Колыбельная для Дракона

Эйнар ещё долгое время вспоминал тот день, когда его Виви сгорела. Он часто вспоминал её огненно-рыжие волосы, вспоминал её светлую кожу и широкую улыбку… И как огонь поглотил её, превратил кости в пепел. Он часто её вспоминал, нося на кожаном шнурке всё, что от неё осталось — кольцо, которое Хансен выковал ей на память. Он не мог её отпустить. Вот уже девять лет, всё представлял и мечтал, что однажды, когда он поднимется на холм провожать закат, Виви присоединится к нему и пошутит над тем, что как обычно, она выиграла в спор. Что, как всегда, превзошла всех во владении магией и, наконец, научилась владеть огнём, но затем он смотрел на всё с абсолютно другой точки зрения. Смотрел реальности в глаза. Омывая руки, смывая с них кровь и полоща окровавленные бинты в ледяных водах, он думал, пусть лучше Виви находится среди Богов. Там, по крайней мере, она не будет видеть весь тот ужас, который видел Эйнар изо дня в день. Выливая подкрашенную красным воду в яму, он думал, что не хотел бы, чтобы Вив ушла на фронт или помогала раненным здесь, пока ещё в их долине, пока ещё в безопасности. Он не хотел, чтобы его подруга изо дня в день видела Смерть, жила в тяжёлое время войны. Войны, которая длилась столько, сколько Эйнар помнил себя до своего забвения. Он помнил, как девять лет назад, после приговора короля, он вместе с Холдером, потерянные и пытающиеся справиться с их новым статусом изгоев, сидели на берегу речки, на их месте, где Холдер обычно рыбачил. Он помнил, как яркая вспышка озарила всё пространство, а затем ночное небо окрасилось красным. Он помнил, как в отражении воды увидел множество огненных шаров, летящих на них, столько, сколько было звёзд на небе, а тишину разрушил гортанный рёв горна. Три гудка, означающих, что на Кёрмат напали. Удары огней, летящих с неба, сопровождались взрывами и яркими вспышками; дрожь и вибрация земли ощущалась каждой клеточкой тела, а в воздухе повисла жара и запах гари. Запах горелой плоти и пыли, горящей древесины и шерсти. Эйнар помнил, как они с Холдером прыгнули в холодные воды, и на них обрушился шквал огненных шаров. Таких же, как тот, который погубил Вивьен. А затем всё разом стихло. Мальчишки, как по щелчку пальцев, оказались за несколько миль от их родного дома, от полыхающего селения. Яркое, красное пламя было видно даже отсюда, с заснеженных хребтов границы Кёрмата. В тот день погибла одна треть жителей. Многих удалось спасти — Арвид отдал приказ старейшинам перенести выживших в снега гор и хребтов за непроходимыми лесами, а затем, через несколько часов, войско Кёрмата отправилось в бой. — Я дальше справлюсь сама, — мягко произнесла Ида, положив руку Эйнару на широкое плечо. Она совсем недавно прошла Посвящение, и ей определили место быть здесь, помогать раненным воинам. Ибо её дар был в голосе. В волшебном, тонком, нежном, чудном голосе. Говоря или напевая песню, она могла внушить абсолютно всё, что угодно; могла заставить делать всё, что пожелает… Ей определили место — внушать тяжело раненным, что они не чувствуют боли. Ей определили место — петь им, чтобы те засыпали крепким сном и не мучились, когда из их тел вынимали стрелы или отпиливали гниющие конечности. — Помоги Олли вывезти тела… — Ида, тяжело вздохнув, кивнула в сторону палат со стонущими солдатами, вынужденными лежать под открытым небом, потому что мест под крышей и так катастрофически не хватало. Недалеко от них были телеги с теми, кого спасти не удалось. И их количество постоянно росло. — Сегодня их много, — Эйнар бегло глянул на телеги и отряхнул руки от воды. — Есть какие-нибудь новости снаружи? Снаружи — за пределами хребта. За пределами их небольшого лагеря, который всё это время был под защитой магии старейшин. Общими усилиями они создали над ним купол, чтобы никто из чужаков больше не смел проникнуть внутрь. — Роальд подходит всё ближе к восточной границе, — Ида опустилась на сочную зелень травы, совсем близко к реке, набрала в чашу свежей воды и опустила в неё грязные бинты. К слову, девчушке было всего