На два мира

Они просидели всю ночь, но Баки совершенно не чувствовал усталости. Наоборот, во всем теле была приятная легкость и расслабленность, действительно, как от выпивки. Как от пары бокалов хорошего виски, а не от двух литров водки. — Это же магия, да? — спросил Баки Брока. Хотелось поговорить. А еще заниматься любовью, чтобы нежно и плавно. — Определенно магия, — отозвался Брок, так же расслабленно повиснув на руке у Баки, как иногда делал, когда действительно напивался в хлам. — Иначе я не могу объяснить столько выжратого, что при этом я еще на ногах стою. Ты-то здоровый лоб, можешь и больше без вреда для организма. — А тебе не страшно? — вдруг спросил Баки, потому что ему страшно не было совершенно, и именно это волновало. — Хуй знает. Мы в другом мире, Барнс, а я из-за своего заебался напрягаться, чтобы еще на таких каникулах нервы себе трепать, — он хлопнул его по металлическому плечу. — Может, это все глюки от божественной настойки асов. — Ага, одни на двоих. Мимо них прошел хмурый мужик, аккуратно выбритый с утра. — Утро, ребята, — сказал он им по-русски и протянул руку. — Я — старпом. Анатолий. — Барнс, — представился Баки, пожимая протянутую руку. Рукопожатие оказалось крепким. — Рамлоу, — ответил Брок. — Ну, бывайте. Если что, найдете на мостике, — и ушел дальше по своим делам. — Странные они тут все, — заметил Баки. — Такие доброжелательные. — Может, он уже с утра хряпнул златовской водки? — предположил Брок. До каюты Баки с Броком дошли, слегка пошатываясь, но только оказавшись внутри, почувствовали, как в них разгорается желание. Хмель не сошел на нет, но он был не отнимающий память и делающий ноги ватными, он был расслабляющим, легким, хотя выпили они не мало. Они вошли в каюту, и Брок прижал Баки к двери. — Хочу тебя, малыш, — горячо прошептал он ему в ухо, сжимая руками задницу Баки. — Хочу тебя в себе. Баки обхватил его лицо руками, ласково поглаживая, горячечно целуя в губы, в щеки. Он любил Брока, любил его разным. И требовательным командиром, и страстным любовником, который вытрахивал из него последние мысли, любил, когда он был таким: нежным, податливым, как воск. Он таял от этого. Баки любил нежность, но дарил ее только Броку и Стиву, остальные знали его отмороженным Барнсом или Зимним Солдатом. Баки открывался только самым близким. — Мой хороший, — прошептал он, целуя Брока. Они в два счета выпутались из одежды, еще не дойдя до кровати, упали на нее, переплетясь ногами, вжимаясь друг в друга, проходясь влажными от смазки членами по бедрам, животу. Они нежно, трепетно касались друг друга, лаская, даря удовольствие каждым прикосновением. Забыв обо всем, что было вне стен каюты, вне их маленького мирка только на двоих. Мир словно растаял, испарился, оставив белесое марево дыма кальяна Златы. Они провалились в бездну, из которой не хотелось выбираться, из которой и не нужно было выбираться. Их было только двое здесь и сейчас. Они были только друг для друга. И, если это была магия, они бы не хотели, чтобы она заканчивалась. Баки растягивал Брока медленно, словно дразня, вырывая то громкие, то просящие, жалобные стоны. Брок выгибался плавно, поднимая бедра, подаваясь на растягивающие его пальцы. Баки любил его таким: мягким, расслабленным, только своим. Он брал его лицом к лицу, посадив себе на колени, сжимая крепкую задницу, натягивая на себя. Брок стонал ему в губы, влажные, красные, такие манящие. Всегда. Баки долго кончал глубоко внутри Брока, который сжимался на его члене. Он ласкал его живой рукой, выдаивая досуха. Баки вместе с Броком ухнул в глубокую бездну. Он растворялся в любовнике, как и тот — в нем. Это было какое-то безумие — заниматься сексом на незнакомом корабле, где опасность может поджидать с любой стороны, но они любили друг друга здесь и сейчас, и пусть это была магия, она делала их счастливыми. А потом они лежали обнявшись, расслабленные, ни о чем не думающие, и так и уснули, небрежно прикрывшись покрывалом. * * * Разбудил их настойчивый стук в дверь и голос Златы: — Подъем, сухопутные крысы! — топала она