Россия жива...

Великий князь владимирский, Юрий Всеволодович мрачно слушал рассказ стоявшего перед ним, рослого мужика с быстрыми, внимательными, черными глазами о разорении Рязани ханом Батыем. Тень искреннего сожаления скользнула по его лицу. -Эка, ведь, христианский город...А славный какой был! А я уже помощь снарядил и сына своего Всеволода туда направил. С тем молодым рязанским княжичем, Романом. Завтра должны были отправляться. Вот, ведь...беда... Тем временем, гонец замолк, и затаив дыхание, глядел в погасшие глаза князя. Надолго молчание повисло в богато убранной, просторной горнице, потом, Юрий тяжело встал, его благородные черты исказились от множества чувств и мыслей, раздиравших сейчас его душу. -Пала, значит, Рязань...-голос прозвучал глухо и отчужденно. Но, вдруг он обратился к гонцу, и любопытство молнией сверкнуло в его голубых глазах. -А ты-то, кто таков? Кто прислал тебя? -Воевода рязанский, Евпатий Львович. Он с княжичем Ингварем в Чернигове был, а возвернулся уже на пепелище. Я-один из тех, кому посчастливилось выжить...Я ранен был, да... Князь прервал его. -Довольно об этом. А что Евпатий твой делать намерен теперь? -С ордынцыми биться... И он просил узнать о том придет ли подмога...Он сумел лишь тысячу семьсот человек собрать...А войско безбожного того Батыя огромно. И мужик замолк, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, не зная, что еще сказать столь великому господину, которого он видел перед собой. -Передай...- князь заговорил тихо, но голос вскоре окреп и наполнил собой всю горницу. -Передай, будет помощь. У меня уже третий день княжич рязанский, Роман гостит. Приехал ко мне тоже помощь просить, для Рязани...Теперь туда незачем идти...Но, я не изменил решение. Если этих нехристей не задержать- большая беда будет. И князь быстро отдал распоряжение слуге: -Призови сюда Романа Ингваревича! Тот явился бледный и встревоженный. Дурные предчувствия уже ни один день терзали его сердце. Но, он отмахивался от них, внушал себе, что все это бред и ересь...И вот, сейчас князь вызвал его. Для чего? Пора бы и в поход выступать! Как там Рязань? Держится ли еще? С недоумением взглянул молодой княжич на усталого с дороги, мужичка, стоящего перед князем... -Ну, Роман, пришел твой час. Горькие вести предстоит узнать тебе сегодня. Пала Рязань, и на руинах ее полегли почти все рязанцы. Так что, нет смысла тебе с войском спешить на помощь родному городу! Синие глаза княжича широко распахнулись и мучительное страдание отпечаталось в них. -Но, войско я тебе дам, и сына моего Всеволода с тобой пошлю! Только пойдете вы не в Рязань, а в Коломну, тем паче, это твой удел! Будете город к обороне готовить, так как верные сведения имею, ордынцы следующий удар по нему нанесут... -Княже, дозволь сказать?- статный, седобородый боярин богатырского телосложения из ближних советников князя, шагнул вперед. -Говори, Иеремия. Слушаем тебя внимательно... -Отправьте и меня с княжичами. Я опыт в ратных делах имею знатный, и стратегию боя обрисовать могу, а сражение будет тяжелейшее...Познали эти изверги вкус победы... Юрий задумался, непростыми были его отношения с владимирским воеводой. Когда-то князь принял его на службу, забыв былую взаимную неприязнь, правда, с тех пор, неоднократно Иеремия доказывал и удаль и смекалку, и находчивость. Он будет незаменимым помощником в таком трудном деле. Тем паче, что и Всеволод и Роман, хоть и опытные воины, но годами еще молоды, а старый ратник, мудрый Иеремия сможет дельный совет дать, если что. -Отправляйся и ты с ними...А, теперь, ступайте все, готовьтесь! Я поразмыслить хочу! Когда горница опустела, и князь остался один, встал он перед иконами и долго молился о том, чтобы укрепил воинов Господь на грядущую битву, и дал сил ему, Юрию Всеволодовичу отстоять Владимир, и если нет, то смерть мученическую принять! На заре владимирская рать покидала стольный город. Впереди ехали на серых резвых жеребцах княжич Всеволод, Роман, и воевода владимирский, Иеремия Глебович. Молчал Роман, и горькие думы,как коршун добычу, терзали его сердце. Нет больше Рязани, его родного города. Лежит сейчас, укрытая снежным саваном и ветры поют над ней панихиду. Не успел он, подвел дядю! Тот пал как честный воин, а он, Роман в этот миг во Владимире столовничал! Слезы обиды подступили к глазам. Нет, он тоже умеет драться! И скоро покажет этим извергам! Роман так сжал поводья, что побелели костяшки пальцев. Пала Рязань...Больно-то как! Вся ее красота померкла навеки! И сколько людей изничтожили проклятые! И детей, и дев, и вдовиц, и мужей с женами и стариков!... Внезапно воспоминания нахлынули на Романа теплой волной. Вспоминалось все сразу: и беззаботное детство в невозвратно далекой Рязани, и пора взросления, и старый отец Корнелий, иерей Спасского собора, и свадьба его, Романа с Оленькой, и последний отъезд ее семьи в Коломну. Он же сам проводил ее тогда...А Христина осталась в Рязани, и значит, наверняка, погибла! И ее свадьбы с Каркуном уже никогда не будет...И ощущение собственной беспомощности змейкой заползло в душу, мучая ее. Роман знал, он должен будет сообщить ужасную весть семье Христины...Но, он тут же тряхнул головой, слишком велика трагедия, разразившаяся над Русской землей, не до сантиментов! Скажет все как есть...А им придется с этим смириться!... Ехали два дня, останавливаясь только на ночь. Выставляли стражу, которая могла бы спешно побудить ратников, если на горизонте появится враг! Утром двадцать девятого декабря показались деревянные стены Коломенского кремля и извилистый берег Оки. Все выдохнули с облегчением, наконец-то! И Роман подхлестнул своего коня, за ним поспешили и другие...Вскоре, русичи уже въезжали в Коломну. Через недолгое время по прибытии, в княжеский дворец прибыл Михаил Олегович, и Роман твердым голосом сообщил ему о том, что Рязани больше нет. Напрягся коломенский воевода, желваки заиграли на скулах. -Погибла, значит, Рязань...Эхххх... Он прокашлялся, и как-то виновато взглянул на княжича и почувствовал Роман невысказанный вопрос в глазах старика, которому неудобно было в столь ужасный момент спрашивать о своим. -Едва ли она выжила...Роман старался говорить ровно, но голос все же предательски дрогнул. Михаил Олегович судорожно сглотнул, сжал кулаки, и проговорил глухо: -Отомстим! Я - твой верный помощник, княжич! Дадим бой, нехристям не поздоровиться! Роман мягко положил руку тестю на плечо: -Верно! Я сегодня к тебе в дом прибуду, с Игорем! Хорошего сына вырастил ты!...Воин отменный, друг верный!...