***
Небо заволокло какой-то мыльной противной дымкой. Джин открывает замок и мигом сняв обувь направляется в ванную (искал квартиру где ванная комната ближе всего к выходу). Стягивает всю одежду, провонявшую толпой, грязную и липкую, кидает в ванную, чуть ли не засыпая хлоркой. Сейчас Сокджин ничего и никого не слышит. Машинально, из вакуума, моет лицо, натирает руки раз за разом. Такие действия успокаивают его и занимают все мысли. — Да ладно, при мне ты можешь не чураться своих достижений, — Чонгука опирается плечом о косяк двери и видимо имеет в виду то что он имеет. И на сморщенный недоуменный взгляд Джина продолжает, — Ну, рассказывай. Как громко он орал? Джина тошнит. Пока он блюет в близстоящий унитаз, Чонгук милосердно похлопывает по голой вспотевшей спине, сидя рядом на корточках. — Ты знаешь что? Я заметил, — что кроме пропитанных кровью шмоток, — что при тебе не было ни одного пакета. — Что ты несёшь? — Джин пытается дышать и ждёт когда это болезненное состояние пройдет. — Продукты! Ты ни черта не купил.***
— Хочется жрать, — Чонгук сидит на кровати подле умирающего Джина. — Харе ныть, мог бы и сам сходить, — Джин лежит на спине, и тупо пялится в потолок, перед глазами все немного кружится, — он знает что это не по-настоящему. — Да? А кто сказал не высовываться, вот полагайся на тебя после этого, — кицуне сваливается на простынь и теперь лежит на другой стороне кровати спиной к Джину, видимо тоже обессиленный. — Ладно, завтра с утра схожу, не умрешь. Мог и приготовить что-нибудь. — Прости, с техникой не дружу, — они бормочут куда-то в себя, очень тихо, но все равно другу друга слышат. — Зачем мне такой питомец, — Чонгука бесит что он одомашненный. — А с пистолетами ты так же быстро орудуешь как со своими зубочистками, — И знает куда давить, но желудок Джина уже пуст. — Заткнись, пожалуйста, — Джину плохо, но настолько что кажется уже нормально, — А ты… всегда лежишь на боку потому что хвостики мешают? — он дотягивается до одного из хвостов Чонгука и хватает его, тянет вверх, вытягивая шерсть, — Просто спи. — Знаешь, — по всему телу проходит дрожь и все ещё непонятно то ли приятно, то ли страшно, то ли противно, — сложновато спать когда по сути тебя тянут за твой второй член. — Ой фу, — Джин быстро вытирает руку о его бедро и почти толкает его, — слабая попытка спихнуть с кровати, — Задрал, спи.***
— Да! Как я и сказал, продумывай свои планы блять точнее, — Джин орет в трубку одноразового телефона, но Чонгуку как-то вообще пофиг на это, его больше волнует пакет с настоящей едой, а не консервами и полуфабрикатами и он под шумок копается, выискивая что-нибудь что он хочет прямо сейчас. — Так ты ехал на метро вчера? — говорит он с Намджуном, — главным мозгом, через него чаще всего вся связь и все задания, все люди, машины, оружие… — Конечно, ведь ебанную тачку я запалил по маршруту, что ты рассчитал. — А как ты…? — вопрос явно направлен на использованный пистолет. — Выкинул, — ну, а что было делать, Джин все равно не любит пушки. — Ты серьезно? А машину куда дел? — Туда же, в болото, — очень удобно. Чонгука это немного смешит, ну что за детский сад, а мафией зовутся. — Да, отчитаюсь на этой неделе. — Джин, сегодня же. — Ага-ага, — перед Намджуном можно и поболбесничать. — Вообще-то Юнги просил тебя лично ему доложить, — блять. Просто: блять. — Горе, киллер, — говорит Чонгук, когда Джин отключается и выкидывает телефон. — Лучше сделай мне кофе, — тело мужчины грузно приземляется на стул, у него совершенно нет сил, — ты же можешь это сделать? — Вообще-то нет. — Зачем ты мне ещё раз? — Потому что я красивый и с ушками, конечно же. А вообще я не твоя прислуга. — Ты вымрешь в этом мире, — впервые за день Джин говорит с ним глаза в глаза, он рявкает эту фразу, подразумевая: «я не питаю любовь к слабым», Чонгук и так все понимает. — Крипово… Но чертовски возбуждающее. — Ты неисправим.***