под дверью и барабанила в нее, как заправский барабанщик, четко отстукивая какой-то ритм. — Что это? — глухо спросил Брок, приподнимая голову, лежа, придавленный тяжелой бионикой Баки. — Злата, — засопел тот, утыкаясь носом в ключицу, озвучивая очевидное. — Я спросил “что”, а не “кто”, — огрызнулся Брок, явно не выспавшийся после бурной ночи. — Да она просто тайфун какой-то. — Баки приподнял голову от плеча Брока и чмокнул того в щеку. — Будем вставать или проигнорируем? — У меня очень хороший слух, — донеслось из-за двери. — Так что подъем, легкая эльфийская пехота, нас ждут тяжелые будни в трудах и заботах. — Видимо, не отстанет, — заключил Брок, выбираясь из под руки Баки. — Давай, малыш, вставай. Он нежно погладил его по волосам, как всегда делал утром у них дома, когда Баки не хотел подниматься на завтрак. Баки что-то промычал о том, что сейчас встанет, обязательно, и Брок, нещадно содрав с него одеяло завернулся в него, зачем-то пойдя открывать Злате. — Ну? — хмуро спросил он женщину, которая невинно улыбалась, словно не она уже минут десять колотила в их дверь. — Допрос, мальчики, допрос, — озвучила она цель своего визита, пока Баки возился в кровати, все же услышав что-то интересное, но все еще не собираясь вставать. — Но сегодня будем по-вашему, раз поцелуя мне не видать. Да и мне метод понравился. Жду вас внизу через полчаса. И, как ни в чем не бывало, развернулась и ушла, оставив Брока недоуменно смотреть ей вслед. — И что это было? — спросил он пустоту перед распахнутой дверью, которая ответила голосом Баки: — Беспардонность. — Барнс, ты откуда такие слова знаешь? — спросил у него Брок, закатывая глаза и закрывая дверь. — Пиздуй в ванну. — С тобой, — обнял его со спины Баки, выпутывая из одеяла так, что у Брока член встал как по команде. — Я потру тебе спинку, мой Командир, — зашептал ему на ухо Баки, целуя в шею. — У нас же целых полчаса. И почему так происходило, что они были готовы заняться сексом в этом чужом мире, на чужом корабле, да еще и перед допросом, сказать не смог бы ни один. Но они не смогли отказать друг другу в удовольствии. В итоге, они впритык уложились в полчаса, потому что Баки решил то самое удовольствие растянуть, вымыв Брока целиком, размазывая по нему гель для душа ладонями. Откуда в каюте, которую явно для них не предназначали изначально, вся эта мыльно-рыльная белиберда, Баки не задумывался, предположив, что просто эта каюта гостевая. Когда они спустились, Злата уже ждала их перед закрытой дверью в узилище Влада. — Хорошо провели время? — спросила она, отпивая из серебряной фляги, и явно была уже навеселе. — Я бы обоих вас так отымела, что сутки бы встать не смогли, но вы, я смотрю, верны друг другу. И это хорошо, — уже другим, не игривым тоном закончила она. Похоже, она действительно ценила верность, но как-то по своему к ней относилась, отчего о ней складывалось странное впечатление. Вообще Баки было странно и непонятно желание Златы затащить двух незнакомых мужиков в свою постель, но он вообще убедился, что она очень причудливая женщина. Тем более, что она говорила, что колдует от удовольствия. Может быть, это ее способ забыть о своей потере — она лишилась детей и мужа, самых близких для нее людей. Баки не представлял, что будет, если он потеряет Стиви, а еще хуже — Брока. Он очень ими дорожил, но по-разному. И наверное, он бы сначала страшно отомстил бы тем, кто посмел отобрать у него самое дорогое, а потом повесился от горя и тоски или подставился на очередной миссии, потому что жизни без этих двоих он себе не представлял. — Ну что, готовы? — задорно поинтересовалась Злата, будто сейчас будет не допрос с пристрастием, а какая-то занимательная акробатика. Но она крутанула кремальеру и, распахнув дверь, вошла, сразу изменившись в лице. — Влад… Она протянула это так, что мужчине это не предвещало ничего хорошего. Мужчина, видимо, услышав стальной лязг кремальеры, уже приготовился, усевшись на ведро. Достоинства своего и наглости он не растерял, даже будучи избитым. Сейчас на его теле красовалось несколько