Россия жива...

1230 год, июль месяц. Коломна. В 1230 году Коломна встречала своего нового, молодого князя. Роман Ингваревич вступал во владения своим уделом. Высокий, стройный,златокудрый, он горделиво восседал на любимом, сером жеребце по кличке Аструм. Он был счастлив наконец-то делом доказать отцу и дяде, что готов служить своему Отечеству. Роман Ингваревич завершил свое образование, и обладал всеми качествами, необходимыми правителю. В первые же дни своего пребывания в Коломне он познакомился с Михаилом Олеговичем, и вскоре понял, что нашел в лице местного воеводы верного соратника и опытного советчика. Молодой князь также был приятен старому ратнику и однажды, накануне Успенского поста, тот пригласил его в гости. Роман охотно согласился. Он приехал в дом воеводы на следующий день в сопровождении своего молодого дружинника Ярополка. Теперь это рыжеволосый юноша, возмужавший и окрепший, лишь взгляд маленьких, быстрых, черных глаз его остался прежнем, по-лисьему хитрым. Не очень нравился Ярополк Роману, и коломенский князь не мог даже объяснить себе чем была вызвана эта неприязнь: то ли излишней услужливостью Ярополка, то ли хитрицой в его взгляде? А может просто внутреннее чутье подсказывало Роману не доверять слишком этому проныре? Но, в любом случае Ярополк служил хорошо, нареканий у него никаких не было, и Роман старался внушить себе мысль о том, что надо дать парню шанс, а неприязнь к добросовестному юноше -это греховное чувство с которым надлежит бороться. Не знал Роман, что добросовестность Ярополка объяснялась довольно просто и даже банально. Парень изо всех сил старался забыть о своем низком происхождении, и служил в дружине со всем старанием лишь ради того, что в итоге добиться высокого звания ( в мечтах он видел себя воеводой, и не в Коломне, а исключительно в Рязани). Он настолько сильно мечтал "выбиться в люди", что, по большому счету готов был уничтожить каждого кто бы стал на его пути. Пока врагов у Ярополка не было, и это радовало тщеславного юношу. Раздражала лишь мать, которая осталась там, в Рязани... С досадливой гримасой вспоминал Ярополк, как Мирослава рыдала, провожая его в Коломну! -Словно бы я умер! -думал он. И вообще, старая, седая и плаксивая мать, происходившая из крестьян была вечным напоминанием ему о том, что он далеко не князь, а это больно кололо его горделивую душу! И он, ее сын должен уважать и почитать ее... Это казалось ему непосильным крестом. Однако, он оказывал ей уважение на людях, но когда они оставались одни...Тогда Ярополка ничего уже не сдерживало, и несправедливые обвинения, упреки вновь и вновь доводили до слез несчастную женщину, страстно любившую своего единственного сына, и под страхом смертной казни, не согласившуюся бы хоть кому-то пожаловаться на дурное общение с его стороны... Впрочем, Ярополку было ее не жалко, и он радовался, что теперь служит при князе в Коломне, и избавлен от необходимости видеть ее лицо каждый день!... ...В теплый, августовский вечер Роман Ингваревич и Ярополк приехали в дом Михаила Олеговича. Постаревший, поседевший воевода сам вышел встречать дорогого гостя, и с радостью провел его и его дружинника в дом. В прихожей Роман пораженно остановился. Перед его глазами возникло чудесное видение: невысокая, темноволосая, черноглазая девочка лет двенадцати, очень белокожая и изящная, быстро взглянула на него, и тут же вспыхнув опустила глаза. -Это моя старшая- Оленька. - представил ее воевода. Взгляд жгучих черных глаз молнией пронзил сердце Романа, хоть он не сразу понял, что произошло с ним в этот миг. Позже гости познакомились с другими членами семейства. Анастасия Дмитриевна, тоже постаревшая за десять прошедших лет, старший сын воеводы, пятнадцатилетний Игорь, произведший самое положительное впечатление на Романа, и младшенькая, Христина. Когда эта десятилетняя девочка легкими шагами подошла к гостям, Ярополк замер, пораженный. -Да они что тут, идиоты,- отчего-то подумалось ему. - Она совершенно не похожа на сестру. А может они и не сестры...