Давай сделаем это вместе

От идеи Киллиана выступать с ветрянкой мистер Голд был, мягко говоря, не в восторге. — Но я могу. И номер у нас про ветрянку, так что все пройдёт нормально, — Джонс спорил с боссом вот уже десять минут. — Я не переживаю о том, насколько нормально это пройдёт, — Голд скривил губы. — Меня больше заботит, чтобы никто из исполнителей и посетителей не подхватил эту пакость. И скажи спасибо, что я ещё в детстве переболел, иначе, уверяю, ты бы и на порог не попал. Разумеется, ни в какую гримерку я тебя не впущу. Он оглянулся на Эмму, которая в тот миг направлялась в раздевалку. — И тебя, мисс, тоже. — Это ещё почему? — возмутилась Свон, сложив руки на груди. — Я ведь не болею. Мистер Голд обречённо вздохнул, ведь ему приходилось разжевывать элементарные вещи. — Ты не больна, но вдруг ты носитель. Так что могу предложить вам лишь один вариант — выйти на сцену, ни до чего не дотрагиваясь, и так же аккуратно выйти. И микрофоны возьмите те, которые лежат на списание. Не хватало ещё весь коллектив перезаражать… Он более не задержался ни на одну минуту, посчитав все их возможные пререкания излишними. — Ладно, Свон, — Киллиан взглянул на Эмму. — Бери микрофоны и взорвем этот зал. Он подмигнул, вызывая у неё улыбку, и Эмма подумала, что ничто не в силах помешать им. Их тандем, который ещё недавно вызывал сплошное неприятие, теперь казался не таким и плохим предприятием. *** — Вы, должно быть, задаетесь вопросом, почему я в таком виде? — это были первые слова Киллиана, после того, как стихли аплодисменты. — Все дело в том, что в прошлую субботу я познакомился с одним пацаном. Эмма, ожидая своего выхода, молча наблюдала за ним из-за сцены, приподняв губы в улыбке. — Мелкий заболел, и его мама предложила: «Сходим его проведать»? Проведать… Девушки, возьмите на заметку этот приём. Хотите удержать мужчину — предложите проведать кого-то с ветрянкой. Но не забудьте узнать заранее, нет ли у этого мужчины иммунитета. Вот со мной этот номер уже не пройдёт. Этот метод хорош тем, что он потом либо вынужден будет провести с вами весь инкубационный период, либо хотя бы не сможет ходить на сторону. Киллиан выждал, пока последний зритель не перестал смеяться, и лишь потом продолжил. — В общем, представьте себе. Пришёл я проведать этого пацана, и говорю ему: «Привет, малец, у тебя ветрянка, либо ты в улей к пчёлам полез»? А он так нахмурился и спрашивает: «Вы Киллиан Джонс»? Я уже загордился, что его мать обо мне говорила, нос задрал и такой: «Да, мелкий, я Киллиан Джонс, тот самый». И этот мелкий меня спрашивает: «А где ваши рога»? Рога… Я все понимаю, но при чем здесь рога? «Какие рога»? — спрашиваю я, а он мне… внимание… Джонс приставил палец к губам, призывая зал к тишине. — Так вот я спрашиваю: «Какие рога»? И он: «Ну, мама говорила, что вы олень, так где ваши рога»? Эмма ощутила, что краснеет. Да, она действительно говорила нечто подобное, рассказывая Мэри о всех кознях коллеги по цеху, но не думала, во-первых, что Генри это слушал, а, во-вторых, что он может выдать подобное Киллиану при встрече. Так вот, какие тексты он прятал от неё всю неделю! Наконец пришло её время присоединиться к нему на сцене, и на протяжении всего выступления Эмма едва находила в себе силы, чтобы не смеяться. Образ оленя очень чётко мелькал перед глазами до конца вечера. *** — Почему ты раньше мне не сказал? — спросила Эмма, когда после выступления они с Киллианом, сидя в его машине, уплетали аппетитные бургеры из In-N-Out. — О чем ты, душа моя? — Джонс прекрасно знал, что она имеет ввиду, но хотел, чтобы Эмма озвучила это. — Я не стукну тебя только потому, что у меня пальцы в масле, — в подтверждение своих слов Эмма слизнула жир с большого пальца. — Я не твоя душа, понял? — О, Свон, я совсем забыл, у животных ведь нет души. А так как я олень… Он рассмеялся, а Эмма