«В библиотеке. Лаборатория. Тебе лучше поспешить.»
И подпись: отпечаток кошачьей лапки.
И как Уолкер раньше-то не догадалась? Всё было предельно просто… Завернув за нужный стеллаж, она в темноте увидела ядовито-янтарный блеск глаз. В мгновение ока Аллен уже была прижата к пыльной стене, пути поступления кислорода в легкие оказались перекрыты, а пронизывающий взгляд сканировал, словно рентгеновские лучи, каждую эмоцию, отражающуюся на лице. Мурашки быстро покрыли тело, Аллен задыхалась не только от удушья, но и от холодного нескрываемого презрения когда-то знакомого человека, который тебя уважал. — Ещё не наигралась? — холодным и осуждаемым тоном спросила молодая, красивая женщина с длинными светлыми волосами, которые были завязаны в низкий хвост. Чёрный строгий костюм подчёркивал её подтянутую фигуру, а затемнённые очки почти не гасили её открытого хищного взгляда. — Не боишься, что я просто убью тебя? — Лу… лу, — в первые секунды Уолкер испугалась, моментально хватаясь за держащую её за шею руку, пытаясь ослабить давление. В глазах темнело, зрачки закатывались. — От… пус… ти. Хватка ослабла, и Аллен, кашляя и задыхаясь, глотнула спасительного кислорода. Женщина-кошка с жалостью смотрела на экс-учёную, которая сейчас не сопротивлялась в её руках. Ей хотелось сильнее сжать руку, чтобы переломать такие хрупкие звонкие позвонки, свернуть шею, но и тогда ей будет мало – слишком быстро отмучается седовласка. — Как ты вообще посмела сюда прийти? — прошипела блондинка, царапая острыми когтями нежную кожу на шее. — Ты думаешь, я по собственной воле здесь оказалась? — прохрипела экзорцистка. — Поверь, я не настолько съехала с катушек, чтобы самолично казнить себя. — Знаешь, не похоже, чтобы у тебя ещё остались мозги. Если хозяин тебя и простил, то я – никогда. — Ого, — искренне удивилась Уолкер, смотря в горящие глаза. — Я никогда не видела, чтобы ты была столь эмоциональной. Ты впервые сказала о своих чувствах… хоть это и ненависть. Пощечина заставила замолчать экс-седовласую девушку. — Я ненавижу тебя, Аллен Бейкер. Ты втерлась в доверие к хозяину, а после разбила ему сердце. Ты хоть знаешь… сколько слёз мы тогда выплакали? А ты даже совесть потеряла, раз пришла сюда… — Прости, — перебила Аллена. — Прости за причинённую боль, однако я не буду извиняться за свой уход. Вы тоже виноваты в произошедшем, Лулу. Мне жаль, что так случилось… мне жаль. — Теперь не поверю ни единому твоему слову, — с отвращением сказала Ной. — Ты – самый настоящий, жалкий предатель. Адам тебя не убил лишь из-за договора. — Я знаю… я знаю, — с сожалением повторяла девушка. — Зачем ты меня позвала? Точно не мораль читать… — Есть две причины. Во-первых, я хочу услышать твои оправдания, почему экзорцисты решили здесь рыскать. — Это чистая случайность. Нам приказали проверить Лидс вдоль и поперек, включая и старую Академию. Нас специально готовили для этой миссии… никто из посторонних не знает, кто я такая. — Вы что-то уже смогли найти? — подозрительно спросила Ной, немного успокаиваясь. — Нет… всё чисто, ты хорошо постаралась замести следы, — мягко улыбнулась Аллен, стараясь не шевелиться, чтобы когти не сильно впивались в кожу. — Мы скоро уедем отсюда, даю слово. — Ладно, — Лулу закрыла глаза, полностью усмиряя свои эмоции, становясь вновь холодной и расчетливой. — В середине октября сюда съедутся смотрители всех 4-х башен. Ты знаешь, кто сейчас на твоем месте? — Должен быть Мартин Харрис, — Уолкер насторожилась. — Именно. Он будет здесь. Поэтому советую