Давай сделаем это вместе

Эмма избегала Киллиана два дня. Она была бы рада растянуть этот процесс на более длительный срок, но, во-первых, им нужно было работать, а во-вторых, ей до ужаса надоело придумывать всякие отмазки. Ей нужно было, наконец, показать ему свои наработки и взглянуть в глаза впервые с тех пор, как она его поцеловала. Зачем она это сделала? В порыве эмоций? Нахлынуло от страха, что он не поправится? Эмма могла обманывать себя бесконечно долго, сочиняя байки для самой себя, вот только в глубине души она прекрасно знала — в тот момент, когда она поцеловала его, Киллиану уже ничего не угрожало. Так зачем же она это сделала? «Он был так безмятежно красив», вывела она на листке бумаги. Это и был ответ на её вопрос? Несколькими резкими движениями Эмма зачеркнула косые буквы, заставляя себя сосредоточиться на тексте их будущего выступления. Сегодня она собиралась наконец взглянуть в лицо страху и встретиться с Киллианом. Он все ещё не выходил из дома, чтобы не спровоцировать очередное ухудшение, а его отец, взяв больничный, присматривал за ним. Эмме вовсе не хотелось набиваться, а тем более тащить с собой Генри, но Мэри не могла с ним остаться, а работать было нужно. Поэтому, позвонив на мобильный Джонса, она первым делом спросила: — Можно я привезу Генри? — Нужно, — послышался мягкий шёпот Киллиана. — Пусть пацан посмотрит, до чего довёл «оленя». — Джонс, прекрати, — Эмма бросила взгляд на настенное зеркало и убедилась, что покраснела. — Он мне сам сказал, что ты больше не олень. Она покраснела ещё сильнее и мысленно отругала себя за столь неумелый ответ. Киллиан лишь засмеялся. — Ты видела меня голым, Свон. Скажи, я похож на оленя? Эмма отвернулась от зеркала, чтобы не видеть, насколько смущенным стал её взгляд. — Ты был не совсем голый, — ответила она спокойным голосом, хоть в тот момент и стукнула себя по лбу, приказывая себе как можно скорее увести разговор в другое русло. В голову ничего не приходило. — На тебе были трусы… Очередная жалкая реплика. Эмма изгрызла губы в кровь. «До чего же дура!» — На мне были трусы, — согласился Киллиан. — Мокрые, обтягивающие. Ты видела меня голым, Свон. «Да он просто издевается!» — Я не смотрела на твои трусы, — буркнула Эмма. — Меня, знаешь ли, больше беспокоило, чтобы ты остался жив. Она облегчённо выдохнула, потому что, как ей казалось, нашла наконец ту правильную фразу, которая обещала перевести разговор в другое русло. Она и перевела. — Беспокоилась обо мне, Свон? Я волную тебя? — Пф-ф-ф, — Эмма сделала глубокий вдох. — Я вижу — тебе лучше, и ты готов острить. Что ж, жди нас и готовься к тому, что по моему приезду острить будешь только в сценарии. — Javol, mein General, — отчеканил Джонс и отключился. Эмма спрятала лицо в ладонях. Она снова задумалась над тем, действительно ли это хорошая идея — приехать к нему сегодня. Она больше склонялась к отрицательному ответу, но не поехать сейчас — значило проиграть ему, чего Эмма тем более делать не собиралась. *** Бреннан Джонс встретил её более дружелюбно, чем в тот раз, сразу же увлёк Генри коллекцией металлических машинок, а Эмме предложил чаю. — Я сам могу сделать Эмме чай. Киллиан спустился по лестнице в мокрой местами футболке, вытирая голову полотенцем. На его лице все ещё было много красных точек: и сухих ранок, и свежих высыпаний. Он, без сомнения, был ещё заразен и, без сомнения, Голд снова будет ворчать, выпуская их на сцену. Но Эмме было все равно. Встретившись с насмешливым взглядом, она не могла думать ни о чем другом, кроме как о том дурацком поцелуе, и о том, что Киллиан, возможно, знал о нём. — Привет, пацан, — поздоровался он, как ни в чем не бывало проходя мимо Эммы. — Вижу, мой отец показал тебе мою старую коллекцию. Я собирал их ещё тогда, когда был в твоём возрасте, и сейчас, время от времени, пополняю её некоторыми экземплярами. Генри кивнул и повернулся к маме. — Смотри — жёлтый «жук», как у нас! Совпадение? В детство Киллиана вообще были такие машины? Эмма не была в этом уверена, но уточнять не стала. — Посмотри, милый, нас там за рулём случайно нет? — вместо этого спросила она. Бреннан улыбнулся. — Мы поищем, а вы идите, работайте. Эмма кивнула и позволила Киллиану себя увести. — Я два дня работал над текстом, — сказал Джонс, устанавливая на плите чайник. — Над своей идеей Эммы-спасительницы. Надеюсь, ты работала над тем же, так как свой текст я менять уже не стану. Он был так категоричен, что Эмма искренне порадовалась, что её тема не была слишком далека от его. Иначе ей бы пришлось задвигать свои труды в долгий ящик, а делать ей это не хотелось. — Я работала над темой твоего жара. Сейчас… Она порылась в сумочке и достала свой блокнот. — Когда парень говорит, что испытывает жар, это вовсе не значит, что его разрывает желание. Иногда это действительно означает, что у парня жар, и главное понять эти вовремя. Недавно я попала в похожую ситуацию. Представьте себе, прихожу я к парню, а он мне: «Милая, я просто горю». Я: «Да, да милый, и я». Он мне: «Детка, ты не понимаешь, я действительно горю». Я, как дура, начинаю раздеваться. Думаю, мол, все