здоровенных синяков и кровоподтеков, а пол-лица от удара Брока опухли и тоже посинели. Было видно, что ему тяжело дышать от сломанных, похоже, тоже Броком, ребер. — Пей, — приказала ему Злата уже без нежных интонаций, Баки показалось, что в ней промелькнуло что-то, что действительно оправдывало ее прозвище. — Не хочу, чтобы ты загнулся раньше времени. Похоже, Влад понимал, что разговора, как вчера, не получится. Сегодня его не будут поить сывороткой правды, а будут просто-напросто выбивать нужные сведения, применяя грубую мужскую силу. Но склянку выпил, и Брок с Баки увидели, как на глазах исчезали синяки, спадал отек с явно сломанной вчера челюсти. — Злата, за меня заплатят, — начал он, но уже не так уверенно, как вчера. Наверное, ночь избитым на холодном металлическому полу добавила ему сговорчивости. Брок, не дожидаясь ничего, снова дал ему в челюсть, но уже соизмеряя силу, чтобы тот только больно ударился об пол, слетев с ведра. А потом поднял его за волосы и посадил обратно. Злата на это только хмыкнула, чуть улыбаясь. Похоже, такой поворот событий ее вполне устраивал. — Мы спрашиваем, ты — отвечаешь. По делу, четко и подробно, — сказал Брок, все еще держа его за волосы. — Понял? — Понял, — сплюнул Влад кровь из разбитой губы. — Тогда начнем с начала, — включилась Злата. — Вы создали портал? — Да, — не стал упираться тот, и продолжил, пока его не ударили еще раз. Похоже, Влад боялся боли, хотя и сносил ее стоически, что Баки даже бы понравилось, будь он в другой ситуации. — Пару лет назад, когда узнали про Тессеракт. Злата, это же живой источник квинтэссенции, мы не могли упустить такую возможность, мы должны были его найти, ты же меня понимаешь. — Понимаю, — кивнула Злата, но только зло прищурилась. — А вы не подумали, что это перекосит энергию миров? Вы и так пытаетесь угробить родной мир, хотите еще прихватить один? Повинуясь какому-то непонятному порыву, Брок снова двинул Владу, но уже по ребрам, словно они со Златой создали какой-то симбиоз, не сговариваясь, а Баки только оставалось смотреть на это, как на хороший танец. Как вчера Брок глядел на уверенные движения Баки, когда тот вел в танце Злату. Похоже, они оба умудрились легко сойтись с этой женщиной, поняли ее совсем без слов, хотя оба неохотно пускали в свою жизнь чужих. — Как вы создали портал? — продолжила Злата — Не знаю, я этим не занимался. Ты же знаешь, разделяй и властвуй, — но он нашел в своем мозгу какие-то крохи информации. — Я только знаю, что мы наводились на Пирса, создавая портал для него и его цепного пса. За цепного пса Влад получил от Брока снова. Но не очень сильно, так, для профилактики, чтобы выбирал выражения. Баки приходилось проводить допросы, и этот был не идеальный, но очень слаженный, от того, что Влад не знал, когда ожидать следующего удара или вопроса. Терялся, не зная, как себя вести, а когда люди растеряны, они выдают больше информации. — Потом что-то сломалось, погиб куратор этого проекта, а потом, я так понимаю, умер и сам Пирс. И мы навелись на Солдата, — запомнив, видимо, уже иначе назвал Баки Влад. — Но что-то не срослось, и меня отправили сюда его подобрать. Кто же знал, что тут будете вы, — он зло сплюнул на пол снова. — А этого я вообще не знаю. Брок, похоже, не особенно обиделся, даже, наверное, порадовался, что его не знали. — Мы открывали и закрывали одну конкретную дверь, я был в команде, но подробностей, сама понимаешь, не знал. Не моя специфика, — получив пару зуботычин, Влад заговорил охотнее, но, похоже, действительно, знал он мало. — Нам нужен был Тессеракт и технологии к нему, какие успели наклепать. Пирс обещал нам это добыть в обмен на наши технологии. В общем, тесное сотрудничество двух похожих организаций. — Да, представляю, какие вам нужны были технологии, — разозлилась Злата. — По уничтожению иных. Вы вообще понимаете, что творите? Она топнула ножкой, одетой в мягкую туфлю и зло фыркнула. Баки не было понятно, о каком перекосе энергии миров говорила Злата, ведь от присутствия Тора в их мире ничего не перекашивалось, и он подумал, что