тринадцать, но она уже выглядела привлекательной: мягкие черты лица, чувственные алые губы, кошачий разрез глаз и румянец на чуть припухлых щеках заставляли сердца солдат стучать быстрее, а в их мыслях вызывать непристойные фантазии. — Роальд стал могущественнее. Но он не станет правителем абсолютно всех земель, как бы он не хотел и как бы он не старался, — пожал плечами Эйнар, подворачивая намокшие рукава льняной рубашки, думая о том, что насколько нужно быть озлобленным и обиженным, чтобы назло всем стать правителем не только пустынь, но всех остальных территорий. Территорий всего мира. — Ещё много домов, которые будут биться за себя и освобождать тех, кого он захватил, — он вытер руки об уже и так запачканные штаны и взъерошил короткие светлые волосы, вытер шмыгающий нос ладонью. — Он очень изобретателен, гад, — с нажимом в голосе процедила сквозь зубы девчонка, заправив за ухо прядь длинных, чёрных, как смоль, волос. — Помоги Олли, пожалуйста. Он не справляется, — в той же поре произнесла она, зыркнув блестящими, угольно-чёрными глазами на своего приятеля, который вовсе не спешил выполнять данное ему поручение. — Не заставляй меня использовать на тебе мой дар, — надменно усмехнулась Ида, отжимая бинты и тут же заляпывая светлое платье брызгами грязной воды. — Это к живым спешить надо, — фыркнул молодой мужчина, задетый тем, что им помыкает девчонка. Не слишком по-дружески были сказаны её слова, но Эйнар почему-то не стал спорить. — Мёртвым всё равно, через сколько минут или часов я скину их в овраг, — пробасил он и перекинул через плечо свой фартук, весь вымазанный в грязи, крови и гное. — Какой ты стал грубый, — нахмурилась Ида, даже не взглянув на друга, старательно выстирывая повязки солдат. — С чего бы это? — закатил парень глаза и широким шагом направился к бедняге Олли, пытающемуся сдвинуть с места телегу, доверху гружёную телами падших. На самом деле, как бы Холдер не убивался из-за отнятой у него магии, как бы не сокрушался и не жалел себя, Эйнар ничего подобного не чувствовал. Его неумение управлять собственными силами, не знание и непонимание сути магии помогли справиться ему с её лишением и продолжить существовать практически обычной жизнью. Практически, потому что по статусу был на полступени выше овец, которых даже пасли с помощью магии. — Возьмись спереди, а я буду толкать, — скомандовал Эйнар, принимаясь за работу. К отвратительному запаху разложения он уже привык и почти не морщился, а с сильных рук уже сошли мозоли от поручней тяжёлых телег. За столько лет службы здесь, в полевом оздоровительном лагере армии Арвида, Эйнар сильно изменился. Из щуплого мальчишки он превратился в высокого, мужественного юношу с широкими плечами и прямой осанкой. Его наивность сошла с лица, оставив волевой подбородок и впалые щёки, но в голубых глазах по-прежнему теплилось что-то светлое, то, что когда-то заставило его оставить кузницу отца и прийти на помощь людям, когда большинство из них отвернулись от него. То, что заставляло его хотеть быть полезным — и он им был. Эйнар крепко стиснул зубы, сдвигая телегу с места, стараясь не смотреть на не накрытые тела, стараясь не вглядываться в их застывшие, окаменевшие лица, чтобы не узнать среди них своего отца или же давнего друга Андерса, ушедшего на войну в первых рядах. Он упорно отводил взгляд — смотрел под ноги, на грязь и лужи, на выбивающуюся из-под вечного снега траву и старался не думать о том, что среди этих окоченевших солдат могли быть и те, с кем ему довелось обмолвиться словом, когда он наносил лечебные мази на их гниющую плоть или перевязывал глубокие раны только что выстиранными бинтами. Иногда Эйнар начинал разговор сам, чтобы как-то отвлечь раненного от мучительной боли, пока он промывал его раны. У него не было способности Иды внушать им спокойствие, но он всячески пытался помочь, и разговоры иногда помогали сконцентрироваться на чём-то другом, но не на отрубленной конечности… Некоторые из солдат, рассказывали ему истории с места сражений. Они рассказывали, что армия Роальда превосходила по