покраснела. — Ты прекрасно знаешь, что заслужил это, Джонс, — буркнула она. — Твои выходки привели нас ко всему этому. — К чему «этому», Эмма? К зудящим пятнам на моём лице? К нашему совместному времяпровождению или к тебе и мне, сидящим сейчас в машине? Неужели это так ужасно? Киллиан выглядел обиженным, и Эмма даже забыла, что собиралась откусить кусок от своего бургера. Так и замерла, глядя на мужчину напротив. Его слова всколыхнули что-то. Нет, она не жалела о том, что они ближе узнали друг друга, и совершенно не жалела об этом вечере. Внезапно к ней пришло осознание, что присутствие Киллиана больше не напрягает. — Ты больше не тот олень, — сказала она, и Джонс ответил ей улыбкой. — Рад, что мы выяснили это, Свон. А теперь ты можешь вернуться к своему бургеру. Эмма кивнула и, отведя смущенный взгляд, продолжила есть. Нет, её больше не напрягало сотрудничество с Джонсом, оно нравилось ей. *** В воскресенье Киллиан не пришёл. Погода за окном была чудесная, с самого утра в комнату заглянуло так много света, что Эмма даже поднялась на час раньше обычного, на удивление ощущая себя при этом более отдохнувшей, чем обычно. Ей снился чудесный сон, в котором она спасала мир от злого колдуна с внешностью мистера Голда, и этот сон навёл её на идею нового выступления. Сварив себе кофе, Эмма выждала время, когда звонить Киллиану стало прилично, и тогда лишь набрала его номер. Мобильный телефон Киллиана оказался отключен, поэтому Эмма набрала домашний. — У меня отличная идея для новой сценки, — выпалила она в трубку, на что получила ответ в виде коротких гудков. Списав все на идиотскую связь, Эмма попробовала ещё раз, но и в этот раз короткие гудки последовали сразу же за её первым словом. На третий раз она нарвалась на «занято», которое не прекращалось ещё час. Звонить на домашний было заведомо плохой затеей, потому как трубку, наверняка, просто сняли. Но так как мобильный Джонса все ещё был выключен, вариантов не оставалось. Все утро, все своё радостное утро, Эмма провела на нервах. Она не могла творить, не могла ничем отвлечься. Она на автомате накормила Генри и отправила его на задний двор играть, на автомате приготовила обед, на автомате испекла пирог. Мысли её все ещё возвращались к телефону, и Эмма снова и снова пробовала набрать номер напарника. Примерно в час дня гудки, наконец, стали длинными. — Киллиан, у тебя все хорошо? — спросила Эмма, едва ей ответили. — Это опять вы? — незнакомый голос звучал враждебно. — Киллиан спит, оставьте его в покое. Эмму даже не расстроило, что сразу после этого связь снова оборвалась. Самым главным было то, что Киллиан жив, а то ведь она многое себе успела надумать. *** Ещё час Эмма сидела, уставившись в одну точку, пока Мэри, приехавшая «на пирог», не вывела её из этого состояния. — Ой, да езжай к нему домой, убедись, что все хорошо и перестань выпадать из реальности, — подруга вышла в коридор и вернулась с верхней одеждой Эммы. — Собирайся, с Генри я посижу. Свон была настолько напряжена, что даже забыла поблагодарить кузину за заботу. У неё в голове выстроилась не слишком радостная цепочка. «Киллиан спит», сказал ей голос. А если он в коме? Это ведь тоже можно назвать сном. Или он спит вечным сном… Перед глазами всплыла картина окровавленного Нила в разбитой машине, только в этот раз у него было лицо Джонса. Эмма затряслась мелкой дрожью, почувствовав ком в горле и слёзы у глаз. Но Киллиан ведь просто спит. Спит? — Он спит, — это Эмма сказала вслух, Мэри подняла на неё глаза. — А? Спит кто? — Я позвоню… — зомбированными движениями Эмма забрала у подруги куртку и вышла за дверь. «Он просто спит. Спит». И в жизни комиков случается горе, но об этом они не говорят. Если бы сейчас пришлось выступать, Эмма была бы весела, но перед собой не было необходимости притворяться, поэтому когда она села за руль, на глазах её стояли слёзы.