Победитель получит все

Она медленно кивнула головой и уголки её задрожали. И он отпустил её руки блуждать по его спине, пока его язык изучал её лицо. Дрожь прошла по ногам женщины до внутренней части бедра. Грубые ладони сжали бедра, и Королева невольно ахнула. Нарцисс завладел ртом Катерины, буквально съедая её поцелуем. Ему было приятно осознавать, что Королева в его руках, но этого ему было недостаточно. Стефан потянул Катерину на себя, уводя от холодной стены поближе к кровати. Они остановились и воздух в их лёгких просил разорвать поцелуй, но желание влекло вырвавшееся дыхание к мягкой шее и мочке уха. Вздохнув cлишком резко воздух, у Катерины закружилась голова, ни разу ранее он не был нежен и так властен в одночасье. Неразрывая замка на талии женщины, Стефан обошёл её сзади и отбросив, копну разбушевавшихся волос, прикусил милиметр шеи. Катерина застонала, с силой сжимая мужскую руку у себя на животе, что так близко находилась у источника возбуждения. Он ловко справлялся с шнуровкой корсета, отделяя каждый невесомым поцелуем от шеи и вниз. Сбросив на пол обертку его самого вкусного десерта, он спустил одну руку вниз вдоль живота Катерины. Тонкие пальцы, украшенные золотыми кольцами, трепали его волосы где- то за ухом, как бы говоря "не останавлийвайся". Её тело пульсировали и жгло, каждая клеточка была измождена, и казалось, что ещё секунда и она упадёт, упадёт в пучину не удовлетворенного вожделения. Так бы и случилось, если бы Нарцисс не чувствовал её как никто другой, от того он ловко перебросил её руку через шею и уложил на кровать. Он не мог оторвать от неё глаз, он не мог поверить, что смотрит не на очередную картину талантливого художника. Зрелая фигура, рельефно очерченные ключицы, кожа, цвета майского мёда и россыпь волос, цвета корицы. Стягивая с себя рубашку, он не хотел пропустить ни секунды, ни полу мгновения блеска её возбужденных глаз, что сверлили его торс, и терпеливо сжимали бедра, в предвкушении. Где-то внутри её засыпал стыд, когда он рассматривал её вот так, её бедра и изгибы живота, что возбуждали его не меньше груди, вздымавшейся медленно и тактично. Засыпала ли в ней католичка, когда Стефан навис над ней проникая в горячее лоно пальцами, и бестыдно двигаясь? Было ли законным лишать её воздуха, когда она хотела стонать, от его прикосновений изнутри и снаружи? Было ли греховным, почти крича наслаждаться подрагивающими от возбуждения бедрами? Он захватил губами её сосок и легонько потеребил. - Стефан,- прошептала Королева, уже готовая рухнуть со скалы. Он поднялся на уровень её лица и заглянул в любымые глаза цвета виски. Он наконец согнул пальцы и задел ту самую, высокую точку, на которой тело женщиы выгнулось на встречу и короткие, но цепкие ногти вцепились в шею Стефана. Его напряжённая плоть упиралось ей в ногу,и не собиралась отступать. Влажная Королева приняла Нарцисса с жадностью, обволкавая их обоих. Она обвила ногами его бедра, будучи одним целым с ним, она ещё никогда не позволяла себе так стонать, когда мужчина не прерывая медленной сладости танцев танго с её языком, посассывал её губы. Он боялся сделать ей больно, настолько сильно он хотел ею овладеть. Он чувствовал, как Катерину била дрожь где-то внизу, и дрожь эта была нетерпением, её глаза были сладостно прикрыты и нависая над ней на руках, он ускорял темп, и наблюдал, как мере того, шире открывались её глаза. И она кусала губу, чтобы сдерживать гласные звуки, но Стефан не позволял, заполняя её рот поцелуем. "Не смей скрывать это, не смей скрывать" - Стефан, пожалуйста, - хватая ртом воздух взвыла Королева. И вот этот раз он не сдерживался, не боялся излить себя в женщину, потому что при особо удачном и долгожданное толчке женское тело под ним выгнулось в сдадостном крике его имени, а тела их парализовало волной ледяной воды. И ничего ему было больше не нужно, как музыка его имени из уст этой женщины. Ничего, кроме возможности просто вот так оставаться в ней, и иметь возможность закрыться во влажные кудри пахнущие корицей и ею. Катерина гладила его голову и шею и глубоко дышала. Грудь её упиралась в мужской торс, а насквозь мокрые простыни липли к телу. Нарцисс лёг рядом и притянул любимую к себе, которая по-прежнему обвивала его ногами. Яблочки на её щеках снова горели румянцем, а взгляд был застелан туманом удовольствия. Королева подняла глаза и вглянула прямо в душу регенту. Святые угодники, она любила его, любила его ложь и любила его правду, любила его речи и не меньше - его действия. Чёрт возьми, он любил её, любил её провокации и любил её детский смех, любил её тело и любил её разум. Он восхищался ею, она была его королевой. И прежде уснуть они смотрели на черты лица друг друга, словно хотели запомнить, словно хотели удостовериться, что все это на яву. Пока лицо Катерины не ощарила та самая искренняя девичья улыбка, которую она спрятала у него на груди, прежде чем погрузиться в царство Морфея. И это был именно то, чего добивался Нарцисс, чтобы впервые спать спокойно.