надо будет позже спросить об этом. — Что еще полезного ты можешь рассказать? Как вы притащили их сюда? Давай, говори, пока я сама тебя не забила до смерти, — Баки понимал, что Злата теряет терпение, понимал, почему, и в каком-то странном порыве, будто проникнувшись к этой женщине с непростой судьбой подошел к ней сзади и аккуратно обнял за плечи. И да, он был не тем, чья поддержка нужна ей сейчас, но ничего другого не было. Злата вздрогнула от его прикосновения, но как-то сразу успокоилась, вздохнула, ощущая эту поддержку. А сам он ощутил волну тепла, словно в него влили еще жизненной силы, энергии, которую и так было некуда тратить, он давно не чувствовал себя настолько живым, как сейчас, обнимая Злату. — Как-как, — так же на эмоциях ответил Влад, — замешали на крови, как гребаные герметики, и притащили сюда этот экспонат для Кунсткамеры, то что с ним будет еще довесок, никто не ожидал. Баки дернулся — двинуть Владу за “довеска”, но понял, что этим нарушит процесс, да и сам Брок мог за себя постоять, а Баки, наверное, сразу убил бы урода. Но он так устал от крови на руках, что не двинулся с места, давая Броку самому решать, стоит ли этот человек еще одного удара. Как же его бесило, что в нем в первую очередь видели или подопытного кролика, или машину убийства! И только немногие — человека. А ему так хотелось быть просто человеком, проводить тихие вечера с Броком, когда по тревоге не нужно куда-то бежать, лететь сломя голову, чтобы насадить добро и справедливость непонятно где и непонятно зачем. Но этого им, наверное, никогда не светило, раз они все когда-то выбрали стезю военных. Все понимали, что теперь, когда Влад рассказал им то немногое, что знал, он больше не нужен, и хотел хоть как-то отыграться, разозлить их, возможно, чтобы били больнее и убили побыстрее. — Я не вивисектор и не пыточных дел мастер, Влад. Я не пытаюсь идти против законов мироздания. Но ты — добыча моей сестры. И мне совершенно не жаль. Выруби его, — попросила она Брока, который увидел, как по щеке Златы скатилась одинокая слезинка, и вдарил Владу от всей души. За экспонат, за довесок и за эту женщину, которая в жизни, похоже, пережила немало боли. Баки посмотрел на Злату, которая взяла в ладони руку Брока со сбитыми костяшками, и провела по ним, убирая все травмы. Он почти ничего толком не понял из слов Влада, но надеялся, что кто-нибудь им все объяснит, потому что был уверен, им тоже нужно все понять и хоть как-то уложить в голове. Но увидел, что Злата сейчас просто не готова им что-либо объяснять. — Извините, но мне надо выпить, — Злата грустно улыбнулась, — покурить и подумать. А вы подумайте над этим. И дала листочек, на котором было написано пророчество Тира. — Ну и что все это значит? — в который раз спрашивал Брок у Баки, глядя на листочек, где аккуратным каллиграфическим почерком было написано: “Когда завоет белый ветер, кидая в лицо несуществующему красные звезды, а зверь проведет человека тропой памяти, они встретятся вновь. Но только житель морей сможет указать врата, ключ к которым в крови, а кровь в кольце“. — Ну ладно, — предположил Баки, — может быть, белый ветер — это метель. Это что, нам до зимы тут тусоваться? — Не, тут зима раньше наступает, если я правильно понял, где мы, — отозвался Брок. Они уже битый час медитировали над запиской, но ничего путного в голову не приходило. — А ты уверен, что нам вообще надо это разгадывать, что это путь домой? — вдруг удрученно спросил Баки. — Я в душе не ебу, что это, малыш, — попытался успокоить его Брок, погладив по живой ладони. — Но, если мы это разгадаем, то должны выбраться. Ведь нас же сюда притащило как-то. Магия-шмагия, чтоб ее. — А где мы? На крайнем, блядь, севере, но все равно, сколько тут ждать той самой метели? Может, нам какая-то особенная нужна? — вопрос за вопросом, но не было никаких ответов, и это удручало. — И кто должен встретиться вновь? Бред какой-то, чесслово. Единственное, что приходило в голову Баки, это то, что встретиться он должен со Стивом, потому что тот — единственный человек, кроме Брока, кому