лучшее для моего парня… Он мне: «Я го…кх…х…». Я сказала «парня»? Ну, теперь я совершенно свободна. — Свон, ты жестока, — Киллиан рассмеялся и достал свой листок. — Я здесь тоже небольшое начало наклепал, и его можно вставить вслед за твоим. Могли бы представить это как ряд жизненных ситуаций, связанных с жаром и спасением от него. — Да, у меня тоже это задумывалось, как череда сценок разных парочек. Болезнь парня, его реакция на ситуацию и реакция на неё девушки. Многое ещё не доработано, но в общем и целом некоторый материал уже есть. Она взглянула на страницу, где было перечеркнутое «он был так безмятежно красив». Джонсу вовсе не обязательно видеть это, даже как простую неудавшуюся строчку сценария. Эмма ещё раз перечеркнула слова. — Что там за ужасы, Свон, что ты так яростно их уничтожаешь? — Киллиан перегнулся через стол. Фраза, однако, была зачеркнута уже настолько сильно, что слов было не разобрать. — Неудачные мысли, ничего такого, — Эмма протянула блокнот, чтобы Киллиан просмотрел наработки, он же снова не открыл ей своих черновиков, а она не смогла подглядеть ни строчки. Его скрытность обижала и напрягала Эмму, но она не выразила возмущения. То, что в итоге получалось на сцене, было достаточно хорошо, чтобы не подвергать это сомнению. Они выступали дуэтом, и у них были общие моменты, но даже внутри своего дуэта они сохраняли стендап выступления, как могли. В своем соло каждый волен был говорить все, что посчитает нужным. За работой прошло три часа, было выпито две чашки чая и ещё три — кофе. От Бреннана и Генри за все три часа они не услышали ни звука, и Эмма позволила себе впервые за долгое время отрешиться от всех забот и просто отдаться делу. Их общение было простым и естественным, из чего Эмма сделала вывод, что про поцелуй Киллиан не знает. Это дало ей свободу вести себя, как ни в чем не бывало. Шутки получались взрывными, неровные тексты были исправлены, хорошие моменты — доведены до идеала. То, что они эти два дня работали параллельно, дало им достаточно форы, ведь сейчас была только середина недели, а они почти закончили свой восьмиминутный номер. — Дома ещё поработаешь над финалом, а завтра жду вас на репетицию, — напомнил Киллиан, когда сил соображать не осталось. Эмма кивнула, пряча блокнот в сумку. — Как сегодня твоя температура? На этот вопрос она решилась только под конец дня, потому что знала, что он снова растревожит в ней воспоминания и заставит испытывать неуверенность. — Как тогда упала, больше не поднималась, — ответил Киллиан, вставая из-за стола. В глазах его плясали бесята, и Эмма снова занервничала. Почему он так широко улыбается? Может ли статься, что он не спал в момент этого идиотского поцелуя? Киллиан продолжал улыбаться, ничего более не говоря, и Эмма решила, что просто преувеличила свои тревоги. Это была просто улыбка человека, которого более не преследовал жар. Человека, который снова радовался хорошему дню за окном. — Я скоро перестану быть заразным, — будто бы прочитал её мысли Джонс. — Сходим куда-то? Не в кафе, для разнообразия. Ты, я, Генри. Эмме показалось, что она ослышалась. Предложение Киллиана можно было принять за приглашение на свидание, если бы в его план не был подключен и Генри. То, что она услышала, не было похоже ни на что, чему можно дать определение. — И куда, например? — спросила она, чтобы внести ясность. — В парк, пока на улице солнечно и тепло. Прогуляемся по «Тропе свободы», сходим к заливу. Можно даже яхту напрокат взять, пройти под парусами. Как тебе идея? Эмма была удивлена тем, что Киллиан, оказывается, ещё и мореплаванием занимается, но явно изображать удивление не стала. — Если ты не утопишь меня где-нибудь на глубине, — она растянула губы в улыбке. — Мне нужна моя работа, Свон, — ответил Джонс, деланно оскорбившись. — Пока мы работаем в тандеме, я вынужден оберегать тебя даже в те моменты, когда не прочь был бы сбросить за борт. — Как мило, — пробурчала Эмма и вышла в коридор. Картина, что открылась ей, вызвала сплошное умиление — Генри спал на плече у Бреннана, растянувшись на диване. На ногах его лежал раскрытый журнал, а в кулачке была зажата жёлтая модель «жука». Джонс-старший также дремал, поэтому Киллиан снова втащил Эмму в кухню. — Но нам нужно идти! — возмутилась она. — Вечер на дворе, я не собираюсь потом возвращаться в потемках. — Ой, брось, я отвезу вас, если хочешь. — Киллиан снова набрал в чайник воды и поджёг конфорку. — Ты прекрасно знаешь, что тебе нельзя выходить из дому, и к тому же, если ты отвезешь нас на моей машине, то как вернёшься домой? А если поедем на твоей, на чем я приеду завтра? Киллиан хмыкнул. Эмма была права, чего греха таить. Он не мог подвезти её, значит ей пора было уходить. Но ради своего отца, ради пацана в гостиной, ради себя самого, Джонс хотел, чтобы Эмма задержалась. — Вы можете остаться на ночь, — предложил он, сам не ожидая от себя подобного. Хотел он, чтобы эта женщина провела ночь в его доме? Чёрт возьми, да. Но как он вообще решился предложить ей такое?! Естественно, Эмма отказалась. Зато согласилась выпить ещё чашку кофе, а это было лучше, чем ничего.