численности, но была разбита; что кровь текла реками, а из тел падших воинов можно было выстроить ещё одну неприступную крепость… Некоторые рассказывали о своей любви, о своих детях или о домашних питомцах. Кто-то говорил ему о своей козе, которая давала самое вкусное молоко во всём Кёрмате! Кто-то рассказывал о детстве, а кто-то о своей магии. Они рассказывали, что без неё было бы легче, что война была бы проще. С ней — всё слишком запутанно и очень сложно. Слишком жестоко и изощрённо, непредсказуемо и опасно. Эйнар не хотел видеть этих лиц здесь, в повозке с останками, но взгляд невольно скользнул по синей руке, по сломанным шеям, по бледным глазам с застывшими в них отпечатками боли и ужаса. Одного из них парень всё же узнал: смуглый, со шрамом через всё лицо и лысой макушкой. Он общался с ним вчера, когда менял повязки на его культях. — Эй, Олли, — крикнул Эйнар пареньку, примерно его возраста, но комплекции десятилетнего пацана. — Идём к северной границе хребта, — и предложил, и скомандовал он одновременно. — Сожжём тела там. — Потому что там Холдер? — у Олли был тонкий, будто детский голосок, и если бы Эйнар не знал, кто шёл впереди телеги, то подумал бы, что там — девчонка. — Потому что там не будет ветра, — хмыкнул молодой мужчина, поднажав. Он не стал говорить, что Олли оказался чертовски прав — они шли навестить его приятеля. Холдер был одним из сторожил границ Хребта. Охранял мирных жителей Кёрмата и в оба глаза следил за тем, чтобы горизонт оставался чист, без единой души. Иногда его брали с собой патрулировать окрестности, и в эти редкие дни он мог позволить себе и охоту, и рыбалку в компании других таких же стражей. Вполне неплохо, а если ещё и добавить созерцание красот этих мест, то можно с уверенностью заявить, что Холдеру может позавидовать абсолютно любой маг владений Арвида. На границе всегда было тихо. Редкий ветер едва колыхал свежий, прохладный воздух, а от лежащего снега, даже ночью, под россыпью миллиарда звёзд и нежных красок полярного сияния, было светло. Подходя к краю, можно было ощутить, как дыхание замирало, а сердце пропускало удары от завораживающей, головокружительной высоты, с которой мир казался, словно лежащим на ладони. Через полосу непроходимого леса виднелись виноградники и поля Кёрмата, разделяемые гремучей рекой. Левее от них — разрушенное когда-то селение, где росли Холдер и Эйнар. Сейчас над этим местом властвовала природа, и оно теперь стало частью леса. Если приглядеться, то среди деревьев можно было заметить то, что осталось от домов и строений. Через реку, минуя каменную стену и крепость Кёрмата, расплывались жёлтые поля пшеницы и подсолнухов, а уже за ними, словно спичечный коробок, виднелся тёмный замок земель Тайвина, ближайших соседей. Если смотреть правее, где ясное небо сходилось в тонкой линии с зеленью земли, то можно было увидеть огненные вспышки, которые сопровождались хлопками, часто слышимыми даже здесь, на хребте, и струи дыма — следы сражения. А за волнующимся морем возвышался зеркальный замок — от его башен часто блестели блики, видные невооружённым глазом даже через такое расстояние; там же были и пустынные барханы, и сухие горы, принадлежащие Роальду, носящие название Ладлант. С противоположной стороны хребта — был новый дом всех тех, кого Арвид спас в ночь огнепада. Здесь, с высоты птичьего полёта, это место было особенно прекрасным: мягкие снега покрывали верхушки гор и лежали на земле, сквозь который пробивалась молодая, свежая зелень. Среди гор возвышался мраморный замок правителя Кёрмата с развивающимися на ветру чёрными знамёнами, а перед ним — площадь, как было раньше. Как положено. В западной части Нового Кёрмата всегда тянулись столбы дыма от горящих костров. Именно там простирался лагерь с раненными воинами. И именно с той стороны по ночам раздавались душераздирающие крики, к которым Холдер не мог привыкнуть до сих пор. У подножия поста северных сторожил, в лучах солнца, блестело озеро, гладкое, как отполированная сталь меча. Больше всего Холдеру нравились моменты, когда к нему