он был дорог. Но все равно это больше походило на бред сумасшедшего, и Баки припомнил, что Тира называли Психом. Но тогда почему этот бред воспринимали столь серьезно? Но раз жители этого мира действительно воспринимали такое всерьез, то и им стоило. — Барнс, блядь, я тоже ни хуя не понимаю, но давай порассуждаем хоть как-нибудь, — от беспомощности Брок всегда начинал злиться. А сейчас они не могли помочь друг другу, и это обоих и злило, и расстраивало, и просто вводило в состояние какого-то дурацкого ступора. Они разгадывали шараду, не имея никаких исходных данных. — Погоди, мы здесь — придуманные персонажи, значит, нас не существует. Ну, во плоти, так сказать, — предположил Брок, но пока Баки глядел на него скептически. — Но мы же тут как бы есть, только в кино. — Да, но в реальности нас нет. А тропой памяти должен пройти ты, потому что с моей все нормально. — Брок воодушевился своей догадкой, и это вселяло надежду и в Баки, который всегда верил своему Командиру. — И как я этой тропой пройду? — логично поинтересовался он. — Это что, вспомню все, на радость себе любимому? Или, блядь, как по дороге из желтого кирпича? Брок задумался и закурил найденные в каюте сигареты, Баки отобрал у него пачку и тоже втянул горьковатый дым. — Про жителя морей и ключи с кругами я вообще молчу, — продолжил он высказывать свое негодование Броку и миру. — А чем тебе Косатка не житель морей? — вдруг спросил Брок. — Как думаешь, она вообще на берег сходит, или ее корабль — ее дом? — Ладно, похоже, с белым ветром и жителем морей мы разобрались. Несуществующий без памяти — это я. Остались красные звезды, тропа и кровь с кольцом. Идеи есть? И что за зверь? — Баки обхватил голову руками, поставив локти на стол. — Брок, что из этого надо воспринимать буквально, что — иносказательно? — Хуезательно, Барнс. — Брок зло раздавил окурок в пепельнице. — Ну нахуй уже, а? Я сам хочу выпить. И где-то в кают-компании я видел бар. Баки и сам понимал, что больше они особо ничего надумать не смогут, хотя бы потому, что ничего не понимают в реалиях этого мира. И решил, что выпить — хорошая идея, хотя бы Броку, потому что обычным, не волшебным алкоголем он напиться не мог, хотя сейчас очень хотел, потому что вся эта чертовщина уже начинала действовать на нервы. В кают-компании они обнаружили, что уже обед, и экипаж вовсю утоляет голод, два пустовавших места явно были для них. — Мужики, садитесь, — позвал их Анатолий, и они как по команде приняли предложение, хотя до этого как-то глупо застряли в дверях, решая, что им делать. — А то наш кок не любит опоздунов. Стол ломился от рыбы: жареной, печеной, вареной, маринованной, и вся она была разной. К рыбе прилагались разного рода овощи и куча соусов. Внезапно Баки понял, что очень-очень голоден, да и у Брока при виде еды глаза заблестели. Баки потянулся к одному из блюд руками, но Брок предусмотрительно шлепнул по ним. — Манеры, Барнс, — улыбнулся он, потому что обычно так говорил Стив, когда они собирались за совместными ужинами. А Брока всегда умиляла эта привычка Баки, так он выглядел еще человечнее, когда облизывал металлические пальцы. Баки глянул на него и обиженно засопел, но принялся есть по-человечески, ножом и вилкой, чем развеселил Брока, который устал биться об непонятное дурацкое предсказание. Когда кают-компания уже почти опустела, к обеду пришла и Злата, уселась по-свойски рядом с Баки и споро налегла на еду, и вот она-то как раз плевала на манеры, уплетая какую-то копченую рыбу. — Как же эта рыба меня заколебала, — пожаловалась она, доедая третий кусок. — Женька рыбачит и рыбачит, зараза. Любит она рыбалку. В ледяной воде, видите ли, ей нравится купаться. А рыбку ловить — это же охота. Охотница хренова. Что-нибудь надумали? — легко перескочила она с темы на тему. — Скорее нет, чем да, — посетовал Баки, но Брок его перебил: — Кое-что надумали, но хуй знает, как это вяжется вообще друг с другом. — Ладно, ща поедим и пойдем ко мне. Это дело требует долгого и вдумчивого перекура. Пока Женька не проснулась, надо что-нибудь