Доволен я его службой! Оленьку повидаю сегодня. Потом едва ли время будет. Орда приближается, а нам еще много сделать нужно! Михаил Олегович коротко кивнул. -Я во всем тебе помогать буду, не смотри на годы мои! Нет мне покоя, пока Иродам за дочь не отомщу! Роман тихо вздохнул. До вечера они с Михаилом Олеговичем, Иеремией Глебовичем, и Всеволодом занимались решением военных проблем- готовили ратников для будущей обороны города, проверили найденный когда-то Игорем подземный ход, выезжали за ворота, обдумывая будущую диспозицию битвы и сделали множество других необходимых для грядущего сражения дел. Вечером, смертельно усталый княжич Роман направился по знакомому пути в дом коломенского воеводы. Погода стремительно ухудшалась, налетела метель, да такая злая, что с трудом можно было различить родные окрестности в снежной круговерти. Конь возмущенно заржал, и встал на дыбы, чуть не скинув всадника. Роман едва успел удержаться за луку седла. Мелькнула мысль: -Может, воротиться? Погода уж больно бесовская! Но, повидать жену так хотелось, и Роман, спешившись, погладил заупрямившегося коня по морде, и повел в поводу. Улицы города опустели. И так напуганные приближением ордынских войск, коломенцы налетевшую непогоду восприняли как кару Божию и разошлись по домам, встав там перед образами и моля Господа о милости. Поэтому, везде царила мертвая тишина, нарушаемая лишь бешеным завыванием ветра. Вдруг, сквозь этот леденящий душу замогильный вой вьюги прорвался другой звук- слабенький, еле слышный плач ребенка. Княжич остановился, и тут ему сделалось по-настоящему жутко. -Ребенок! Здесь! Как это возможно? Морок, искушение! - Роман, никогда не отличавшейся суеверием, перекрестился, но звук не стихал, напротив сделался, будто бы, ближе. Роман колебался недолго, и решительно отпустил повод коня и сделал шаг с тропинки в сторону к ограде едва различимого сквозь пургу, домика. И тут, он увидел маленький, запорошенный холмик. -Неужели? Роман кинулся к нему, поспешно отряхнул от снега и опешил... Перед ним лежал маленький мальчик лет пяти не более. В старенькой телогрейке и смешном малахае на голове. Ручки ребенка были совсем ледяными, но он был жив. До Романа вновь донеслись его приглушенные всхлипы. -И что мне теперь делать? Ни сегодня-завтра враг подойдет. Куда же мальчонку - то? Неожиданно, ребенок открыл глазки и пробормотал: -Ангел...Ты - ангел...Я просил Боженьку, и ты пришел спасти меня...Слабые, детские ручонки потянулись к Роману, порываясь обнять его. Сердце княжича неистово застучало. Бросить дитя, да и еще в пургу, да после таких слов, явно навлечь на несчастную Коломну еще больший гнев Божий! И Роман аккуратно подхватил ребенка на руки, скинул с плеч плащ, и укрыл им найденыша. Затем, вернулся к своему коню, сел в седло, посадил рядом мальчика и продолжил путь... ...Жена с плачем кинулась ему в объятия. -Роман, солнце мое, ты приехал! И тут же, она чуть отстранилась от него, недоуменно взглянув на ребенка, которого Роман бережно прижимал к сердцу. -Кто это? -Мальчик, которого я нашел на улице. Он замерзал...Не мог я его оставить! Не знаю, куда его теперь девать...Но не на улицу же... Роман быстро взглянул на стоявшего рядом Михаила Олеговича. -Ты прав, княжич. Проведи его в трапезную, накормим, напоим, а завтра решим... Старый воевода совсем сник после известия о гибели младшей дочери в разоренной Рязани. Пусть, она не родная была ему, они с женой любили ее как родную! Анастасия Дмитриевна занемогла от расстройства, даже гостя встретить сил у нее не было...Лишь мысль о мести басурманам поддерживала теперь затухающую искру жизни в сознании воеводы. Да, у него есть еще двое детей, но Христина...Она оживляла этот дом, она необыкновенным светом озаряла их жизни, и вот- свет погас... Тяжелыми шагами вышел встретить княжича Франческо. -И он убит горем! Вон, плечи согнулись, как под непосильной ношей!- подумал княжич... Прошли в трапезную, на столе были самые простые, постные блюда. Помолились перед едой и сели ужинать. Ужинали молча, все в той же гнетущей тишине. Найденыш отогрелся в тепле и уписывал постные щи за обе щеки, и при взгляде на него невольно дрогнуло сердце старого воеводы. Вспомнилось как когда-то маленькая сиротка из северных лесов стала ему родной дочерью.... Вдруг, это от нее дар, из светлого рая, где пребывает сейчас ее душа...И после ужина, он усадил мальчика себе на колени и спросил: -Кто ты, малец? Откуда? -Из села я...село пожгли...Тятьку убили, мамка пропала...Меня сбеги (беженцы) в обоз взяли, сюда привезли...Я заблудился...А тут метель...Я и уснул...Засыпая, просил Боженьку да Николу-угодника, как мамка учила, чтобы спасли меня...А потом...он появился...Мальчик указал на Романа. - Я думал, ангел... -Эх, что же, нам делать с тобой? Война ведь...- грустно смотрел на мальчика воевода, но глаза малыша отяжелели, и он беспомощно уткнулся русой головкой в грудь Михаила Олеговича. -Как зовут-то, тебя? -Санькой,- сквозь сон, пробормотал парень, и скоро до собравшихся в трапезной воеводского дома донеслось его мирное посапывание. -Франческо, - Михаил Олегович передал венецианцу спящего мальчика, - уложи его на печи... Возьмем, пригреть сироту, то Божие дело. В память дочке моей сделаю его. А как безбожников отобьем, пристроим куда. Малыш бойкий, видать. Франческо вышел, а Оленька тихо произнесла: -Такой маленький, а столько горя видел...Вот судьба-то! И вновь пригорюнились все, подумав о том, сколько бед принесла война! И сколько еще принесет!.... ...Той ночью, Игорь по приказу княжича Романа с небольшим отрядом воинов выехал в дозор. Важно было вовремя заметить и оповестить коломенцев о приближении ордынцев. К ночи метель улеглась, и ничто не мешало воинам провести разведку. Ехали осторожно, стараясь быть, как можно менее заметными, приказа вступать в бой не было, лишь при крайней необходимости, важно экономить силы для решающей схватки. Ратники отдалились от берега Оки и вступили в лес, внезапно, Игорь поднял руку, останавливая отряд. -Слышно чего, Игорь Михайлович?- сзади подъехал молодой коломенский воин, Богдан. -Будто, лепечут не по-нашему... Игорь спешился, вытащил из-за спины свой лук, и медленно ступая по снегу, двинулся в сторону звука. -Неужто, мунгалы?- голос Богдана эхом прозвенел в тишине ночного леса. И Игорь резко обернувшись, проговорил строго: -ШШШШ! Молчи! Не спугни их! Я гляну...Чем больше информации тем лучше! И...если что никакого геройства, скачите за городские стены, и передайте там, что мунгалы близко...Но, вначале, нужно узнать все ли войско тут или только передовой отряд. Игорь сделал шагов сто в морозную темноту леса и затаился за деревом. На тропинке было человек семь мунгалов. Все богато одетые, ступали уверенно, как у себя, дома, ведя лошадей в поводу. Среди них выделялся один ордынец- красивый, высокий, молодой. Одет он был по-простому в отличии от других воинов, однако, чувствовалось, что именно в нем течет знатная кровь. Царственная осанка, пренебрежительный взгляд, повелительный тон, с которым он обращался к окружавшим его. И Игорь внимательно наблюдавший за всей картиной все больше убеждался, что перед ним военачальник. Прижавшись к стволу березы, Игорь натянул тетиву своего лука, прицелился, выпущенная стрела запела, разрезая морозный воздух. Какой-то мунгал вихрем метнулся вперед, и упал, пронзенный стрелой бравого коломенца! -Зараза...