Капитан Риччи

На второй день пути пейзаж вокруг них начал меняться – дикие и свободные прерии и пески сменились загнанными в границы заборов возделанными полями и кормовыми лугами. Ближе к вечеру они увидели Йеллоустоун и сразу почувствовали, насколько он отличается от Счастливого. Йеллоустоун был построен людьми, которые никуда не собирались уходить. Первые родившиеся в нем дети уже отметили совершеннолетие в его салунах. Он крепко пустил корни цивилизации в эту землю. Самым новым – и слегка неуместным среди классической южной архитектуры – зданием был железнодорожный вокзал, на стенах которого едва обсохла краска. Поезда прибывали к нему раз в неделю, и хотя рельсы вели дальше, Йеллоустоун пока что оставался конечной станцией. Вероятно, к тому времени, как рельсы соединят его с на западным побережьем, Счастливый уже растворится, исполнив свою роль. Хотя об уличном освещении или хотя бы мощении улиц и речи не шло, с трудом верилось, что в двух днях пути верхом люди не ложатся спать, не выставив вооруженного караула. – Велите все записывать на наш счет, – сказала Арни, когда они оказались перед дверьми «Золотой кружки», самого шикарного салуна в городе, которые были совсем не похожи на «вертушку», которую Риччи помнила по вестернам. – Я заставлю всех поверить в то, что мы его оплатим, так что не тратьте наличные на выпивку, еду или комнаты. Риччи кивнула. Судя по предвкушающим лицам друзей, ночь их ждала веселая. – Ты собираешься оплачивать этот счет? – спросила она. Та фыркнула. Платить по счетам Гиньо считала однозначно ниже своего достоинства. – А ты только в салуне или в лавках тоже можешь завести нам счет? – тут же поинтересовалась Юли. – Везде, где захочу, красотка, – хмыкнула Арни. Внутри они могли полюбоваться на отполированную до блеска стойку с длинными рядами бутылок за ней, большую винтовую лестницу с медными перилами и отполированный до зеркальности паркет. – Похоже, по вечерам тут играет целый оркестр, – довольно заметил Льюис, бросив взгляд на огороженное место для музыкантов. – Вчера был какой-то праздник? – спросила Риччи, глядя на сложенные у стены обломки стульев и столов. – Тут каждый день праздник, – широко улыбнулся Хайт. – И сегодня будет. – Так рад дебошу, что аж смотреть мерзко, – буркнула Ким. – Здесь играют в карты по вечерам? – спросил Стив. – Столов нет, – ответила Риччи. – Думаю, здесь только танцуют и пьют. – Танцы! – обрадовалась Юли, словно начисто забыв о том, что завтра им предстоит лезть под стрелы дикарей. – Для танцев нам нужны другие костюмы, – сказал Льюис. – Шеф, убедите продавца в нашей платежеспособности? – Почему бы и нет, – пожала Арни плечами. – Развлекайтесь. А я поговорю с комендантом. Нам все еще нужно получить разрешение сопровождать конвой. Риччи почувствовала укол совести – Гиньо думала о работе, когда она позволила мыслям о развлечениях полностью увлечь себя. – Мне пойти с тобой? – спросила она. – Не вижу, чем ты можешь помочь, – пожала плечами Арни. – Лучше отправь с нами свою рыжую красотку. – Юли без меня не пойдет, – нахмурилась Риччи. – Я шучу, – хмыкнула Гиньо. – Сама справлюсь. Веселись. Стоило, пожалуй, пренебречь ее словами и составить им с Льюисом компанию. Но Юли уже тянула ее в сторону лавки готового платья, и Риччи решила, что та встреча едва ли будет интересной. Они с Гиньо пока еще на одной стороне, и ее разговор с комендантом или губернатором ничем не может грозить Риччи. *** – Посмотри, какое прелестное платье! – воскликнула Юли, прикладывая нечто кружевное и голубоватое к груди Риччи. – Ты будешь очень милой в нем. Риччи собиралась подобрать себе мужской костюм, достаточно скромный – все равно она не слишком умела и любила танцевать. Но Юли утащила ее на «женскую» половину, а потом сделала это