придумать. А то она ведь стребует ответов, — Злата продолжала уплетать за обе щеки, словно не ела год, и Баки ни на грамм не верил, что ее не устраивает еда. Потом они снова собрались у нее в каюте, где она тут же раскурила кальян, предложив и Броку с Баки тоже чего-нибудь покурить или выпить. Баки согласился на косяк, мотивируя это тем, что так ему в голову приходят дельные мысли, хотя даже в молодости не курил траву, а Брок предпочел выпивку, и Злата выставила ему бутылку вчерашнего бордового пойла, но сегодня оно пахло, как хороший виски хрен-знает-скольки-летней давности. — Ща расслабимся, а потом вы мне выдадите свои соображения, — предложила Злата, выпуская белесый дым. Сегодня аромат был полыни и розмарина. Сочетание запахов было странным, но Баки был уверен, что этот дым как-то тоже действует на них, потому что он сразу расслабился, перестал переживать по поводу всего, радуясь этому умиротворению. И в очередной раз поймал себя на мысли, что это странно, но ему надоело заморачиваться всякими странностями, потому что тут странным было все, абсолютно. Как, наверное, было бы странно Злате в их мире, хотя и здесь технология и магия, похоже, шли рука об руку. — А в нашем мире Один давно спит сном вампира, — вдруг ни с того ни с сего заговорила Злата о скандинавских богах. — Про Тора и Локи я ничего не слышала, но говорят, что старые боги давно ушли из нашего мира, потому что их позабыли. Поэтому уходит и магия. Вернее, она не уходит, но колдовать становится сложнее с каждым столетием. Мир становится все технологичнее, и это мешает магам, кроме технократов, которые и заполонили все. Они стремятся объединить весь мир под эгидой только их способа колдовства, истребив всех иных существ. И только магия вампиров не слабеет, хотя у них свои проблемы. Моя сестра довольно сильной крови, и она действительно могучий воин, ярл, как метко назвал ее Рагнар. Но она далека от людей, практикуя свою дикую философию зверя. Мне никогда не нравился этот путь, но так она ощущает себя целостной, ей хорошо. А значит, хорошо и мне. Так что я думаю, что тот зверь, о котором говорил Тир, — это она. Баки слушал мерное журчание речи Златы, понимая, насколько далеки их миры друг от друга. Не в космологическом понятии, а в реалиях, законах и проблемах. Маги, вампиры, оборотни, которых он не видел — все это было странно, непонятно, ново и очень интересно. Баки вообще любил все новое, но никогда не вдавался в изучение дебрей мироздания. Ему хватало Тора, который запросто приходил в их мир, пил на совместных вечеринках и вещал о подвигах ратных. — Так что вы надумали? — вернула она Баки в реальный мир из его непонятных грез. — Ну, — начал Баки, — белый ветер — это метель, наверное, раз мы на севере. — Еще есть такое явление, как белый шквал. Это такой шторм на море. Приходит незаметно белесой волной тумана и накрывает так, что мало не покажется, — тут же начала развивать мысль в разные стороны Злата. — Тира не всегда стоит понимать буквально. — Но он же завоет, — не согласился Баки. — Шторма разве воют? — Тут ты прав, белый шквал не воет. Да мы и не видели его никогда, — призналась она, и продолжила: — С несуществующим все понятно, это ты. Иначе я не знаю, как это понимать. Мысли о красных звездах есть? — А почему мы идем сначала и в конец? — вдруг спросил Брок, но по нему было видно, что он сам не знает, что это значит. — Блядь, ну что если надо разгадать конец, а все остальное приложится? — Про кровь все очень сложно. Тут может быть как буквально чья-то конкретная кровь, так и имеется в виду кого-то конкретной крови. Ну а про кольцо вообще можно гадать до посинения, — подхватила рассуждение Злата. — Может быть, нужно найти кольцо с кровью, или зачарованное кровью, кстати, такое есть в пределах досягаемости, но думаю, оно нам не подойдет, потому что обручальное. — Вампиры женятся? — удивленно спросил Баки, не представляя себе пару, венчающуюся глубокой ночью в церкви. — Они хоть и мертвые, но живые духом, так сказать, — пожала плечами Злата. — Ну, такое, надо сказать, редкость, но