- мелькнула шальная мысль. Христина обладала той же аристократической, северной красотой, какая когда-то поразила Михаила Олеговича в ее умершей матери. Пышные волосы цвета червленого золота, античный профиль, благородные черты лица, огромные синие глаза, тонкие брови, стройная фигурка, царственная осанка, и летящая походка. Ярополку показалось, что он в жизни не встречал такой красивой девочки. -А ведь, всего лишь через несколько лет замуж надо будет ее выдавать, вот повезет кому-то,- с завистью подумал дружинник. Надо сказать, юная Христина пока ничего не знала о своем королевском происхождении. Светлана действительно оставалась подле нее все это время, но пока она хранила секрет, так как считала, что рано еще. Настойчивой девушке удалось убедить воеводу нанять учителя по шведскому языку для Христины, и способная ученица к десяти годам уже превосходно читала и писала на родном языке своей страны. Были у нее и еще увлечения: девочка с самого юного возраста страстно и беззаветно любила музыку. Ей казалось: музыка вечно жила в ее душе и сердце. Христине часто снились дивные мелодии, которые утром ей сильно хотелось на чем-нибудь воспроизвести. И так в доме воеводы стали появляться учителя игры на различных музыкальных инструментах. Девочка с восторгом училась играть как на незатейливых свирельках, так и на византийской лире и испанской фидели. Многие осуждали воеводу за неразумные траты на совершенно необязательные для девицы вещи, но он чувствовал, его воспитанница - необычная девочка, и это ей важно, необходимо, и потом не мог он ей отказать в этих радостях, так как всякий раз, когда собирался делать это перед его внутренним взором встало лицо умирающей матери Христины, и решимость мгновенно таяла... Тянули девочку и математика, и, к ужасу воеводы,- природа разнообразных веществ и их строения, таких веществ как огонь, вода, железо. Вот только учиться этому девице в то время было невозможно, и Михаил Олегович старался все же мягко ограничить столь необычные увлечения своей приемной дочери. Лишь Светлана, порой, как-то странно посматривала на Христину, думая при этом: -Скоро придет пора рассказать ей! Надо же, чем интересуется?! В таком возрасте?! Вылитый отец!... ...Христина очень любила Ольгу, и та платила ей столь же горячей привязанностью. Эти две сестры, абсолютно непохожие друг на друга не только внешностью, но и характерами, были, словно две стороны одной медали, и прекрасно дополняли одна другая. Тихая, скромная Оленька и бойкая, смелая, и временами дерзкая Христина...Их старший брат тоже души в них не чаял, и жизнь всего семейства протекала мирно и радостно. ...Тот судьбоносный для всех них августовский вечер был наполнен каким-то удивительным счастьем, и внезапно возникшем чувством, что отныне в их жизни что-то изменилось, но эти изменения вызывали пока еще неясное, но ощутимое приятное волнение. Михаил Олегович разговаривал с молодым князем коломенским о делах города, участвовал в разговоре и Игорь, Оленька временами бросала на Романа быстрые взгляды, ей понравился Роман. Ярополк больше молчал и буквально прожигал взглядом Христину, которой более всего на свете хотелось спрятаться куда-нибудь от этих хитрющих черных глаз. Пожалуй, ей одной было неуютно во время всего званого ужина. И когда, приемный отец попросил ее сыграть на фидели, она охотно согласилась, и поспешно вышла с