спускались облака. Тонкая светлая дымка дарила ощущение невесомости и чего-то такого, от чего всё вокруг казалось особенным и таинственным. Будто всё разом становилось сказочным и спокойным. Про себя парень думал, что это ангелы укрывают хребет своими крыльями. Он думал, что именно так выглядит Рай. Когда на землю спускались сумерки, Эйнар и Олли уже разводили костёр недалеко от берега озера, в закрытом от ветра, как он и обещал, месте. Когда все тела оказались в огне, солнце вот-вот должно было скрыться за горизонтом, обрекая молодых людей на возвращение в лагерь по тёмной и холодной ночи. — Ты же знаешь, я не очень люблю темноту, — «Не люблю» — чтобы не говорить «боюсь», чтобы не казаться ещё большим неудачником и слабаком, промямлил Олли, наблюдая за тем, как пламя поглощало одно тело за другим, пожирало каменную кожу и испепеляло волосы. — У нас будут факелы. И твоя магия. Думаешь, с нами что-то случится? — усмехнулся Эйнар, вручая парнишке деревянную палку с обмотанным тканью концом. — Поднимемся на пост, увидишь, как там красиво. — Теоретически, возможно абсолютно всё… — шмыгнул носом Олли, глядя на импровизированный факел с недоверием. — Мы ведь не долго, правда? — он поджал плечи, весь сжался в какой-то комок неуверенности и страха, что вызывало у Хансена искреннее непонимание, смех и раздражение одновременно. Парнишка, правда, был похож на ребёнка. С маленьким, худым лицом, курносый, с большими серо-зелёными глазами, весь конопатый и с вьющимися рыжеватыми волосами, он никак не создавал впечатление взрослого человека. — Если хочешь, можешь идти обратно. Я вернусь чуть позже, — Эйнар уже направился к подъемнику, прекрасно зная, что Олли один и с места не сдвинется. — Не будь, как маленький! Мы под надёжной защитой. Там, — он махнул рукой, где вдалеке был воздвигнут замок Арвида, — находятся старейшины, которые вот уже сколько лет скрывают нас от ненужных глаз. Точнее, они там все для того, чтобы защитить Олли от страшного чудовища, живущего прямо в этом озере. С крыльями и клыками, размером с мою ногу, — усмехнулся молодой мужчина, вставая на грязный пол конструкции, которая за пару минут поднимет их с Олли наверх, осталось только нажать на рычаг. — Между прочим, — Олли быстро нагнал Эйнара и уже стоял рядом с ним, — я слышал о том, что у Роальда есть крылатые твари, которые охотно питаются человечиной. Так что, нам есть чего опасаться. — Если они сюда доберутся, то, возможно, — пожал плечами парень и потянул за рычаг, приводя подъёмник в движение. — Я тоже слышал. Мне как раз один приятель рассказывал на днях, — Эйнар кивнул на горящий костёр, а перед его глазами тут же предстал образ того мужчины со шрамом на лице и лысым черепом, его тёмные глаза, полные безысходности и страха. — Он их видел? — вскинул брови Олли, и Эйнар кивнул. Лицо его стало суровее, стоило только вспомнить рассказ несчастного, в эту минуту превращающегося в угли… Он рассказывал, что их отряд попал в засаду в лесах у западной крепости Тайвина. Он говорил, что их было всего семеро, и их задачей была разведка. Он говорил, что стоило им ступить на эти гиблые земли, как им в спины сразу дыхнуло холодом, а в воздухе запахло серой и мертвечиной; что каждый листок дерева, каждая иголка елей стала источать едкий туман, а весь лес накрыла тьма. Он говорил, что от этой тьмы не спасали фонари — они тут же гасли, либо взрывались прямо в их руках. Закрывая глаза и нервно глотая слюну, он говорил, как холод пронизывал каждую клеточку его тела, а туман дурманил разум. Дурманил настолько, что ему виделась его покойная жена, что ему слышался её голос с мольбой выпотрошить брюхо товарища, потому что он был сыном дьявола. Туман вселял страх, от которого сердце стучало так быстро, как не бегут секундные стрелки на часах; что помимо голоса жены он слышал стоны и чьи-то крики, от которых по спине бежали мурашки. Он слышал рык чуждого ему зверя, и не мог понять, откуда он слышался. Кругом чернота, а кроны деревьев шевелились и шелестели как раз так, будто в них кто-то путался. Деревья