замечание. «Милой? Да, меня можно назвать милой. Не очаровательной, не обворожительной, не сногсшибательной. Милой». – А что ты себе подобрала? – спросила она. Юли продемонстрировала темно-синие платье с высокой талией и глубоким вырезом. – Может, нам не стоит выходить из мужских образов? – предложила Риччи, вздохнув. – Меня достало таскать эти уродливые мужские тряпки, – простонала та. – Я требую красоты и изящества. Хотя бы на пару часов. Никто не заметит, если Юлиан и Ричард пропадут на один вечер, и появятся Юлиана и Рейчел. Один прекрасный вечер. «Похоже, все в восторге. Что ж, я могу перетерпеть пару часов скуки в напивающейся толпе, глядя на отплясывающую со Стефом Юли, или…» – ее взгляд упал на одну из вешалок. – «Или нет». – Тогда я возьму вот это, – сказала она, хватая привлекшее ее внимание платье. – И мне нужны туфли. – Ты уверена, Риччи? – протянула Юли с сомнением. – Оно не слишком… яркое? Вызывающее? Обтягивающее? И, кажется, оно тебе слегка велико. – Мне оно нравится! – заявила Риччи, глядя в узкое и мутноватое зеркало. То, что она видела в отражении, было скорее плодом ее воображения, чем частью реальности. – Я люблю красный цвет. Ярко-алое, с поддерживающим корсетом и узкой юбкой. Никто не назовет «милой» девушку с таким декольте. Чтобы корсаж хорошо сидел можно и пару носков подложить. – Я тебя накрашу, и будет еще лучше, – сказала Юли, сдавшись. – И ты одела его прямо на бриджи? – Я так и собираюсь его носить. Я могу отказаться от сапог ради этой похожей на орудие пытки обувки, но не от штанов. – Почему же? – Потому что тогда придется подшивать юбку. И потому что так я себя уверенней чувствую. Осталось только придумать, как запихнуть под это платье хоть какое-нибудь оружие. – И все же… как насчет вот этого? – Юли протянула ей еще одно платье. Оранжевого цвета. Риччи не могла сказать, что не так с ярким и жизнерадостным оттенком самого оптимистичного из цветов. Ее пижама, в которой она когда-то обнаружила себя на берегу тропического острова, была именно такого тона. И хотя с тех пор ей удалось не так много вспомнить о потерянной жизни, но этот цвет вызывал в ней устойчивую и навязчивую ассоциацию – смерть. Если Риччи и согласилась бы сменить свою красно-черную находку на нечто более скромное, то уж точно не на то, чей цвет вызывал холод в желудке и сухость во рту. – Я остаюсь при своем, – сказала она уверенно и отправилась переодеваться. Если бы Арни увидела ее в оранжевом платье, то непременно съязвила бы что-нибудь на тему тяги Риччи к цвету комбинезонов смертников, но ей не довелось. *** Мэр Йеллоустоуна был упитанным и благодушным человеком, но взгляд его не вязался с приветливой улыбкой. – Поселок Счастливый? Я уже сказал вашему шерифу, что не могу дать еще солдат. При всем моем желании, мы не растим их на деревьях. – Я и не прошу солдат, – хмыкнула Арни. – Это бессмысленно. Вы можете послать в дыру, которую вы называете Счастливым, всю армию страны, но строительство дороги не продвинется ни на дюйм. Теперь мэр посмотрел на нее с интересом в глазах и легким беспокойством, с которым ординарные люди воспринимают неординарные идеи. – А что, по-вашему, его продвинет? – спросил он. – Передача мне права подписи от губернатора штата, – ответила Арни. – И несколько ящиков какой-нибудь ценимой дикарями ерунды в качестве аванса. Что там обычно пускают в ход – бусы, зеркальца, ленты? – Ружья, – ответил мэр серьезно. – Или золото. – Вижу, дикари за последнее время многому научились. Неужели, даже одеяла больше не ценятся? – У них есть шкуры, – покачал головой мэр. – А как насчет виски? – Они не пьют. – Неужели им не понравилось? – удивилась Арни. – Их законы запрещают им пробовать «огненную воду». – Законы? Никакие законы не воспрепятствуют природе. Ящик