Россия жива...

"Лечу,захвачен песней в плен. Пески, залива синь густая, А дальше Ганг, и Гималаи. За твердью их гранитных стен Раскинулась земля Китая. Я вижу город Джиньдэджен, Он вечно полон гарью черной; Багрово полыхают горны И тысячи больших печей; Огонь неистовствует яро, И зарево, как от пожара, Всегда висит во тьме ночей". (Генри Уодсворт Лонгфелло. Keramos.) Следующие трое суток Ярослав, Франческо и Христина продолжали путь на север, отводя на отдых меньше времени чем раньше. Все вымотались, похудели, их лошади стали уставать, да и запасы подходили к концу... По дороге встречались все также разоренные Ордой города и селения. Миновали маленький, сильно пострадавший от Орды, городок Тверь. Конечно, никому из троих путников не могло прийти в голову, что всегда через несколько десятилетий именно этот город начнет объединять вокруг себя русские земли, затеет то нелегкое дело, которое позже продолжит его более удачливая соперница - Москва. Конечно, нельзя было даже предположить, что Тверь, именно маленькая и такая незначительная в марте 1238 года, разоренная Тверь нанесет Орде первое, сокрушительное поражение, которое воодушевит русичей, показав им, что врага можно и нужно бить... ...Но, это будет гораздо позже, а пока Тверь вызывала у троих путников лишь усиление чувства тревоги и подавленности, не став здесь задерживаться, они продолжили путь, и через день прибыли к руинам другого города, лежащего на юге Новгородских земель- крепости Торжок. 18 марта, 1238 года, Торжок. К городу подъехали на рассвете. Уже больше недели путники были в дороге, и напряжение, страх, волнение мучили их все более. Где сейчас Орда? И добрался ли до нее Ярополк? Последнее было маловероятно, однако беспокойство за Каркуна не дало Христине сомкнуть глаз предыдущей ночью. -Успеть бы раньше него! -И женщина с тоской глядела на привычную, ибо к плохому тоже привыкаешь, картину опустошения и разорения, оставленного Ордой. Но, тут, в Торжке она впервые почувствовала что-то что не давало полностью погрузиться в уныние. Город на высоких холмах над красавицей-Тверцой лишь с первого взгляда казался поверженном ордынцами. И проезжая по нему, Христина с чувством ожившей гордости за русичей, и почти радости замечала то там, то тут начинавшие возводиться, новые дома, и это заставляло ярче осознать то,что Торжок жив и не собирается сдаваться. ...-Две недели держался город,-грустно, но в то же время, торжественно произнес Ярослав, когда поравнялся с Христиной. -Я слышал об этом в Орде от одного пленного русича, он, как раз, отсюда родом был. Мрачная улыбка оживила бледное и измученное лицо Христины. Странно, но ни к одному городу, даже к Рязани, и милой ее сердцу, Коломне она не испытывала таких удивительных чувств, пробудившихся в ней при взгляде на Торжок. Теплота, пронзительная грусть и нежность, и одновременно, радость и гордость захлестнули ее душу. -Нехристи, видать, надолго его запомнят...- прошептала она себе под нос. Но слова, сказанные Ярославом о пленном русиче напомнили вновь, что надо торопиться. -Вот бы спросить у кого-то о том, где сейчас Орда? Христина уже пробовала интересоваться этим в тех местах, которые они проезжали, и многого наслушалась в ответ от равнодушно-банального: -Не знаем, до возмущенных обвинений в том, что они, должно быть, ордынские шпионы, коль так интересуются этим, и до издевательских: "Вам что, жить надоело"... -Не хотелось услышать подобное от жителей этого города, но время уходит, и будь что будет...Вот и монастырь какой-то...Едва ли действует, сильно разграблен, но может, встречу кого-нибудь! - решила женщина. Ярослав и Франческо не успели опомниться, как Христина спрыгнула с Ветра, протянула повод Франческо и направилась в горку к видневшимся наверху, руинам Борисоглебского монастыря. Вот, и ворота, точнее то, что осталось от них. Неуверенно, Христина зашла внутрь. С горечью оглядела полусгоревшие остовы двух соборов. Ни души! Слезы начали подступать к глазам, и страх, которому она уже очень давно старалась не давать воли, стал окутывать ее своим мрачным и липким туманом. -Что же, делать? Что же делать? Она прошла по небольшой тропочке от одного из соборов и застыла в изумлении. Перед ней как на ладони лежал весь Торжок, отсюда открывался прекрасный вид, которым стоило бы полюбоваться, если бы не те ужасные раны на теле города-героя, нанесенные ему Ордой. Но, они, словно, придавали ему святости, окружая ореолом мученичества. -Город, будто, могучий, израненный воин! Христину, невольно, поразила пришедшая ей на ум, ассоциация, и только тут, она заметила, что не одна смотрит сейчас с холма на город. Рядом стоял молодой мужчина, он прибывал в глубокой задумчивости. В больших зеленых глазах - вековая скорбь и боль. Благородные, правильные черты лица, пышные золотые волосы, небольшая светлая бородка, правую щеку пересекает почти до самого подбородка большой свежий шрам, по всей вероятности, от ордынского меча. Несмотря на то, что весна только-только вступает в свои права, одет он довольно легко: алый кафтан с золотой вышивкой по краям и богато украшенные тем же причудливым, золотым узором, парчовые сапожки. В целом, он казался вполне приличным человеком, и Христина робко окликнула его: -Простите! Верно, вы местный? Не поможете ли? Мне...Мне некого просить о помощи, а ведь, у меня большое горе. Он вздрогнул, выходя из задумчивости, и повернул к ней голову, и луч восходящего солнца скользнул по его лицу. Христина, с изумлением увидела, как на свету его зеленые глаза засверкали ледяным, голубым блеском. -О помощи? Вы - наша гостья?! Строгое лицо осветила неожиданно добрая и простая улыбка. -Конечно, я рад буду помочь вам. Христина, много насмотревшаяся за время своего путешествия и слышавшая хамство и угрозы от своих же соотечественников, смутилась под светлым взглядом этого статного и благородного мужчины. -Может, он- князь? - мелькнула мысль. -Я не князь...-улыбнулся незнакомец, и Христине еще более стало не по себе. -Простите, я проездом в вашем чудесном городе. Я была бы рада задержаться дольше, но у меня - большая беда. Мой муж...Тут, нервы ее окончательно сдали и она зарыдала при одной мысли о том, что там сейчас с ее Каркушей. Мужчина смотрел на нее,неотрывно, и в больших, умных глазах его читалось искреннее сострадание. Христина овладела собой, и с мольбой взглянула на него. -Мой муж...Понимаете, попал к ордынцем во время битвы на реке Сить. Я еду в Орду вызволять его! Но, мы в пути уже восьмой день и почти нечего не знаем о том, где сейчас ордынцы, где хан, слышали только, что они пошли на Новгород Великий?! Я понимаю, это дико звучит, только это все правда. Может, вы знаете...