гнулись, как гнётся трава на сильном ветру, а затем, как раз сверху, струя пламени опалила землю, едва ли не задев разведчика, и в этой вспышке он увидел над собой существо с двумя громадными крылами, способными укрыть собой четверть леса. Он говорил, как от неожиданности свалился на спину и как старательно всматривался в темноту; как приготовил оружие и готов был выстрелить… Но звенящая тишина не давала понять, где затаился зверь. Вторая струя огня пришлась ему на ноги, спалив всё, что было ниже колен. До костей. Сразу. И это было последним, что он запомнил в том лесу, а затем очнулся уже в лагере Арвида. У края хребта уже стоял Холдер, встречая старого друга и его товарища, покуривая табак. — Давно тебя не было видно, — усмехнулся он, подавая руку Хансену. — Будь, Эйнар, — Холдер широко и тепло ему улыбнулся, а тот отметил, что его друг заметно изменился. Они не виделись чуть больше двух лун, и за это время старина Уиллоу успел обрасти щетиной и отпустить волосы по плечи, но ни грамма не прибавил в весе. Был таким же сухим и поджарым, что не мог скрыть даже тёплый, меховой плащ на плечах. К слову, лишённый когда-то магии, Уиллоу был доволен своей работой. Его светлые глаза блестели, а на поясе висел бережно начищенный горн. — Есть новости? — спросил Эйнар, когда они удобно расположились возле костра за кружкой эля. — Ида говорила, что Роальд у востока. Это правда? — в отличие от Олли, который был в этих местах впервые, он не смотрел по сторонам разинув рот, а был сдержан и собран, хотя в глубине души и признавал: на такой высоте можно лишиться духа. — Правда, — коротко отозвался Холдер, кусая хлеб и запивая его большими глотками хмельного. — Вон там, — он рукой в теплой перчатке указал в ту сторону, где часто мелькали вспышки и грохотали взрывы, — сегодня аж земля дрожала, а небо опять было красным. Армию разбили, потери колоссальные. Не хочу говорить такое, но у нас мало шансов… Роальду не составит труда обнаружить нас здесь и разбить окончательно. — Разве мы не под защитой? — с набитым ртом прошамкал Олли, выпучив от удивления глаза. Он переводил взгляд с Эйнара на Ходера и обратно, боясь услышать опровергающий ответ. Страж границы отвел взгляд и тяжело вздохнул. Аппетит пропал моментально, а хорошее настроение подожгли опасения и предчувствие чего-то плохого. Он положил хлеб в миску, не зная, как поступить. — Я должен быть уверен, что вы никому не расскажете то, что можете узнать, — голос его стал на тон ниже, а с лица сошла былая веселость. За эти минуты парень будто постарел: возле его светлых глаз тоненькими ниточками появились морщинки, а губы сложились в тонкую нитку. Эйнар бы сказал, что его друг был взволнован, но это слово вряд ли бы подошло под ту гамму чувств, которая читалась на его лице. — Можешь не беспокоиться, — Хансен многозначительно посмотрел на Олли, одним лишь взглядом говоря, чтобы тот держал язык за зубами. — Будем молчать, как мёртвые. — Двое старейшин помогают на фронте. Они — щиты над армией. Один — здесь, в замке Арвида, — медленно стал объяснять Уиллоу, растягивая слова и делая паузы между ними, будто оттягивая момент, когда нужно будет перейти к самым неприятным новостям. — Но в одиночку он не сможет долго держать такой плотный и сильный купол над хребтом, каким он был раньше. Это значит, что как только он ослабнет, шансы, что нас обнаружат, возрастут в сотни раз. Арвид отдал приказ не сообщать об этом людям, чтобы не посеять страх и панику, ведь всё ещё может обойтись. Защиту границ мы усилили, и патрули теперь проходят в три раза чаще. Мы надеемся получить помощь с запада… Но мне кажется, они не пойдут в бой, а сдадутся. — А что говорят провидцы? — Эйнар не спешил делать выводы и не спешил всех хоронить, а вот Олли казался потерянным и напуганным такими новостями. Он сидел тихо-тихо, грея руки у костра, понуро опустив плечи. — Что над всеми будет править один король, как я слышал, — Холдер периодически поглядывал на небо, на горизонт, уже по привычке. Тихо. Ни души. Только ветер слегка колыхал деревья внизу и птицы парили