Запах солнца

Америка, штат Массачусетс ХХХХ год. Сидящий за рулём Чанёль одной рукой вёл автомобиль по серпантину, а второй подносил тлеющую сигарету ко рту. Взгляд не выражал ничего особенного, обычная рутина, ставшая для него совершенно привычной: он едет за город проверять работу на базе и отдавать деньги за поставки. Курящий рядом с Паком голубоглазый альфа вдруг заговорил: — Чан, а тебе не надоело? — Не надоело что? — спросил парня брюнет, говоря на чистом английском, без корейского акцента. — Это всё? Ты же с десяти грёбаных лет занимаешься этой хуйнёй. Альфа посмотрел на встречную полосу и, обогнав впереди едущую машину, стряхнул пепел. — Мне не может надоесть моя жизнь. — Неужели ты не хочешь ничего изменить? — Блять, Дилан, ты философ? — дерзко спросил Чанёль, уставившись прямо в лицо его сопровождающему. Этот мужчина был гораздо старше Пака и работал на отца Чанёля, помогая парню жить и работать в Америке с самого его детства. — Ох, ну и почему ты такой грубый? — картинно закатил глаза пассажир. — Мне почти тридцать пять. У меня нет омеги. Семьи тоже нет. И вряд ли уже будет. Раздражает. Как будто наркота и деньги — это самое важное в моей жизни. Я перестал быть человеком очень давно, — голос взрослого альфы погрустнел, а глаза бездвижно замерли на тёмном пятне базы, на которую они направлялись. — У меня есть омега. И всё это я делаю только ради него. Мне не нужны деньги. Мне нужен он. Дилан молча проверил оружие за поясом, прежде чем выскочить из остановившейся машины. Пак осмотрел обширную территорию, на которой работали люди его отца. Высокие бетонные стены с колючей проволокой, каждые пятьдесят метров стойки охраны. Сквозь пропускной пункт альфам дали пройти без вопросов: хозяина знали все. — Эй ты, где управляющий? — Чан грубо окликнул одного из охранников, стоявших рядом. — В лаборатории, мистер Пак! После ответа Чан направился в тенистое здание, больше похожее на бункер, игнорируя постоянные вопросы Дилана. В других построениях базы пахло всегда одинаково: горький запах человеческого пота, смешаннаный с химическим — наркотиков. Однако в лаборатории было по-другому. Здесь почти не было запаха, не было и загнанных, усталых работников, вынужденных распихивать дурь по пакетам за сущие копейки. Люди в белых халатах и защитных очках передвигались по чистым коридорам. Они работают здесь не из-за того, что им больше некуда податься, а из-за того, что тут им очень, очень хорошо платят. Они специалисты в медленном отнятии жизни людей. — О Чанёль! Я тебя ждал, — рыжеволосого бету звали Майкл, он растянулся в радостной улыбке и протянул руку для приветствия. В принципе, хороший человек, если не принимать во внимание то, чем он занимался. Чанёль сухо пожал руку и вдруг приобрёл напряжённое выражение лица, услышав глухие стоны из дальней комнаты. — Это что? — сурово спросил парень, сдвинув брови к переносице. Бета заулыбался ещё более жизнерадостно. — Помнишь, мы говорили о новой формуле, которую придумали? Так вот, мы проверяем эти вещества! Их надо совсем немного, чтобы словить кайф, — гордо заявил Майкл. — К тому же, они вызывают безумное привыкание, а это только нам на руку. Хочешь, покажу? Чанёль безучастно смотрел на парня, скрывая отвращение. Тот на пару лет его старше, но радуется успехам в вызывании зависимости у людей, будто это компьютерная игра. Сам-то наверняка никогда не травил себя этим дерьмом, скотина. Однако Пак никого не осуждал, пусть живут, как хотят. Услышав очередное болезненное мычание, Чанёль снова покосился в конец коридора. — Дилан, принеси деньги, мы оставили их в машине, — мужчина распахнул рот от удивления. — Снова я? Заебал, Пак. Я что, собака? Чанёль развернулся в его сторону. — Возможно и так, — и пошёл по коридору, заставляя оживлённого бету бежать за собой. — Вообще, сейчас мы ему ничего не давали, у него ломка, его штырит так, будто прошёл целый год! Но