что-то?! Прошу, умоляю, скажите мне! Он молчал так долго, что Христина уже попрощалась с надеждой, и все еще всхлипывая, повернулась и направилась было к выходу. -Стойте! - раздался сзади голос незнакомца и звучал он теперь уверенно, и даже повелительно. -Не успели они на Новгород! Досталось им тут, основательно! Я доподлинно знаю - дошли они только лишь до Игнач-креста в Новгородских землях. Пока они еще там...Знаете ли вы туда, дорогу?! -Игнач-крест?! У Ярослава родственники из-под Великого Новгорода, и это название Христине доводилось от него слышать неоднократно, поэтому она кивнула. -Знаю. А откуда вам это известно? -недоверие все еще смущало ее. -Поверьте, я не обманываю вас. Жители МОЕГО города, бежавшие от Орды по этой дороге позднее приносили вести нам. И это слово: МОЕГО удивило и зачаровало Христину, как и то с каким царственным величием было оно произнесено. Незнакомец гордо выпрямился и Христина сердцем ощутила: он врать не будет, да и нет у нее выбора, более спросить не у кого. -Я вас благодарю! Она осторожно дотронулась до его руки, он взглянул на нее, снова с добродушной улыбкой, но сказал строго: -Не тяните, Орда может двинуться далее в любой момент. И куда она повернет никто вам, наверняка, сказать уже не сможет! Христина почувствовала прилив горячей благодарности к этому человеку. -Я никогда не забуду вас, пока жива буду! -Спаси своего мужа. Это будет лучшей благодарностью для меня. И при этих словах, он так загадочно улыбнулся, что Христина на время растерялась, но потом спросила: -Как ваше имя? Я всегда буду молиться за вас! -Имя мое не так важно. Молясь за град сей, вы молитесь за меня... И он снова посмотрел на нее внимательным и мудрым взглядом. -Торопитесь! - вымолвил он. -Да хранит вас Господь! Потрясенная этим неожиданным знакомством, Христина перекрестила его на прощание, и поспешила к монастырским воротам, поминутно оглядываясь на странного незнакомца, которого, она точно знала это, уже никогда не забудет. Пока она спускалась с горочки к ожидавшим ее, Ярославу и Франческо, в голове все звучало: -Молясь за град сей, вы молитесь за меня...И она не могла понять этих слов,от размышления о которых ее вскоре, на время, отвлекло продолжавшееся путешествие. Ярослав скакал впереди, указывая дорогу на Игнач-крест. Все больше попадалось беженцев, с удивлением провожавших взглядом, троих всадников. А они ехали, хоть и не слишком быстро, но уже почти без остановок. И через два дня догнали Орду, расположившуюся лагерем у Игнач-креста. Толком они не успели даже осознать, что оказались в Орде, как их почти сразу задержали и поняв, что они русичи, привели в шатер молодого приближенного хана, в котором перепуганная Христина узнала того переводчика, приезжавшего с Ярополком к ее дому в страшный день падения Рязани. Он, будучи совершенно уверенным, что перед ним трое мужчин, посмотрел на них свысока, и спросил ленивым, пренебрежительным голосом: -Вы - лазутчики? Что разведываете здесь, и кто приказал вам это? Знаете, что бывает с лазутчиками? Внезапно, страх отступил и душа успокоилась. Христина сказала твердо: - Мы не лазутчики, господин. Я - принцесса Шведского королевства, Христина, а это мои спутники. Мой муж попал в плен, во время битвы на реке Сить, я молю вас смиренно о встрече с великим ханом, мы привезли дар ему за освобождение моего супруга. -Принцесса...- Переводчик едва заметно усмехнулся. Женщина сама явилась в Орду?! Смешно и дико!!! Она хоть понимает, что с ней могут сделать здесь?! Впрочем, его душа не была злой, но он был безоговорочно предан своему хану и отнесся с недоверием к словам стоявшей перед ним женщины, которая замерев от волнения, следила за тем как он важно расхаживает по шатру. Внезапно он остановился, пристально уставившись в лицо Франческо. -Ну, а ты кто таков? Отчего доверил переговоры вести бабе?! Христина вздрогнула от этих слов, но промолчала. -Она-принцесса крови, а я - лишь бедный музыкант... -Значит, музыкант, говоришь? На чем играешь? -На виоле, фидели... Франческо чувствовал, что в его душе нарастает болезненное напряжение, но подавать вид было нельзя. Ордынец отдал какое-то распоряжение вошедшему слуге, и через несколько минут внесли фидель, и вручили ее растерявшемуся Франческо. -Играй! - отрывисто сказал переводчик. - Я должен убедиться в правдивости твоих слов... ...Когда Франческо опустил смычок, ордынец покачал головой, лицо выражало полнейшее довольство. -Хорошо играешь! Коль великий хан решит вас допустить пред свои очи, ты усладишь его слух. -Конечно, господин! -Теперь с тобой. - обратился юноша к Христине. - Опиши мне твоего мужа, и назови его имя. И если у нас есть такой пленный- я поговорю с великим Бату-ханом о вашем предложении. И что за выкуп ты привезла? Христина отчаянно пытаясь побороть нахлынувшее волнение рассказала о ее Каркуне, и добавила в конце: -Я привезла секрет производства золота. Мой покойный батюшка раскрыл эту тайну. -Золото?! За простого пленного?! Глаза ордынца округлились, и повторив, что он поговорит о них с ханом, он поспешно вышел из шатра. Вскорости он вернулся и объявил о том, что Христина со спутниками остается в Орде, что о ней будет доложено хану, который и решит, что с ними делать. Их отвели в отдельный, небольшой шатер, принесли местной еды. Христина и Ярослав внутренне содрогнулись, увидев, что она скоромная, ведь шел Великий пост. Вообще, все в Орде пугало Христину, все казалось настолько чужим и неприветливым... Запахи, и одежда, лица окружавших их людей- от всего исходила безотчетная тревога, смущавшая сердце женщины. Еще, Христину тревожило то, что тот молодой ордынец знает, что она привезла в качестве выкупа за Каркуна. А если ее прикажут обыскать, найдут тетради, а ее и ее спутников убьют?! А вместе с ними и Каркушу?! Но, обдумав эту мысль, она поняла- ордынцы так нечего не выиграют. Записи принц Олаф делал на шведском, единственная, кто здесь понимает этот язык- она! И Христина с удовлетворением вспомнила, что не преминула сообщить об этом молодому переводчику в конце их разговора. ...-Чего глядишь, принцесса?! Жри, давай! - грубый голос мунгала, принесшего им еду вывел ее из задумчивости. -Вот, ведь, напасть на наши головы! Я - воин, а не прислуга для какой-то бабы...Ордынец ругался на русском, потом бурчал еще что-то о женщинах, из чего Христина поняла, что он невысокого мнения о женском роде, но его неуклюжая раздражительность насмешила ее, и она тихо прыснула в кулак. И тут же, не желая показаться невоспитанной, Христина тут же сказала: -Я надеюсь, мы не задержимся здесь надолго...