимает глупость подобного доверия – ждет пули или ножа от тебя. Когда Риччи плюхнулась рядом с Льюисом, тот не подпрыгнул на месте, расплескивая суп, и даже не вздрогнул, а спокойно донес ложку до рта и без происшествий вернул ее в миску. Нельзя было сказать, что он ее не боится. Его старания не выпускать ее из поля зрения выдавали его. Но он не реагировал на нее так остро, как случайные люди. – Хочу кое-что спросить, – начала разговор Риччи, поскольку Льюис молчал. – У Арни допытываться как-то неловко, а ты ведь провел с ней больше ста лет. – И о чем же? – не проявил ни удивления, ни восторга он. – О регенерации, – выпалила Риччи. Эта тема казалась чрезвычайно интимной. Легче было бы поговорить о беременности… хотя нет, не легче. – Точнее, о ее пределах. Смогу я, например, отрастить себе новую руку? – Только если не сама ее себе отрежешь, – ответил Льюис флегматично. – Я так и думала! Но хотелось убедиться. Мне пока что везло, и еще никому не удалось отчекрыжить мне какую-нибудь конечность, но всякое случается. – Если тебя разрежут на кусочки и разбросают их, – продолжил Льюис, – ты обзаведешься новым телом из старой головы. Это займет несколько дней, и весь процесс крайне болезнен, так что не советую развлекаться так часто. Риччи нервно сглотнула. Она как-то не задумывалась раньше о расчленении. Что ж, это было полезно услышать. – А если кому-то удастся тебя сжечь, или распылить, или растворить в кислоте, вместе с головой, но не полностью, – продолжил Льюис, проглотив еще ложку супа, – то даже небольшой части тела будет достаточно. Но это выбьет тебя из седла на недели. Вот теперь Риччи действительно почувствовала себя неуютно, несмотря на то, что Хайт был спокоен, словно они обсуждали мелочи местной жизни, а не особенности физиологии Вернувшихся. – Ты ведь не просто слухи пересказываешь? – уточнила она. – Сведенья из личного опыта? – Арни не всегда везло, – кивнул Льюис. При мысли о том, что нечто подобное происходило не с каким-то неизвестным Вернувшимся, а с Гиньо – самоуверенной и сильной Гиньо – Риччи испытала забытое ощущение мурашек бегущих по спине. – И какой части тела достаточно? – все же спросила она, не слишком уверенная в своем желании знать ответ. – Не знаю, – ответил Хайт. – В тот раз мне удалось выкрасть отрубленную кисть, и этого хватило. Но я бы не назвал эти дни лучшими в жизни. Даже опиум ей помогал мало. Картина ясно встала перед глазами Риччи: Льюис, крадущийся ночью к месту казни и покидающий его с окровавленной холодной кистью в сумке, а потом несколько недель скрывающийся в какой-нибудь грязной дыре, вздрагивая от каждого шороха на улице, в компании Вернувшейся, испытывающей адскую, ни на секунду не прекращающуюся боль во всем теле – уже реальном и еще фантомном. Это не могло не впечатлить. Риччи верила в свою команду, но задумалась, способен ли кто-то из них пережить подобное вместе с ней. Она не считала команду Гиньо идеальной, а ее методы командования – подходящими, и поэтому знание о том, что Льюис совершил подобное ради Арни, заставляло ее больше уважать именно его. Уверенность в том, что кто-нибудь из команды – и даже не обязательно Стеф – пройдет через то же самое ради нее, сделала бы ее счастливейшим человеком во Вселенной. Стоило ей подумать о нем, и Томпсон нарисовался рядом, словно материализованная мысль. – О чем разговариваете? – поинтересовался он громко. Разумеется, все остальные тут же заинтересовались. – О последнем набеге Лэя Лонги, – ответил Льюис так, что Риччи целую секунду пыталась вспомнить, когда они успели обсудить разбойника. – Слышали о нем? Риччи включилась в игру. – Так сколько у него примерно людей? – уточнила она, словно продолжая прерванный диалог. – Два, три или четыре десятка, – ответил Льюис без заминки. – Очевидцы рассказывают о сотне и даже двух, но едва ли им стоит доверять. Вот и его последняя операция… – Просто очередной скучный разбой, – хмыкнул Стеф. – Я выслушал уже о десятке его нападений, и все они похожи друг на друга. Парню не хватает фантазии. Вот Тень – это совсем другое дело. Надеюсь, мы застанем одну из его проделок, когда будем в Йеллоустоуне. – Если эти истории настоящие, – подала голос Юли. – По мне они больше похожи на байки. – Губернатор не стал бы беспокоиться из-за выдумки, – заметил Берт. – Но у них нет даже примерного описания, так что это может быть сколько угодно людей. – Что известно двоим, известно последней собаке в округе, – возразила Риччи. – Если кто-то и проделал хотя бы часть этого, то это один человек. – Наверно, он доведен до отчаянья, раз решился на подобное, – сочувственно вздохнула Юли. – Наверное, в его жизни произошла страшная трагедия, он кого-то потерял… – Или он богатенький засранец, которому нравится развлекаться так, – вставил Льюис. – Он знает, что даже в случае разоблачения легко отделается, он знает местность и он явно из местной верхушки общества. – Почему ты так думаешь? – удивилась Юли. – Он восстает против системы, зачем это богачу-аристократу? – Он не восстает против системы, – ответил Хайт. – Он выделывается в ее пределах. Желающие сломать систему действуют по-другому. Риччи могла бы поспорить насчет последнего, но с выводами о личности Тени согласилась и хотела закончить дискуссию. – Только у обеспеченного человека хватит времени, чтобы проворачивать все это, – сказала она. – К тому же разнорабочих и шахтеров не учат ездить на лошадях и фехтовать.