внутренним облегчением и радостью, что хоть несколько минут побудет вдали от Ярополка, не особенно понравившегося ей. Христина скоро вернулась с фиделью, и Ярополк вновь устремил на нее свой хищный взгляд. Она же старалась не думать об этом, и сосредоточилась на музыке. Поднесла инструмент к подбородку, и смычок плавно коснулся струн,полилась мелодия и все замерли. Христина играла виртуозно, и когда музыка оборвалась, в комнате повисло долгое молчание, которое прервал князь Роман: -Михаил Олегович, ваша дочь-настоящий клад. Если Господь даст, то следующим летом, после Петрова дня я поеду в Рязань. Мне бы хотелось взять с собой вашего сына и дочерей. Мой дядя и отец просто обязаны услышать дивную игру Христины Михайловны. Воевода смутился, но ответил скоро: -Конечно, князь. Я сочту за честь отправить их с вами. ...Когда князь Роман и Ярополк в сумерках возвращались в княжеский дворец, в душе Романа все еще звучала эта услышанная музыка, но перед глазами постоянно стояли черные очи Оленьки. Запала эта девочка ему в сердце... И светло-светло было от этих мыслей. В душе Ярополка тоже царила радость, но совсем по другой причине. -Красавица, умница, воеводская дочь! Я понял на ком женюсь, и ничто не заставит меня отказаться от этого намерения! Мне все будут завидовать! Еще года четыре и я отправлю к Христине сватов! Верю, мне не откажут! Уж за эти четыре года я найду способ отличиться!... Рождество, 1231 год. Коломна. Прошло пять месяцев. Князь Роман успешно управлял своим уделом, и довольно часто наведывался в полюбившуюся ему семью Михаила Олеговича. Их с Оленькой неудержимо тянуло друг к другу, и взаимная симпатия только возросла и укрепилась от постоянного общения. Ярополк так и не смог даже побеседовать с Христиной, которая постоянно избегала его и всячески уклонялась от разговора наедине. Она не понимала отчего, но ее очень пугал этот парень с таким нехорошим именем, он стал являться ей в ночных кошмарах и она просыпалась с криком, пугая верную Светлану своим загадочным состоянием... Подходило Рождество, и Христина всегда любившая этот праздник заметно повеселела. Кошмары перестали мучить ее, жизнь вошла в свою прежнюю, спокойную колею. Но в Сочельник она узнала о том, что завтра к ним приедет Роман Игваревич, и не желая встречаться с его неизменным спутником, она упросила Михаила Олеговича после Литургии и разговенья, отпустить ее со Светланой на городские, Рождественские гуляния, и рассказала ему об Ярополке. Воевода согласился с неохотой, удивленный нежеланием всегда дружелюбной дочери общаться с этим молодым человеком... ...Святочные гуляния были веселыми и шумными, торговцы за прилавками отпускали шуточки и показывали покупателям и просто праздным ротозеям множество самых разнообразных диковинок со всего света. Светлана с Христиной потолкались у съестных рядов, поглядели на раскрасневшихся на морозе, коломенских юношей и девушек, кружившихся в пляске. Какая-то беззаботная радость охватила душу, Христине самой хотелось танцевать, но Светлану отчего-то возмутило это ее желание. -Боярышня, пойдем домой! Уж нас наверное заждались! -Погоди! Тут так хорошо! Христина вырвалась от бдительной служанки, обогнула несколько палаток с квасом и пирожками, отбежала немного в сторону от основного места гуляния и остановилась пораженная в самое сердце. Там на отшибе стоял мужчина средних лет, в европейском костюме, и играл на странном музыкальном инструменте удивительной красоты мелодию для небольшой группы слушателей. Нежная, трогательная и совершено неземная музыка плавно лилась над праздничным городом. -Какая волшебная мелодия! - подумалось девице. Христина закрыла глаза, и забыла, что она находится в Коломне. Звуки