Когда милостивый хан примет нас... Ордынец хмыкнул, и быстро вышел из шатра. Слова Христины сбылись. Хан Батый назначил ей и Франческо аудиенцию уже на следующий день. С утра, их готовили к встрече с ханом. Ярослава оставили дожидаться их, изнемогая от волнения. К полудню, оба путника, вымытые, одетые в ордынские одежды стояли перед большим. синим шатром хана. Христина переглянулась с Франческо, и тот прочел плохо скрываемый страх в ее глазах. Этот шатер был ей хорошо знаком и сразу напомнил прошлый кошмарный сон, вновь окунув в его тяжелую и беспросветную атмосферу. Христина оглянулась по сторонам, словно бы, боясь увидеть Ярополка, и совершенно случайно перехватила взгляд молодого ордынского воина, охранявшего вход в шатер. В этих умных черных глазах не было ни издевки, ни презрительности, а какая-то глубокая грусть и сострадание. Христина невольно удивилась, она не знала, что с вчерашнего прибытия их в Орду о шведской принцессе, приехавшей в логово врага для спасения возлюбленного уже ходили легенды. И вечером у костра некоторые нукеры обсуждали Христину и смеялись над дерзостью и глупостью женщины. Алтай, наверное, единственный воин, который не участвовал в общем веселье, и отойдя от шутников, он долго о чем-то думал, устремив взгляд на звезды. Его тронула храбрость принцессы и вот теперь он видел ее в живую, и вовсе не был разочарован. -Как она прекрасна, словно солнце на небе! Волосы как солнечные лучи...Я в жизни не видел ничего подобного! Алтай, как зачарованный глядел на Христину, ее образ заставил учащенно биться сердце, казалось бы, давно огрубевшее в сражениях. И другие глаза, другой образ встал перед ним. Эржена, его прекрасная невеста...-Странно! Они совсем не похожи...Но все - таки...Было что-то общее в легкой, стройной фигурки златокудрой Христины и такой же изящной как фарфоровая статуэтка, фигуре его давно умершей черноглазой, черноволосой любимой. ...-Фарфоровая статуэтка...Я видел такие...Отец привозил из Китая. Отчего мне на ум пришло это сравнение сейчас?- удивленно подумал воин, и тут же вспомнив о своем знании русского языка, спустился с небес на землю, и быстро шепнул Христине, подошедшей совсем близко к входу в шатер. - Будь почтительна с ханом. Голову клони пониже! Ему очень хотелось сказать еще что-то, но это могло привлечь ненужное внимание. Христина недоуменно подняла на него глаза, но тут, их с Франческо пригласили в шатер. И Алтай опять залюбовался тем как грациозно она перешагнула его порог. -Ни тени нерешительности или сомнения! Кто же тот человек, что заслужил такую любовь?! - подумал молодой ордынец. Христина же и думать забыла об Алтае, едва ступила в прохладную, напоенную ароматами благовоний тишину ханского шатра. Внутри царил полумрак, но когда глаза привыкли к нему, Христина оценила роскошное убранство помещения. Взгляд любознательной, молодой женщины выхватил несколько ваз, вносивших особое изящество в интерьер. Белые вазы с изумительной, синей росписью отчего-то напомнили ей забытое, детское воспоминание о маленькой чашечки ее дорогого венецианского друга. Христина настолько отвлеклась, что очнулась только когда Франческо грубо толкнул ее в бок. Чей-то мягкий, распевный, мужской голос что-то промолвил по- монгольски. И женщина уловила вопросительную интонацию. -Значит, ты - шведская принцесса?!- Христина помертвела, узнав обладателя голоса, это же тот ордынец, что задержал их вчера. Она подняла взгляд и увидела на сидящего высоких подушках, высокого, молодого человека с иссиня-черными, длинными волосами, весь его облик дышал грациозностью и величием, рядом стоял, уже знакомый Франческо и Христине, переводчик. - Это же, сам хан! Насмерть перепугавшись, что не воздала должное его величию и вспомнив слова молодого воина, она низко поклонилась, чувствуя, как волны ледяного озноба пробегают по ее телу. -Да, великий хан. Я кланяюсь вам низко. - голос прозвучал хрипло и сдавленно, и Христина не могла заметить, что холодное и равнодушное лицо хана осветилось неожиданной улыбкой. -Зачем вы прибыли сюда? - вопрос снова произнесенный с бесстрастной интонацией и переведенный молодым ордынцем. -О, великий хан! Христина овладела собой и начала спокойно и с достоинством излагать причину их появления в Орде. Безумно длинные минуты перевода ее речи на монгольский, длительное молчание Батыя, и опять вопрос: -Что ты предлагаешь в качестве выкупа? Учти, я трачу на тебя время лишь из-за твоего королевского происхождения и...обещания богатого выкупа за твоего мужа. Как ты вообще решилась приехать сюда?! Ты или бесконечно глупая, или слишком дерзкая женщина...В обоих этих случаях, если выкуп покажется мне недостаточным, я казню и тебя и твоего ненаглядного. Поборов растущую в душе волну страха, Христина быстро, четко и внятно произнесла: -За жизнь и свободу моего супруга, имя которого вам, конечно, известно от вашего приближенного, я обещаю вам тот секрет, о котором мечтали королевские дома Европы- секрет производства золота. Его раскрыл мой покойный батюшка. Его тетради у меня. Он писал по-шведски, и только я смогу перевести вам их. Я продиктую их для вас, ваш приближенный запишет все по - монгольски. Вы можете повторить опыты моего отца и убедиться в истинности моих слов. Долгое, очень долгое молчание...Холод в душе, и тело коченеет то ли от задувающего с улицы в шатер, не слишком еще теплого весеннего ветра, то ли от ужаса, заволакивающего глаза мутной пеленой слез, из-за которой облик хана расплывается, и это еще заставляет переживать несчастную женщину. -Что же, он молчит? Неужели, не верит? Одно его слово и нас казнят...Господи помоги! - мысли метались в голове как листья на осенним ветру. Немыслимо долго!...Внезапно, хан сорвался со своего импровизированного трона, и подбежал к Христине. Он легонько коснулся ее волос, и женщина непроизвольно поежилась. Непривычно ей стоять простоволосой перед мужчиной, без повойника, с которым как и с положением замужней женщины она уже давно сроднилась! Хан ухватил тонкими, длинными пальцами ее подбородок, и приподнял голову, внимательно рассматривая ее бледное, но прекрасное лицо. Христина же содрогалась от ужаса. Перед ней, совсем рядом- он, убийца, безжалостный разоритель русских земель! По его приказу сожгли Рязань, Коломну, Торжок! Из-за него погибли ее родные и многие-многие незнакомые ей русские люди! Неужели, он может жить с этим грузом на душе?! Неужели, тени убитых не приходят к нему по ночам?! Он так спокоен! Христина явственно слышала его ровное дыхание, видела глубокие,серые глаза, такие равнодушные...А ведь, его явно, заинтересовал столь щедрый выкуп! Не мог не заинтересовать! -Что же, он молчит? Христина была на грани обморока, когда Бату-хан отпустил ее и ловко подбежал к Франческо, который спокойно выдержал устремленный на него, гипнотический взгляд хана. Когда он вернулся на свое место, и вновь грациозно устроился на высоких подушках, Франческо незаметно ухватил Христину за руку, так как видел в каком она ужасном состоянии сейчас. Он сжал ее руку ободряюще. Хан заговорил, а молодой переводчик принялся переводить его речь. -Я слышал о том, что ты готова предложить мне золото от своего помощника. Не поверил сначала, хотел от тебя самой услышать...