-прошипел сквозь зубы, Игорь. Лес наполнился воплями разъяренных ордынцев! -Надо уходить... Сын воеводы метнулся напрямик, обратно к ожидавшему его отряду, и они галопом помчались прочь к городским стенам. Не знал Игорь, что чуть не умертвил в ту ночь младшего сына Чингизхана- Кулькана!... Именно этот храбрый до безумия, и самоуверенный чингизид встретился ему в коломенском лесу! ...Дозор продолжали вдоль берега реки. К утру выяснилось, что Орда подошла к Коломне, и ратники явились с этим известием в город. Воеводы Иеремия Глебович и Михаил Олегович и княжичами: Всеволодом и Романом принялись разрабатывать план будущей битвы.Роману была поручено руководить конной рязанской дружиной. Командование авангардом доверено мудрому Иеремию Глебовичу, а юному Всеволоду Юрьевичу-главными силами. Княжич Всеволод оказался смышленым и толковым, между ним и Романом сразу установилось полное взаимопонимание, а владимирский воевода давал стратегические советы... Следующий день ознаменовался лишь небольшими стычками между русичами и Ордой, но уже утром первого января объединенное владимирско-рязанское войско покинуло Коломну, и выдвинулось к берегу Москвы-реки, где должна была состояться битва. Перед выступлением служили молебен, а до этого- на Литургии все воины причастились Святых Христовых Тайн. Достаточно было лишь взглянуть на ордынские полчища за стенами и сравнить их с численностью русского воинства, чтобы понять - многократный численный перевес на стороне Орды! Русичи шли на бой с отчаянностью обреченных. Великая сеча началась в полдень. Но, несмотря на то, ордынцев было намного больше, они не смогли сломить вставших стеной за родную землю, русичей. По словам летописца "кровь лилась рекой"....К вечеру оба войска отошли в свои лагеря, намереваясь наутро продолжить отчаянную схватку. Ночью второго января в русский лагерь прибыл небольшой новгородский отряд, и Всеволод с Романом и Иеремией Глебовичем указали прибывшим место в диспозиции завтрашнего боя... Наутро сеча закипела вновь. На этот раз удача явно сопутствовала мунгалам. Авангард Иеремии Глебовича оказался отрезанным от главных сил, и храбрый воевода пал в жестоком бою. Несколькими бешеными атаками мунгалы смяли русское войско и окружили его на льду Москвы-реки. И тут, Роман решил, что надо спасать положение. В самый неожиданный момент ликующие мунгалы оказались захвачены врасплох летящей прямо на них конной рязанской дружиной. Роман врубился в самую гущу врагов, он сражался отчаянно и его душа пела. Надежда зажигала и вела вперед... Удар кавалерии смешал ряды ордынцев. Мунгалы начали отступать. И тут...Роман и сам не знал, как это получилось. Он оказался лицом к лицу с молодым, мунгальским воином. Глаза его, черные как угли, словно бы, прожигали княжича. Раз! Лихой удар ордынского меча чуть не сразил Романа, тот едва успел уклониться. Ловкий выпад руки Романа и ордынец схватился за кровоточащую кисть, но, несмотря на это меча не уронил. В этот самый момент краем глаза, Роман успел увидеть, как пытаются прорваться в их сторону другие ордынцы, как русичи оттесняют их. Внезапно рядом упал с коня замертво старый Михаил Олегович, пронзенный одновременно несколькими клинками врага. И Роман, задыхаясь от нахлынувшей скорби кинулся на ордынца с новыми силами. Тот защищался умело и храбро, но и Роман не собирался отступать! Внезапно, молодой воин пропустил удар, и клинок княжича пронзил ему сердце. Тело упало в снег, который тут же окрасился кровью, и Роман на мгновение задержал коня, глядя на убитого. Этот поединок казался ему чем-то нереальным, и эта смерть тоже! Но, сон развеялся, распался на тысячу кусков от диких воплей мунгалов, которые вне себя от бешенства налетели на княжича, Роман успел отбиться, но русичи теряли завоеванные позиции. Вскоре бой затих. Войска вновь отошли в свои лагеря, потери с обеих сторон были ужасны. Роман, бледный как смерть, лицо забрызгано кровью, стоял у тел Михаила Олеговича и Иеремии Глебовича. Подошел Всеволод, положил руку на плечо. -Сегодня мы потеряли столько воинов! Думаю, завтрашний день решит исход сражения! И...думаю, мы проиграем! У Романа не было сил сказать что-то против, он и сам чувствовал это. Душа застыла, все чувства притупились. Но, отчего-то захотелось сказать совсем о другом. -Сегодня в поединке я сразил юношу! Сердцем чувствую, он из их знати...Возможно, царевич... -Роман, этот царевич сам полез в драку, а не отсиживался в Ставке, вместе с их знатью. Не думай об этом! Тут, Всеволода окликнул какой-то ратник и тот отошел, оставив Романа наедине с тяжкими думами. ...Ясная, зимняя ночь окутала своим покровом землю. Но, княжич не спал, он не мог даже скорбеть о погибшем тесте, из головы все не шел убитый им сегодня молодой воин. И завтрашнее сражение...Завтра все закончится...Закончится... И Роман склонился над разложенной на земле картой, обдумывая военные маневры...Нет, сегодня он точно спать не будет! Вдруг, снаружи раздался сильный шум и в палатку княжича вошел Игорь,глаза запали, вид усталый...Такой тяжелый бой, а тут еще и смерть отца! Роман мягко взглянул на Игоря, но проговорил уверенно: -Что там за шум? На рассвете бой! Угомони всех, пусть отдыхают, не то накажу! -Княжич, важные вести из лагеря ордынцев! Русский пленный хочет вас видеть! Княжич быстро выкрикнул: -Веди! В палатку ввели худого, длинного мужика с растрепанной седой бородой и всклокоченными волосами. Одет в какие-то жалкие обноски, явно, не защищающие тело от холода. Лицо изможденное, осунувшиеся, посиневшее, но глаза умные, кажется, что только и есть живого в этом измученном человеке- его глаза. Он увидел княжича и вдруг рухнул на колени, и заламывая руки, вскричал: -Княжич, княжич рязанский, Роман! Узнаешь ли ты меня? Роман внимательно пригляделся к пленному и тихо охнул: -Борис, ты?! Конюх его отца, тот самый, кто когда-то мчался к старцу Нестору в монастырь, прося святых молитв за его, Романа здравие. -Да, княжич. Я. Взяли меня проклятые, когда Рязань пала. Был я в плену на тяжелых работах, ох, как тяжко было, княжич! Пожалел я, что на свет появился! Но, не о том сейчас...Сегодня, как битва завершилась, ордынцы в лагерь возвращаться стали. И гляжу не в себе, они, совсем не в себе...Воют что-то, голосят, и тело чье-то, завернутое в дорогие ткани к шатру хана ихнего, Батыя тащут. А я должен был лошадей напоить, и издали наблюдал за тем, что у шатра происходит. Вышел Батый, увидел убитого, лицо побелело, кричал он на тех, кто тело принес, ногами топал, и потом кому-то приказ отдал, и уволокли тех воинов...Думаю, казнили их!... А потом, безбожный Батый войско собрал, и долго говорил что-то перед ними, торжественно говорил. А воины слушали...