ружей, два ящика виски – и у меня будут… – Их ничего не значащие подписи? Крестики на бумаге. – Их твердое намеренье выполнять условия сделки – и получить еще. Мэр задумался – Арни почти видела, как ворочаются в его голове мысли, словно заржавевшие шестеренки. – Мне нужно обсудить ваше предложение с комендантом, – сказал он после минуты процесса. – Сейчас он занят, так что мы примем решение завтра. – Конвой в Счастливый отходит завтра с утра, – возразила Арни, слегка горячась. – Сожалею, но вам придется приехать еще раз. «Ничтожество», – любезно улыбаясь, подумала она. – «Неудивительно, что попасть к нему оказалось куда легче, чем к коменданту». – В таком случае ждите меня через неделю, – сказала она, приподнимая шляпу. На площади перед ратушей ее ждал Льюис. – Мэр отказался, – понял он, едва глянув на ее лицо. – Он ничего не решает, – Арни сплюнула в пыль и запрыгнула в седло. – Мне нужен комендант, но у нас нет времени, чтобы пробиваться к нему. Сначала избавимся от Лонги. – Но ты озвучила им свою идею, – заметил Льюис. – Не присвоят ли они ее? – Им нужен тот, кто осуществит ее. И тут им не обойтись без меня. – Ты могла бы отправить Рейнер против Лефницки одну, – предложил Льюис. – Не думаю, что она справится, но потреплет его перед смертью. Нам останется только добить и забрать голову. – А если справится? – возразила Арни. – Риччи выкидывает сюрпризы… Она мне кого-то этим напоминает… Не могу вспомнить, кого. – Ты становишься сентиментальной? – улыбнулся Льюис. – Я знаю, что нам с Рейнер придется распрощаться, – резко ответила Арни. – Просто пока еще не пора… Как думаешь, кого она напоминает мне? – Не представляю, – ответил Льюис. – Не припомню в нашем с вами прошлом никого похожего. Он мог бы сказать «тебя саму полтора века назад», но не мог предсказать реакции Арни. *** – Блаженные спагетти, ты выглядишь как одна из местных шлюх! – заявила Арни. Перед ней стояла бутылка и быстро опустевший в очередной раз стакан. – Надеюсь, немного лучше, – пробормотала Риччи, поправляя подол. Как женщины вообще ходят в таком? – Даже несколько хуже, – хмыкнула Гиньо. – Я бы тебя не выбрала. Тебе нужен парик… шиньон… что-то сделать с волосами. – Здесь нет парикмахерской. И я ничего не собираюсь с ними делать. Как прошла встреча? – спросила она, меняя тему. – Прекрасно, – бросила Арни, прямо в стакан. – Нам запретили ехать? – Нет. Но больше нам ничем не помогут. – Ну, они хотя бы не мешают. Когда речь шла о Вернувшемся, люди едва ли могли сделать больше. – И ради чего ты так вырядилась? – поинтересовалась Арни. – Хотя я не хочу знать. Просто поддерживаю разговор. – Это для танцев, – все же ответила Риччи. Это была правда, пусть и лишь половина ее. – А ты не собираешься танцевать? Учитывая, что Гиньо не рассталась с брюками, она могла бы пригласить Риччи. Или Юли. – Я могу делать только одну из двух вещей, – ответила Арни, – и я собираюсь пить. *** Оркестр «Золотой кружки» Риччи разочаровал. Она не слишком разбиралась в музыке, но могла сравнить их выступление с игрой Джея. «Он играл куда лучше», – думала она, слушая первую песню. – «Этим четверым не помешало бы репетировать иногда. И кое-кому стоит подтянуть струны». Недостатки хорошего слуха в том, что ты слышишь все неправильно взятые ноты. Она уже начала думать, что стоило последовать примеру Арни и обняться с бутылкой – или Мэла и отправиться спать. Юли тоже откровенно скучала. – И где носит наших парней? – вздохнула она. Толпа становилась все гуще, музыка играла все громче и разухабистей. Музыкантам явно стоило держаться подальше от бутылок. – Юли! – услышала она голос Стефа за спиной. Он был в костюме, одном из тех, что в лавке сдавали напрокат, прошедшем через множество рук, дешевом, потрепанном и пропахшим сигаретами. Выглядел