случается. Есть тут у нас один моралист и поборник прав человеческих, потащивший свою избранницу под венец. Баки прыснул, потому что тоже знал одного моралиста и поборника прав, и от этого стало очень смешно. Даже подумалось, что, может, если миры и разные, то похожие существа точно есть. И Стив тоже, Баки был уверен, повел бы под венец свою избранницу, если когда-нибудь такая появится. Или избранника, хотя тут Баки не был уверен на все сто. — Может, мы к моралисту обращаться не будем? — попивая виски, светски поинтересовался Брок. — А то дома своего хватает. — Посмотрим. — Злата снова пожала плечами. — У него могут оказаться полезные знакомства. Если наших с сестрой не хватит. Чует мое сердце, дорого нам обойдется вернуть вас обратно. Хотя хрен знает, может, справимся своими силами. Понимаете, тут никогда не угадаешь, как оно повернется. Помню, один Малкавиан — это вампирский клан, к крови которого и Тир принадлежит, который, скажем так, специализируется на предсказаниях. Но они туманны, как я не знаю. И вот, один напророчил, что мол, видит лошадку. А дело было серьезное, там силами старейшины мерялись, это не меньше трехсот лет. Так смысл оказался скрыт в идее троянского коня. А мы тут про белый ветер и кольца рассуждаем. — И как лошадку с троянским конем связали? — прищурившись, спросил Брок. — А хуй знает, я этой темой особо не интересовалась. Мне Тировых загадок хватает. Иногда до такого договорится со своими пушками, хоть стой, хоть падай. — То есть, примеров, как разгадывать такие загадки, нет? — хихикнул, видимо, с косяка, Баки и глупо потупился. — И все, пиздец? — Ну, пиздец, не пиздец, — философски заметила Злата, уже окутанная белесым маревом, как та гусеница из мультфильма, который очень нравился Баки. — Но разгадывать, пользуясь примерами, бесполезно. О степени буквальности я вообще молчу, так что давайте пока предположим, что кровь — это кровь, а кольцо — это что-то просто объединяющее. Как вам самим мысль? — Да хуй знает, — пожал плечами расслабленный Брок, поглаживая Баки по колену. Определенно, атмосфера у Златы их раскрепощала до просто неприличного уровня. — Оно все звучит, как полный бред, хоть так его крути, хоть эдак. Баки сидел, покуривая косяк, вальяжно развалившись на диване рядом с Броком, и ему казалось, что Злата чуть ли не одобрительно кивала и облизывалась, глядя на них. Похоже, ей было приятно видеть их такими: открытыми, расслабленным, получающими удовольствие от жизни. И он не мог понять, почему, словно она хотела их этим к чему-то подвести, но они и так уже позволили себе то, что не позволяли никогда на чужой территории. Считать ли чужой территорию в башне Старка, Баки сомневался, но у того тоже была атмосфера вечного веселья, только без чокнутого хозяина, вечно занятого своими игрушками и пытающегося добраться до его руки. Нет, конечно, к его помощи прибегать приходилось, и с ним даже было весело, но напряжно. Хотя они там с Броком как-то раз очень весело оттянулись. И казалось, что тут они если не совсем среди своих, то среди каких-то таких же ебанутых, с которыми можно. И это поглаживание по колену, и эта расслабленная смешливость, и охренительный секс. Словно у них были веселые каникулы, а не проблема чуть ли не мирового масштаба, как мог судить Баки по словам Златы. И для Баки было очень важно, что не только он льнет к Броку, как кот, но и сам Брок тоже любит его, хоть и говорит об этом не часто, да и не вслух. Но поцелуи в висок, когда Баки в очередной раз просыпается ночью от кошмара, это его “малыш”, хотя Баки на кого-кого, а на “малыша” точно не тянул, поглаживания, такие нежные, расслабленные, интимные. Все это говорило Баки гораздо больше, чем словесные признания. Баки задумался и, похоже, отвлекся. — О чем вы? — вынырнул из своих мыслей он. — Мы о твоей бестолковой голове, — тут же отозвался Брок, отвесив ему легкий подзатыльник. — И что о ней? — Не о ней, а в ней, бестолочь. Мы со Златой говорили о твоих воспоминаниях. Барнс, че, совсем поплыл? — Брок изобразил на лице мину “сейчас огребешь за распиздяйство”, но