Испугался я тогда! За вас испугался...Но, тут мне приказали сбруи начистить, седла к завтрему приготовить! И я работал, но ко мне подошел... Лицо Бориса еще более побелело, видно было, что тяжко ему говорить об этом. ...Ярополк, племянник мой, позор семьи нашей к ордынцам переметнулся! Так, видно, позлорадствовать над дядей решил...И сказал такие слова: - Ну что, завтра проклятый город будет взят и я буду отомщен. Знаешь ли, ты кого сегодня сразили русичи? То, Кулькан, младший сын Чингизхана. По молодости и горячности нрава, простым нукером в битву ринулся, и вот пал...И кровь его взыщется с Коломны. Сын Неба, хан Батый, - Борис плюнул в сердцах на землю,- поклялся перед воинством, что возьмет Коломну завтра до заката, и положит на руинах этого города всех- мужей, жен, стариков, и ...даже...детей. Узнал я об этом, и пошел на побег. Коня увел, и сюда на рысях. Ордынцы гнались за мной, да Бог помог мне видно... Вот, я и здесь! Ты должен знать, княжич...Завтра множество невинных душ там в городе убиенны будут! Он замолк, а княжич обратился к Игорю: -Насыпь этому человеку золотых монет! И отправь в безопасное место! -Нет! Голос Бориса вдруг стал громким и сильным. -Молю,княжич! Дозволь мне сражаться рядом с тобой завтра...и пасть, коль придется! Это единственная награда, которой я желаю! Роман слабо улыбнулся и тихо произнес: -Хорошо. Пусть так! Бориса увели в другую палатку, чтобы приготовить его к завтрашней битве. Роман же, взглянув на Игоря, все еще ожидавшего его приказаний, сказал: -Ты помнишь про тот подземный ход? Несколько дней назад мы проверяли его. -Да,- Игорь кивнул, не совсем понимая. -Вот что, друг, -Роман подошел к Игорю вплотную, обнял и проговорил: -Мой тебе последний приказ. Бери тело своего отца, быструю лошадь и поезжай в Коломну, к своей семье! Лицо молодого воина вспыхнуло, но Роман продолжил: -Завтра, пока будет длится битва ты, твоя мать, и моя жена, Ольга должны покинуть город. И с собой вы должны увезти всех кого возможно, в первую очередь...детей! Ты был тут, слышал сам, пощады им не будет! Пойми, друг, - княжич чувствовал, что Игорь оскорблен тем, что его, сильного и здорового выводят из сражения словно калеку. А Роман не хотел прощаться с ним на такой ноте. - Спасем детей, спасем будущее. Спасем нашу Русь! Русь будет жива в тех, кого вы выведите завтра из обреченного города. Коломне уже не помочь, но Руси- возможно! -Куда же, дальше княжич? Как из города выберемся? -На юг езжайте. К Рязани. Ордынцы туда не пойдут, они сейчас о Владимире и его богатствах мечтают. А вы пробирайтесь к старцу Нестору. Ведь, ты был со мной у него на последнем нашем богомолие перед войной. Скажешь, что от Романа. Он придумает как беженцев уберечь...Исполни все, как я тебе сказал, и да прибудет Господь с тобой! В тусклом свете факела Роман успел заметить сверкнувшие слезы в глазах молодого дружинника. -Ну, прощай, брат! Не теряй время! Уезжай! Не тужи, свидимся еще- не здесь, так в ином мире...-проговорил Роман. И Игорь поспешно вышел из палатки. Через несколько минут, он уже мчался на Буяне,быстром, гнедом жеребце к стенам Коломны. Тело отца он бережно положил поперек седла, впереди себя. Игорю удалось попасть в город, со стороны, прикрытой русским воинством. Тиха и печальна была Коломна, освященная лунным сиянием, и казавшаяся такой одинокой и потерянной в этом жестоком мире. Галопом подлетел Игорь к маленькому домику у Кремлевских стен. Спешился, снял тело Михаила Олеговича, и решительно ступил в темную прохладу сеней. Навстречу выбежал проснувшийся Санька. Мальчик только поправился после перенесенной им простуды, которую получил в ту страшную ночь, когда княжич нашел его на улице. Недоуменно уставился он на вошедшего Игоря, перевел взгляд на тело. На личике малыша отразилось столь горькое страдание, что у Игоря сердце закололо. -Как тятька мой...-пробормотал мальчик. А тем временем в сени прибежали Анастасия Дмитриевна и Ольга. Игорь прислонился к двери, не в силах ничего сказать. Но это было и не нужно. Мать и сестра, заливаясь слезами, пали на грудь Михаила Олеговича. Вопли скорби, вековечной скорби женщин по тем, кто геройски погиб в бою, наполнили весь дом. Сам Игорь плакать уже не мог, но боль камнем давила сердце, и он не знал сколько прошло времени, когда Ольга, подняв на него расширенные от горя глаза, спросила: -А Роман? Это имя молнией сверкнув в душе, заставило вспомнить о приказе княжича, о данном ему обещании. -Княжич завтра ратников в решающую битву поведет, и он приказал нам сделать кое-что...Игорь поведал сестре и матери о гибели Кулькана, страшной клятве Батыя, о плане Романа по спасению хоть кого-то из жителей Коломны. Анастасия Дмитриевна, строгая, седая тихо проговорила: -Ночь к концу близится. Когда же успеем, сынок? И отец? Я не покину город, пока его земле не предадим. -Отправимся к храму Воскресения Словущего, в Кремль. Священник Дионисий, духовник отца, он поможет... -Верно...Поезжай, сынок,- голос матери полностью лишен какой бы то не было жизни, тусклый и бесцветный как светлеющее небо над обреченным городом. Когда Игорь вновь поднял на руки тело отца, сестра вновь горько зарыдала, а мать лишь отвела взор. Стремительно вышел Игорь во двор, вскочил на коня и поскакал к Кремлю. Старенький, домик отцовского духовника, выкрашенный синей краской, с затейливыми деревянными завитушками на окнах он нашел быстро. Отец Дионисий, сухенький мужичок лет тридцати восьми, с мудрыми, глубокими синими глазами вышел встречать раннего гостя. Игорь рассказал ему о смерти Михаила Олеговича, битве и о том, что грозит жителям Коломны. -Упокой Господи душу раба Твоего Михаила! Большого сердца человек был твой отец! Батюшка вздохнул. -Ну, сынок, я похороню его. Не волнуйся! И матери, сестре скажи, чтобы не тревожились. А вам от Господа важное дело поручено. Начинай спехом собирать коломенцев. Склони голову, благословлю! Получив благословение, Игорь спросил: - Только как же мне увезти их? На чем? Мне княжич первым делом детей собирать велел! Ни пешком же уводить их, не дойдут ведь... Священник задумался. И внезапно его сосредоточенное лицо озарилось светом неожиданной идеи. -Вот что, сынок, у меня сани есть в сарае, старые...Большие очень, тебе как раз будут. С мачтой и парусом. Приобрел я их когда-то, давно. Служили они мне исправно. Детишек на Рождество собирал, да по Оке с ветерком катал. То-то радости было! И тоска по невозвратно ушедшим временам омрачила на секунду лицо священника. -А тебе в самый раз будут,- повторил он. -Ты иди, сынок, начинай свое дело, время -то не ждет. А я сани приготовлю. Езжай! Игорь вскочил в седло, передав священнику тело отца. И отец Дионисий перекрестил умчавшегося дружинника. -С Богом!