Мин Юнги, звучит так себе. Вот, например Бан Шихек какой-нибудь было бы в разы внушительнее, а что такое Мин Юнги, все эти и в его имени делают из него плюшевого и мягкого. Вот так думал Сокджин, при этом совершенно зная, что никаких пушистых сторон у Юнги не имеется, абсолютная тварь, рожденный и выращенный манипуляторами, сам стал отменным главой мафии. Нашелся Юнги в любимом баре всех мафиози, да, конечно они называют это клубом или как там, но они делали все то же что делают в баре: напиваются, играют в карты, обсуждаю всякую муть и ещё конечно же трахаются. — А-а, — тянет Мин Юнги когда видит Джина, заебанного и недовольного, — Джин, подожди. Джин очень хотел бы не видеть и не понимать всего и смотреть на мыски своей обуви, но к сожалению. С Юнги слезает полуголый паренек. На Юнги слава богу есть одежда, свободная футболка и расстегнутая рубашка сверху, совсем не официоз, как сказал бы Чонгук. Если подумать то Юнги не педофил, вот ни разу, он больше садист и больше любит разрушать людей изнутри. Парень смотрит, и Джину конечно же знаком этот взгляд, это не ревность и не зависть, это желание выжить, они видит это — ТЫ СОПЕРНИК. — Расслабься, твой Юнги меня не интересует, — тот проходит мимо. — Зато его интересуешь ты, — остаётся где-то сзади. — Ну вот мы и одни, — комната для приема, если можно так сказать, холодная и не комфортная, — ты пришел доложиться, как мне известно. Джин кивает и его глаз немного дергается, то, что он просто не может контролировать. — Я и так знаю достаточно, — Джин уже давно привык к переменчивым интонациям его главы, то беззаботным, то пугающе серьезным, — ты спра-авился, а значит одним предателем ме-еньше, — Юнги подходит и кладет руку на плечо Джина, будто они закадычные друзья. — Любой, кто хотя бы попытается предать нас, не найдет место ни в раю ни в аду, — это жутко, как рука задерживается больше положенного на прощание сжимает несильно плечо. — А как ты выкрутился! — конечно же он знает, Намджун доносчик. — А-А-А, — даже тут он слышит эти вопли, Джин не то чтобы дёргается, от испуга, просто флешбеки. Конечно же это… — Тот парень, что только вышел. — Он что-то сделал не так? — ещё раз, у Джина нет сочувствия к слабым. — Родственник того парня что ты застрелил, — в глазах Юнги какие-то искорки и блять даже если он меньше, костлявее и шепелявит когда говорит от него жутко. — Послушай, Джинни, — будто устало начинает Юнги, все ещё находясь рядом, гладит на щеке, его пальцы сухие и холодные, — в следующий раз не выебывайся и дай Намджуну выполнять его работу, — Юнги почти что не шипит ему в лицо, рукой подтянув Джина поближе, больно держит прямо за загривок, — а ты будешь делать как всегда то, что лучше всего у тебя получается — убивать. Джин сжимает губы, в груди все сжимается. Только он не заметил разрастающуюся злость.***
Что же, привет метро. У Юнги черный волосы и глаза пропитанные насилием и таких Джин ненавидит, но сука уважает. По дороге он ещё заходит в магазинчик перед домом. Там он покупает прелести сегодняшнего вечера и ему как всегда мило улыбается продавец. — Хорошего вам дня, — смышленый, но наивный, с низким голосом и глупой челкой. Джин не удивится если однажды паренёк погорит на своем «бизнесе».