не перестал его поглаживать, а страшные рожи Баки не пугали уже очень давно. — Ну поплыл, ща всплыву, — Баки действительно попытался сосредоточиться, и у него это получилось. Но все равно хотелось залезть на колени к Броку и глупо хихикать, дуя ему в ухо и перебирая волосы. Баки уже было начал движение, которое Брок точно опознал, и ткнул его под ребра уже ощутимее, прошипев: — Совсем охуел, укурыш? — Злости в его голосе не было, но от строгого выговора после Баки вряд ли бы отделался, хотя был один способ, который решал все проблемы, однако он понял, что если сейчас подумает о нем, то точно или влезет Броку на колени, или отсосет у него прямо при Злате, наплевав на всю матерщину и попытки его остановить. Если Баки чего-то хотел, он был неумолим. Однажды они с Броком серьезно поссорились, даже дошло почти до реальной драки, и всегда ласковый и нежный Баки, разозлившись, скрутил Брока и зло, грубо отымел, нагнув над ближайшим столом. А когда очнулся, не знал, куда себя деть от чувства вины, и даже то, что Брок тоже кончил, не давало ему покоя. Он долго не знал, как бы правильнее извиниться, пока Брок сам не подошел к нему, не обхватил за шею, притягивая к себе, упираясь лбом в лоб, и сказал. — Я тоже бываю не прав, малыш, и иногда мне это надо доказывать. Баки, конечно, не сразу успокоился, но понял, что не нужно больше искать способ извиниться за свою грубость, несдержанность и жестокость. Злата хихикнула, но тоже постаралась взять себя в руки. — Я говорила о том, что никто из экипажа не владеет способом помочь тебе вспомнить. Могу предложить только одну из практик медитации под сильной наркотой, но не факт, что тебе зайдет. С другой стороны, я могу восстановить нейронные связи, что были повреждены электричеством. Боги, какой варварский и ужасающий метод, — не удержалась она, и на ее лице отразился такой невероятный коктейль эмоций, что Баки стало не по себе. Похоже было, что она одновременно и жалела Баки, и заочно ненавидела Гидру. — Технологи, блядь. Так о чем я. Вот, восстановить нейронные связи, поврежденные электричеством, что не сумел сделать твой вариант сыворотки. Я это могу, даже одна. Вернее, совсем одна не смогу, но это не важно, — Злата начинала говорить все быстрее, активно жестикулируя. — Тогда под какой-нибудь наркотой тебе и удастся вспомнить. Вот только причем тут зверь, который проведет тебя тропой памяти, ума не приложу. Бред какой-то получается. Слушай, может, тебя Женька отвезет на своей могучей белоснежной спине к этому злоебучему бункеру, и оно как-то само, а? Похоже, у Златы тоже кончились идеи, а Баки сидел и не знал, хочет ли он вспоминать, потому что того, что он помнил сейчас, вполне достаточно, чтобы представлять собственную жизнь за последние семьдесят лет. А может быть, это было обязательным условием, если это вообще было условие, а не решенный вопрос, что он обязательно все вспомнит, когда этот неведомый зверь, и хорошо если Косатка, его проведет этой тропой. — Малыш, я с тобой. До конца. — И от этого “малыш”, интимного, всегда долгожданного, всегда наедине, Баки обомлел, растекаясь розовой лужицей, и понял, что Брок поможет справиться со всем, чего бы он не вспомнил. И спросил: — А это “само” поможет? — Вряд ли, но бывают забавные варианты. Иногда, как ни странно, некоторые вещи могут ничего не значить. Мы гадаем, а надо пробовать. Не знаю, когда точно мы прибудем на место, но это будет к завтрашнему утру, я думаю. Надо будет смотаться на эту базу, может быть, разберем чего-нибудь дельное, — предложила Злата план действий. — А пока у нас куча времени для ничегонеделанья. Как вам план? — Пробухать сутки напролет? — изогнул бровь Брок, и Баки понял, что идея ему хоть и нравится, давно они не могли себе такого позволить, но стоит ли? — Не канает. У вас тут где-то спортзал был, покажешь, где? Барнс? Баки сидел, блаженно развалившись на диване, и добивал косяк, да и Брок на самом деле не хотел никуда тащиться, но Злата поднялась. — Пойдемте, какие проблемы, — легко согласилась она. — Достаточно с нас мозгового штурма.