в облаках. — Надеюсь, это будет Арвид, — пробубнил Олли и подобрал с земли свой факел, поднося его к огню. — Эйнар, не обижайся, но я лучше оставлю тебя и вернусь в лагерь. Скоро совсем стемнеет, а путь не близкий. У нас, между прочим, ещё одна телега. И не факт, что за время нашего отсутствия тел не прибавилось, — ткань на палке вспыхнула, а паренёк вскочил на ноги, готовый отчаливать. — Рад был знакомству, Холдер, — кивнул он мужчине с горном. — Ты уверен, что дойдёшь сам? — Эйнар положил свою горячую ладонь на костлявое плечо парнишки. — Подожди пару минут, вместе пойдём, ладно? — всё-таки Хансен чувствовал ответственность за Олли, ведь это он его притащил сюда. Он должен и проследить, чтоб с тем ничего не случилось по дороге обратно. Олли ведь, случись что, вряд ли сможет постоять за себя. Эйнар даже не был уверен в том, может ли он владеть магией… Ведь за всё время работы с ним, он ни разу не видел Олли за чародейством. — Я подожду у подъемника, — согласился Олли и спешным шагом отправился к нему, оставив Холдера и Эйнара одних. — Ида делает успехи, — сообщил Хансен, поднимая и свой факел. Холдер наверняка хотел бы знать, как дела у его сестрёнки… — Она ещё многим носы утрёт, — хмыкнул он. — Всех строит! Даже меня, иногда, — ему вспомнился сегодняшний разговор с ней, который вызвал лёгкую, небрежную улыбку. — Как-нибудь я приду вместе с ней. — Это на неё похоже, — страж границы усмехнулся, узнавая в словах друга свою Иду. — Передай ей, что мне… — но договорить Холдер не успел: им под ноги упало несколько камней. С неба. Подняв головы, ребята увидели уже удаляющихся птиц, летящих к замку, а в воздухе появился странный, сладкий запах. Он исходил из камушков, из тонкой дымки, которую они излучали. — Олли, беги! — надрывая глотку, прокричал Уиллоу, прикрывая нос плащом. — Не дыши, — он схватил Эйнара под руку, чтобы вместе выйти из образовавшейся дымовой завесы, но было поздно. Стоило Эйнару вдохнуть этот сладкий аромат, перед глазами всё поплыло, голова пошла кругом, а каждая мышца в теле налилась тяжестью. Будто по щелчку пальцев, он потерял над собой контроль, перестал понимать, где он и что с ним происходило. Абсолютно всё закружилось в сумасшедшем вихре цветов и запахов, стало невозможным понять, где земля, а где небо, и когда он попытался сделать шаг вместе с Холдером — упал. Упал и больше не смог подняться.

***

Когда Сэм вернулся, Джо уже успела переодеться в излюбленную клетчатую рубашку и простые джинсы. Она сидела за ноутбуком, просматривая карты, надеясь увидеть под районом, где жили Брук, золотые залежи. — Ну что? — шёпотом поинтересовалась она у друга, подняв на него заинтересованный взгляд. — Нашёл что-нибудь? — Нет, — Сэм разочарованно и озадаченно помотал головой. — Совсем ничего. Фон — стабильный, в пределах нормы. Ни холода, ни эктоплазмы, ни серы — ничего нет. Постояльцы никаких странностей не замечали, — вкратце рассказал он, глядя на заснувшего беспокойным сном брата. — Я обошёл всё. Даже заглянул к соседям, — он имел в виду автозаправку и небольшое кафе, пользующееся у постояльцев большой популярностью, — и даже там — ни-че-го. Скорее всего, дело даже не в мотеле и не в этом месте, — с неким страхом и опасением решился предположить охотник. — А в чём? Пока что, это единственное, что у нас есть из зацепок, — это был первый намёк от Джо, что и у неё пока что было пусто. Она развернула ноутбук к Сэму, показывая ему карту полезных ископаемых Дэйви. — Золота под домом Брук нет и не было. — Это плохо. Очень плохо. Надо ехать туда, однозначно, — Сэмюэль провёл по подбородку, глянул на часы — может быть, если взять в расчёт время на дорогу до дома Брук, полиция уже уедет оттуда. Может быть, они уже могут приступить к собственному расследованию прямо сейчас. — Может быть, мы имеем дело с проклятьем. Может, Синтия Брук и вовсе была ведьмой! И дракон — её рук дело, — рассуждал охотник. — Если так, то это многое объяснит, в том числе и видения Дина. — Даже если и так, то зачем ей нужен был дракон? — Джо слушала приятеля с интересом, отвлекшись