Что ж, верно говорят, что любовь сродни безумию. Он так дорог для тебя? Христина густо покраснела, ей не нравился этот вопрос и еще больше не нравился выжидающий взгляд Бату-хана, направленный на нее. Но, молчать - нельзя! -Он-мой муж перед Богом. Я...люблю его. Хан видно удовлетворился этим ответом. -Ты и твои спутники останетесь здесь. Под твоим руководством, по записям твоего отца ты должна будешь принести мне золото до истечения этой недели. Орда останется на этом месте до тех пор пока не будет получено золото. Чистое золото, принцесса! Если этого не случится - ты, твой муж и твои спутники умрете, если у тебя все выйдет благополучно, ты уедешь отсюда вместе с твоим мужем. Я ценю личную храбрость и...такую любовь. Христина и Франческо поклонились. -Благодарю, великий хан,- но на сердце было неспокойно. Она, конечно, внимательнейшим образом изучала записи отца, но получится ли у нее?! Христина не была в этом уверена, но выбирать не приходилось! -Идите в свой шатер, отдохните! Хан усмехнулся мягко. -Вы совсем измучены. А завтра, чуть свет- за работу! И, сегодня ты встретишься со своим супругом. Его приведут в твой шатер. Слезы подступили к глазам, на этот раз- от радости! И Христина произнесла уже с большим жаром и чувством: -Благодарю, великий хан! На ее лице играла улыбка, когда она покинула шатер хана, но идущий следом, Франческо был мрачен. -Не нравится мне все это,- тихо проговорил он.- Не думаю, что нас так просто отсюда отпустят. Христина хотела было возразить, что процесс производства золота трудоемкий и сложный, но что-то в душе, словно бы, запрещало ей спорить с Франческо. Сердце говорило, что их действительно едва ли отпустят отсюда живыми и здоровыми. Однако, предстоящая встреча с возлюбленным заставила на время забыть о нависшей над ними опасности. Христина вся извелась в ожидании вечера, и вот, наконец, он настал. Ярослав и Франческо тактично покинули шатер, не желая мешать свиданию. А Христина в волнении заходила по шатру, сцепляя нервно руки, все ее существо жило сейчас одним- счастьем увидеть наконец любимого... ...Полог тихонько раскрылся, и уже знакомый женщине, ордынец Алтай ввел в шатер Каркуна, и отчего-то очень быстро удалился. Христина вне себя от счастья, бросилась к мужу, покрывая поцелуями его исхудавшее лицо. Сначала, он радостно отвечал ей столь же горячими поцелуями, зарывшись лицом в ее роскошные волосы, вдыхая дорогой запах любимой. -Каркушенька, бесценный мой, как же я скучала! Похудел-то как, мое солнышко ненаглядное! Христина нежно провела ладонью по его заросшей грубой щетиной, впалой щеке. Бледный, очень бледный, недавно, видать, оправился от ранения, и исхудал ужасно...И одежда- какие-то обноски...Сердце заныло от боли за своего Каркушу. А он внезапно отстранился от жены, и спросил: -Милая, зачем ты здесь? Я не поверил глазам, увидев тебя в этом страшном месте. Я думал, что меня ведут сюда на казнь. Его лицо помрачнело. -Лучше бы это была казнь... Отчего он сказал это? Неужели, больше не любит ее?! -Как можешь так говорить?! Не смей говорить о смерти! Христина задохнулась от негодования. -Ты больше не любишь меня? Каркун крепко обнял ее за плечи. -Люблю, ты- мое все в этом ужасном мире, потому и страшно мне видеть тебя...Здесь... -Любимый, у меня чуть сердце не разорвалось, когда Ярослав примчался в наше Коломнинское с этой чудовищной новостью! Я не могла там сидеть. Я не вижу своего будущего без тебя. Одна мысль о том, что с тобой могут сделать здесь терзала меня мучительнее чем миллион кинжалов! Она смотрела на него и глаза, как встарь, искрились такой неподдельной нежностью, что Каркун не смог удержаться от улыбки, которая озарила дивным светом радости его измученное лицо. -А Коломнинское?- спросил он, с тревогой,- А дети? Лада? Ольга? -Дай Бог все хорошо! Мне, Ярославу и Франческо пришлось оставить их. Каркун вздрогнул. -Они там одни...Любой разбойник может напасть и увести в плен, и пропадут наши детки. -Милый, Господь поможет. Я ежедневно молюсь о нашем дорогом Коломнинском! Быть может, мы совсем скоро все вместе воротимся туда. -Какой же выкуп ты привезла за меня? Христина почувствовала, напряжение в его голосе. Конечно, он боится, что она пойдет ради него на что-нибудь ужасное. Каркун никогда не понял бы и не простил подобной жертвы. И она поспешно рассказала ему о секрете изготовления золота и всем своем путешествии в Орду, к любимому. Каркун молчал столь же долго, как и днем, Бату-хан. Он смотрел на жену и не узнавал ее. В душе боролись восхищение ее поступком и осуждение его. Наконец, он произнес: -Христина, я всегда знал о силе твоей любви, но не предполагал, что она так крепка. И все же,... теперь, хан не отпустит ни тебя, ни меня...Неужели, ты думаешь, что получив секрет производства золота, он сохранит жизнь той, что его привезла? К чему, ему ненужные свидетели? Эти слова ножом вонзились в душу. Вот, и Франческо так же говорил, а она не верила? Что же теперь, будет?! Христина закрыла руками побледневшее лицо. Счастье от встречи опять нарушил страх за будущее супруга. Он почувствовал это, прижал к себе, а Христина, словно дитя, разрыдалась в его объятиях. -Прости меня, милый! Неужели?! Хан ведь обещал мне сегодня! -И ты ему веришь?! Чего бы ему не обещать, ты сделала его самым богатым человеком в мире. Христина зажмурилась до рези в глазах. И правда, она озолотит врага русичей, безжалостного убийцу и грабителя! Осознание собственной вины усилило мучительное страдание женщины. -Что же, нам теперь делать? -Если хочешь узнать мое мнение? Христина кивнула. -Постарайся улизнуть из Орды. Беги! И Ярослава с Франческо забери с собой! -Но, ты ведь знаешь, что сюда со дня на день вернется Ярополк. И хан...Он будет разгневан, если я обману его. Он тебя казнит! Христина задыхалась от ужаса и отчаяния. -Я - мужчина. Я выкручусь. Каркун попробовал улыбнуться жене. -В любом случае, ты должна вернуться в Коломнинское. А я постараюсь бежать от них. Христина вдруг вырвалась из его объятий, отошла в сторону, глаза ее сверкали гневом. -Как ты жесток ко мне!!! Я и не думала, что ты такой! Я не смогу уехать, не смогу бросить тебя! Это все равно, что сердце из груди вырвать! Я сделаю ему золото, и...я на коленях буду ползать, землю грызть, но вымолю твое освобождение! Долгожданная встреча едва не закончилась ссорой влюбленных, но решив не тратить на это свое драгоценное время, которого у них осталось, возможно, и так немного, Каркун приласкал расстроенную жену, что ни говори, а он был очень тронут ее храбростью и глубиной чувств к нему... ...