- торжественно проговорил он. И начал Игорь обходить дома коломенцев, начиная с тех, что близ Кремля и в Кремле находились. Объясняя людям создавшиеся положение дел да рассказывая об опасности, нависшей над всеми жителями города. Сына воеводы хорошо знали в Коломне и за три часа он смог собрать довольно большую группу детей. Тяжело это было: жены не хотели оставлять мужей на верную смерть, подростки тоже отказывались покидать родителей и Игорю отдавали лишь малышей лет четырех-пяти, и плач родителей и детей при разлуке долго мучительным эхом звучал в душе ратника. На небе зажигалась заря, надо было торопиться...Там, на льду Москвы-реки остатки русского воинства уже строились в боевые порядки на свою последнюю битву. С ужасом, Игорь понимал: он обошел лишь ничтожную часть коломенских домов, но ответственность за тех детей, кого удалось собрать грузом легла на душу. Он отвел мальцов в свой дом, поручив матери, сестре и Франческо заботы о них, а сам помчался в Кремль. У ворот домика отца Дионисия стояли широкие сани, типа буера, подготовленные к долгой дороге, с запряженным в них мерином игреневой масти. Сам священник, усталый, но со спокойной улыбкой на лице уже ожидал Игоря. -Это они? -Да. Надежные и лошадка не из быстрых, но зато выносливая. Батюшку вашего я схоронил, гроб достать не удалось, да простит меня Господь,но, при наших обстоятельствах... -Понимаю. Благодарю,- сухо сказал Игорь. -Ну отправляйся, сынок. В этой жизни, наверное, и не свидимся...Деток-то много собрал? -Человек двадцать, отче. -И то, хорошо. -А ты, отче? -Я уж тут...Не покину город. Тут, храм мой, святыни, паства моя...Как же я их оставлю? И могилы родителей моих, и супруги... Батюшка смахнул набежавшие слезы. -Ты вот что, Игорь, Федю и Машу возьми. Деток моих. -Конечно, отче. Батюшка воротился в дом и скоро вышел, держа за руки паренька лет девяти и восьмилетную девочку, одетых в короткие тулупчики. Он крепко обнял их, дети с плачем прильнули к отцу. Но, тот твердо отстранил их от себя и посадил в сани. -Спеши, сынок. Игорь бросил отцу Дионисию поводья Буяна, с печалью понимая, что с добрым конем придется расстаться, так как его неудобно будет привязывать к саням, да и некуда, а везти сани с детьми он не сможет, слишком норовист. Дружинник сел на козлы, натянул поводья и мерин, неспешно ступая, поволок сани прочь из Кремля. Уже совсем рассвело, когда Игорь подъехал к своему дому, остановился, повернулся к детям. -Ждите здесь! Я скоро! Стремительно кинулся в дом. -Скорее! Собирайтесь! -крикнул он матери и сестре. Мать, в которой после смерти мужа угас всякий интерес к жизни, спокойно и равнодушно оделась, а Ольга плакала и все повторяла: -Как же мы уедем? Все бросим? А Роман?! Игорь перехватил ее взгляд, исполненный нечеловеческой тоски и сокрушительного ужаса. -Княжич просил нас...Слышишь, сестра? Если ты его любишь, ты должна выполнить его просьбу! И Ольга, все еще плача, покорилась неизбежному. Франческо застегивал тулупчик на Саньке, одновременно рассказывая пареньку и другим собравшимся вокруг него детям в какое увлекательное путешествие они отправляются. Венецианец был спокоен, он твердо знал за этих детей он, если надо отдаст жизнь, трусость и малодушие его в прошлом. Настал его час, и теперь Сильвия могла бы гордиться им. ...Наконец все уселись. Франческо продолжал свой рассказ и дети, увлеченные им, неотрывно смотрели на венецианца блестящими от волнения глазками. Ольга обняла одной рукой Саньку, другой оперлась на лежащую у борта мачту. Анастасия Дмитриевна примостилась на самом краю саней и странная, таинственная улыбка вдруг заиграла на ее губах. Игорь снова вскочил на козлы, и сани тронулись. Игорь сразу понял, вывозить детей за пределы города открыто - опасно, если сани заметят ордынцы- будет большая беда. Поэтому, он подробно рассказал Ольге и Франческо о подземном ходе, и высадил детей и свою семью у стен Кремля, обещав, что станет ждать их перед выходом из подземелья, за городом. Сам же поехал к воротам, представляя, что же происходит там, на поле боя и как долго еще продержится русская рать против многократно превосходящей по численности Орды. ... Темнота, холод, длинные, мрачные лабиринты извилистого подземного хода. Ольга, держа в руках факел и освещая им дорогу для остальных бежала по подземному ходу. Она шла первая, сзади Франческо и мать вели детей. Она слышала детские встревоженные голоса за спиной. -Темно... -Страшно... Отчего-то, страх и ей перехватывал горло. Какой долгий путь! Выйдут ли они наверх? И что их там ждет? Вдруг, ордынцы уже перекрыли выход?! Вдруг, Игорь в их руках?! И Роман...Слезы поползли по щекам, и рука, сжимавшая факел предательски задрожала. Сердце сжалось в холодный комок боли и ужаса...Она чувствовала, Роман не вернется из этой битвы, и дети, спасение которых поручено им- его благословение ей, не имеющей своих детей от любимого... Неожиданно, Ольга оскальзнулась на льду, и факел выпал из ее рук и погас. Подземный ход наполнился детским плачем, но тут же, перекрывая этот плач, послышался громкий, уверенный голос венецианца: -Тихо, тихо! Ребята, успокойтесь...Я с вами, тетя Ольга с вами. Мы найдем выход...Настоящие богатыри не боятся темноты! А вы ведь, -обратился он к мальчикам,- настоящие богатыри? Успокойте девиц...Все будет хорошо. Идем, следом за мной. Мало-помалу, плач стал затихать, а Франческо остановился и в темноте на ощупь, проверил все ли дети на месте, потом осторожно двинулись. Венецианец шел позади, проверяя чтобы никто не отстал. Но, когда все дети прошли, он понял, что Анастасии Дмитриевны сзади нет. Несчастная женщина не нашла в себе сил покинуть город, в котором прожила всю жизнь, где встретила свою единственную любовь и где похоронила ее, и где родила и воспитала своих детей. Но даже ради них, не смогла она заставить себя спасаться. Анастасия Дмитриевна отстала в темноте, и вернулась обратно, в город...Представляя каким ударом, будет это для Ольги и Игоря, Франческо решил пока промолчать, и тяжело вздохнув, поспешил к выходу из подземного хода. Наконец, вдали забрезжил вначале неясный, а потом все более и более отчетливый свет. Ольга остановилась, пропуская вперед Франческо. Тот, прижимаясь к стене, и озираясь, осторожно высунулся наружу, пригляделся, и тут же спокойно сказал: -Выходите! Игорь здесь! Ольга и малыши вышли из подземелья, яркий свет на мгновение ослепил глаза, но все вскоре убедились в правдивости слов Франческо. Сани стояли на берегу Оки, в небольшой рощице, голые ветви которой служили подобием некоего укрытия. Ольга слабо улыбнулась, и они с венецианцем повели детей к саням. И тут, женщина заметила, что матери нет рядом. Остановившимся от ужаса взглядом, посмотрела на Франческо. -Ольга Михайловна, нечего не поделаешь...Нет времени возвращаться! - дрогнувшим голосом сказал венецианец. -Мама! Я не уеду без тебя! Ольга метнулась к городским стенам, но Игорь, ловко спрыгнув с саней, легко догнал сестру, повалил в снег, так как она, извиваясь, пыталась вырваться из его рук. Он и сам был на пределе, но взгляд чистых глазенок малышей заставлял забыть о своем горе. -Ольга, Оленька, послушай! Я тоже хочу вернуться и пасть там...