мы кололи ему это лишь несколько месяцев, — Майкл всё так же сиял, выуживая из кармана связку ключей для этой комнаты. За дверью очередной раз кто-то протяжно застонал. Это было больше похоже на вой раненного животного, чем на звук, издаваемый человеком. Рыжеволосый открыл проход, скрипнув дверью. Маленькая квадратная комната с железной кроватью, без постельного белья и с унитазом, одиноко стоящим в углу тесного помещения. Прямо под самым потолком узкая полоска окна, тускло освещающего это «жильё». На полу разноцветной паутиной распространилась кисло пахнущая рвота. Бета скривил лицо с явной неприязнью. — Чёрт, опять наблевал. Пойду, позову кого-нибудь, чтобы убрали. Ты лучше выйди, а то они во время ломки чокнутые, пиздец просто. Чанёль пропустил заявление Майкла мимо ушей, вглядываясь в темноту. На голой бетонной поверхности пола в неестественной позе лежал мальчик. Его тело содрогалось от обрывистых вдохов, и он каждый раз шептал что-то неразборчивое, смотря обезумевшими глазами в потолок. Он был одет только лишь в оборванную, судя по всему, им же самим майку и серые трусы. Отросшие светлые волосы были испачканы в рвоте и запёкшейся крови. Больше всего Чанёля поразило то, что этот мальчик был омегой. На вид ему нельзя было дать больше пятнадцати, хоть и воздействие сильных наркотиков старит на много лет. Неожиданно для Чанёля, он привёл своё истерзанное тело в сидячее положение, придвинув к себе разбитые узловатые коленки. Он заметил Чанёля и смотрел на парня большими оленьими глазами, наполненными слезами. Мальчик был азиатом, и альфа на мгновенье подумал, что тот может оказаться корейцем. Все его конечности пробрасывало крупной дрожью, как будто он смертельно замёрз, синева тела тоже говорила об этом, но в комнате было достаточно жарко. Пак спокойно направился в угол, в котором сидел грязный и израненный омега. — Как твоё имя? — по-английски спросил наследник. Ответа не последовало, мальчишка больше затрясся и начал вдавливаться в стену от надвигающегося на него человека. Чан шёл по липкому от чужой желчи полу, не брезгуя, смотря прямо в лицо беззащитному мальчику. — Как тебя зовут? — перейдя уже на корейский, давил Пак. Омега всё так же молчал, но выражение его лица изменилось, будто он услышал что-то знакомое. Чанёль присел на корточки и уставился прямо в крупные блестящие глаза. — Мне нужно твоё имя, — предложение на китайском не осталось безрезультатным. Мальчик начал быстро вдыхать и выдыхать застоявшийся в лёгких воздух, вспоминая слова, взгляд его прояснился. Альфа мягко взял худощавую руку в свою и пожал её. — Я Чанёль. Из глаз блестящим потоком обрушились слёзы, а из пересохших губ начали вырываться какие-то слоги. — Л…Лу…хань… За спиной Чанёля раздался звонкий голос Майкла. — Оу, вы уже подружились! Фу, Чанёль, тут же грязно, — с отвращением протянул бета. — Я не буду заходить, чтобы вколоть ему эту дичь. Давай вытащим его отсюда и проверим в другой комнате? — заискивая, поинтересовался парень. — Кто он? — сухо отрезал Пак, не обращая внимания на предложение беты. — Ну, он.… Да кто его знает. Китаец, — с глупой улыбкой говорил он, смотря на сидящего в луже рвоты Чанёля. — Я, блять, понял, что он китаец! — рыкнул альфа и вскочил на ноги, впечатывая бету в обшарпанную стену. — Где. Вы. Его. Взяли? — чеканя каждое слово, кричал он. Глаза Майкла забегали, он не пытался вырваться из хватки Пака, потому что боялся его слишком сильно, но и не понимал, в чём он ошибся. — А.… Как… Н-нам п-продали его, — заикался он, — д-дёшево, сп-пециально ч-чтоб-бы проверять на нём дурь. Чанёль резко отступил, разворачиваясь ко всё ещё напуганному Лухану и хватая его почти невесомое тело на руки. — Я заберу его себе. Дилан отдаст деньги за работу. До встречи на следующей неделе, — глухим басом произнёс Чанёль и покинул комнату. Бета стоял, вжавшись в стену и совершенно не понимая, что сейчас произошло.