Наутро, Христина принялась за работу, и в этот же день в Орду вернулся злой Ярополк. Затея с лекарем провалилась, он не смог найти ни одного не разоренного селения по этой дороги, и следовательно, ни одного знающего лекаря для его дела не нашлось. Он хотел было поехать на юг, в поисках не разграбленных Ордой земель, но ордынцы воспротивились. И он, жалкий, русский перебежчик, как они его между собой называли, не мог, не имел права настаивать. Рана заживала плохо, Ярополка вконец измучила постоянная жгучая боль в плече, жуткая тряска на плохих дорогах, в телеге, и невозможность теперь осуществить свою месть. Он, конечно, мог найти опытных лекарей и специалистов по пыточным делам в Орде, но едва ли кто-то там стал бы слушаться его, а разрешение хана надо было еще вымаливать. В Орде, Ярополк узнал о приезде Христины, и его злость и отчаяние увеличились. Он не знал, какой выкуп она привезла за мужа, об этом вообще знали лишь единицы, но он понимал- она так просто не сдастся... ...В дурном настроении перешагнул Ярополк порог своего шатра, и опять на него уставились затравленно огромные васильковые глаза на исхудавшем личике полудевушки-полуребенка. ...Он никогда не забудет пятое марта- день, когда пал Торжок. Ярополк был беспощаден к бывшим своим соплеменникам. Даже ордынцев поражала его рвение и жестокость, и когда битва была окончена, ему приволокли ее- подарок чисто для развлечения. Русоволосая девочка лет тринадцати смотрела на него испуганно, но тем не менее без слез и жалоб. Одета она была довольно богато, наверняка, боярская дочка. Дурная натура Ярополка и тут взяла было верх. Он захотел растоптать, сломать, унизить ребенка, видевшего, наверняка, смерть своих родителей в этот день. Ярополк спешился, грубо схватил ее за косу, бросил на колени и замахнулся. Но, и в этот момент она не заплакала, а взглянула на него своими бесконечно грустными васильковыми глазками, и Ярополк понял, что не сможет ее ударить, и спросил вместо этого: -Как тебя зовут? -Анна,- грустно ответила пленница. Конечно, Ярополк не понимал в эту минуту, что же произошло в его душе. Всего несколько часов назад, он без жалости рубил новаторов, и вот сейчас, смутился перед чистым взглядом этой несчастной девицы, абсолютно беспомощной и такой красивой! Вспомнился отец. Непонятно почему, ведь он гнал эти воспоминания от себя всю свою сознательную жизнь. Ярополку было пять лет, когда он умер, и всегда ужасно злило его то, что все считали, что он слишком мал чтобы это помнить. Ратибора, своего отца Ярополк любил...Единственный, кого он любил...Добрый, порывистый, благородный. Ярополк так хотел быть похожим на него. Несмотря на то, что он был простым крестьянином...Потом, он заболел, и тихо, медленно угасал и никто не помог ему. Не знал Ярополк, что болезнь отца неизлечима, лишь одно отпечаталось в детском сознании- умирающий отец, полное отсутствие денег в их семье и равнодушие, как он считал, их родственников. То, что потом по протекции дяди, его и мать взяли в княжеский дворец не возбудили в душе перенесшего первую серьезную, душевную травму, ребенка ни благодарности, ни любви. Он, оставаясь внешне, столь же беспечным и шаловливом как и раньше, затаил мечту разбогатеть и достичь высокого положения в обществе, ибо только главное в жизни. -Были бы у нас деньги, жив был бы мой отец!- вбил себе в башку упрямый юноша. Погоня за мечтой отняла все добрые силы его души, превратила в жестокого человека, ослепленного ненавистью, к врагам, как он считал своего благополучия! И вот, сейчас, впервые с далеких дней детства, Ярополк почувствовал- нет, не умерло в нем доброе начало! Светлый взгляд этой девушки затронул такие струнки его сердца, о которых он и не догадывался...И ему стало отчего-то стыдно, стыдно за всю свою погубленную, бездарно прожитую жизнь. -Но, нет! Что за слабость?! Он не хочет слушать тихий голос, убеждающий его сойти с пути ненависти. И грозно сдвинув брови, Ярополк спросил холодным голосом: -Ты кто, девочка? Почему не боишься меня? Ты отныне моя, поняла? Моя рабыня, и я сделаю с тобой все что захочу. Анюта ответила тихо: -Я боюсь, но...Неужели вы обидите меня? Сказано это было так, что Ярополк с проклятиями в душе понял- он не сможет ее и пальцем коснуться... -Отвести в мой шатер!- бросил он какому-то ордынцу, сам же все спрашивал себя, ну что с ним произошло, таким разве должен быть бравый воин?! ...С тех пор, Анюта жила в его шатре. Она не стала его наложницей, как бы, он не хотел этого! И при одном взгляде на нее, такую чистую и юную всегда в душе возникало жгучее желание измениться,под час Ярополка тревожили все более странные для него самого,мысли: -Ну, на кой тебе, этот Каркун? Что даст тебе эта нелепая месть ему? Не виноват же он, что покорил сердце Христины, а ты не сумел? И он старался не поддаваться этим мыслям, чтобы не сойти с ума от собственной противоречивости. В такие моменты Ярополк вымещал агрессию на Анне, заставляя ее работать до полного изнеможения. Но, и тогда она сохраняла свою тихую задумчивость, а однажды, сказала Ярополку: -Ты не такой плохой, каким хочешь быть... Он дернул плечом, тряхнул рыжими кудрями: -Да, что ты знаешь обо мне!!! -Зачем, ты так ненавидишь? И кого? Ее вопрос настолько обескуражил Ярополка, что он ответил непроизвольно, поскольку ему страстно и давно хотелось излить кому-то душу: -Этого Каркуна...Чтоб его...Он сейчас здесь, в Орде! Моя невеста полюбила его и стала его женой, а меня отвергла. Княжич Роман всегда любил и выделял его...А я...И он с силой сжал кулаки. -Невеста...-голос девочки дрогнул,- верно ли, ты говоришь? Разве невеста? Нет, это невыносимо! Он не станет выслушивать поучения от глупой девки! Что она может знать?! Откуда, в ее глазах такая грустная, вселенская мудрость?! -Невеста, не невеста...Какая разница! Ты- то, что в этом можешь понимать? Малявка глупая!- выругался он с досадой. Но, она снова не обиделась, а подошла, и вдруг ласково погладила его по волосам. -Если она полюбила Каркуна, значит это выбор ее сердца. Я не знаю, не видела его, но нельзя заставить человека любить или разлюбить кого-то! Прошу, не делай зла этому человеку, это не принесет тебе счастья! Впервые, Ярополк рассвирепел на нее как дикий медведь. Он размахнулся, и ударил Аню в лицо, разбив ей нос в кровь. -Замолчи! Не учи меня, ведьма! Если не хочешь, чтобы я отдал тебя сегодня же воинам как игрушку... Она тихо всхлипывала на полу, прижав руку к окровавленному лицу, а он вылетел из шатра, и этим же вечером, добился разрешения у Бату-хана на глубокий рейд по их тылам, к Москве. Его тайным желанием было найти ученого лекаря, Ярополк твердо решил, как найдет его и получит соответствующее разрешение, Каркун узнает такую боль, и такую муку, какую только способно придумать извращенное человеческое сознание... Но, вот теперь, лекаря нет, да и сам Ярополк чувствовал себя неважно из-за плохо заживавшей раны в плече, и еще тоскливее было смотреть в эти напуганные васильковые блюдца. Анна решила, что ее опять будут бить, но Ярополк сказал быстро: -Не трону, не бойся! Весь вечер он провел в шатре, стараясь не встречаться с девушкой глазами, он обдумывал как же ему быть теперь, когда Христина уже в Орде, как это он узнал точно... Каркун тоже был тревожен. Приезд жены глубоко потряс всю его душу, он бы, с радостью, отдал свою жизнь лишь бы не подвергать ее этой опасности, вот только, Каркун знал, что она просто не переживет, если с ним, хоть что-то случится. Он прочел в ее глазах вчера такую любовь, и такую веру в него...