Он указал рукой на город. -Как воин. Мне больно покидать матушку... Но ее сердце умерло вместе с нашим отцом...А у нас дело, важное дело. Ты же не хочешь, чтобы ордынцы изрубили их?! Дети...Да...Если она, хоть когда-нибудь встретиться с Романом, все равно где эта встреча будет, как она посмотрит ему в глаза...Как скажет, что не выполнила его поручение, не сберегла детей, которых им доверили их родители?! Ольга замерла на снегу, не в силах пошевелиться, лишь плечи ее тихо вздрагивали, но слез уже не было, они иссякли. Игорь сгреб сестру в охапку, и оттащил к саням, где уже сидели Франческо с малышами. Устроив Ольгу, он вскочил на козлы и сани двинулись на юг, прочь от Коломны. ...Бой затихал...Положение русичей, окруженных ордынцами было ужасным. Понимая безнадежность ситуации, княжич Всеволод с небольшой, владимирской дружиной ринулся в отчаянный прорыв. Роман прикрывал их отход. Он искренне надеялся, что Всеволод уцелеет и еще принесет пользу Руси в других битвах. Сам же Роман уже не надеялся ни на что для себя. Окруженный со всех сторон ордынцами, израненный, истекающий кровью, княжич дрался из последних сил. И когда, могучий мунгал нанес ему страшный удар по голове, пробивший его шлем, последнее, что он успел увидеть, падая замертво на речной лед- это деревянные стены его Коломны там вдалеке и внезапно прояснявшиеся над ней высокое, синее небо, откуда, через расступавшиеся темные облака, прямо на город падал луч ослепительного солнечного света. - Дети...Игорь исполнил приказ. Я знаю, они спасены.- промелькнула последняя мысль. И исчез шум битвы, отступила боль и холод, мрак развеялся, а навстречу брату легкой походкой приближался Федор, улыбаясь своей ясной и простой улыбкой... ...Бой окончился, русичи пали. Лишь Всеволоду и остаткам новгородского отряда удалось вырваться из окружения и уйти живыми. Оценивший мужество княжича Романа, Батый приказал достойно похоронить тело доблестного воина, но этот факт не отменял клятву хана в отношении Коломны. Через три часа после битвы начался штурм города, и к вечеру Коломна была взята. Ордынцы рубили всех без пощады. На улицах царил ад. Крики терзаемых женщин, плач детей, отчаянные рукопашные схватки с уцелевшими защитниками города... Несколько крепких мунгалов ворвались в домик у Кремлевских стен, украли то, что можно было украсть, и зарубили саблей старую Анастасию Дмитриевну... ... Ночью Коломна полыхала как огромный погребальный костер, и зарево от пожара яркими цветами расцвечивало черное небо... И отдаленные его отсветы заметил Игорь, когда они, преодолев в этот бесконечный, тяжелый день около двадцати верст, собрались было остановиться на ночлег. -Верно, Коломна горит,- глухо произнес он, обернувшись к скорчившимся в санях, Франческо и Ольге. Сестра сидела в полном оцепенении, она не могла ни плакать, ни говорить. -Сейчас до леса доберемся, остановимся! Здесь опасно- открытое место,- зачем-то стал объяснять Игорь, но скоро понял, что Франческо и Ольга погружены в свои горькие мысли, и его не слушают. Франческо думал о городе, где он встретил приютившую его семью, где закончились его скитания,и, с неизменной болью в душе, вспоминал покойных Христину и ее родителей, Ольга также думала о городе ее детства, о своих родителях, сестре и любимом муже, у нее не оставалось сомнений- родню она уже в этой жизни не увидит. И языки страшного пожарища, полыхавшего вдали лизали души обоих... Страдал и Игорь, но старался не подавать виду и теперь молчаливо, сосредоточенно глядел перед собой на дорогу. Наконец, лесная опушка; углубиться в лес не удалось, сани бы не прошли... Остановились, где пришлось. Они бесконечно устали за этот день...Игорь развел костер, и охранял покой спящих в санях, детей, друга и сестры...И думал, думал о своей жизни, о жизнях его родных и друзей, растоптанных ордынцами. Игорь тоскливо глядел на игриво пляшущие язычки пламени костра и пламя горящей Коломны вновь и вновь вставало перед его мысленным взором. Вставало мертвое лицо отца, убитое горем, и уже тоже, по сути, мертвое лицо матери и прощальный взгляд княжича Романа-его учителя, хоть и были они ровесниками, его друга и его брата. Игорь знал- сердце говорило, что Роман погиб, он слишком хорошо его знал, чтобы представить себе иной исход...Роман будет драться за свой удел до последнего вздоха. Тут, отчего-то, зависть невольно всплыла из потаенных глубин сознания и больно уколола Игоря. Он завидовал княжичу, хотя и не было это особенно ярким или злым чувством, просто, он бы тоже хотел испытать радость взаимной любви, сочетаться браком с той, кто была бы близка его сердцу. Но, это ему было не суждено. Была у Игоря тайна, тайна, о которой не знали даже его родители. Жила в Рязани девушка из очень бедной семьи, с детских лет запавшая ему в сердце- ее звали Голуба. Добрая, нежная и очень красивая, с удивительными, яркими как звезды, серо-зелеными глазами. Но, нечего было и не мечтать о браке с ней. Между ними лежала глубокая, социальная пропасть, а также девушка была очень слабая здоровьем, и отец давно потерял надежду отдать ее замуж. Игорь вспоминал, все их недолгие разговоры с Голубой, судя по всему, он ей тоже нравился. И Игорь хотел незадолго до войны посвататься к ней, был готов пойти наперекор воли своих родителей, если они будут против, но Голуба простудилась и недолго проболев, скончалась. Также тихо, кротко и незаметно, как всегда и жила. После этого, сердце Игоря словно бы, замкнули на замок, он стал молчаливым и закрытым человеком, и тоска, невзирая на то, что он не давал ей воли, постепенно точила его душу. Он хотел к ней, хотел к единственной в жизни, возлюбленной, и оттого ему проще чем Ольге было понять желание матери остаться в Коломне! Это могло показаться странным, но он, продолжая внешне жить так как и жил всегда, внутренне ощущал, что его жизнь закончилась со смертью его нежной возлюбленной, она за два дня до битвы снилась ему, звала к себе, и он рвался к ней душой, но тут же вспоминал- Ольга,Франческо, мать, на кого я их оставлю?! А теперь, дети?! Важная миссия, ответственное поручение княжича Романа, которое Игорь просто не мог не исполнить! Если бы, Каркун с Христиной поженились, было бы кому оставить вдовицу-сестру и малышей!!! А теперь, они одни, потерянные в заснеженной стране, которая когда-то, была им всем родиной, но отныне принадлежит врагам! НЕТ! Что за вздор! Прочь ненужные, пустые мысли! И Игорь, желая встряхнуться, встал и начал расхаживать взад и вперед вокруг костра, полной грудью вдыхая морозный воздух леса, и подсчитывая сколь же верст им надлежит еще проехать до пустыньки старца Нестора. Сквозь обнаженные ветви берез послышался шорох, глухая