***

Весь следующий месяц Чанёль не отходил от истощённого Лухана. Сначала ломки буквально выворачивали кости маленькому омеге, он не говорил, не ел и почти не спал. Врачи со снотворными его пугали, и состояние мальчика становилось только хуже от этого. Пак заметил, что если читать Лухану, он прекращает кричать или болезненно выть, взгляд его проясняется и, наконец, избежав мучительных объятий зависимости, засыпает. И теперь омега, почти восстановившись, спокойно обедает с Чанёлем, стараясь не смотреть ему в глаза. Стыдно. Альфа уже знает о том, что Лухан из бедной семьи, а его родители фактически продали младшего сына за круглую сумму. Знает он и том, что у мальчика не было другого выбора и что сейчас он больше всего на свете ненавидит себя за то, что не может самостоятельно бороться с навязанной зависимостью от наркотиков. Благодаря тому, что Чанёль умеет говорить на китайском, он и сумел узнать всё это. — Завтра поедешь к репетитору. Будешь учить корейский, ну, и вообще заниматься, — размазывая джем по хлебу, сообщил Пак как бы между делом. — Что? — уронив вилку в тарелку, переспросил Хань, с трудом проглатывая кусок пищи.— Я куда-то пойду? — А ты думал, что вечно дома будешь сидеть, заморыш? — шутливо спросил Чанёль. Он казался Лухану старшим братом, таким, каким и должен быть старший брат. Альфа не заправлял постель и всюду разбрасывал носки, часто и звонко смеялся. Ходил в школу и иногда приводил друзей, говоря, что Лу — его младший брат. Да, время от времени он ездил следить за поставками и вообще, занимался незаконными вещами, хуже от этого он не становился. Но почему-то всё время на дне его глаз плескалась грусть, которая казалась мальчику слишком глубокой. Хоть и сам Пак не окончил старшую школу, парень уже казался омеге наиболее многозначительным, чем все люди, которых он когда-либо видел. В это время Чанёль поднялся и направился вдоль стола, не ожидая от Лу никакого ответа. — Но я же… нарко… — реплику прервал смачный подзатыльник Чанёля. — Дурак ты! Посуду помой лучше, — скомандовал старший и скрылся из виду.