Он должен сделать что-то, чтобы ее не подвергли каким-нибудь новым, суровым испытаниям, кто знает, что придет в голову Бату-хану? А Христина на все пойдет ради него! Этого нельзя допустить! Нужно приготовить побег! Да, ему как мужчине, как воину только это и остается...Главное: безопасность Христины. Нужно заставить ее уехать, а уж, он убежит...Только бы, оружие добыть! Каркун досадливо поморщился. С тех пор, как он попал в плен, он не стрелял из лука. И, надо сказать, порядком, соскучился по нему! Нельзя сказать, чтобы он слишком был привязан к оружию, скорее, использовал по необходимости. Но, лук...Это совсем другое. Он сам не мог понять, отчего так сладостно замирает у него сердце, когда берет его в руки, когда натягивает тетиву. Это изящное и благородное оружие было, словно бы, частью его души, его существа, и он скучал по нему как по доброму другу. -Вот бы, достать лук! - думал он. - Да и побег нужно хорошенько продумать! Кто мне поможет его осуществить? И Каркун принялся тщательно обдумывать план своего побега... ...Христина с утра до вечера была занята. Сначала, под ее руководством по чертежам в тетради строили походную, плавильную печь. Потом, были отправлены лучшие и надежные люди для поиска необходимого, для создания золота. Это оказалось непросто, особенно с ртутью. Но, когда все было доставлено- начались многочасовые, изнурительные опыты, и двадцать седьмого марта Христина, с торжеством взяла в руки первый золотой слиток. Все утро, и день она проводила за этой работой, а вечерами, диктовала записи своего отца на русском языке переводчику, который переводил их на монгольский для Бату-хана. Франческо и Ярослава она видела урывками, и безумно скучала и тосковала по Каркуну, также она знала, что в Орду вернулся Ярополк и пару раз видела его издалека, но он не узнал ее в грубом старом переднике, с закопченном гарью, лицом. В тот день, когда Христина получила первый образец золота, его занимали совсем другие проблемы. Он добился-таки новой аудиенции у Бату-хана, которая и состоялась на следующий день. Хан пребывал в приподнятом настроении, его уже известили об успехах Христины, он видел первый, пусть и небольшой, слиток, он знал, что все записи принца Олафа уже переведены на монгольский язык, и он вознамерился было слушать речь русского перебежчика вполне благосклонно. Но, когда Ярополк, рассказав о ситуации в ордынском тылу, обратил вновь свое внимание на пленного Каркуна, и начал, исподволь мягко намекать хану, что этот урус принесет большие беды ордынцам, что он обладает особенностью пророчить несчастья, и все его пророчества всегда сбывались, хан помрачнел. -Что же, ты хочешь от меня?- спросил он грозно, и Ярополк, посерев от страха, упал на колени, и выдохнул махом: -О, великий хан! О, сын неба! Во всей вселенной нет подобного тебе под вечными, синими небесами! Будь милостив к советам своего верного слуги и раба, отдай его мне, о, великий! Ибо жаждет душа моя спасти моих новых братьев от злого языка этого беззаконника! Хан был суеверен, но не настолько, чтобы забыть обещание, данное им Христине. -Я не выполню твою просьбу,- сказал он ледяным тоном,- Что же стоит тогда мое слово? Ты, верно, совсем ополоумел! И благодари Своего Бога, что я не отдал приказ казнить тебя за неслыханную дерзость! Хан махнул своей рукой, унизанной дорогими перстнями: -Ну, пошел прочь, надоел! В Ярополке мгновение боролись безумный страх и лютая ненависть к Каркуну. Последнее победило, и не вставая с колен,прижав голову, он затараторил: -О, могущественный! Я всем сердцем за вас болею...Тот негодяй, пленник, которого урусы прозвали Каркуном, поклялся после своего освобождения, сделать все, чтобы объединить Русь в кулак и ударить по нам. Он говорил, клянусь своей головой, что хочет лично вас убить. Я его знаю, он слов на ветер не бросает, и его жена... -Что жена?- хан до сих пор слушавший Ярополка с равнодушной усмешкой, внезапно похолодел. -Эта баба знает секрет производства золота. Кто может поручиться, что она не оставила копию записей себе. Она может озолотить сильные и еще непокоренные города, вроде того же Новгорода, поход на который он, Бату-хан решительно отменил сегодня. На эти деньги можно собрать войско, призвать наемников из соседних стран...Может и прав этот жалкий предатель своего народа? Когда так печется об устранении ее супруга...Только вот... -Эта жена- настоящее наказание Божие, упрямая и вздорная баба...От нее всего можно ожидать,- говорил Ярополк, мысленно прощаясь с жизнью, но в ответ он не услышал к своему облегчению ни распоряжения о собственной казни, ни проклятий. Бату молчал, и его лицо выглядело озабоченным, действительно озабоченным той ситуацией, что нарисовал ему Ярополк. -Что ты еще знаешь об этом Каркуне и его супруге? - раздался вопрос хана. - Отвечай прямо и искренне, на кону и твоя жизнь, запомни это. -Каркун- отменный воин и лучник от Бога, он стреляет без промаха, и он был среди воинов Евпатия Коловрата. Помните: тот рязанский негодяй, что стольких наших изрубил... -Замолчи! Довольно об этом! Бату-хан прекрасно все помнил, но не хотел, чтобы ему напоминали о том предатели... Лучник из отряда Коловрата? Жаль, он не знал об этом раньше. Нет, от него надо избавиться! А как же, золото? Слово, данное им его жене Христине, ханское слово, слово владыки мира... Но, он, прежде всего, не может и не должен прощать безумных слов этого лучника о нем, о его священной персоне! Хочет убить его! Это, конечно, невозможно, но эти слова Бату - хан никогда не простит! Лучник...А ведь, действительно, Христине было обещано, что она покинет Орду вместе с мужем, так и произойдет, хан получил золото, и Каркун будет жить, но станет абсолютно безвредным для ордынцев... -Можешь, порадоваться,- Ярополк вздрогнул от звуков ханского голоса.