Томпсон великолепно. – Ты все же пришла танцевать! – Ну а чем здесь еще можно заниматься? – откликнулась Риччи, повеселев. Стеф вздрогнул. Он явно не узнал ее со спины. – Капи… Риччи? – воскликнул он, стараясь говорить тише. Впрочем, он мог кричать в полный голос, никто не обратил бы внимания. – Ты тоже танцуешь? – Как я уже сказала, что тут еще делать? – хмыкнула Риччи. Стеф протянул руку в ее сторону, словно, не потрогав платья, он не мог поверить в его реальность. Движение нельзя было назвать приглашающим, и он определенно собирался позвать на танец Юли пару секунд назад. Но сегодня был вечер свободы, и Риччи тоже собиралась веселиться. Потом она извинится перед Юли. Скажет, что это была такая шутка. Минутный порыв. – Хотя я не слишком хорошо танцую, – сказала она, вкладывая кисть в ладонь Стефа, и давая ему теоретическую возможность отказаться. – Они играют эту мелодию третий раз, – улыбнулся он, сжимая пальцы и обхватывая ее ладонь своей. – Я уверен, ты запомнила все движения. – Я даже выучила слова, – усмехнулась Риччи, скрывая смущение. Она постоянно хватала своих товарищей, сталкивалась с ними и обменивалась рукопожатиями десять раз на дню, но в этом соприкосновении рук было нечто, что заставляло сердце стучать чаще, а мысли путаться. Юли позади них выдохнула громко и зло. Риччи нашла глазами Берта в толпе и махнула в сторону подруги. Если Юли не станцует и эту партию, она никогда ей не простит. Стеф развернул ее к себе, сделал первый танцевальный шаг, и Риччи инстинктивно двинулась следом. В следующую секунду мир вокруг нее растворился, словно скрылся за плотной стеной тумана. В эти пять кратких и бесконечно долгих минут, что они кружили по паркетным доскам, не существовало ни фальшивых нот, ни тревоги насчет подозрительно затихшей Арни, ни раздражающего гула голосов, ни беспокойства за чувства друзей, ни натирающих туфель. Она, Стеф и танец. Ради этих минут стоило с боем пробиться через полтора мира. Да хоть через полторы сотни миров. Но все кончается, и танец окончился тоже. Стеф отвел ее к тому столу, где и забрал, и где их уже ждала Юли, которую Берт привел раньше. На следующий танец Томпсон, разумеется, пригласил Юли. И для него этот танец не отличался от предыдущего. Берт пригласил Риччи, и она не нашла причин отказываться. В конце концов, она ведь пришла сюда танцевать и развлекаться, а не пить, и не скучать в одиночестве. Их с Юли – в основном Юли – пытались приглашать и другие мужчины, но одного предупреждающего взгляда Берта или Стефа хватало любому для того, чтобы передумать. «Если попадется кто-то настойчивый, вечер закончится замечательной дракой», – подумала Риччи. – «И это в тот день, когда я надела платье!». Но прежде, чем кто-то такой нашелся, Юли поманила ее к себе. – Послушай, – прошептала она. – Следующий танец будет белым. Понимаешь, что это значит? – Нет, – призналась Риччи. – Это значит, что дамы приглашают джентльменов, – быстро и недовольно пояснила Юли. – И ты собираешься… – Пригласить Стефа. «И на этот раз ты хочешь быть уверенной, что я не приглашу его первой», – без труда пронзила ее мотивы Риччи. Она улыбнулась и открыла рот, чтобы произнести что-то вроде: «Конечно, никаких проблем, я и собиралась пригласить Берта». Но ее прервал выстрел в потолок и властный возглас, потребовавший: – Положите оружие и давайте сюда деньги и украшения! Раздались испуганные выкрики. Музыка мгновенно смолкла. Риччи никогда еще не радовала попытка их ограбить. Пользуясь возникшей суматохой, Стеф и Берт пробились поближе к ним. Риччи не рисковала соваться в непредсказуемую толпу. Фареска заслонил прижавшуюся к стене Юли от испуганных и потому опасных людей, а Томпсон прошептал: – Вы в порядке, капитан? Она кивнула. Вечер становился все