уносили ее в далекие страны, о которых она имела представление лишь от своих учителей. Она видела синие, бушующие моря, знойные, горячие пустыни, острова под роскошным тропическом солнцем. Видела так ясно, словно находилась там сама. Вывела ее из плена прекрасного миража Светлана, осторожно тронувшая ее за плечо. -Боярышня! -О, ты только послушай! Что за диковинка? Что за потрясающий музыкант? Христина открыла глаза, и мелодия как раз прекратилась, а люди постепенно стали расходиться, некоторые бросили несколько монеток в стоящую на земле шляпу неизвестного виртуоза. Христина увидела, что человек худ и бледен, а его, когда-то, явно богатый костюм выглядет довольно старым и потрепанным. -Ему должно быть нечего есть! Он издалека... Светлана, ты посмотри, сегодня такой праздник, а он... Девочка опять взглянула на незнакомца. Тот дрожащими руками пересчитывал свою жалкую выручку, и в его больших, карих глазах дрожали слезы. -Боярышня, если хотите мы можем ему подать ради Христа, но больше мы нечего не можем... Тут Светлана обнаружила, что разговаривает с пустотой, ее воспитанница уже подбежала к музыканту, и сочувственно заглядывая в глаза, спросила: -Вы верно издалёка? Он слабо улыбнулся доброй девочке,чье лицо просто светилось от искреннего сожаления и плохо скрываемого любопытства, и кивнул. -Вы так играли! Вы знаете, я очень люблю музыку! -Это необычно для столь юной девы...- он протяжно растягивал слова. Его акцент выдавал в нем выходца из южных стран. -Да, но...Я неплохо знаю о музыкальных инструментах! И я не видела подобный... Христина нежно коснулась пальцами того странного предмета из которого он извлекал смычком дивные звуки. Неожиданно ее осенило: -Это фидель? Похоже... -Похоже, но не фидель, - мягко улыбнулся он. -Это виола да брачча. Я несколько усовершенствовал ее. Память о моей семье. Он погладил длинными тонкими пальцами гриф своей "кормилицы". -Откуда вы? -Позвольте представиться. Он изящно выпрямился и поклонился девочке. -Франческо Марино. Я из Венеции. Последнее слово он произнес с глубокой грустью и болью, от которой у Христины перехватило дыхание. Она хотела спросить почему он покинул Родину, отчего попал на Русь и находиться в столь жалком положении? Но, она не успела, сзади тихо подошла Светлана, и протянув венецианцу несколько монет, проговорила: -С Рождеством Христовым, добрый человек! Возьми во славу Божию, и ступай своей дорогой! Христина наблюдала, как венецианец медленно убирает виолу в небольшой футляр, как печально и сосредоточенно его лицо при этом... Что-то не позволяло ей уйти просто так от этого человека, и она неожиданно для самой себя выкрикнула: -Господин, я дочь местного воеводы, Христина Михайловна. Наш дом тут в Коломне, недалеко от Кремля. Прошу, пойдемте с нами. Девочка полностью проигнорировала удивленный взгляд Светланы, брошенный на нее. -Сейчас святые дни. Вас накормят, вы отдохнете у нас, поживете недолго. Я упрошу батюшку, умолю его! Венецианец грустно поглядел на нее, и еле слышно вздохнув, промолвил: -Благодарю вас, маленькая госпожа! И...мне стыдно признаться, но я действительно давно не ел. Я пойду с вами. Только возьму свои пожитки. Он подхватил виолу, и небольшой,холщовый, заплечный мешок, и направился вслед за Христиной и Светланой в дом Михаила Олеговича. ...Воевода долго потрясенно смотрел на оборванца, которого притащила его младшенькая. Он согласился оставить его на несколько дней, но он хотел получше узнать этого человека и пригласил его вечером на личный разговор. Венецианец, отдохнувший и вымывшийся в бане вошел в его комнату и неуверенно встал у двери. -Проходи, добрый человек! Михаил Олегович указал ему рукой на скамью, и когда тот сел, продолжил: -Как тебя по имени, говоришь? -Я-Франческо Марино из Венеции. -Помню. Так как же тебя на Русь занесло?