возня, и клекот ордынских голосов. Игорь напрягся как натянутая тетива лука, и осторожно, стараясь бесшумно ступать двинулся на звук. Прошел он недолго, и к ужасу своему увидел, как на небольшой полянке трое ордынских воинов волочат куда-то упирающегося, и, верно, обессилившего от прежних ран, русича. Был рассветный час, но все же разобрать лицо парня с такого расстояния он не мог. Уйти? Но, как же он оставит в такой беде христианскую душу? А дети? Только бы, его решение ввязаться в это дело не погубило бы их! Эх, была не была! Не может он вот так уйти! Не этому учил его отец. Да, и ордынцев всего трое! Игорь достал лук, приладил стрелу, натянул тетиву, прицеливаться было довольно сложно. Все-таки, еще темновато, да и, упаси Господь, попасть не в ордынца, а в его жертву! Он выстрелил, один ордынец рухнул лицом в снег. Два других что-то зычно завопили, и выхватив мечи, стали озираться по сторонам, выпустив из рук жертву. Не теряя времени, парень понесся прочь с злосчастной полянки. -Не дать им преследовать его, а с ним и меня! И еще одна стрела сразила другого ордынца наповал. Но, третий вскочил на коня и ринулся куда-то, через чахлый кустарник, что-то пронзительно крича. -Своих зовет! Мы, верно, на арьергард наткнулись. Ужас огнем обжег душу, и Игорь помчался напрямик к оставленным саням. Спасенный им парень был уже там. Ослабший, задыхающейся, он упал на снег и только глаза внимательно смотревшие на Игоря горели от переполнявшего его чувства благодарности. Проснувшаяся Ольга выскочила из саней, и подбежала к парню. -Ты же, Ярослав...Отец оставил тебя в Рязани, верно? Ты жив!!! Надо же, какая приятная неожиданность... Ярослав жив,мелькнула шальная мысль, а вдруг и Христина?! Но, времени думать не было, надо было покидать ставшее опасном место. -В сани, Ярослав!- крикнул Игорь. Сам занял свое неизменное место на козлах, и сани тронулись. - Медленно!! О, Господи, как же медленно! Не быстрая лошадка, - вспомнились слова отца Дионисия. И внутри комом нарастали страх, напряжение, и раздражение на эту, не зависящую от него медлительность. Затылком он чувствовал устремленные на него перепуганные взгляды детей, и точно знал только одно- ни за что, не при каких обстоятельствах он не позволит ордынцам расправиться с ними! Прошел час, погони не было, и Игорь стал успокаиваться, пустил лошадь шагом.. Они выехали из леса, вокруг расстилалось снежное поле. Вдруг, сзади испуганно крикнул Санька: -Дядя Игорь, там, на опушке!... Игорь поспешно обернулся, и обомлел: на опушки леса показались силуэты мунгальских всадников. -Один, два, три, четыре, пять! Пять вооруженных ордынцев! А у него в обозе только маленькие дети, женщина, музыкант и неоправившейся от ран, парнишка. Ордынцы о чем-то переговаривались, указывая на сани, хлестнули своих коней и смертоносным вихрем понеслись в погоню. Игорь сжал зубы, и вдруг, толкнул в бок Франческо, а сам стремительно спрыгнул с саней. Венецианец побледнев, смотрел на него, он все понял. Игорь только сказал: -Правь в сторону вон того перелеска! Довези детей к Нестору! Прощай! Отчаянно закричала Ольга, напугав детей, и Франческо, не теряя времени, уверенной рукой погнал сани в указанном Игорем направлении. Благо, это уже не так далеко! Игорь стоял на открытом, со всех сторон поле, прямо к нему неслись пять воинов. Он натянул тетиву лука. -Шансов у меня нет! Но, хоть одного-двух сражу, а сани успеют преодолеть еще хоть какое-то расстояние! Внезапно, его осенила хорошая мысль и он, не думая, чем это обернется для него, выстрелил, целясь уже не в ордынца, а в его лошадь. Попал! Конь упал на землю, придавив всадника. Следующий выстрел, и еще один...Трое ордынцов остались без коней, и два других продолжали преследовать сани, даже не задержавшись возле Игоря, оставив его своим пострадавшим товарищам, которые выхватили свои мечи, и обступили коломенца со всех сторон, намереваясь зарубить его на месте. Внезапно, налетел сильный ветер, поднялась метель. Она пришла ниоткуда, и Игорь невольно удивился непонятному природному явлению. Но, тут, страшный рев дикого зверя потряс округу. Из перелеска, куда Франческо гнал сани вышел невысокий, худой человек в монашеском облачении, рядом с ним стоял огромный бурый медведь. Венецианец зажмурился от ужаса, он никогда не видел столь громадного зверя! В санях раздались вопли перепуганных малышей. Но, медведь совершенно не обратил внимания на обоз. С необыкновенной для его кажущейся громоздкости, проворностью он миновал сани, и взревев еще раз, кинулся на преследователей. Пешие ордынцы, увидев, что случилось с их товарищами бросились бежать со всех ног. Но, зверь догнал их и заломал на месте. Игорь стоял как каменное изваяние, он просто не знал, что делать в таких обстоятельствах...А медведь, расправившись с ордынцами, фыркнул и уже спокойно вразвалочку направился к ожидавшему его у перелеска, человеку, ткнулся ему в руки огромной головой, словно, домашний котенок... Игорь, потрясенный до глубины души этой сценой нетвердой походкой, дошел до обоза. Вместе они добрались до перелеска, человек и медведь никуда не уходили, будто, ждали их. Монах ласково потрепал зверя по холке, и прошептал ему что-то. Тот развернулся и вскоре скрылся в черневшем вдали еловом лесу. А его хозяин тихо проговорил: -Он напугал вас? Простите! Но, иначе вас было бы не спасти! -Откуда вы знали? Бровь Игоря удивленно дернулась вверх. И вдруг, он вскрикнул радостно: -Нестор! Отец Нестор! Вы тут! Я не узнал вас. Думал, еще сто двадцать верст до вашей пустыньки ехать. Нестор смиренно улыбнулся: -Я не живу в пустыньки более. У меня тут,- он указал рукой на еловый лес,- земляночка. Там и обитаю. Тут, отряд Евпатия Львовича недалеко расположился, а я ему...нужен...Хоть он пока еще и не знает этого наверняка. -Евпатий Львович? Воевода рязанский? Жив?- Игорь впервые за долгое время почувствовал, что радость накрыла его волной. -Жив! И нехристей рубит! Бояться его ордынцы...Уж, сколько вылазок он со своим отрядом совершил. Арьергард основательно потрепал. Вдруг, Нестор перевел взгляд на сани, его голубые глаза омрачились, как небо, когда его покрывают тучи. -Вот, они, значит. Я знал, что вы прибудете, детки... Старик тяжело вздохнул и промолвил с горечью: -Да упокоется душа твоя, во святых, райских обителях, Роман, княжич доблестный! Игорь услышал, как в ответ на эти слова в санях жалобно всхлипнула Ольга. -Не тужи, голубка! Худая рука монаха легла ей на плечо. -В мире, он! С Господом! А придет твое время-встретитесь! А теперь, для всех нас дети погибших коломенцев -главная забота! И он прибавил, ласково и проницательно взглянув в глаза Ольги: -Это ведь и в его память дело...Ты понимаешь, голубка? Она кивнула, не поднимая глаз. -Ну, пойдемте, детки. Правь за мной, - велел он венецианцу, а Игорь решил пройтись рядом с Нестором. -Куда мы?