- Твой враг получит наказание. Он не умрет, но будет лишен правой руки и никогда не сможет стрелять из своего лука больше, и тогда мы отпустим его на Русь, вместе с его женой. Ярополк не ожидал этого. Да, он хотел мучить, пытать Каркуна, но оставить жизнь ему, придворительно ТАК искалечив!!! Чудовищно, какой дьявольский план! Представилось нежное личико Ани, если до нее дойдет что это сделано по Ярополкову наущению?! Нет, он не хотел увидеть ужас и отвращение на ее лице! Ведь, только она верит в него, невзирая не на что! Внезапно, всю душу Ярополка охватил ледяной страх, а если он падет в одной из грядущих битв, с таким страшным прегрешением...Его ждет...преисподняя? Вера всегда воспринималась Ярополком лишь как традиция, но вдруг, сейчас, он помыслил о том...какие мучения ждут его самого. Если только его жизнь оборвется, а для воина это дело обыкновенное. Мороз прошел по коже. Он ощутил так явственно- ад не сказки, вот он уже горит в его душе! Как страшно... Хан увидел его сметенный взгляд: -Что же, не радуешься? Смотри, урус, только посмей сказать слово против и на месте Каркуна окажешься ты сам! И Ярополк, которого лихорадило от ужаса, понимал- он не сможет протестовать, не хватает силы духа и мужества. И поэтому, лишь только, проговорил потерянно: -Христина...О, великий хан! Смею сказать, она до беспамятства любит своего мужа! Она не простит...Если с ним. Коли над ним произведут эту казнь, бесспорно, справедливую и заслуженную! И Бату опять вспомнил, эта проклятая баба знает секрет золота, и благодаря этому, действительно, сможет осуществить любую месть! Взгляд хана скользил по шатру и вдруг остановился на китайской вазе, расписанной бело-синими узорами, изысканной работы. Прекрасный план неожиданно быстро возник в его мозгу. -Я все решил, его жена будет устранена, и завтра, я разрешаю тебе присутствовать на нашей с ней аудиенции, сможешь увидеть поражение врага! Теперь иди! Ярополк на дрожащих ногах вышел из шатра, и вздрогнул от колючего взгляда молодого охранника у входа. -Что он так таращиться, словно хочет меня убить? - и Ярополк, чувствуя себя просто отвратительно, поплелся в свой шатер. Ночью он уснул, и ему приснилась стена огня, пожирающая его, такого маленького и беспомощного, он проснулся с диким воплем, и когда, рядом, в тишине прозвучал нежный голосок Ани: -Что с тобой?! Что тебе такое приснилось?, он ответил хриплым голосом: -Ад... ...Христина напротив, провела чудесную ночь. После того, как опыты увенчались успехом, от сердца почему-то отлегло, Христина ждала утра, с радостью, ожидая, что это утро принесет избавления ее драгоценному Каркушеньке! Утро и правда, было потрясающее- теплое, снег почти сошел, и местами уже показалась зеленая травка. Солнышко освящало все дивными, радостными лучами, предвещая, будто бы, счастье всем жителям земли. Христина улыбалась этому солнечному сиянию, проснувшись поутру, улыбалась, когда в их шатер вошли слуги, и когда их с Франческо стали вновь готовить к встречи с Бату-ханом. Она не заметила, как напряжен Франческо, который чувствовал разлитый в весеннем воздухе стойкий запах опасности. Его три раза за эти дни вызывали к Бату-хану, он играл ему на фидели, и особенное добродушие владыки мира, его похвалы умению венецианца только более обострили ощущение, что их всех ждет впереди что-то страшное, оставалось лишь молить Бога, чтобы это страшное случилось с ними, а не с Каркуном. -Моя Христина этого не переживет! - Франческо, с тревогой, взглянул на безмятежное лицо своей воспитанницы, улыбающейся чему-то. Они оба вновь стояли перед высоким, синим шатром Бату-хана. Христина улыбнулась уже знакомому ей, охраннику Алтаю, но его лицо было столь непроницаемо и мрачно, что она поежилась и улыбка ее погасла. Их пригласили внутрь, и Алтай успел бросить ей: -Держись, женщина! Молю только, не скажи нечего необдуманного, хан этого не прощает! Христине показалось, что ей за шиворот вылили ушат ледяной воды. Неужели, их не отпустят сегодня?! За такой щедрый дар?! Нет, не может хан быть столь вероломным?! Кожа покрылась мурашками, когда среди присутствующих в шатре она увидела бледного, как смерть, Ярополка. Переборов нахлынувшую слабость, она как можно более четко и спокойно поведала Бату-хану обо всех результатах опытов, и продемонстрировала новые полученные вчера образцы. Хан, видимо, был доволен, но Христина все не могла успокоиться, останавливая то и дело, свой перепуганный взгляд на лице предателя. -Я благодарю тебя, женщина! - хан снисходительно улыбнулся.- Никогда мне не преподносили такого выкупа ни за какого пленного. И видя как синеватая бледность разливается по Христининому лицу, и как напряженно смотрит на него Франческо, перешел к делу: -И я исполню свое обещание. Ты уедешь с мужем из Орды, только... Христина почувствовала нарастающую боль в сердце, от которой тяжко было дышать. -Ты - очень умная. Твой отец разгадал секрет, который не смог до него разгадать никто в мире. И оттого, у меня к тебе есть новый приказ, по выполнению которого ты покинешь Орду беспрепятственно, вместе со своими спутниками, и любимым супругом. Ты знаешь, что такое фарфор, или фарфур? Понимаешь, из чего сделана эта ваза? Хан указал на одну из стоящих поодаль, изысканных красавиц. Христина перевела непонимающий взгляд на Франческо, и увидела, как сильно вздрогнул венецианец. Она сделала робкий шаг вперед. -Фарфур...Мне с детства рассказывал о нем мой учитель Франческо. Я знаю, что фарфур прекрасен, знаю, что он производится в китайском городе Цзиньдэджене. Но, я ничего не знаю о том, из чего создается он. Сердце болело все сильнее, голова кружилась, ноги дрожали. -Неудивительно. Китайцы никому не открывают секрет изготовления этой, поистине королевской посуды. Даже нам. Хоть мы и покорили их.- спокойно солгал хан. -Так вот, твое задание- отправиться в Цзиньдэджень и выведать у них этот секрет. В помощники возьми любого из двух твоих спутников. Твой муж и второй твой спутник по выбору останутся у нас. Вернешься с победой, вместе уедите на Русь. Хан с интересом наблюдал, как лицо Христины становиться белее самого фарфура, а глаза лихорадочно расширяются от ужаса. -Она, конечно, откажется. Ведь, разумный человек и потом знает про Цзиньдэджень. Это закрытый город, и туда не проникнуть, абы кому. Никто в здравом уме не пойдет на такое! Китайцы зверскими способами расправляются со шпионами. Никто со стороны не устроится на их завод, и не раскроет семьдесят стадий производства одного изделия. Лишь нам они открыли секрет, и то по причине их порабощения. Она откажется. И сегодня же, ее лучник лишится руки, причем на ее же глазах. Этот умелый воин будет мне уже неопасен, ответив за свою дерзость, тем что станет калекой. А коль он выживет после операции, пусть жена заберет его, если захочет жить с уродом. Христина вне себя от шока, упала на колени, и жалобно простонала: -О, великий, милосердный хан! МНЕ НЕ ВЕРНУТЬСЯ ОТТУДА ЖИВОЙ! Вы же знаете это, лучше чем я. Умоляю вас! Вы- обладатель величайшего открытия наших дней- золота! Умоляю, сжальтесь... Если китайцы поймают нас, страшная смерть нас ждет! Не посылайте нас... -Великий хан! - вышел вперед Франческо.