-Воевода выжидающе смотрел на Франческо. Венецианец опустил голову, чтобы не выдать нахлынувших эмоций. -Я родился в Венеции,-повторил он. -Но... Он вдруг поднял голову, и с вызовом посмотрел на воеводу. -Я знаю, я здесь чужой, иноземец. Русичи не жалуют прищельцев с Запада. А я и не рассчитываю на хорошее отношение и не ищу его. Я знаю я его недостоин, как недостойна его моя родина. Ваша дочь,- он слабо улыбнулся.-Единственная, кто за два года моего пребывания на Руси так отнеслась ко мне. Я не ждал,и не просил, но я этого не забуду. -Меня одно интересует,- воевода несколько раздражался, так как не услышал ответа на вопрос, мучивший его,- Отчего вы покинули Родину? Что дурного вы сделали? Разве можно порядочному человеку покинуть свою землю? -Не может, коль Родина ему матушка... А как быть, если страна твоя родная- волчица лютая собственных детей пожирающая?! Как вы считаете? - с глубокой душевной болью воскликнул венецианец. -Я не сделал нечего дурного. Я не мог там более жить. Эта варварская Венеция, кровожадная волчица...Не родина. Он увидел как удивленно расширились зрачки воеводы и продолжал, отвечая на его невысказанный вопрос: -Все с моего отца началось... Купцом он был. Славным и уважаемым в Венеции человеком, не раз по Шелковому пути с караванами ходил до самого Китая. Да, вот выказывал недовольство тем,что Венеция наша христианские страны грабит...Не мог он как христианин, как честный человек промолчать. Бросили его в темницу, а потом казнили. Все имущество наше конфисковали, матушка скоро скончалась, а я...не воин, я всегда здоровьем был слаб для службы в армии. Музыкант, что я мог сделать!!! А потом богатый вельможа увидел мою Сильвию. Он мечтательно улыбнулся. Жена моя любимая...Единственный, близкий человек. Детей у нас не было. Он ее себе забрал, и она...С собой покончила в его доме. Пустым и отрешенным стал взгляд Франческо при этих словах. -Вот вам и Родина! Так, она уничтожила все, что я любил...За правдивые слова моего отца. Одна виола у меня осталась. И одна цель: хоть как-то облегчить положение моей бедной жены на том свете...Она же- грешница, самоубийца. Франческо судорожно сглотнул вставший в горле горький комок. Воевода чувствовал безграничное уважение к этому несчастному, но все еще не сломленному страшными ударами судьбы человеку. -Ушел я из Венеции, только несколько вещей осталось у меня в память о семье, и моя виола, "Кормилица" моя. Написал я мелодию в память о Сильвии, и о своей порушенной жизни. Эту музыку я и играл на гуляниях, ее услышала ваша Христина. На Русь я не сразу попал...И в Греции жил, и в Испании, и во Французском королевстве, а потом услышал о Руси и захотел увидеть... Два года я здесь, язык учил сам. Красивый у вас язык! Так что, не разбойник я, а как у вас говорят, горький человек, и Русь теперь моя родина. Хоть, и не любят меня на Руси как всякого иноземца,- повторил он. -Вот как все оказывается,- воевода с сожалением глядел на Франческо. -Прости за мое недоверие...Оставайся. Тебе ведь некуда идти! Оставайся совсем у нас,и Христос да будет с тобою! -Господин, я...Слезы сверкнули в его глазах. -Я отплачу, клянусь! Ваша дочка - такая милая, я бы хотел учить ее игре на моей виоле и итальянскому языку. Если вы не против, конечно... -Буду счастлив. И я назначу тебе жалование. И заметив обиду в глазах Франческо, Михаил Олегович ответил,- Не возражай! И будешь учить не только Христину, но и мою старшую дочь, Ольгу, а итальянскому языку и сына Игоря. Венецианец согласно кивнул и вышел, а воевода долго еще раздумывал над тяжелой судьбой этого благородного человека.