- спросил он Нестора, куда они вышли из перелеска, миновали маленькую полянку и вступили под тенистые кроны елового леса. -Ко мне в землянку. Измучились вы, совсем. Отдохнете там малость. А завтра...На рассвете, к Коловрату вас отведу. Детей в безопасное место отправить надо! -А у тебя? Княжич говорил- к тебе... -Оно бы и ладно, да чем прокормлю я такую ораву сорванцов?!- печально покачал головой монах. -Не выйдет...-снова промолвил он. -На север отправляться надо, - вдруг произнес Нестор твердо,- К граду Москве... -Но, Орда туда идет! Как же?! -Игорь уже перестал вообще что-либо понимать. -Я знаю что говорю. Там их будущее...Но, о том завтра поговорим. Мы пришли. Оставьте сани на улице, и входите все внутрь. Землянка Нестора оказалась крохотной и тесной,обстановки почти никакой. Лишь теплые звериные шкуры, расстеленные на земле вносили какой-то уют в это аскетическое жилище. Пока Нестор готовил нехитрую стряпню для гостей, Игорь, Ольга и Франческо осмотрелись, и поняли, что детям в таких условиях точно не выжить. Нестор как всегда был прав, и завтра с утра надо решать как быть им всем дальше. Дети с трудом разместились в маленькой землянке, они настолько устали, что даже ели плохо, да и еды особой у Нестора не было- постные, жиденькие щи да гороховая каша... После ужина дети быстро уснули, Франческо и Ольга тоже, лишь Ярославу не спалось, он подсел к Игорю, и весь красный от волнения, сбиваясь начал благодарить его за спасение свое. -Век не забуду, Игорь Михайлович!!! Век не забуду..Пропал бы я у нехристей, вот те крест, пропал бы! И он слегка передернул плечами, видно, живописно представив себе эту картину. -Да не благодари! Пустое дело! Игорь, которому тоже не спалось сел на подстеленной шкуре, и спросил с интересом: -А как тебя к Коломне-то занесло? Мы же тебя в Рязани оставили. И с усилием продолжил: -С Христиной... -Все верно, Игорь Михайлович! Я был с ней в ту страшную ночь, когда ордынцы город брали... Лицо его помрачнело от горьких воспоминаний. -Я бился с ними. Не мог бы жить в ладу с собой, иначе...И боярышню я отбил из лап безбожников, которые обесчестить ее хотели... -Вот как! Игорь благодарно посмотрел на парня. -Ты - достойный юноша! Благодарю тебя! Я тебе честью сестры обязан! Но, Ярослав не слышал этих слов, он заново переживал все то, что произошло со дня падения Рязани. Он рассказал внимательно слушавшему Игорю о том, как его послал Коловрат в Коломну гонцом, как, к стыду своему, он, коренной коломенец сбился с дороги, как открылись его раны и он пять дней пролежал у какой-то доброй знахарке в деревне, как потом продолжал путь с надеждой все же поспеть в город, хоть и понимал, что это уже вряд ли пользу принесет, и как уснул в пути, а лошадь свернула не туда, и он наткнулся на троих воинов из ордынского арьергарда. И вновь Ярослав благодарил Игоря за свое спасение, но тот перебил его: -Скажи, Ярослав, а когда ты Рязань покидал ты Христины не видел более? Юноша опустил глаза. -Не видел. С той страшной ночи никаких вестей. Но, знаете, ваша сестра очень сильная духом, я верю- она выжила. Всем сердцем верю в это... Игорь похлопал его по плечу, подумав: -О, если бы ты оказался прав! А сам сказал: -Ложись спать, Ярослав. Ты не совсем здоров еще, а завтра чуть свет, нам всем вставать надо будет. Ярослав послушно устроился на шкуре, а Игорь вышел из землянки на свежий воздух, в поисках пропавшего куда-то, старца Нестора. Он обнаружил старика на лесной полянке. Он молился, стоя на коленях, прямо в снегу и лунный свет заливал его фигуру своим мягким, искристым сиянием. Игорь никогда не видел, чтобы кто-то молился так истово, так беззаветно, и он долго завороженно глядел на старца, казавшемся ему в это мгновение посланцем неба на грешной земле. И он улыбнулся этим своим мыслям. -А ведь, так оно и есть...- что-то, словно прошептало ему в глубине души. И Игорь не мог двинуться с места, тревога, усталость- все отходило прочь, и безмятежность легким облаком окутывало душу... Но, вот старец встал с колен, и перекрестился последний раз- медленно и торжественно. Завидев Игоря, пошел навстречу ему своей воздушной походкой. -Отчего, не спишь, сынок? -Да, вот...Не спится что-то...И Игорь сказал невольно: -Тут, так хорошо. Покой и безмятежность, словно бы, и нет войны... -Покой, он в сердце, сынок, и основывается он на крепкой как смерть вере в Господа Нашего. И если Он там, в твоем сердце, то никакая война его оттуда не изгонит. А нехристи, что на Русь пришли? Это лишь временное попущение Божие нам за грехи наши. А придет время, и оно придет, падут они как и любые идолы...Что их бог против Нашего? Пыль... Игорь призадумался. -Это верно, отче. И он задал вопрос, который не давал ему покоя. -Ты ведь бывал в отряде Евпатия Львовича? Монах утвердительно кивнул. -Скажи, есть там...девушки? Старец заулыбался. -Знаю я о чем, или вернее, о ком ты говоришь. О сестрице душа болит. Не тревожься за нее! Есть там две девушки...Впрочем, ты их сам уже сегодня увидишь... Мудрые глаза отшельника горели неземным светом в темноте. -Великая судьба уготована ей...и всему ее роду... -Значит? Игорь ошалев от счастья, пытался унять бешеный стук сердца. Но, старец Нестор стоял, устремив взгляд куда-то на небо. Скоро рассвет. Пойдем, детей будить надо. И помни- к Москве им нужно отправляться. Не спрашивай откуда я узнал. Просто помни об этом. Вошли в землянку вдвоем, разбудили детей, которые никак не хотели просыпаться. Игорь с жалостью глядел на них. -Ну куда это гоже? Столько натерпелись! И сколько еще предстоит! Ольга, Ярослав и Франческо встали сами, поспешно бросились одевать заспанных, еле стоящих на ногах, малышей. Вышли на улицу, и, не тратя время попосту, разместились в санях, и тронулись, не спеша за отшельником, который уверенно вышагивая впереди вел их к отряду Коловрата. Где-то через час остановились, старец Нестор велел ждать тут, а сам двинулся куда-то сквозь чахлую рощицу и скрылся из глаз. Все уже изрядно замерзли, когда он появился вновь и бросил Игорю: -Езжай за мной! ...Лес остался позади, сани выехали на опушку, где собралась большая группа людей, с недоумением и каким-то испугом воззрившихся на прибывших. Едва скользнув взглядом по ним, Игорь узнал дружинников Коловрата. Вот, и сам воевода. Как состарило его горе, но в глазах горит негасимый боевой огонь! Не сломлен этот человек, опустошен, измучен пережитым, но не сломлен. Вот и другое знакомое лицо. Большие карие выразительные глаза, борода, озорной хвостик на затылке. Каркун! Слава Тебе, Господи! А вот и... девушки. Обе внимательно смотрят на них. Первая- светловолосая, глазастая, симпатичная...Ее видел Игорь в доме воеводы Евпатия Львовича в Рязани- это их служанка,Лада! А вторая...Эти тонкие черты, золотые волосы, и синие глаза, загоревшиеся светом радости при одном взгляде на сани...Христина! -Игорь, Оленька!- сестра, плача от счастья бросилась к ним.