***

Так прошло ещё два года, зависимость Лухана полностью сошла на нет, и к семнадцати годам он освоил несколько языков и начал заниматься психологией. Единственным его другом по-прежнему оставался Чанёль. Хоть многие омеги пытались подружиться с ним — это было только из-за Чана. Альфы же каждый раз получали неоднозначный отказ в дружбе. Лу знал, к чему это может привести. Лухан сидел на полу с упаковкой сырных шариков и смотрел фильм, стараясь игнорировать доносящиеся сверху стоны очередного омеги. Чанёль часто приводил новых парней на ночь, и Лу почти привык к этому. Он был рад тому, что даже во время течки (принимая определённые таблетки, конечно) он не кидался на альф, как эти шлюхи. Иногда, погрузившись в изучение психологии, парень думал, что он асексуален, потому что за всю жизнь его не привлёк ни один альфа. Неожиданно, перед экраном в одних трусах проплыл взъерошенный Чанёль. — Одеться не думал? — отправив очередной снэк в рот, поинтересовался Лухан, не обращая почти никакого внимания на альфу, крупными глотками пьющего воду прямо из графина. — А что, смущаю? — совершенно серьёзно, без нотки иронии, спросил старший. Уже в раннем возрасте у Пака было хорошее тело с выступающими крепкими мышцами, но, вопреки ожиданиям, Ханю было абсолютно без разницы. — К тебе-то я давно привык. Смущает сперма той бляди у тебя на бедре, — омега наконец направил упрекающий взгляд на Чанёля. Альфа безучастно стёр густую жидкость ладонью и подставил руку под струю воды. Вот снова. После секса же должно улучшаться настроение и самочувствие? У Пака всё было как-то наоборот. Чан налил в стеклянный стакан немного коньяка и направился к младшему, не забыв прихватить с собой бутылку. — Что смотришь? — Психологию поведения омег, — Пак влил жидкость в себя и, морщась, усмехнулся. — Неужели так интересно? — Неплохо. Они замолчали. Чанёль крутил четырёхгранный стакан, рассматривая, как в нём изламывается свет от телевизора. Снова наполнив стакан, парень быстро осушил его.  — Ненавижу, когда от тебя пахнет не тобой, а этим дерьмом, — хрустнув шариком, проговорил Лу, указывая на полупустую бутылку с коньяком. Альфа проигнорировал слова и уже, не удосужившись наполнить ёмкость, пристроил горлышко бутылки к губам, сделав ещё один обжигающий глоток. Лухан не выдержал и выхватил бутылку из рук старшего. — Отдай, — басом приказал он. — Ответь сначала, почему ты пьёшь? — Хочу, вот и пью! — сделав рывок за алкоголем, прорычал Чанёль, но омега успел вскочить на ноги. — Чанёль, я же всё вижу. Ты вытащил меня из ада, я полностью доверился тебе. Ты — самый близкий для меня человек, ты — моя семья. И сейчас я вижу, что тебе плохо, а ты не хочешь даже поговорить. Почему ты всё берёшь на себя? Альфа развернулся спиной к младшему и подошёл к окну. На улице ночь, дорогу освещают лишь фонари, и их свет едва пробивается сквозь густые кроны деревьев к дому Пака. Чанёль устало потёр шею рукой и, сделав короткий вздох, начал говорить. — С самого детства я люблю омегу. И когда мы были детьми, он не мог быть один. Он маленький, меньше тебя, представляешь? Худенький, — Чанёль горько улыбнулся. — А потом нас разлучили. Меня швырнули через океан. Сюда. Любит ли он меня до сих пор ? Я не знаю… Девять лет прошло и… — И ты спишь с этими блядями, пытаясь найти похожего. Как успехи? — Он мне снится каждую ночь. Чанёль резко вернулся к Лухану, будто пытаясь избавиться от грусти, и протянул руку. — Отдай. Лухан, сощурив глаза, двинулся на Пака. — Вообще-то, проблемы надо решать, а не запивать. Собирайся. Я сейчас вернусь. — Собираться? Куда? — недоумённо спросил Чанёль, глядя в отдаляющуюся спину омеги. — Я прогоню эту пискливую шлюху, и мы поедем в аэропорт, — парень, прежде чем скрыться на лестнице, ярко улыбнулся. — Спорим, твой омега ждёт тебя?