лично тебе свалить отсюда до его прихода, если ты не стремишься провалиться с треском. Так будет лучше для всех нас, — женщина отпустила тонкую шею, и Аллен на ватных ногах упала на пол, смотря на Ноя с какой-то то ли надеждой, то ли страхом. — Я… не могу, — она опустила и спрятала глаза чёлкой. Лулу Белл ничего не ответила: просто развернулась и направилась на выход из библиотеки. Проходя мимо соседнего стеллажа, она ничего не заметила, так как Канда буквально слился со стеной, задержал дыхание и прикрылся книгами, превратившись на минуту в неподвижную статую. Когда враг отошёл на безопасное для экзорцистов расстояние, то мечник выдохнул и неопределенным взглядом посмотрел через щель на девушку, которая так и не сменила позы, не осмелилась встать, погрузившись в свои мысли. «Мояши… как ты могла», — с болью думал брюнет, не спеша обрабатывая услышанную информацию. Он не хотел верить, что влюбился в предателя, в словах которого нет и грамма правды, искренности, доверия. Появилось желание крушить всё вокруг, ломать, орать на весь мир японским матом, хотелось просто заплакать от своей глупости, да получалось только сжать зубы и кулаки, впиваясь ногтями в грубую на ладонях кожу. Эмоции взяли вверх над разумом, поэтому Канда вышел из своего укрытия и, подойдя к Аллен, грубо взял её за волосы, припечатал к стене, не сильно, но ощутимо ударяя девушку головой о камень. — Да как… ты могла? — зарычал он, с ненавистью смотря на перекошенное болью лицо. — Предать нас всех… ты настолько прогнила?! — Я… не предавала… орден, — тяжело дыша, смогла прошептать Аллен. — Я не предала… ни одного из вас! — Ты только что разговаривала с Ноем! — залепил ей пощечину мечник. — Ты знала, что здесь что-то не чисто, и специально водила нас за нос! Что, так весело играть с людьми? Мы вообще для тебя хоть что-нибудь значим?! — Да! Да, вы значите что-то для меня! Вы втроём стали для меня не просто шахматными фигурами на доске! — сквозь сдерживаемые слёзы пророкотала Аллен. — И орден я не предавала. Я экзорцист, и этим сказано многое! — Ты… работала на семью Ноев… — И что? Тебя смущает, что я об этом умолчала? — разозлилась Уолкер. — А ты представь, чтобы со мной сделали, если бы об этом узнали! Я не могла рассказать кому-либо!.. — Почему? — окончательно запутался Канда. — Если бы ты нам рассказала всё с самого начала, то мы бы всё поняли и приняли как данность твоё прошлое. — Это из-за до… — она не смогла договорить: скривилась и стала открывать-закрывать рот, будто рыба на суше. На шее появился странный чёрный узор, напоминающий терновый венок, украшенный непонятными символами, которые уже распространились на лицо и ключицы. Канда наблюдал за потерявшей голос Аллен с ужасом и непониманием. — Что с тобой? — обеспокоенно потряс её за плечи. Девушка не могла ответить из-за душащего её договора, который она заключила с Ноями. Благодаря нему она и не могла сказать ничего компрометирующего, не могла поговорить о гложущей её проблеме, не могла поделиться с кем-то чувствами. Она тут же задыхалась, а если и пыталась говорить дальше, слова на древнем языке впитывались в кожу, отравляя кровь, и стремились пронзить сердце. Поэтому Аллен молчала. Канда не знал, что происходить с Уолкер, поэтому почти запаниковал. Он пытался стереть чёрные древние знаки с кожи, пытался ногтями содрать их, но после остановился, не стремясь причинять боль девушке. Пока та мучилась с резким непонятным приступом удушья, мечник старался что-то придумать, вспомнить, как делать