Однажды я встретил маленькую девочку

Лёгкий ветерок колыхал оставшиеся листья на деревьях и беспощадно срывал погибшие тёмно-оранжевые. Небо было застелено непроглядными тучами; начинался дождь. Кладбище. Место, хранящее воспоминания о тех, кого уже не вернуть; место, видевшее тысячи слёз и беззвучные рыдания; место, которое разделяет жизнь и смерть. И эта черта — толстый слой промёрзшей земли. Лаксус не сводил глаз с Люси. Небольшой пожелтевший листочек плавно опустился на его макушку, но маг не обратил на него внимания. Последний раз он был на кладбище, когда был ещё маленьким. В тот злополучный день, когда умерла Юки. Маленький Лаксус стоял прямо над могилой матери, глядя на чёрный гроб, погруженный в яму. Макаров стоял рядом с ним, положив руку на плечо внука. «Она больше не вернётся», — прошептал самому себе Мастер. Юки оставила о себе лишь хорошие и тёплые воспоминания, несмотря на своё холодное имя, означавшее «снег». «Она обещала всегда быть со мной!» — закричал Лаксус, отдергиваясь от деда. — Почему она ушла?! Она обязана вернуться! Если она не вернётся, то она плохая мать!» Тогда Макаров впервые ударил Лаксуса. Ударил сильно, разбив нос. Мальчишка так опешил, что даже не заплакал. «Когда же ты поймёшь, глупый сосунок, что не мы цари этой жизни?!» Вскоре ушёл и Иван. Ушёл, ничего не сказав Лаксусу. Мальчик ждал отца: он надеялся, что они начнут новую жизнь, пускай и без Юки. А позже узнал, что Макаров сам выгнал Ивана из гильдии. «Ты решил оставить меня без семьи?!» — казалось, этот крик исходил откуда-то из самой глубины души мальчишки. «Я — твоя семья, » — кратко бросил Мастер. Он не хотел разочаровывать внука: такой горькой была правда. «Ты мне никто! Видеть тебя не хочу! Я тебя ненавижу!» Люси положила цветы на могилу отца и задержала взгляд на памятнике. Джуд Хартфилия. Человек подаривший ей всё, и это всё отобравший.  — Знаешь, папа, — негромко начала девушка, чтобы Лаксус её не услышал. — После смерти мамы ты всегда говорил, что мир большой и опасный, что я там пропаду. А позже бил меня, чтобы доказать, что самая большая опасность для меня — это ты. Я до сих пор помню твою тяжёлую руку, — она провела ладонью по щеке. — Но я не сержусь на тебя. Ни капельки. Благодаря тебе я вырвалась из клетки и попала в этот мир: мир, полный приключений и новых открытий. Я познакомилась с самыми прекрасными людьми. А ещё... Я влюбилась. Я читала о таком только в книжках. Он хороший, правда, хоть и выглядит злым. Я больше не одна, будь спокоен. Потом она встала. Прозрачные прохладные слёзы потекли по её сухим щеками. Лаксус, увидев, что Люси встала, подошёл к ней и аккуратно обнял.  — Спасибо, что отобрал у меня всё, и это всё подарил, — сказала волшебница, отворачиваясь от могилы. Она громко зарыдала, уткнувшись в тёплую куртку Лаксуса, а тот прижал её к себе, чтобы она больше никогда не чувствовала себя одиноко.  — Уже вернулись? — Макаров посмотрел на внука, зашедшего в его кабинет. Серьёзное лицо Лаксуса его насторожило. — Что сказал Джуд?  — Он умер за несколько дней до нашего приезда, — бросил он, садясь напротив Мастера.— Люси спит дома, она утомилась.  — Ты пришёл ко мне не для того, чтобы сообщить эти новости, верно? — старик сузил глаза: визиты внука никогда не были просто так.  — Расскажи мне, как погибла мама, — почти шёпотом попросил маг, но в гробовой тишине его трудно было не услышать. — И, наконец, объясни мне, зачем ты выгнал отца? Зачем ты разрушил мою семью окончательно? Макаров заглянул в глаза Лаксуса. Ничего, кроме серьёзной решимости в них не было.  — Ты уже взрослый, — скорее самому себе, чем внуку, сказал старик. — Но правда тебе эта не понравится. Это было тёплое лето. Ты ведь помнишь это, да? Ты умолял Юки и Ивана отправиться на море, а они, в свою очередь, обещали, что, как только разберутся с заданиями, вы обязательно поедете туда. Но этому не суждено было случиться…  — Старик, ближе к сути, — от волнения и напряжения крикнул Лаксус, чувствуя, что от волнения у него задрожали колени. Но Макаров его не слушал, погрузившись в самого себя, в свои воспоминания.  — Юки долго не было и мы отправили экспедицию, чтобы найти её, — продолжал Мастер. — Вскоре наткнулись на разбитую карету на дне оврага.  — И мама была мертва, — прервал его блондин, теряя терпение. Но следующие слова Макарова бросили его в холод.  — Юки была жива, — сказал Мастер. — Я видел её последние минуты, полные мучений. Её мысли были заполнены только тобой. Она так хотела, чтобы у тебя всё получилось и ты вырос достойным человеком. А ещё она хотела отомстить. Отомстить тому, кто убил её. Юки ехала в деревню в горах, чтобы получить награду за задание. Задание затянулось, поэтому её так долго не было. И тут лошади резко остановились. Она выглянула наружу, чтобы узнать, что происходит. И увидела… Ивана. Он перегородил дорогу карете. Юки была рада видеть мужа. Но его слова уничтожили её морально. «Попрощайся с жизнью, Юки. Ты была лишь прикрытием, чтобы папочка ни о чём не догадался. Я никогда не любил тебя, а нашего сына — тем более. Ты мне больше не нужна». И одним ударом он столкнул карету с обрыва, а опешившая и испуганная Юки просто не смогла ничего сделать… Она сказала, что ей было стыдно за свой страх. И за то, что она оставила тебя, Лаксус. Я не смог оставить этого человека в своей гильдии. Он — убийца, а его руки по локоть в крови. Я выгнал его, ничего не сказав. Иван пообещал отомстить и ушёл. А я долго не мог простить себе его воспитание и моральную потерю единственного внука. Мастер посмотрел на внука. Первый раз он увидел его слёзы. А мир Лаксуса рухнул. Всё, что он считал счастливой семейной жизнью — это лишь спектакль, сыгранный его отцом. Вся та похвала, слова гордости, подарки — это всё одна большая ложь, длинною в жизнь маленького ребёнка. А его семью разрушил совсем не Макаров. Это сделал Иван, и сделал это задолго до рождения Лаксуса.  — Лицемерная мразь, — выговорил парень, захлёбываясь слезами. — Я ненавижу тебя. Я восхищался тобой. Хотел быть похожим на тебя. А ты прикрывался нами. Использовал нас. А потом убил маму. А если бы я стал тебе мешаться, ты бы и меня убил?! Маг схватил портрет Ивана, стоящий на столе Макарова и бросил его на пол. Новая рамка разбилась. В который раз эта фотография лежала на полу в куче осколков от стекла. Эти осколки — разбитые сердца каждого, кому он причинил боль. Макаров ничего не говорил внуку. Он просто наблюдал за таким необычным состоянием для непоколебимого мага. Но у каждого свой предел, и никто не знает, когда сломается самый стойкий человек. В детстве Лаксус кричал на деда, обвиняя в том, что он сломал ему семью. А сегодня он кричит на портрет своего отца, узнав, кто на самом деле уничтожил всё. Правда — жестокая вещь. Но лучше горькая и беспощадная правда, чем сладкая и приторная ложь. Вскоре Лаксус застыл на одном месте, подняв голову к потолку, а горячие слёзы скатывались по его лицу.  — Я принесу воды, — сказал ему Макаров, направляясь к двери. Но внук остановил его, положив руку на плечо. — Что-то ещё? И тут случилось что-то необычное. Лаксус присел перед дедом и впервые за многие годы обнял его. Он положил голову на его плечо и почувствовал рукой ломкие седые волосы. Маг ощутил себя маленьким ребёнком, которого обидел задира на улице и он пошёл жаловаться Макарову. Только этим задирой стал сам Лаксус, который закончил начатое Иваном — разрушил свою семью, отрекаясь от деда.  — Прости меня, старик, — дрожащим голосом, в котором уже слышалась присущая ему уверенность, а не тот истерический крик, разносящийся по кабинету несколько минут назад. — Я поступил, как настоящий идиот. Да и поступал так всю жизнь. Оказывается, я ничем не хуже своего долбанного папаши. Старик похлопал внука по спине, принимая его извинения. Но Лаксусу этого было мало.  — Прости меня за те слова, — продолжил маг. Слёзы высохли, а хриплый голос был наполнен решимость. — Ты всегда был и будешь моим дедом. И моей семьёй. Люси лежала на кровати в тёмной комнате, сжимая в руке заколку, которую подарил ей Джуд. Ничем не примечательное украшение с небольшим розовым цветочком. Впервые за десять лет она взяла эту заколку в руки и поняла, что каким бы плохим не был Джуд, он — её отец, и другого у неё нет и никогда не будет. Лаксус обнимал Макарова, которого так растрогали слова внука, что тот заплакал. А парень смеялся, как не смеялся уже очень давно. Откуда-то издалека за ними наблюдала Юки, чувствуя, как щёки теплеют от стекающих слёз. Даже призраки умеют плакать. «Я горжусь тобой, сынок, — сказала погибшая, понимая, что её никто не слышит. — Ты начал чинить то, что когда-то разрушил твой отец». Столько несказанных слов в прошлом соединили двух людей с теми, кого они старались стереть из памяти и забыть навсегда в настоящем. И столько же несказанных слов откроют дверь в совершенно новый мир.