интереснее. – Конечно. Какой у нас план? Ты видел, этот парень один? – Даже если он один, у него есть оружие. А у нас нет. – Совсем никакого? Стеф развел руками. – Никто не приносит оружие на танцевальный вечер. Это непреложное правило. «Хорошо, что я его не знала», – подумала Риччи. Впрочем, когда ее останавливали правила? Грабитель приблизился к ним, и теперь они могли разглядеть его высокую фигуру в черном плаще и полностью черной – от сапог до широкополой шляпы – одежде. Он собирал кошельки и украшения в мешок. Зал был полон торговцев, проезжих и местных, зажиточных землевладельцев и набивших карманы авантюристов, так что кошельки ему перепадали толстые, а украшения – увесистые. Когда он повернулся к ним лицом, они увидели черную маску, закрывающую почти все, кроме глаз. – Это же Тень! – ахнула Юли. – Надо было раньше догадаться, – заметил Стеф. – Кто еще способен на такую наглость? – Значит, он все-таки не легенда, – сказал Берт. – Легенда он или нет, а ограбить себя я не дам, – буркнула Риччи. На нее тут же зашипели. – У нас почти нет с собой денег, – прошептала Юли. – Не стоит ввязываться в бессмысленную драку, – добавил Берт. Риччи стиснула зубы. Она была пиратом, и это было делом принципа. «Если его не остановлю я», – сказала себе она, наблюдая за перемещением по залу местного борца за справедливость и прочее, – «то после нас он нарвется на Арни. А та выпила достаточно, чтобы устроить прекрасное представление. Будет лучше, если его нейтрализую я». Но вслух она проговаривать этого не стала, чтобы не слушать новых возражений. Она даже коротко кивнула, якобы соглашаясь на сдачу без боя. «Пусть он только подойдет поближе». Ее беспокоило, нет ли у Тени сообщников среди людей без масок. Она бы точно не сунулась на подобную авантюру в одиночку, но баллады не упоминали каких-либо пособников Тени. Возможно, стоит отдать ему горсть завалявшихся в кармане монет и сережки из позолоченной меди? Если завяжется стрельба, кто-нибудь может пострадать, да и ее меч остался в комнате наверху. Но когда Тень приблизился к ним, он обратился к Стефу, а не к ней. – Прошу ваш кошелек, сэр, – сказал он с издевательской вежливостью. – Боюсь, у меня его нет, – улыбнулся Томпсон слегка смущенно. У них действительно не водилось кошельков, но Тень ему не поверил. Его взгляд стал пристальным и угрожающим, а рука с пистолетом дернулась вперед. Едва ли он собирался пристрелить Стефа на месте, скорее хотел заставить его вывернуть карманы. Но Риччи не успела подумать об этом, ее тело среагировало быстрее. Даже слишком быстро для обычного человека. Она ударила по руке с пистолетом, направляя его в пол, и пнула грабителя по колену. Так она выгадала время на то, чтобы задрать юбку к поясу – под ней были не только брюки, но и закрепленный на бедре пистолет, который через пару секунд уже смотрел в лоб Тени. К сожалению, тот не выронил свое оружие, так что у них был в своем роде пат. Риччи могла бы разоружить его, возможно, даже не вызвав подозрений, но ей не хотелось этого делать. Одно дело – не дать себя ограбить, другое – сдать властям практически «коллегу». – Бросай мешок и убирайся, пока можешь, – прошипела она. Кажется, ей удалось произвести впечатление, потому что Тень разжал пальцы и мешок шлепнулся на пол. Из него что-то со звоном высыпалось, но Риччи не отводила взгляда от лица Тени. Который осторожно, но не медля, пятился к выходу. Никто из толпы не попытался задержать его. Риччи решила бы, что Тень из Вернувшихся, если бы не смотрела ему в глаза. Недалеко от двери он развернулся на каблуках и, как будто, растворился в темноте за порогом. Людей в салуне больше интересовал мешок и его содержимое, чем преследование грабителя, а Риччи смогла, наконец, опустить пистолет – вытянутая рука уже начала