искусственное дыхание в случае непредвиденной остановки сердца, как заставить Мояши снова нормально дышать, а не синеть и терять сознание, и в голове что-то всплывало знакомое, нужное, и брюнет хватался за вбитые знания, старался в деталях вспомнить все мелочи и нюансы, чтобы спасти, а ненароком не убить экс-седовласую. Через некоторое время Аллена снова начала свободно дышать, жадно хватать кислород, держать за грудь. Усталым взглядом скользнула по парню и прикрыла глаза. — Я не могу тебе… всё рассказать. Я тогда… умру, — с придыханием призналась Уолкер. — Что это было? — немного успокаиваясь, спросил Канда, но, заметив раздраженный взгляд из-под полуопущенных ресниц, тчикнул. — Ты не можешь сказать… — Как ты успел заметить, в прошлом я действительно работала с семьей Ноя, — аккуратно подбирая слова, начала рассказывать она. — Но потом кое-что произошло, и я покинула сферу науки и стала взаимосвязанной с ЧС. Теперь я экзорцист, и я не собираюсь вставать на сторону семьи Ноя ни сейчас, ни в будущем. Да, мы были близки, но… всё это в прошлом. — Эта Академия… уже захвачена Тысячелетним толстяком? — девушка промолчала. —Тч. Но я не видел ни одного Акума. — Они есть, только прячутся от нас по приказу Ноя. Из-за нас. Убивать их бессмысленно: на место старых придут новые, а так хоть никто не пострадает. — А как же люди, обучающиеся здесь? Ученики, профессора… тебя совсем это не заботит? — Канда отстранился, будто только сейчас вспомнил, что всё это время он стоял почти вплотную к девушке. А та ничего и не сказала. — Им никто вредить не собирался, а убивать – тем более, — Аллен заметила сомнение во взгляде брюнета и вздохнула. — Если всё было не так, как я сказала, то я бы сейчас не стояла перед тобой, а Комуи не был бы смотрителем Европейского подразделения ЧО. Здесь людям ничего не угрожает. — Но тогда что здесь забыли сумасшедшая семейка и их демоны-убийцы? Я не понимаю! — разозлился мечник. — Тебе и не нужно понимать. Просто оставь, как есть, и закрой глаза на появление врагов. Академия – это безопасная территория, и навредить тебе могут только люди, временно живущие здесь во время учёбы. Если Церковь вмешается в жизнь Академии наук, то знай, быть беде. Я не хочу бесполезных смертей невинных. Канда сверлил недовольным и недоверчивым взглядом, пытаясь сдержаться от брани. Кулаки ещё сжимались, ураган из эмоций не утихал, но вокруг были лишь пыльные книги, поэтому вымесить злость и негодование было негде. Слишком сильно его зацепили слова и поступки Уолкер, для без эмоционального оружия это слишком. Противоречивость, холодный расчёт, чёрствость – такие качества были у девушки, и Канда усомнился в человечности Аллен Уолкер, но, как ему и было сказано раннее, думать было вредно в его случае, поэтому он поморщился. — Тч. Делай, что хочешь, — бросил он и спешно покинул библиотеку, не в силах больше находиться в пыльной, сводящей с ума клетке. Его душа требовала свободы, поэтому он направился в лес, на свежий воздух, где он будет один среди сотен деревьев слушать игру ветра и листвы. Аллен цыкнула и провела пальцем по шее – на перчатке осталась кровь, а ранки защипало из-за попадания капель пота в них. «На шее останутся синяки, — уныло думает девушка. — Как и на сердце» Постояв минут 10 на месте и обдумав ситуацию, она поняла, что сильно перенервничала, и ей теперь нужен отдых. Придя в свою комнату, она заварила себе чай, села на кровать и, обняв подушку, стала вспоминать… Вспоминать то время, когда она действительно была счастлива.