от карт. — Тем более, зная, какой это риск. — Ты права, мотива я не вижу, — тяжело вздохнул он, начиная сборы в дом жертв. — Разве что, с его помощью найти золото и разбогатеть, — усмехнулся он, слыша, как глупо и бредово звучат его слова. — Проще было сразу сделать себе амулеты на достаток, — хмыкнула Джо, — а не вызывать драконов. — Вот и узнаем, — Сэмюэль быстро сменил белую рубашку агента ФБР на клетчатую — Сэма Винчестера. — Только… Можно ли оставлять Дина одного в таком состоянии? — он инстинктивно потёр запястье, где налились кровью следы от пальцев брата, снова борясь с внутренними сомнениями. — Я могу съездить одна, — уверенно заявила Джоанна, ни капли не боясь трудностей и возможной встречи с настоящим, голодным драконом. — Возьму с собой кольт, могу даже вести тебе трансляцию, — она помахала телефоном, намекая на видеосвязь с Сэмом, — а ты последи за Дином. Кажется, жаропонижающее не справляется, — глядя на испарину, проступившую на лбу старшего охотника, глядя на бледность его лица, кажущегося таким же зелёным, как и стены номера, произнесла Джо. — Пока тебя не было, он опять ворочался и говорил во сне. — О чём говорил? — возможно, во снах Дина и таилась разгадка. Возможно, нужно было прислушаться к его бормотанию и попытаться понять, что его беспокоило. Джоанна лишь пожала плечами. Она не слушала, будучи увлечённой поиском и разбором карт. Не обращала внимания, вчитываясь в строки статей и прокручивая возможные варианты причин происходящего в голове. — Ясно, что ничего не ясно, — Сэмюэль потёр затылок, видя, как брат повернулся на бок, как скомкал покрывало в кулак, как на его пальцах побелели костяшки… Каждое движение Дина было вялым, будто ему приходилось пробираться сквозь метровые сугробы или плыть через весь океан с утяжелителями на руках и ногах. Между его бровей образовались складки, а челюсти были плотно сжаты, будто Винчестер испытывал зубную боль. Он тихо застонал, переворачиваясь на живот и то сжимая, то разжимая пальцы. Поморщился так, будто съел самые кислые в мире лимоны и подмял к боку подушку, будто она могла впитать всё то неприятное, всё то ужасное, что терзало молодого мужчину. — Дин? — Сэм подошёл к брату и коснулся его плеча, чуть тормоша. Ему не нравилось то, что сейчас происходило. Его настораживал беспокойный и странный сон брата, будто у него случился приступ. — Что.? — когда он открыл глаза, Сэм отпрянул, будто его пронзило током. Будто он наткнулся на колючие шипы. Зрачки Дина были вертикальными, тонкими чертами. — Господи, Сэм… — простонал он, кое-как садясь на кровати. Кое-как удерживаясь в таком положении. Он схватился за голову, чувствуя, как её разрывало; слыша, как кровь шумела в венах, слыша учащённые удары сердца… Ему казалось, оно сейчас разорвётся. Грудная клетка, казалось, пульсировала вместе с ним и вот-вот, как дверцы антикварного комода, распахнётся. Ему казалось, что пока он спал, ему перебили все рёбра. Каждое раскрошили в порошок. Ему казалось, что кости одна за одной выбивалась из суставов. Сначала пальцы, каждая фаланга, потом кисти, локти, плечи… — Боже! — голос Дина был хриплым, грубым. Другим. Совсем на его не похожим. Он попытался встать, но почувствовал, услышал, как хрустнули колени, как подогнулись ноги и Винчестер рухнул на глухой, деревянный пол, хватая ртом воздух от тупой, разрывающей его тело боли. Мелкая дрожь пробивала каждую мышцу, а голосовые связки сжало в тиски: Дин не мог произнести и звука. Он чувствовал под кожей каждую вену, чувствовал кровь, которая казалась ему лавой, раскалённым, сжигающим его изнутри, металлом. Он хотел бы выкрикнуть в очередной раз это проклятое «Боже!», но из горла шло невнятное кряхтение. Дин не знал, как бороться с этой болью. Не знал, что с ним. Чтобы снова подняться, он упёрся руками в журнальный столик, но в этот раз боль ударила в позвоночник, будто кто-то подцепил его острыми крюками и резко дёрнул из тела вон. Будто кто-то хотел выдрать у охотника хребет. Дерево под пальцами Винчестера хрустнуло. Щепки впились в кожу, но эта боль