ныть, расслабить плечи и оправить юбку. *** Атмосфера безоблачного веселья было безнадежно разбита. Несколько минут назад беззаботно танцующие люди теперь с хмурыми лицами искали свои кошельки, браслеты, ожерелья и сережки, чтобы после разойтись по домам или комнатам. Не прошло и пятнадцати минут с отступления Тени, а зал почти опустел. Лишь пара торговцев с ожесточением трясла опустевший мешок, музыканты укладывали инструменты, а Арни сидела у стойки. Берт повел Юли наверх. Риччи сама не понимала, почему не уходит, и почему Стеф, что-то прикарманивший, похоже, из мешка в суматохе, все еще здесь. – Жаль, что белого танца так и не случилось, – сказал Томпсон, глядя на смирившихся с потерей торговцев с насмешкой в глазах. «Белый танец! Как я могла забыть о нем?!» – Интересно, кого собиралась пригласить Юли? Риччи, конечно, не забыла, но пожала плечами. – А кого ты собиралась пригласить? Он сверкнул улыбкой на секунду, но это легкое движение губ опьянило ее сильнее, чем выпитая залпом бутылка виски. И ей совершенно не на что было отвлечься от нее. – Тебя, – ответила она. – Тогда вдвойне жаль, – ответил Стеф. Это ровным счетом ничего не значило – просто проявление вежливости. Просто милый жест. Риччи стоило начать думать перед тем, как делать что-то. Особенно перед тем, как дергать Арни за плечо и громко шептать: – Послушай, мне нужна помощь! – От-тличное ш-шоу, – заметила Гиньо, с видимым усилием отлипая взгляд от стакана. – Рада, что тебе понравилось, – ответила Риччи сдержанно. Она не собиралась ссориться с ней, но не удержалась. – Ты бы устроила не хуже. – Не уст-троила б-бы, – хмыкнула Арни. – Я з-знаю, когда м-молчать и в-выворачивать к-карманы. Риччи должна была чувствовать себя виноватой, но не чувствовала. – Что они говорили обо мне? – спросила она. Гиньо не хуже Льюиса умела собирать целое по крупицам. – О т-тебе, Р-ричи, н-ничего, – Арни выделила ее имя. Что ж, хотя бы удалось сохранить инкогнито. – Г-говорили о с-специальном агенте, м-мас-стере п-переодеваний. – Неплохо, – Риччи перевела дух. – Просто еще одна легенда. – Т-ты… т-только это…? – Гиньо оставалась проницательной, несмотря на заплетающийся язык. – Нет, – признала Риччи. – Я хочу станцевать белый танец. Арни закатила глаза. Риччи приготовилась к тому, что сейчас она начнет сыпать насмешками. Надо было пойти прямо к оркестру и сунуть им пару монет. Но Гиньо сказала только: – П-почему б-бы и н-нет, – она поболтала бутылкой с остатками мутной жидкости. – Н-не х-хочу д-допивать в т-тишине… Эй, – крикнула она музыкантам. – С-сыграйте еще ч-что-нибудь! И те снова расчехлили инструменты. Стеф даже не удивился. Танец в пустом зале не выходил за пределы обычной для нее непосредственности. Он поклонился, принял ее руку, и они закружили по залу. И Риччи мгновенно стало плевать на то, как это выглядит, и что думает смотрящая на них сквозь стакан Арни. Танец был особенной и важной вещью, не дающей отвлекаться на такие пустяки. Риччи не могла позволить себе подобного, как капитан. Но сейчас они находились на берегу во всех смыслах. В эти несколько минут ей не нужно было быть капитаном. Она могла просто наслаждаться моментом. Пусть что-то в ее груди и ныло от мысли, что для Стефа эти минуты не будут бережно хранимыми в памяти, ради благополучия всей их команды ему нельзя было знать о том, что он значит для Риччи. *** За все приходится расплачиваться. Рано или поздно. – Поверить не могу, что ты устроила белый танец и не позвала меня! – прошипела Юли. Риччи уже лежала в постели, и не могла ни встать, ни сказать что-либо в свою защиту – да и что она могла сказать? – потому что потолок кружился перед ее глазами и вспыхивал звездами. Морально она приготовилась к тому, что Юли будет дуться на нее не меньше недели.