- Мой покойный отец бывал в Китае, он слышал про Цзиньдэджень. Европейцам не войти в город, и не выйти оттуда. Это верная смерть. Прошу, сжальтесь над Христиной! Он опустился на колени рядом с воспитанницей, и обнял ее. Ярополк, потрясенный увиденной сценой, стоял застывший как статуя. -Ну, ладно...- нарочито спокойно протянул хан. - Тогда вы сегодня отправитесь домой. Христина застыла в объятиях венецианца, не веря своим ушам. - Правда? Благодарю тебя, хан! Ты добр и милосерд! -Только сначала, ты поприсутствуешь на одной процедуре. Франческо и Христина помертвели. Хан отдал распоряжение, и ордынец с выкрашенным белой краской лицом вышел из шатра и вскоре вернулся. Следом за ним слуги несли небольшой стол, и огромную саблю. Христина двинулась вперед, в оцепенении, взирая на эти предметы, явно, предназначенные для чего-то ужасного. Язык присох к гортани, она предчувствовала для кого это. -Твой муж совершил великий грех, как говорят, у вас. Он оскорбил мою персону, дерзко говорил, что желает моей смерти. Христина хотела возразить, Каркун не мог говорить такое! Он, ведь, не идиот! Но, хан взмахом руки остановил ее. -Не смей возражать мне! Он понесет наказание. Не бойся, не умрет. Сейчас он лишится своей правой руки, и его военная карьера на этом закончиться. Потом забирай его! Я обещал, что отдам его, но не говорил в каком он будет состоянии. Останется живой, уедете на Русь! Христина стояла, в полуобморочном состоянии. -Это лютый кошмар! Это страшный сон, не может быть правдой! Хан видел, что она молчит, продолжал: -Впрочем, можешь спасти его, если согласишься на поездку в Цзиньдэджен, я не изувечу твоего драгоценного! Христина молчала, она все ждала, когда сон закончиться и когда она проснется наконец. Но, сон не кончался, а хан повелительно крикнул слуге: -Привести пленного сюда! И эту, - он махнул в сторону Христины, обращаясь к двум другим слугам,- Держите покрепче! Пусть смотрит и не отворачивается! Теперь, только осознала женщина, что Каркуну сейчас на ее глазах отрубят руку. Он отныне никогда не сможет стрелять, а ведь, лук так много значит для него, а еще более для него важно быть воином, защитником родины! Сейчас же, он станет увечным, если переживет вообще эту варварскую процедуру! Это гораздо хуже казни, ведь, достойно принятая смерть ведет душу в вечное райское блаженство! Христина слишком хорошо знала своего мужа, если его так изувечат, он наложит на себя руки, ведь, так он потеряет почти все что любит кроме нее, а он...конечно, не позволит волочить ей на себе в это ужасное время такую обузу... Все это, как озарение свыше, промелькнуло в голове обезумевшей женщины в одну секунду. И прежде чем, посланный за Каркуном слуга вышел из шатра, она с невесть откуда взявшейся вдруг силой, вырвалась из рук держащих ее ордынцев, не ожидавших такой прыти, и упав на колени, воскликнула со слезами: -Я поеду! Только умоляю, великий хан, во имя всего святого отметите операцию! Молю...Сердце, вконец, истерзанное уже перестало чувствовать боль, только пустота была в душе, а слезы ручьем потекли по щекам, она не заметила, как потупил взгляд Франческо, тихо пробубнивший себе под нос: - Ну, вот, нам и конец! Он знал, что Христина так поступит, знал с самого начала, как только услышал, что собираются сотворить с Каркуном. И, конечно, венецианец ни минуты не сомневался, он поедет с ней, он, ведь, единственный, кто хоть что-то знает о Китае. Внезапно, образ любимой жены Сильвии, как живой встал перед глазами. Она нежно улыбалась ему, и манила своей изящной ручкой, словно, звала куда-то. И Франческо знал куда. -Мы скоро встретимся, жена. Скоро встретимся. Подожди чуток. В это мгновение он не сомневался, что на земле им осталось примерно столько сколько займет путешествие по караванной дороге до Китая, а то есть, не больше года. И он улыбнулся родному образу, пришедшему к нему из того далека, к которому они теперь стремительно приближались. -Вот и хорошо,- голос хана заставил его вернуться в реальность. Бату-хан остановил слугу, и приказал унести стол и саблю. Вообще-то, он был поражен. Он лучше всех в этом шатре знал китайцев и отлично понял, что из любви к мужу женщина идет, можно сказать, в последний путь. Конечно, свое удивление и, где-то, даже восхищение силой ее чувств он скрыл от окружающих за привычной уже, холодной маской равнодушия. -Ты уедешь сегодня, через час. Ты уже выбрала себе спутника? -Вот он. Если согласиться, естественно,- Христина указала на Франческо, голос ее звучал ровно и спокойно, что усилило удивление хана. -Я согласен,- столь же спокойно проговорил Франческо. -Прекрасно, идите в шатер, готовьтесь к путешествию. Ваши кони, на которых вы приехали сюда, уже оседланы и ждут вас на выезде из Орды. Я дам вам сопровождение на все время путешествия по великой караванной дороге. Три моих нукера поедут с вами. Я уже отобрал их, осталось лишь проинструктировать. Бату- хан еще раз скользнул взглядом по убитому горем лицу Христины. -И запомни, женщина,- сказал он жестко,- Ты должна вернуться сюда с подробнейшем описанием фарфорового производства в Цзиньдэджене, и должна ты будешь вернуться не позднее чем в этот самый день, и в это время, через два года. Если вернешься раньше, то хорошо, если же позже, то твой муж лишиться руки. Сегодня, двадцать девятое марта, ровно час дня. Этот день и эта дата уже записаны по моему приказу, так что я их не забуду...И знай, что я помню добро, сделанное тобой и клянусь тебе, что твой муж будет жить в отдельном шатре, его никто не тронет. Он не будет работать, будет хорошо одеваться и кушать. Но...если ты опоздаешь, хоть на час, то встретишься уже с калекой. И свое слово я не нарушу. Также, я прикажу сделать с ним эту операцию, если до меня дойдут верные сведения о твоей смерти в Китае. Так что, лучше тебе выжить... И Франческо, и Христина чуть не лишились чувств при этих словах. -Боже, за что же свалилось на нас такое! Нет, я не сдамся, я буду бороться до конца, ради того, кто дороже для меня всего бренного мира! Глаза Христины внезапно блеснули боевым огнем, она спросила смело: -О, великий хан! Дозволь в оставшейся мне до отъезда час поведать мужа и молю, разреши моему спутнику, Ярославу на время нашего с Франческо, путешествия стать слугой моего Каркуна. Хан недовольно хмыкнул, но почти сразу равнодушно пожал плечами: -Мне нет до этого дела, пусть служит. Я прикажу перевести Ярослава после того, как вы уедете в шатер твоего мужа. Заметив ее молящий взгляд, он прибавил: -Ты увидишь его сегодня. Его приведут к тебе. У вас будет, чуть меньше часа на прощание. ...Ну, а теперь, в дорогу!