***

Лухан вжался в Чанёля, стараясь избежать потоков холодного ветра, пронизывающего до мозга костей. — Чанёль, ты же сказал, что по прогнозу тепло! Я не надел куртку из-за тебя! Здание аэропорта приветливо освещало своими огнями парковку с расставленными на ней машинами. Прямо у самого выхода и стоял Пак с дрожащим рядом Ханем. — Иди внутрь. Он, должно быть, уже совсем скоро приедет. Омега надул губы и вновь засеменил в здание, кутаясь в мягкий, но не спасающий от ветра кардиган. Парень снова уставился в окно, наблюдая за тем, как вечернее небо становится всё темнее. Что это за друг такой. Даже встретить вовремя не смог. В конечном итоге Лухан не стал долго стоять у окна, поэтому пошёл наворачивать круги по аэропорту, не отходя от выхода слишком далеко. В Корее он ещё не был, но благодаря Чанёлю умел говорить на корейском. Лу рассматривал цветные вывески и читал слова на горящем табло. Когда он жил в Китае, он не мог даже и представить, что будет знать больше, чем один язык, что будет летать в бизнес классе и вообще, что будет жить так, как сейчас. Вдруг Лухана отдёрнула твёрдая рука, а знакомый голос в который раз начал отчитывать. — Когда я сказал постоять и погреться, я не имел в виду бродить по огромному аэропорту, окей? Проходя под кондиционером, Лу зажмурился от тёплого сухого воздуха, бьющего прямо в лицо, а когда открыл глаза, то уже оказался на улице, перед незнакомым альфой. Быстро оценив ситуацию, омега ловко юркнул за спину названному брату. Парень, стоявший перед ними, имел спокойный взгляд и тёмные глаза, которые блестели ярко даже сквозь ночной полумрак. Он был немного ниже Чанёля, но не казался менее мужественным от этого. Широкие плечи покрывала тёмная толстовка, чёрные волосы без укладки топорщились в разные стороны. Альфа, наконец,наклонив голову и посмотрев прямо Лухану в глаза, мягко улыбнулся слишком мило для суровых черт лица*. — Чанёль, ты же говорил, что он общительный. Кажется каким-то нелюдимым. Омега вжался в широкую спину Пака не только от странного альфы, который вызывал странное чувство в животе, а также и от пронизывающего насквозь ветра.  — Так, ну-ка представься! — Чанёль сделал шаг в сторону, открывая съёжившегося Лухана. — Я-я Лухан, — протянул дрожащую руку он. — О Сехун, приятно познакомиться! — он сжал хрупкую ладонь и на секунду нахмурил брови. Ладошка была слишком холодной, будто изо льда. Чанёль улыбнулся. — Ладно, бро, тащи сумки! — потрепав волосы Ханя, приказал старший. — Сё, где там машина? — сунув руки в карманы, направился в сторону Чанёль. — У самой дороги, слева, — ответил тот, не отрывая взгляда от омеги. Чтобы избавиться от покалывающего в груди ощущения, Лухан схватил сумки и пустился вслед за Чаном. Чего омега не ожидал, так это того что на плечи опустится тёплая толстовка, а сумки из рук заберут другие, сильные и крепкие. — Я помогу, — улыбнулся Сехун и быстро направился к машине. Лухан замер, наблюдая за широкой спиной альфы. Ноги дрожали, а органы перевернулись, бешено стучащее сердце повисло в горле. Он сильнее укутался в толстовку, от которой источался густой запах горького свежесваренного кофе. Запах Сехуна.

***

Бэкхён удивлённо распахнул глаза, прижавшись к другу. Сегодня Лухан согласился спать вместе. Чанёля точно не будет, а омега уже отвык спать один. — А дальше? Что с тобой и Сехуном? — старший омега сквозь темноту покосился на сероволосого. — С каких пор длинные истории рассказывают за раз? — он включил экран телефона, жмурясь от яркого света. — О-о-о, ты время видел? Нам завтра к Чанёлю на работу ехать и к тебе домой. Так что давай-ка спать, — как ребёнку проговорил это Лухан, поправляя одеяло на Бэкхёне. — Ну, Лу-у-у, — протянул омега. — Нет. Спим, — и развернулся. Младший нахмурился, сжимая губы в тонкую полоску. Ладно… Он ещё успеет узнать, что было дальше, а сейчас надо скорее засыпать, ведь он успел соскучиться по своему альфе.