была ничтожной по сравнению с той, которая сейчас была в лопатках. Дин ощущал себя тушей фазана, у которого выкручивали крылья для барбекю; он думал, что его спину колотят топорами, что пытаются расправить рёбра и сделать из них уродливые крылья. И ещё одно «Боже!» вырвалось из глотки надрывным воплем. Глаза налились кровью. Перед собой охотник практически ничего не видел — всё плыло и было нечётким. Он всё ещё пытался подняться, но столик, служащий ему опорой, превратился в груду хлама. Треснул. Разломился на несколько частей, будто бы охотник весил несколько тонн. Дин будто снова оказался в Аду. Комната будто превратилась в его пыточную, жаркую, душную камеру. Дин кричал. Кричал без остановки, желая скорее отключиться или умереть, совсем не в силах больше терпеть. Он кричал, видя выступившие, будто светящиеся красным, вены. Чувствуя, как каждая мышца увеличивается и тяжелеет, как меняется его скелет, как кости удлиняются и становятся крепче. Это было невыносимо. Настолько, что Винчестер даже не обратил внимания на то, как Джо громко охнула и закрыла рот руками, как Сэм пытался ему помочь, как пытался поднять, подхватить под руки, как Джоанна громко закричала: — Сэм, отходи! Как она схватилась за кольт, но не решилась выстрелить. Дин чувствовал, как каменеет его кожа, как становится твёрже и плотнее; как удлиняются пальцы на руках; как лопнула кожа на спине и как сильно заострились позвонки; как во рту сразу стало сухо и горячо, как внутри него стало знойно, будто он сам был пламенем… Сэм отошёл от брата, кладя руку на револьвер Джо, не давая ей выстрелить. Он тяжело дышал, смотря на то, что творилось с Дином с замиранием сердца и дыхания, не зная, что предпринять и как ему помочь. Он видел, как брата колотило, как его тело терзали ярко-алые вспышки, а затем раскатистый рык, полный яростью и болью, сотряс каждую вещицу, находящуюся в номере. Послышался треск, и с потолка посыпалась побелка, со стен слетели полки с декоративными вазами; окна со стороны спального места Дина выбило и на ребят дождём осыпались мелкие осколки. — Чёрт… — глухо вырвалось из груди Сэма, когда он и Джо, рухнули на пол, прикрывая головы руками. — Чёрт, чёрт, чёрт! — как мантру повторял он, когда на них летели острые обломки стекла и мебели. — Дин! — выкрикнул младший Винчестер, поднимая глаза и видя перед собой не брата, а то чудовище из сказок и легенд. Его морда с клыкастой пастью и горящими зеленью глазами оказалась прямо возле охотников, грозно рыча и клацая зубами. Настолько близко, что только её могли видеть охотники. Прямо перед своими глазами можно было узреть каждую тёмную чешуйку, отливающую в полумраке номера зелёно-чёрным; можно было узреть каждый зуб, по остроте не уступающий наточенным мачете. Сэм не боялся, но по его виску стекла капелька пота. Джо не испытывала страха, но каждая её мышца будто оцепенела, а дыхание замедлилось. Дракон был огромен настолько, что не помещался в комнате. Его шипы на позвоночнике упирались в потолок, размашистые крылья, на которые он опирался, касались противоположных стен. Казалось, что ещё одно его движение, ещё один рык — и они сложатся, как у карточного домика. Казалось, он теперь служил для потолка опорой и не давал зданию обрушиться. Змей тяжело дышал. Его горячее дыхание ребята чувствовали кожей, а сами старались даже не моргать. Им не было страшно, но их сердца лезли через горло, трепыхаясь, как муха в паутине. — Дин… — тихо-тихо, совсем нерешительно позвал его Сэм, надеясь, что этот зверь всё ещё его брат. — Всё… Всё хорошо… — его фирменный, успокаивающий тон, который всегда бесил старшего Винчестера; его излюбленный взгляд, в котором были сосредоточены все оттенки волнения и мировое умиротворение одновременно; его попытка приподняться — вызвали у дракона новый рык. Он дёрнулся всем телом, а его взгляд стал хищным, острым. Дин, взревев, рванул вперёд, едва ли не задев Сэма и Джо мощными, когтистыми лапами. Он без труда выбил собой стену — мотель тряхнуло со страшной силой — и, расправив тёмные, тяжёлые крылья, унёсся прочь.